Протекло десять лѣтъ со времени пожара Москвы, и я всегда представляемъ потомству и Исторіи какъ изобрѣтатель такого происшествія, которое, по принятому мнѣнію, было главнѣйшею причиною истребленія непріятельскихъ армій, паденія Наполеона, спасенія Россіи и освобожденія Европы. Безъ сомнѣнія, есть чѣмъ возгордиться отъ такихъ прекрасныхъ названій; но не присвоивая себѣ никогда правъ другаго и соскучась слышать одну и ту же баснь, я рѣшаюсь говорить правду, которая одна должна руководствовать Исторіею.
Когда пожаръ разрушилъ въ три дни шесть осьмыхъ частей Москвы, Наполеонъ почувствовалъ всю важность сего происшествія и предвидѣлъ слѣдствіе, могущее произойти отъ того надъ Русской націей, имѣющей все право приписать ему сіе разрушеніе, по причинѣ его бытности и ста тридцати тысячь солдатъ подъ его повелѣніями. Онъ надѣялся найти вѣрный способъ отклонить отъ себя весь срамъ сего дѣла въ глазахъ Русскихъ и Европы и обратить его на Начальника Русскаго правленія въ Москвѣ: тогда бюллетени Наполеоновы провозгласили меня зажигателемъ; журналы, памфлеты наперерывъ одинъ передъ другимъ повторили сіе обвиненіе, и нѣкоторымъ образомъ заставили авторовъ, писавшихъ послѣ о войнѣ 1812 года, представлять несомнѣннымъ такое дѣло, которое въ самой вещи было ложно.
Я расположу по статьямъ главнѣйшія доказательства, утвердившія мнѣніе, что пожаръ Москвы есть мое дѣло; я стану отвѣчать на нихъ происшествіями, извѣстными всѣмъ Русскимъ. Было бы несправедливо этому не вѣрить; ибо я отказываюсь отъ прекраснѣйшей роли эпохи и самъ разрушаю зданіе моей знаменитости.
1. Наполеонъ въ своихъ бюллетеняхъ 19, 20, 21, 22, 23 и 24мъ говоритъ утвердительно, что пожаръ Москвы было выдуманъ и приготовленъ правленіемъ Ростопчина.
Дабы выдумать и исполнить предпріятіе столь ужасное, каково есть сожженіе столичнаго города Имперіи, надлежало имѣть причину гораздо важнѣйшую, чѣмъ увѣренность во злѣ, могущемъ отъ того произойти для непріятеля. Хотя шесть осьмыхъ частей города были истреблены огнемъ, однако оставалось еще довольно зданій для помѣщенія всей арміи Наполеона. Совершенно было не возможно, чтобъ пожаръ могъ распространиться по всѣмъ частямъ города, и еслибъ не случилось жестокаго вѣтра, огонь самъ бы по себѣ остановился по причинѣ садовъ, пустыхъ мѣстъ и булеваровъ. Такимъ образомъ, истребленіе жизненныхъ припасовъ, находящихся въ домахъ, которые могъ бы пожрать пламень, былобъ единственнымъ зломъ для непріятеля и горестнымъ плодомъ мѣры, сколь жестокой, столько же и неблагоразумной.
Кромѣ того, жизненные припасы, оставшіеся въ Москвѣ, были весьма незначительны; ибо Москва снабжается посредствомъ зимняго пути и весенняго плаванія до Сентября мѣсяца, а послѣ на плотахъ до зимы; но война началась въ Іюнѣ мѣсяцѣ, и непріятель былъ уже обладателемъ Смоленска въ началѣ Августа: такимъ образомъ всѣ подвозы остановились, и ни мало уже не заботились о снабженіи жизненными припасами города безъ защиты и угрожаемаго непріятельскимъ вторженіемъ. Въ послѣдствіи большая часть муки, находившейся въ казенныхъ магазинахъ и въ лавкахъ хлѣбныхъ торговцевъ, была обращена въ хлѣбы и сухари, и въ продолженіе тринадцати дней предъ входомъ Наполеона въ Москву шесть сотъ телегъ, нагруженныхъ сухарями, крупой и овсомъ отправлялись каждое утро къ арміи, а по сему и намѣреніе лишить непріятеля жизненныхъ припасовъ не могло имѣть своего существованія. Другое дѣло, гораздо важнѣйшее, должно было бы остановить исполненіе предпріятія пожара (если когда-либо было оно предположено), а именно, дабы тѣмъ не заставить Наполеона принудить Князя Кутузова къ сраженію по выходѣ своемъ изъ Москвы, къ сраженію, котораго всѣ выгоды были на сторонѣ Французской арміи, имѣющей двойное число сражающихся, чѣмъ Русская армія, отягченная ранеными и нѣкоторою частію народа, убѣжавшаго изъ Москвы.
2. Зажигательныя вещества, приготовляемыя нѣкіимъ Шмидтомъ, имѣющимъ препорученіе устроить воздушный шаръ.
Пожаръ Москвы, не будучи никогда ни приготовленъ, ни устроенъ, зажигательныя вещества Шмидта сами по себѣ уничтожаются. Этотъ человѣкъ, будто бы нашедшій способъ управлять воздушнымъ шаромъ, занимался тогда устроеніемъ таковаго, и слѣдуя шарлатанству, просилъ о сохраненіи тайны на счетъ его работы. Между тѣмъ, уже слишкомъ увеличили исторію этаго шара, дабы сдѣлать изъ оной посмѣяніе для Русскихъ; но простофили очень рѣдки между ними, и никогда бы не могли увѣрить ни одного жителя Москвы, что этотъ Шмидтъ истребитъ Французскую армію посредствомъ своего шара, подобнаго тому, которой Французы употребили во время Флерюсскаго сраженія; и какую имѣли нужду устроивать фабрику зажигательныхъ веществъ? Солома и сѣно гораздо были бы способнѣе для зажигателей, чѣмъ фейерверки, требующіе предосторожности, и столь же трудные къ сокрытію, какъ и къ управленію для людей, совсѣмъ къ тому непривыкшихъ.
3. Петарды, найденныя въ печахъ моего дома, въ Москвѣ.
Для чего мнѣ было класть петарды въ моемъ домѣ? Принимаясь топить печи, ихъ легко бы нашли, и даже въ случаѣ взорванія было бы токмо нѣсколько жертвъ, а не пожаръ.
Одинъ Французскій медикъ, стоявшій въ моемъ домѣ, сказывалъ мнѣ, что нашли въ одной печи нѣсколько ружейныхъ патроновъ; если по прошествіи нѣкотораго времени сдѣлались они петардами, то для чегожъ не сказать послѣ, что это были сферы сжатія (globes de compression)? Что касается до меня, то я оставляю изобрѣтеніе петардъ бюллетеню; или, если дѣйствительно нашли нѣсколько патроновъ въ печахъ моего дома, то они могли быть положены послѣ моего выѣзда, чтобы чрезъ то подать еще болѣе повода думать, что я имѣлъ намѣреніе сжечь Москву. Равномѣрно и ракеты, будто бы найденныя у зажигателей, могли быть взяты въ частныхъ заведеніяхъ, въ которыхъ приготовляются фейерверки для празниковъ, даваемыхъ въ Москвѣ и за городомъ.
4. Показанія зажигателей, взятыхъ, судимыхъ и потомъ разстрѣляныхъ.
Вотъ еще доказательство, представленное какъ несомнѣнное и убѣдительное, облеченное формою суда, показаніемъ осужденныхъ и смертію зажигателей. Наполеонъ объявляетъ въ двадцатомъ своемъ бюллетенѣ, что схватили, предали суду и разстрѣляли зажигателей; что всѣ сіи нещастные были взяты на мѣстѣ, снабженные зажигательными веществами и бросающіе огонь по моему приказанію.
Двадцатой бюллетень объявляетъ, что эти зажигатели — были колодники, бросившіе огонь въ пяти стахъ мѣстахъ въ одинъ разъ, что ни коимъ образомъ не возможно. Впрочемъ, можно ли полагать, чтобъ я далъ свободу колодникамъ, содержавшимся въ тюрмахъ, съ условіемъ жечь городъ, и что сіи люди могли исполнить мои приказанія во время моего отсутствія, предъ цѣлой непріятельской арміей? Но я хочу убѣдить всѣхъ тѣхъ, кои единственно судятъ по видимому, что колодники никогда не были къ тому употреблены.
По мѣрѣ приближенія Наполеоновой арміи къ какому-либо Губернскому городу, Гражданскіе Губернаторы всегда отправляли колодниковъ въ Москву подъ прикрытіемъ нѣсколькихъ солдатъ. Вышло изъ того, что въ концѣ мѣсяца Августа Московскія тюрмы наполнены были колодниками Губерній Витебской, Могилевской, Минской и Смоленской. Число оныхъ, со включеніемъ также и колодниковъ Московскихъ, состояло изъ осьми сотъ десяти человѣкъ, которые, подъ прикрытіемъ одного баталіона, взятаго изъ гарнизоннаго полку, были отосланы въ Нижній-Новгородъ двумя днями прежде входа непріятеля въ Москву. Они прибыли къ мѣсту своего назначения, и въ началѣ 1813 года, во избѣжаніе затрудненія на счетъ разсылки ихъ по прежнимъ Губерніямъ, предписано было Судебнымъ Мѣстамъ Нижняго-Новгорода учинить и кончить ихъ процессъ тамъ.
Но процессъ, учиненный зажигателямъ (который напечатанъ, и котораго я имѣю у себя еще одинъ экземпляръ), объявляетъ, что были представлены тридцать человѣкъ, изъ коихъ каждый поименованъ, и между которыми тринадцать, будучи уличены въ зажигательствѣ города по моему приказанію, приговорены къ смерти. Между тѣмъ по двадцатому и двадцать первому бюллетеню разстрѣляно ихъ сначала сто, а потомъ еще триста. По моемъ возвращеніи въ Москву я нашелъ и говорилъ съ тремя нещастными изъ числа тридцати, обозначенныхъ въ процессѣ: одинъ былъ служитель Князя Сибирскаго, оставленный при домѣ, другой, старый подметальщикъ въ Кремлѣ, третій, магазинный сторожъ.
Всѣ трое, допрашиваемые порознь, мнѣ сказали одно и то же въ 1812 году, что и два года послѣ того, то есть, что они взяты были въ первые дни Сентября мѣсяца (стар. штиля), одинъ во время ночи на улицѣ, двое другихъ въ Кремлѣ днемъ. Они оставались нѣкоторое время въ кордегардіи въ самомъ Кремлѣ; наконецъ однимъ утромъ препроводили ихъ съ десятью другими Русскими въ Хамовническія казармы; къ нимъ присоединили еще семнадцать другихъ человѣкъ, и отвели ихъ подъ сильнымъ прикрытіемъ къ Петровскому монастырю, находящемуся на бульварѣ. Тамъ они простояли почти цѣлый часъ; послѣ чего, множество офицеровъ пріѣхало верхами и сошли на землю. Тридцать Русскихъ были поставлены въ одну линію, изъ коихъ отсчитавши тринадцать справа, поставили къ монастырской стѣнѣ и разстрѣляли. Тѣла ихъ были повѣшены на фонарные столбы съ Французскою и Русскою надписью, что это были зажигатели. Другіе семнадцать были отпущены и впредь уже нетревожимы.
Объявленіе сихъ людей (если оно справедливо) заставляетъ думать, что никто ихъ не допрашивалъ, и что тринадцать были растрѣляны по повелѣнію вышняго начальства.
5. Показаніе одного человѣка, будто бы полицейскаго солдата, найденнаго въ Кремлевскихъ погребахъ и изрубленнаго на части солдатами Наполеоновой гвардіи.
Этотъ нещастный полицейской солдатъ, или какъ онъ такимъ себя называлъ, найденный въ одномъ погребѣ, могъ ли сказать, что онъ оставался по приказанію своего начальника? Между тѣмъ, кто былъ этотъ начальникъ? — Я ли? Полицмейстеръ ли? Офицеръ ли? сержантъ ли? Какое препорученіе дано ему было? Но ему не сдѣлали чести имъ заняться; онъ былъ изрубленъ гвардейскими солдатами.
6. Вывезенныя пожарныя трубы.
Я велѣлъ выпроводить изъ города двѣ тысячи сто человѣкъ пожарной команды и девяносто шесть трубъ (ибо ихъ было по три въ каждой Части) наканунѣ входа непріятеля въ Москву. Былъ также корпусъ Офицеровъ, определенный на службу при пожарныхъ трубахъ, и я не разсудилъ за благо оставить его для услугъ Наполеона, выведши уже изъ города всѣ гражданскіе и военные чины.
Между тѣмъ, очень естественно желать знать подлинно, кто бросалъ огонь и производилъ пожаръ Москвы. И такъ, вотъ подробности, которыя я могу доставить о семъ происшествіи, которое Наполеонъ складываетъ на меня, которое Русскіе складываютъ на Наполеона, и которое не могу я приписать ни Русскимъ, ни непріятелямъ исключительно. Половина Русскихъ людей, оставшихся въ Москвѣ, состояла изъ однихъ токмо бродягъ, и легко статься можетъ, что они старались о распространеніи пожаровъ, дабы съ бо́льшею удобностію грабить въ безпорядкѣ. Но это еще не можетъ быть убѣдительнымъ доказательствомъ, что существовалъ планъ для сожженія города, и что этотъ планъ и его исполненіе были моимъ дѣломъ.
Главная черта Русскаго характера есть некорыстолюбіе и готовность скорѣе уничтожить, чѣмъ уступить, оканчивая ссору сими словами: не доставайся же никому. Въ частыхъ разговорахъ съ купцами, мастеровыми и людьми изъ простаго народа, я слыхалъ слѣдующее выраженіе, когда они съ горе стію изъявляли свой страхъ, чтобъ Москва не досталась въ руки непріятеля: лучше ее сжечь. Во время моего пребывания въ главной квартирѣ Князя Кутузова я видѣлъ многихъ людей, спасшихся изъ Москвы послѣ пожара, которые хвалились тѣмъ, что сами зажигали свои домы.
Вотъ подробности, собранныя мною по моемъ возвращеніи въ Москву; я ихъ представлю здѣсь точно въ такомъ видѣ, въ какомъ онѣ ко мнѣ пришли. Я не былъ свидѣтелемъ оныхъ, ибо находился въ отсутствіи.
Въ Москвѣ есть цѣлая улица съ каретными лавками, и въ которой живутъ одни только каретники. Когда армія Наполеона вошла въ городъ, то многіе Генералы и Офицеры бросились въ этотъ кварталъ, и обошедши всѣ заведенія онаго, выбрали себѣ кареты и замѣтили ихъ своими именами. Хозяева, по общему между собою согласію, не желая снабдить каретами непріятеля, зажгли всѣ свои лавки.
Одинъ купецъ, ушедшій съ своимъ семействомъ въ Ярославль, оставилъ одного своего племянника имѣть печность о его домѣ. Сей послѣдній, по возвращеніи Полиціи въ Москву, пришелъ объявить ей, что семнадцать мертвыхъ тѣлъ находятся въ погребѣ его дяди, и вотъ какъ онъ разсказывалъ о семъ происшествіи. На другой день входа непріятеля въ городъ четыре солдата пришли къ нему; осмотря домъ, и не нашедши ничего съ собой унести, сошли въ погребъ, находящійся подъ онымъ, нашли тамъ сотню бутылокъ вина, и давши разумѣть знаками племяннику купца, чтобъ онъ поберегъ оныя, возвратились опять ввечеру, въ сопровожденіи тринадцати другихъ солдатъ, зажгли свѣчи, принялись пить, пѣть и потомъ спать. Молодой Русской купецъ, видя ихъ погруженныхъ въ пьяной сонъ, вздумалъ ихъ умертвить. Онъ заперъ погребъ, завалилъ его каменьями и убѣжалъ на улицу. По прошествіи нѣсколькихъ часовъ, размысливши хорошенько, что эти семнадцать человѣкъ могли бы какимъ нибудь образомъ освободиться изъ своего заточенія, встрѣтиться съ нимъ и его умертвить, онъ рѣшился зажечь домъ, что и исполнилъ посредствомъ соломы.
Вѣроятно, что эти нещастные семнадцать человѣкъ задохлись отъ дыму. Два человѣка, одинъ дворникъ Г-на Муравьева, а другой купецъ, были схвачены при зажиганіи своихъ домовъ и разстрѣляны.
Съ другой стороны, Москва, будучи цѣлію и предметомъ похода Наполеона въ Россію, разграбленіе сего города было обѣщано арміи. Послѣ взятія Смоленска солдаты нуждались въ жизненныхъ припасахъ и питались иногда рожью въ зернахъ и лошадинымъ мясомъ; очень естественно, что сіи войска, пришедши въ обширный городъ, оставленный жителями, разсыпались по домамъ для снисканія себѣ пищи и для грабежа. Уже въ первую ночь по занятіи Москвы большой корпусъ лавокъ, находящійся противъ Кремля, былъ весь въ пламени. Въ послѣдствіи, и даже безпрерывно, были пожары во многихъ частяхъ города; но въ пятый день ужасный вихрь разнесъ пламень повсюду, и въ три дни огонь пожралъ семь тысячь шесть сотъ тридцать два дома. Не льзя ожидать большой предосторожности со стороны солдатъ, которые ходили ночью по домамъ съ свѣшными огарками, лучиною и факелами; многіе даже разкладывали огонь посрединѣ дворовъ, дабы грѣться. Денной приказъ, дававшій право каждому полку, расположенному на бивакахъ близь города, посылать назначенное число солдатъ для разграбленія домовъ уже сожженныхъ, былъ, такъ сказать, приглашеніемъ или позволеніемъ умножить число оныхъ. Но то, что болѣе всего утверждаетъ Русскихъ во мнѣніи, что Москва была сожжена непріятелемъ, есть весьма безполезное взорваніе Кремля.
Вотъ все, что я могу сказать о великомъ происшествіи Московскаго пожара, которое тѣмъ еще болѣе показалось удивительнымъ, что нѣтъ ему примѣра въ Исторіи.
Наполеонъ оставилъ на три дни Кремль и возвратился ожидать мира посреди дымящихся развалинъ; но судьба его рѣшилась, и перстъ Провидѣнія назначилъ Москву быть началомъ его паденія, такъ какъ островъ Святой Елены концемъ его подвиговъ.
Теперь сдѣлаю нѣкоторыя замѣчанія на книгу, недавно изданную въ свѣтъ М. М. ***, подъ заглавіемъ: О походѣ въ Россію. Я въ ней нашелъ много правды и безпристрастія, за исключеніемъ токмо Исторической части о занятіи Москвы. Ничего не буду говорить о пожарѣ, но открою нѣкоторыя ошибки М. М. *** на счетъ многихъ происшествій, которыя онъ описываетъ, повторяя увѣренія многихъ писателей, мало заботившихся о исправности. Это не касается военныхъ операцій, которыхъ авторъ былъ свидѣтелемъ, и которыя описываетъ онъ какъ опытный Офицеръ. Его критика благоразумна; онъ не превращаетъ исторію въ романъ и нимало непохожъ на тѣхъ авторовъ, которымъ нравится говорить глупости не только о частныхъ людяхъ, но даже о цѣлыхъ націяхъ, какъ на примѣръ издатель журнала: Le Miroire, который объявляетъ, что Русской не боится смерти въ сраженіяхъ, единственно страшась кнута; газеты, которымъ угодно называть Русскія арміи дикими, козацкими и прочій наборъ безсмысленныхъ злословій и лжи, равномѣрно какъ и слѣдующія книги: De la Russie et de l’esclavage, du Desastre de Moscou, и пр. Чтожъ касается именно до меня, то и конца бы не было, если бы я хотѣлъ говорить о всѣхъ глупостяхъ, сказанныхъ на мой счетъ: то иногда я безызвѣстнаго происхожденія; то изъ подлаго званія, употребленный къ низкимъ должностямъ при Дворѣ; то шутъ Императора Павла; то назначенный въ духовное состояніе, воспитанникъ Митрополита Платона, обучавшійся во всѣхъ городахъ Европы; толстъ и худощавъ, высокъ и малъ, любезенъ и грубъ. Нимало не огорчаясь вздорами, столь щедро на счетъ мой расточенными кропателями исторій, я представлю здѣсь мою службу. Я былъ Офицеромъ Гвардіи и Каммеръ-Юнкеромъ въ царствованіе Императрицы Екатерины II; Генералъ-Адъютантомъ, Министромъ Иностранныхъ дѣлъ и Главнымъ Директоромъ Почтъ въ царствованіе Императора Павла Iго; Оберъ-Каммергеромъ и Главнокомандующимъ Москвы и ея Губерніи при нынѣшнемъ ИМПЕРАТОРѢ. Чтожъ касается до моего происхожденія, то, не во гнѣвъ господамъ разсуждающимъ подъ краснымъ колпакомъ, я скажу, что родоначальникъ нашей фамиліи, поселившійся въ Россіи назадъ тому болѣе трехъ столѣтій, происходилъ по прямой линіи отъ одного изъ сыновей Чингисъ-Хана.
Въ книгѣ, на которую я дѣлаю замѣчанія, М. М. *** представляетъ меня человѣкомъ съ запальчивымъ характеромъ. Первый, который сказалъ это какъ ни попало (ибо прочіе уже въ слѣдъ за нимъ повторили), очень бы затруднился въ доказательствахъ имъ сказуемаго. Прежде, нежели произнести свой приговоръ о поступкахъ и поведеніи человѣка Государственнаго, надобно, если не хотятъ учинить несправедливости, обратить свое вниманіе на время, мѣсто, обстоятельства и узнать хорошенько причины, заставляющія его такимъ или другимъ образомъ дѣйствовать. Выбросите изъ моего правленія 1812 года зажигательный факелъ, которымъ угодно было Наполеону для собственныхъ своихъ выгодъ вооружить мою руку, то найдутъ планъ, отъ котораго я никогда не отступалъ, и который исполнялъ я съ спокойствіемъ и терпѣніемъ. Другой на моемъ мѣстѣ не употребилъ бы, можетъ быть, столько дѣятельности; но были три причины, которыя воспламеняли безпрестанно мое рвеніе въ сію губительную эпоху: это была слава моего Отечества, важность поста, препорученнаго мнѣ Государемъ, и благодарность къ милостямъ Императора Павла Iго. Столько было дѣлъ, что не доставало времени сдѣлаться больнымъ, и я не понимаю, какъ могъ я перенести столько трудовъ. Отъ взятія Смоленска до моего выѣзда изъ Москвы, то есть, въ продолженіе двадцати трехъ дней я не спалъ на постелѣ; я ложился, ни мало не раздѣваясь, на канапѣ, будучи безпрестанно пробуждаемъ то для чтенія депешей, приходящихъ тогда ко мнѣ со всѣхъ сторонъ, то для переговоровъ съ курьерами и немедленнаго отправленія оныхъ. Я пріобрѣлъ увѣренность, что есть всегда способъ быть полезнымъ своему Отечеству, когда слышишь его взывающій голосъ: жертвуй собою для моего спасенія. Тогда пренебрегаешь опасностями, не уважаешь препятствіями, закрываешь глаза свои на счетъ будущаго; но въ ту минуту, когда займешься собою и станешь разсчитывать, то ничего не сделаешь порядочнаго и входишь въ общую толпу народа.
Я имѣлъ въ виду два предмета весьма важные, отъ которыхъ, полагалъ, зависитъ истребленіе Французской арміи, а именно: чтобъ сохранить спокойствіе въ Москвѣ и вывести изъ оной жителей. Я успѣлъ свыше моихъ надеждъ. Тишина продолжалась даже до самой минуты вшествія непріятеля, и изъ двухъ сотъ сорока тысячь жителей осталось только отъ двѣнадцати до пятнадцати тысячь человѣкъ, которые были или мѣщане, или иностранцы, или люди изъ простаго званія народа, но ни одинъ значительный человѣкъ ни изъ Дворянства, ни изъ Духовенстваили купечества. Сенатъ, Судебныя Мѣста, всѣ Чиновники, оставили городъ нѣсколькими днями прежде его занятія непріятелемъ. Я хотѣлъ лишить Наполеона всей возможности составить сношеніе Москвы со внутренностію Имперіи и употребить въ свою пользу вліяніе, которое Французъ пріобрѣлъ себѣ въ Европѣ своею литтературою, своими модами, своею кухнею и своимъ языкомъ. Сими средствами непріятели могли бы сблизиться съ Рускими, получить довѣренность, а наконецъ и самыя услуги; но посреди людей, оставшихся въ Москвѣ, обольщеніе было безъ всякаго дѣйствія, какъ посреди глухихъ и нѣмыхъ.
Нарушенное спокойствіе въ Москвѣ могло бы произвесть весьма дурныя впечатлѣнія на духъ Русскихъ, которые обращали тогда на нее свои взоры и ей подражали и слѣдовали. Изъ нее- то распространился этотъ пламенный патріотизмъ, эта потребность пожертвованій, этотъ воинскій жаръ и это желаніе мщенія противъ враговъ, дерзнувшихъ проникнуть столь далеко. По мѣрѣ, какъ извѣстіе о занятіи Москвы дѣлалось извѣстнымъ въ провинціяхъ, народъ приходилъ въ ярость; и дѣйствительно, подобное происшествие должно было казаться весьма чрезвычайнымъ такой націи, на землю которой не ступалъ непріятель болѣе цѣлаго вѣка, считая отъ вторженія Карла XII, Короля Шведскаго. Наполеонъ имѣлъ равную съ нимъ участь: оба потеряли свою армію, оба были бѣглецы, одинъ у Турковъ, другой у Французовъ.
Небольшое сочиненіе, изданное мною въ 1807 году, имѣло своимъ назначеніемъ предупредить жителей городовъ противъ Французовъ, живущихъ въ Россіи, которые старались уже пріучить умы къ тому мнѣнію, что должно будетъ нѣкогда намъ пасть предъ арміями Наполеона. Я не говорилъ о нихъ добраго; но мы были въ войнѣ, а потому и позволительно Русскимъ не любить ихъ въ сію эпоху. Но война кончилась, и Русской, забывъ злобу, возвращался къ симпатіи, существующей всегда между двумя великодушными народами. Онъ не сохранилъ сего зложелательства, которое Французы оказываютъ даже до сего времени чужеземцамъ и не прощаютъ имъ двойное занятіе Парижа, какъ и трехлѣтнее ихъ пребываніе во Франціи. Впрочемъ, я спрашиваю: гдѣ та земля, въ которой три тысячи шестьсотъ тридцать Французовъ, живущихъ въ одномъ токмо столичномъ городѣ, готовомъ уже быть занятымъ ихъ соотечественниками, могли бы жить не только спокойно, но даже заниматься своей коммерціей и отправлять свои работы? Ни одинъ человѣкъ не былъ оскорбленъ, и кабаки, во время мнимаго безпорядка при вшествіи Наполеона въ Москву, не могли быть разграблены; ибо въ слѣдствіе моего приказанія не находилось въ нихъ ни одной капли вина.
Московскій Почт-Директоръ никогда не былъ посыланъ въ Сибирь, но удаленъ въ Воронежъ, совсѣмъ по другимъ причинамъ, какія объявляетъ одна Нѣмецкая газета.
Прокламаціи, мною публикованныя, имѣли единственно въ предметѣ утишеніе безпокойства; между тѣмъ всѣ знали очень хорошо о происходившемъ: военныя извѣстія съ величайшею скоростію приходили однѣ за другими отъ Смоленска къ Москвѣ. Основаніемъ моихъ бюллетеней служили получаемыя мною увѣдомленія, сначала отъ Генерала Барклая, а потомъ отъ Князя Кутузова. Что касается до выраженій, то онѣ не могли быть оскорбительнѣе для непріятеля Французскихъ прокламацій 1814 года, въ которыхъ говорили, что Русскіе любятъ ѣсть мясо младенцевъ.
Ненависть между мною и Княземъ Кутузовымъ никогда не существовала, да и время не было заниматься оной. Мы не имѣли никакихъ выгодъ обманывать другъ друга, и не могли трактовать вмѣстѣ о сожженіи Москвы, ибо никто о томъ и не думалъ. Правда, что во время моего съ нимъ свиданія у заставы онъ увѣрялъ меня о намѣреніи дать сраженіе, а вечеромъ, послѣ военнаго совѣта, держаннаго на скорую руку, онъ прислалъ ко мнѣ письмо, въ которомъ увѣдомлялъ, что въ слѣдствіе движенія непріятеля, онъ видитъ, къ сожалѣнію, себя принужденнымъ оставить Москву, и что идетъ расположиться съ своей арміей на большой Рязанской дорогѣ.
Изъ всего вышесказаннаго мною видно, что М. М*** впалъ въ противорѣчіе; ибо, полагая вражду между Княземъ Кутузовымъ и мною, онъ разрушилъ всякую возможность взаимной довѣренности. Если бы дѣлаться врагами всѣхъ тѣхъ, коихъ мы осуждаемъ, то трудъ М. М*** доставилъ бы ему значительное количество оныхъ.
До 1806 я не имѣлъ противъ Наполеона ненависти болѣе какъ и послѣдній изъ Русскихъ; я избѣгалъ говорить о немъ, сколько могъ, ибо находилъ, что писали на его счетъ слишкомъ и слишкомъ рано. Народы Европы будутъ долго помнить то зло, которое причинилъ онъ имъ войною, и въ классѣ просвѣщенномъ два существующія поколѣнія раздѣлятся между энтузіазмомъ къ завоевателю и ненавистію къ похитителю. Я даже объявлю здѣсь откровенно мое вѣрованіе въ отношеніи къ нему: Наполеонъ былъ въ глазахъ моихъ великимъ Генераломъ послѣ Италіянскаго и Египетскаго похода; благодѣтелемъ Франціи, когда прекратилъ онъ революцію во время своего Консульства; опаснымъ деспотомъ, когда сдѣлался Императоромъ; ненасытнымъ завоевателемъ до 1812 года; человѣкомъ, упоеннымъ славою и ослѣпленнымъ счастіемъ, когда предпринялъ завоеваніе Россіи; униженнымъ геніемъ въ Фонтенебло и послѣ Ватерлоскаго сраженія, а на островѣ Св. Елены плачущимъ прорицателемъ. Наконецъ, я думаю, что умеръ онъ съ печали, не имѣя уже возможности возмущать болѣе свѣтъ и видя себя заточеннымъ на голыхъ скалахъ, чтобы быть терзаему воспоминаніемъ прошедшаго и мученіями настоящаго, не имѣя права объвинять никого другаго, кромѣ самаго себя, будучи самъ причиною и своего возвышения и своего паденія. Я очень часто сожалѣлъ, что Генералъ Тамара, имѣвшій препорученіе, въ 1789 году, во время войны съ Турками, устроить флотилію въ Средиземномъ морѣ, не принялъ предложенія Наполеона о пріемѣ его въ Русскую службу; но чинъ Маіора, котораго онъ требовалъ, какъ Подполковникъ Корсиканской Национальной Гвардіи, былъ причиною отказа. Я имѣлъ это письмо много разъ въ своихъ рукахъ.
Что касается до Французскихъ революціонеровъ и ихъ учениковъ въ другихъ земляхъ, то я возгнушался ихъ намѣреніемъ, какъ только оно сдѣлалось извѣстнымъ по своему успѣху. Все, что произошло въ Европѣ въ продолженіе тридцати лѣтъ, утвердило меня въ моемъ мнѣніи на счетъ тѣхъ, которыхъ предпріятія касались къ низпроверженію правительствъ. Какое дѣло до того, подъ какимъ названіемъ эти люди скрываются, или извѣстны; эгоизмъ ими предводитъ, корыстолюбіе ихъ ослѣпляетъ.
Къ несчастію, въ семъ вѣкѣ, въ которомъ столько происшествій пріучили два поколѣнія избавлять себя отъ правилъ, внушающихъ должное уваженіе къ Вѣрѣ и Престолу, горсть крамольниковъ и честолюбцевъ довольно свободно достигаетъ до обольщенія народа, говоря, смотря по обстоятельствамъ, о благополучіи, богатствѣ, свободѣ, славѣ, завоеваніи и мщеніи; его возмущаютъ, ведутъ и низвергаютъ въ ужасную пропасть бѣдствій. Дошли даже до того, что стали почитать революцію какою-то потребностію духа времени, и чтобъ умножить лавину бунта (avalanche de la révolte), то представляютъ въ блистательной перспективѣ выгоды конституціи, не заботясь нимало, прилична ли она странѣ, жителямъ и сосѣдямъ. Вотъ болѣзнь нынѣшняго вѣка! эта горячка опаснѣе всѣхъ горячекъ, даже и самой моровой язвы; ибо не только что повальная и заразительная, но сообщается чрезъ разговоръ и чтеніе. Ея признаки очень замѣтны: она начинается наборомъ пышныхъ словъ, которыя, кажется, выходятъ изъ устъ какого нибудь законодавца, друга человѣчества, Пророка или могущественнаго владѣтеля; потомъ является тысяча оскорблений противъ всякой власти, жажда обладанія, неумѣренный аппетитъ богатства, наконецъ бредъ, въ продолженіе котораго больной карабкается какъ можно выше, опрокидывая все предъ собою.
Не смотря на всѣ усилія возмутителей, народы, приведенные въ заблужденіе на нѣкоторое время, окончатъ въ послѣдствіи тѣмъ, что возвратятся опять къ прежнему порядку вещей или отъ дѣйствія размышленія, или отъ усталости, или даже отъ самыхъ излишностей; ибо очень скоро узнается, что весь свѣтъ не можетъ быть богатымъ, и что нѣтъ довольно мѣста на тронѣ для многихъ тысячь подданныхъ, желающихъ превратиться въ Государей, чтобы царствовать надъ націей, которая нимало о томъ и не заботится. Уже доказано Исторіей, что каждый народъ, бунтующій противъ своего Государя, дѣлаетъ худшимъ свое состояние и дорого платитъ за свое заблуждение: ибо, если въ борьбѣ законный владѣтель восторжествуетъ надъ крамольниками, то никогда не захочетъ онъ согласиться на то, чего они желаютъ; въ противномъ же случаѣ, если законный владѣтель падаетъ, защищая свои права противъ возмутившихся подданныхъ, то тогда сіи мгновенно переходятъ подъ власть военнаго деспотизма, ибо, за недостаткомъ какого нибудь Наполеона, вездѣ найдется много Итурбидовъ.
Депутація города Москвы, о которой говоритъ М. М. ***, состояла изъ дюжины простыхъ людей, очень худо одѣтыхъ. Представлявшій въ семъ торжественномъ случаѣ и Дворянство и Духовенство и Чиновниковъ и купеческое сословіе былъ ни что иное, какъ типографской факторъ. Наполеонъ, видя всю странность такой комедіи, обратился къ нему спиною.
Отрядъ полицейскихъ драгуновъ, о которыхъ говоритъ М. М ***, состоялъ изъ десяти человѣкъ для препровожденія повозки, въ которой находились Государственныя бумаги. Что касается до меня, то я былъ верхомъ, и не прежде оставилъ городъ, какъ въ ту минуту, когда стали палить изъ пушекъ въ Кремлѣ.
Прежде, нежели окончу сіе небольшое сочиненіе, я сдѣлаю нѣкоторыя замѣчанія на бюллетени Наполеона, изданныя въ Москвѣ. Читатели сами увидятъ, могутъ ли сіи оффиціальныя бумаги служить матеріаломъ для Исторіи.
„Совершеннѣйшее безначаліе царствовало въ городѣ; пьяные колодники бѣгали по улицамъ и бросали огонь повсюду. |
„Малое число жителей, оставшихся въ городѣ, сидѣли запершись дома, удержанные страхомъ и неизвѣстностію. Если во время вшествія Наполеона колодники [43]бросали уже огонь, то для чего ихъ не остановили? |
„Губернаторъ Ростопчинъ велѣлъ выслать всѣхъ купцовъ и торгующихъ, посредствомъ которыхъ можно бы было возстановить порядокъ. |
„Всѣ эти люди уѣхали сами по себѣ прежде нѣсколькими днями. Впрочемъ, какой порядокъ могли возстановить купцы въ главной квартирѣ и во всей арміи? |
„Болѣе четырехъ сотъ Французовъ и Нѣмцовъ задержаны по его приказанію. |
„Ни одинъ.“ |
„Наконецъ, онъ велѣлъ выслать пожарную [44] команду и трубы. |
„Я о томъ уже говорилъ: девяносто шесть трубъ со всей прислугой [44] и запряжкой были отосланы во внутренность Имперіи. |
„Тридцать тысячь раненыхъ или больныхъ Русскихъ находятся въ гошпиталяхъ, оставленные безъ помощи и пищи. |
„Отъ шестнадцати до семнадцати тысячь были отправлены на четырехъ тысячахъ подводахъ наканунѣ занятія Москвы въ Коломну, откуда они поплыли Окою на большихъ крытыхъ баркахъ въ Рязанскую Губернію, гдѣ были учреждены Гошпитали. Двѣ тысячи раненыхъ оставались въ Москвѣ. |
„Русскіе потеряли пятьдесятъ тысячь человѣкъ въ сраженіи при Москвѣ [45] рѣкѣ (battaille de la Moskowa). Число убитыхъ и раненыхъ Генераловъ, поднятыхъ на мѣстѣ сраженія, простирается до сорока пяти, или пятидесяти. |
„Мы потеряли только убитыми и ранеными отъ тридцати пяти до тридцати шести тысячь человѣкъ, [45] тысячу семь сотъ тридцать два офицера и осьмнадцать Генераловъ. Наполеонъ потерялъ убитыми и ранеными болѣе пятидесяти тысячь человѣкъ, тысячу двѣсти Офицеровъ и сорокъ девять Генераловъ. Мнѣ достались всѣ рапорты отъ одного Офицера, которому они были препоручены, и кои находились въ канцеляріи Князя Невшательскаго. Этотъ Офицеръ, раненый при Бородинѣ, находился въ Голицынской больницѣ. |
[46]
|
„Нашли въ домѣ этаго негоднаго Ростопчина (miserable Rostopschine) нѣкоторыя бумаги и одно письмо недоконченное. |
„Всѣ этѣ бумаги, по большей части ничего незначущія, были отбиты козаками, и не стоили труда быть ко мнѣ опять доставленными. Я не былъ захваченъ въ расплохъ, еще менѣе удивленъ вшествіемъ непріятеля, а потому и имѣлъ бы время окончить письмо. Я выѣхалъ не торопясь верьхомъ чрезъ Серпуховскую заставу, и не прежде оставилъ городской валъ, какъ увѣдомили меня, что Французской авангардъ вошелъ уже въ городъ. |
„16 Числа возсталъ жестокій вихрь; отъ трехъ до четырехъ сотъ мошенниковъ бросили огонь по городу въ пяти стахъ мѣстахъ въ одинъ разъ по приказанію Губернатора Ростопчина. |
„Такимъ образомъ сіи отъ трехъ до четырехъ сотъ мошенниковъ, въ ожиданіи жестокаго вихря, оставались четыре дни посреди Французской арміи. Надобно, чтобъ они были весьма искусны, чтобы бросить огонь въ пяти стахъ мѣстахъ въ одинъ разъ, будучи только въ числѣ отъ трехъ до четырехъ сотъ человѣкъ. Чтожъ касается до моего имени, то оно служитъ припѣвомъ къ пожару, какъ припѣвъ Марльборуга въ пѣсни. |
„Церквей, ихъ было тысячу шесть сотъ. |
„Ихъ было не болѣе двухъ сотъ шестидесяти семи. |
„Эта потеря неисчислима для Россіи; если оцѣнить то въ нѣсколько тысячь милліоновъ, то еще не велика будетъ оцѣнка. |
„По изчисленію, сдѣланному Коммиссіей, убытки произведенные пожаромъ и войною, какъ въ самомъ городѣ, такъ и въ Московской Губерніи, не превышали 321 милліона рублей; такимъ образомъ, это еще слишкомъ далеко отъ нѣсколькихъ тысячь милліоновъ. |
„Тридцать тысячь Русскихъ раненыхъ и больныхъ сгорѣли. |
„Я уже сказалъ, что ихъ не болѣе было двухъ тысячь, и два гошпиталя, въ которыхъ они находились, также не сгорѣли. |
„И привели двѣсти тысячь честныхъ жителей [49] въ бѣдность; это злодѣяніе Ростопчина, исполненное преступниками, освобожденными изъ тюремъ. |
„По возвращеніи моемъ въ Москву, послѣ выхода непріятеля, я [49] нашелъ въ ней отъ тысячи двѣсти до тысячи пяти сотъ человѣкъ изъ бѣднаго состоянія народа въ величайшей нуждѣ: они были помѣщены по квартирамъ, одѣты и кормлены въ продолженіе цѣлаго года на счетъ Казны. Чтожъ касается до преступниковъ, употребленныхъ для зажигательства, какъ говоритъ бюллетень, то они находились тогда по крайней мѣрѣ за пятьдесятъ миль отъ Москвы, оставивши ее за четыре дни прежде того. |
„Солдаты находили и находятъ [50] множество шубъ и мѣховъ для зимы. Москва магазинъ оныхъ. |
„Такъ; но мѣха привозятся по первому [50] зимнему пути, оставалось же ихъ очень мало: ибо ополченіе Московское, Тверское, Ярославское и Владимірское купило оныхъ на семьдесятъ одну тысячу рублей. |
„Триста зажигателей были схвачены и разстрѣляны. |
„Такимъ образомъ, это ошибка въ двухъ стахъ осмидесяти семи человѣкахъ; ибо я уже сказалъ, что ихъ разстрѣляно было только тринадцать. |
„Прекрасный Дворецъ Екатерины, вновь меблированный. |
„Онъ никогда не былъ меблированъ: построенный на концѣ города, онъ обращенъ [51] былъ во время Императора Павла въ казармы, а я помѣстилъ въ немъ гошпиталь для раненыхъ. |
[51] „Въ то время, какъ Ростопчинъ вывозилъ пожарныя трубы изъ города, онъ оставлялъ шестьдесятъ тысячь ружей, сто пятьдесятъ пушекъ и одинъ милліонъ пятьсотъ патроновъ и проч. |
„Тысяча шестьсотъ починенныхъ ружей въ Арсеналѣ были отданы Московскому ополченію; чтожъ касается до пушекъ, то ихъ было девяносто четыре шести-фунтоваго калибра съ лафетами и пороховыми ящиками. Онѣ были отправлены въ Нижній-Новгородъ до входа непріятеля въ Москву, который нашелъ въ Арсеналѣ только шесть разорванныхъ [52] пушекъ безъ лафетовъ и двѣ огромнѣйшія гаубицы. Поелику Наполеонъ принужденъ былъ самъ оставить въ Кремлѣ болѣе тысячи повозокъ разнаго разбора, то и не могъ онъ увезти Русскихъ пушекъ, и мы бы нашли ихъ на прежнемъ мѣстѣ. Большая часть сей артиллеріи была въ походѣ 1813 года съ ополченіемъ, устроеннымъ Генераломъ Графомъ Толстымъ; оставался одинъ только пороховой магазинъ, тотъ самой, въ которомъ дѣлали патроны для Русской [53] арміи даже въ послѣднюю ночь перехода ея чрезъ Москву. Онъ сожженъ не по такой неосторожности, по какой сожженъ слишкомъ рано мостъ въ Лейпцигѣ. |
[53] „Пожаръ сей Столицы отталкиваетъ Россію цѣлымъ вѣкомъ назадъ. |
„Столица вновь выстроилась, — доказательство, что ея жители не разорились. Она заключаетъ въ себѣ столько же жителей, какъ и прежде пожара, съ тою только разницей, что все выстроено изъ камня. Великолѣпные Дворцы, улицы совершенно новыя и превосходныя публичныя площади [54] дѣлаютъ ее прекраснѣйшимъ городомъ въ Европѣ, благодаря попеченію и отеческимъ заботамъ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА; и Россія, вмѣсто того, чтобъ отстать цѣлымъ вѣкомъ назадъ, узнала свои силы, свое богатство и чрезвычайныя свои пособія. |
[54] „Въ Кремлѣ нашли многія украшенія, употребляемыя при коронованіи ИМПЕРАТОРОВЪ, и всѣ знамена, взятыя у Турковъ [55] въ продолженіе цѣлаго столѣтія. |
„Украшенія, употребляемыя при коронованіи и которыя составляютъ часть сокровищь, равномѣрно и Патріаршескія, цѣнимыя въ 21 милліонъ рублей, были отправлены прежде непріятеля [55] въ Нижній-Новгородъ и въ Вологду. Чтожъ касается до знаменъ, взятыхъ во время войнъ у враговъ Россіи, то онѣ всѣ находятся въ Петербургскомъ Арсеналѣ. |
„Нашли икону, украшенную брилліянтами; ее отослали также въ Парижъ. |
„Обыкновенно въ Россіи украшаютъ драгоцѣнными каменьями иконы, содержимыя въ особенномъ почитаніи. Кажется, что сей трофей не́ достигъ до Франціи, равномѣрно какъ и тотъ огромный крестъ, который [56] находился на высокой колокольнѣ, называемой Иванъ Великій. Онъ былъ желѣзной позолоченный; но Нѣмецкій путешественникъ, Адамъ Олеарій, бывшій въ Москвѣ во время Царя Алексѣя Михайловича, сказывалъ (не знаю почему), что сей крестъ былъ весь изъ серебра позолоченный. Такимъ образомъ, какъ лишь только увидѣли, что онъ былъ желѣзный, то и оставили его. |
[56] „Кажется, что Ростопчинъ сошелъ съ ума. |
„Не знаю, по чему Наполеонъ дѣлаетъ меня сумасшедшимъ. |
„Въ Вороновѣ онъ зажегъ свой за́мокъ. |
„Я зажегъ мой за́мокъ по той самой причинѣ, которую объявилъ въ надписи, приклеенной къ церковной двери, и сдѣлалъ это единственно для предупрежденія приказанія, даннаго одному Офицеру, посланному въ Вороново, который нашелъ одинъ только пеплъ. Онъ разсказалъ это одному Русскому Полковнику, поднявшему его во время ретирады по переходѣ чрезъ Березину. Наполеонъ любилъ жечь; доказательствомъ тому служитъ приказъ, данный Маршалу Мортье, [58] чтобы позаботиться зажечь оба мои дома (Expedition de Russie, tome II, page 244). Тотъ, который находится близь заставы, былъ сожженъ, но Московскій остался цѣлъ; ибо на другой день по выходѣ большой арміи Москва была уже наполнена козаками и вооруженными поселянами, пробѣгающими по всѣмъ ея улицамъ. |
[58] „Русская армія отрекается отъ Московскаго пожара; производители сего покушенія [59] ненавидимы въ Россіи, Ростопчина считаютъ за одно съ Маратомъ. Онъ могъ утѣшиться въ бесѣдѣ съ Англійскимъ Комиссаромъ Вильсономъ. |
„Русская армія была увѣрена, что Москва сожжена непріятелемъ, и не могла считать меня заодно съ Маратомъ, не вѣдая даже, [59] существовала ли эта великая особа революціи. Мнѣ не нужны были утѣшенія; я страдалъ о потеряхъ моихъ соотечественниковъ, не думая нимало о своихъ собственныхъ, и только въ главной квартирѣ встрѣтилъ Г-на Вильсона. |
„Большаго стоило труда вытащить изъ загорѣвшихся домовъ и Гошпиталей нѣкоторую часть больныхъ Русскихъ; осталось еще четыре тысячи [60] сихъ несчастныхъ. Число погибшихъ во время пожара чрезвычайно значительно. |
„Никакого не стоило труда вытаскивать изъ Гошпиталей раненыхъ и больныхъ: они оставались умереть съ голода; ибо раненые и больные Наполеоновой арміи сами голодали. Я нашелъ изъ нихъ тысячу [60] триста шестьдесятъ живыхъ, собранныхъ въ Шереметевской больницѣ и ослабшихъ отъ недостатка въ пищѣ; большаго стоило труда спасти и вылѣчить изъ нихъ половину. |
„Жители, состоящіе изъ двухъ сотъ тысячь душъ, блуждая по лѣсамъ, умирая съ голода, приходятъ на развалины искать какихъ нибудь [61] остатковъ и садовыхъ овощей для своего пропитанія. |
„Такъ какъ нечего было ѣсть, то солдаты Наполеоновой арміи шатались по деревнямъ для снисканія, чѣмъ утолить свой голодъ. И такъ надлежало, чтобъ эти двѣсти тысячь Русскихъ людей могли существовать [61] болѣе мѣсяца безъ всякой пищи. |
„Императоръ приказалъ сдѣлать подкопы подъ Кремль. Герцогъ Тревизскій велѣлъ оный взорвать 23 числа въ два часа утра. Все было разрушено: древняя крѣпость, первый Дворецъ Царей были.... |
„Одна колокольня, два мѣста въ стѣнахъ, двѣ башни и четвертая часть Арсенала были взорваны. Царской Дворецъ остался невредимъ, даже огонь не могъ въ него проникнуть. Починки стоили всего навсе 500,000 тысячь рублей. Кремль существуетъ съ древними своими воспоминаніями, и еще съ новымъ, которое Наполеонъ оставилъ, оказывая гнѣвъ свой надъ кирпичами [62] при прощаніи съ Москвою. |
Наполеонъ былъ ослѣпленъ предшествующими своими успѣхами; онъ думалъ, что Россія будетъ покорена вся, какъ лишь только сдѣлается онъ обладателемъ Столицы, и что ИМПЕРАТОРЪ АЛЕКСАНДРЪ предложитъ ему миръ.
Но, со всѣмъ геніемъ, которой имѣлъ до 1812 года, онъ сугубо обманулся, и увидѣлъ всѣ свои предпріятія уничтоженными. Онъ не зналъ твердости Русскаго ИМПЕРАТОРА и не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о Русскомъ человѣкѣ, который показалъ себя въ сію эпоху во всемъ своемъ блескѣ. Надлежало быть великой опасности, чтобъ сей послѣдній разкрылъ великій свой характеръ. Неразумѣніе нашего языка причиною тому, что иностранцы знаютъ изъ всего Русскаго народа одну только его одежду и его видъ. Борода была въ презрѣніи, и считали за дикихъ, носившихъ оную; но народъ Русскій доказалъ, что онъ выше многихъ другихъ народовъ, будучи непричастенъ страха и неспособенъ къ измѣнѣ; онъ имѣетъ въ моральной своей енергіи и въ физической силѣ увѣренность въ успѣхѣ. Онъ совсѣмъ не знаетъ ни препятствій, ни опасности; онъ говоритъ: все возможно; для чегожъ не такъ? дважды не умираютъ, и съ сими словами онъ предпринимаетъ все, падаетъ, или успѣваетъ.
Часто онъ дѣлается героемъ, совсѣмъ не думая о томъ, и нимало не тщеславясь своими дѣлами.
Когда расточаютъ ему похвалы, то онъ отвѣчаетъ вамъ: Богъ мнѣ помогъ. Это не диво; я такой же человѣкъ, какъ и всякой другой.
Въ 1812 году ИМПЕРАТОРЪ АЛЕКСАНДРЪ сказалъ: умереть сражаясь! Рускіе отвѣчали ему: мы готовы. Нѣтъ никакой нужды возбуждать ихъ обѣщаніями и наградами, только стоитъ сказать пойдемъ, — и они вамъ послѣдуютъ. Жители Москвы были раздражены первые, узнавши еще до взятія Смоленска, что ничего не было пощажено непріятелемъ, что домы были разграблены, женщины поруганы, храмы Божіи обращены въ конюшни. Они поклялись отмщеніемъ на гробахъ отцевъ своихъ, и истребили все, что могли. Болѣе десяти тысячь вооруженныхъ солдатъ побито крестьянами въ окрестностяхъ Москвы; сколько еще мародёровъ и людей безоружныхъ пало подъ ихъ ударами! Они зажигали свои домы для погубленія солдатъ, запершихся въ оныхъ.
По возвращеніи моемъ въ Москву я видѣлъ многихъ крестьянъ, даже изъ за полтораста миль прибывшихъ, на хорошихъ лошадяхъ, вооруженныхъ каждаго саблею и копьемъ, и которые вмѣстѣ съ крестьянами Московской Губерніи сражались противъ непріятеля. Вмѣсто всякаго отвѣта на вопросъ мой, они отвѣчали: наши были въ бѣдѣ. Всѣмъ извѣстна исторія Смоленскаго крестьянина, замеченнаго на рукѣ, чтобы быть узнаннымъ, который отрубилъ ее однимъ ударомъ топора. Одна старая женщина изъ подмосковной деревни привела ко мнѣ двухъ своихъ внуковъ для отправленія ихъ въ армію, и положа имъ руки на голову, съ глазами, возведенными къ небу, произнесла сіи слова: Ступайте, друзья мои! возвратитесь ко мнѣ тогда только, когда не будетъ непріятеля на землѣ Русской; въ противномъ случаѣ, проклятіе мое васъ ожидаетъ.
Одинъ солдатъ, изувѣченный въ Италіянскую войну и возвратившійся въ свою деревню, приказывалъ привязывать себя къ сѣдлу своей лошади, чтобъ предводительствовать крестьянами въ сраженіяхъ. Одинъ молодой крестьянинъ, взятый своимъ Господиномъ въ Москву, потерялъ аппетитъ и сонъ по взятіи Смоленска; онъ просилъ позволенія сражаться съ непріятелемъ. Я отослалъ его въ армію, и онъ погибъ въ сраженіи при Бородинѣ. Храбрость Русскаго солдата слишкомъ уже извѣстна, чтобъ прибѣгать къ похваламъ: его ненадобно возбуждать повышеніями или пенсионами; онъ повинуется и сражается, нимало не заботясь, представляютъ ли его въ сраженіяхъ бюллетени, біографіи, литографіи и куплеты на подобіе грома лавины или головы Медузы разящимъ, повергающимъ, разметающимъ и въ камень претворяющимъ при своемъ появленіи.
Наконецъ, въ сей краткой, но жестокой борьбѣ Россіи противъ цѣлой матерой земли Европы, имѣющей Наполеона своимъ предводителемъ, всѣ Русскіе наперерывъ одинъ передъ другимъ старались оказать свою преданность и вѣрность. Московское Дворянство предложило ИМПЕРАТОРУ отъ девяти десятаго человѣка съ провіантомъ на три мѣсяца, что составило тридцать двѣ тысячи человѣкъ, Губерніи Тульская, Калужская, Владимірская и Рязанская каждая по пятнадцати тысячь человѣкъ, а Тверская и Ярославская по двѣнадцати тысячь, всего сто шестнадцать тысячь. Я тотъ самый, которому препоручено было ИМПЕРАТОРОМЪ устроить этѣ арміи, и шесть недѣль спустя послѣ Указа, онѣ уже находились каждая на границѣ своей Губерніи. Видѣли единородныхъ дѣтей Генерала Апраксина, Графа Строгонова и моего, изъ которыхъ старшему едва было семнадцать лѣтъ, находящихся на службѣ въ продолженіе сей войны. Сынъ Графа Строгонова, молодой человѣкъ, подававшій о себѣ великую надежду, былъ убитъ пушечнымъ ядромъ въ Краонскомъ дѣлѣ. Владѣльцы, потерявшіе наиболѣе при вторженіи непріятеля въ Москву, даже не представили отъ себя свѣдѣнія въ Коммиссію вспоможенія; и нимало не подвержено сомнѣнію, что оба Графа Разумовскіе, Генералъ Апраксинъ, Графъ Бутурлинъ и я, мы потеряли, какъ въ городскихъ и сельскихъ домахъ, такъ и въ движимости, болѣе нежели на пять милліоновъ рублей. Изъ библіотеки Графа Бутурлина, которую цѣнили въ милліонъ рублей, не осталось ни одного тома. Воспоминаніе о сихъ потеряхъ перейдетъ по наслѣдству къ дѣтямъ.
Таковъ былъ 1812 годъ! Хотя Россія сдѣлала большія потери въ людяхъ, но вмѣстѣ съ тѣмЪ пріобрѣла увѣренность, что никогда не можетъ быть покорена, и скорѣе будетъ гробомъ для враговъ, чѣмъ послужитъ завоеваніемъ. Ея обитатели, слишкомъ мало образованные для эгоистовъ, будутъ умѣть защищать свое Отечество, нимало не тщеславясь своею храбростію. Наполеонъ, въ семъ походѣ, успѣхъ котораго сдѣлалъ бы его обладателемъ всей Европы, пожертвовалъ отборными воинами союзныхъ армій и храбрыми Французами, сражавшимися въ продолженіе двѣнадцати лѣтъ для честолюбія того, котораго вознесли они даже на тронъ. Триста тысячь пало въ сраженіяхъ, отъ переходовъ и болѣзней, и сто тысячь погибло отъ голода, стужи и недостатка.
Я сказалъ правду, и одну только правду.
Парижъ, 5 Марта 1823.
