Я имѣлъ это письмо много разъ въ своихъ рукахъ.
Что касается до Французскихъ революціонеровъ и ихъ учениковъ въ другихъ земляхъ, то я возгнушался ихъ намѣреніемъ, какъ только оно сдѣлалось извѣстнымъ по своему успѣху. Все, что произошло въ Европѣ въ продолженіе тридцати лѣтъ, утвердило меня въ моемъ мнѣніи на счетъ тѣхъ, которыхъ предпріятія касались къ низпроверженію правительствъ. Какое дѣло до того, подъ какимъ названіемъ эти люди скрываются, или извѣстны; эгоизмъ ими предводитъ, корыстолюбіе ихъ ослѣпляетъ.
Къ несчастію, въ семъ вѣкѣ, въ которомъ столько происшествій пріучили два поколѣнія избавлять себя отъ правилъ, внушающихъ должное уваженіе къ Вѣрѣ и Престолу, горсть крамольниковъ и честолюбцевъ довольно свободно достигаетъ до обольщенія народа, говоря, смотря по обстоятельствамъ,
Я имел это письмо много раз в своих руках.
Что касается до французских революционеров и их учеников в других землях, то я возгнушался их намерением, как только оно сделалось известным по своему успеху. Всё, что произошло в Европе в продолжение тридцати лет, утвердило меня в моём мнении насчёт тех, которых предприятия касались к ниспровержению правительств. Какое дело до того, под каким названием эти люди скрываются, или известны; эгоизм ими предводит, корыстолюбие их ослепляет.
К несчастию, в сём веке, в котором столько происшествий приучили два поколения избавлять себя от правил, внушающих должное уважение к Вере и Престолу, горсть крамольников и честолюбцев довольно свободно достигает до обольщения народа, говоря, смотря по обстоятельствам,
