въ свою деревню, приказывалъ привязывать себя къ сѣдлу своей лошади, чтобъ предводительствовать крестьянами въ сраженіяхъ. Одинъ молодой крестьянинъ, взятый своимъ Господиномъ въ Москву, потерялъ аппетитъ и сонъ по взятіи Смоленска; онъ просилъ позволенія сражаться съ непріятелемъ. Я отослалъ его въ армію, и онъ погибъ въ сраженіи при Бородинѣ. Храбрость Русскаго солдата слишкомъ уже извѣстна, чтобъ прибѣгать къ похваламъ: его ненадобно возбуждать повышеніями или пенсионами; онъ повинуется и сражается, нимало не заботясь, представляютъ ли его въ сраженіяхъ бюллетени, біографіи, литографіи и куплеты на подобіе грома лавины или головы Медузы разящимъ, повергающимъ, разметающимъ а въ камень претворяющимъ при своемъ появленіи.
Наконецъ, въ сей краткой, но жестокой борьбѣ Россіи противъ цѣлой
в свою деревню, приказывал привязывать себя к седлу своей лошади, чтоб предводительствовать крестьянами в сражениях. Один молодой крестьянин, взятый своим господином в Москву, потерял аппетит и сон по взятии Смоленска; он просил позволения сражаться с неприятелем. Я отослал его в армию, и он погиб в сражении при Бородине. Храбрость русского солдата слишком уже известна, чтоб прибегать к похвалам: его не надобно возбуждать повышениями или пенсионами; он повинуется и сражается, нимало не заботясь, представляют ли его в сражениях бюллетени, биографии, литографии и куплеты наподобие грома лавины или головы Медузы разящим, повергающим, разметающим и в камень претворяющим при своём появлении.
Наконец, в сей краткой, но жестокой борьбе России против целой
