(Право 1902 г., № 1) совершенно основательно объясняли, что как правом судебной защиты, так и вообще имущественными гражданскими правами у нас могут, в силу этого закона, пользоваться акционерные компании и товарищества только тех государств, с которыми на этот счет заключены особые конвенции, причем Мыш совершенно основательно заметил, что этим законом иностранные акционерные компании и товарищества должны быть признаны уполномоченными на совершение различных сделок, согласно их уставам, именно в России и на их защиту посредством суда у нас, а не только сделок, совершенных ими за границей, согласно тамошним законам, осуществление каковых сделок у нас вообще гарантируется нашими законами, без всякого отношения к тому — совершены ли они лицами физическими или юридическими (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 10, стр. 7—12). Хотя мысли о допустимости действия у нас иностранных юридических лиц не иначе, как только вследствие заключения об этом особой конвенции с тем или другим государством иностранным и выражена в частном постановлении закона только по отношению допустимости действия у нас иностранных акционерных компаний, но, несмотря на это, следует, кажется, видеть, в этом законе выражение общего начала, руководившего законодателем при его издании и заключающегося в том, что у нас без особой конвенции, или же без особого дозволения правительства, выраженного в какой-либо иной форме, и вообще не может считаться допустимым действие и других иностранных юридических лиц как частных, так и публичных.
Объектом имущественных гражданских прав по праву римскому, по объяснению Барона, могло быть все то, что не есть личность управомоченного, т. е. все прочее в природе в той мере, в какой оно может подлежать господству лица. В значении такого объекта гражданских прав признавались правом римским как собственно вещи, так и лица, в том отношении, что лицо, управомоченное в силу принятия на себя другим лицом какого-либо обязательства, получало право на действия этого последнего лица, т. е. получало право требовать от него совершения или несовершения каких-либо действий (Pandecten § 16). Затем, в значении собственно вещи — res, как объекта гражданских прав, правом римским, по объяснению Барона, признавалось все то, что̀ представляет собой известное единство и имеет имущественную ценность, и в этом значении вещи разделялись правом римским на два вида: а) вещи телесные — res corporales, и б) вещи бестелесные — res incorporales. Первые определялись законом так: corporales hac sunt, quae tangi possunt, но лучше, говорит Барон, определять их, как ограниченную в пространстве часть природы, не обладающую волей. Вторые, затем, определялись законом так: incorporales sunt quae tangi non possunt и к категории их относились все права, как вещные, за исключением только права собственности, которое никогда не отделялось от его телесного объекта, так равно семейные и обязательные, которые могли служить пред-
