Въ 1863 г. шхуна «Первая» была назначена отвезти грузы въ Тагиль и Нижне-Камчатскъ, послѣ чего, смотря по времени года, отправиться въ южныя гавани, для удовлетворенія различнаго рода нуждъ по снабженіи новгородскаго поста дровами и лѣсомъ, и Владивостока провіантомъ изъ склада, въ первомъ изъ нихъ. Въ Николаевскѣ шхуною былъ взятъ грузъ для Тагила и Нижне-Камчатска, и почта для Камчатки.
Затѣмъ шхунѣ было предписано во первыхъ идти въ Де-Кастри и сдать тамъ на транспортъ «Японецъ» грузъ, назначаемый въ Петропавлоскъ, а также почту и бумаги, адресованныя туда и въ Хокодате, и если окажется нужнымъ для облегченія шхуны или выгодъ плаванія, то сдать на «Японецъ» и грузъ Нижне-Камчатска, въ противномъ случаѣ не выгружать въ Де-Кастри болѣе того, что назначается въ Петропавловскъ и для Александровскаго поста, и за тѣмъ идти въ Тагиль. По сдачѣ тамъ груза и по пріемкѣ, если будетъ нужно, баласта, отправиться въ Петропавловскъ, гдѣ взять муку для доставленія въ Нижне-Камчатскъ, вмѣстѣ съ прочими грузами для этого мѣста. За тѣмъ изъ Нижне-Камчатска предписано было шкунѣ слѣдовать въ южныя гавани для возможнаго удовлетворенія требованій начальства, и послѣ, если не будетъ особыхъ распоряженій, зимовать въ Владивостокѣ. Командиръ шхуны выполнилъ всю инструкцію плаванія, за исключеніемъ описи въ Тагилѣ и НижнеКамчатскѣ и перехода изъ Хокодате въ южныя гавани. Сверхъ инструкціи, былъ совершенъ переходъ изъ Нижне-Камчатска въ Петропавловскъ съ лѣсомъ. На пути изъ Хокодате въ южныя гавани, въ Сангорскомъ проливѣ, шхуна потерпѣла крушеніе, объ обстоятельствахъ котораго командиръ шхуны, лейтенантъ Наумовъ въ рапортѣ своемъ говоритъ слѣдущее:
Починивъ паруса, исправивъ такелажъ, вычистивъ трюмъ, нагрузившись каменнымъ баластомъ и окрасившись, я съ ввѣренною мнѣ шхуною вышелъ изъ Петропавловска 1-го сентября. До параллели острова Кунаширъ вѣтры были, болѣе NW и временно SO и N. а отъ Кунашира, т. е. съ 21 сентября до прибытія въ Хакодате постоянные и свѣжіе вѣтры отъ W и NW. Въ продолженіи этого времени ни одна вахта не обходилась безъ того, чтобы не порвался какой-нибудь парусъ и не лопнуло что-нибудь изъ такелажа; команда только и дѣлала, что исправляла поврежденія, когда это было возможно; такъ какъ все это время дули очень свѣжіе вѣтры, разводившіе огромное волненіе, то исправленію очень много мѣшала качка, постоянная сырость и вода, несходившая съ палубы и такелажа. Чтобы укрыться отъ свѣжаго вѣтра, я долженъ былъ стать на якорь у мыса Froer и въ это время заняться починкою парусовъ и такелажа, а 15-го — у острова Нипонъ, при входѣ въ Сангарскій проливъ.
16-го октября въ 3 часа пополудни пришелъ въ Хакодате. Здѣсь, починивъ паруса, исправивъ такелажъ, пополнивъ запасы провизіи и воды и починивъ шлюпки, я съ ввѣренною мнѣ шхуною вышелъ 26-го октября, около 4 часовъ пополудни, для слѣдованія но назначенію во Владивостокъ при тихомъ WNW; вѣтеръ этотъ послѣ полуночи засвѣжѣлъ и началъ дуть сильными порывами, принудившими меня взять два рифа; но, несмотря на это, вскорѣ изорвало фокъ — его убрали; въ это время изорвало кливеръ, а пока его убирали и изготовляли фока-стаксель, изорвало и гротъ, подъ которомъ и пришлось остаться. Глубина не позволяла встать на якорь: теченіемъ и волненіемъ сильно сносило къ острову Нипонъ; вѣтеръ, снѣгъ и крупный градъ не позволяли починить парусовъ.
При перемѣнѣ кливера выдернуло гинцы кливеръ леера; онъ запутался за фоковой дирикъ-фалъ до такой степени, что, при всѣхъ усиліяхъ очистить его не могли. Это мѣшало поднять фока-стаксель, а также и фокъ; но какъ шхуну сильно валило въ бокъ, то я рѣшился поднять фока-стаксель, на невытянутомъ кливеръ-леерѣ, съ разсчетомъ получитъ ходъ; но большая слабина леера отводила стаксель, и такимъ образомъ шхуну продолжало валить бокомъ. Пробовалъ поворотить; для этого стравливалъ гротъ и заваливалъ его, но при такихъ парусахъ шхуна не поворотила. Встать на якорь не было возможности; безпрерывно бросая диплотъ, глубина оказывалась 40 и 35 саженъ. За сильнымъ снѣгомъ и градомъ, береговъ пролива не было видно и только около 7 часовъ утра увидѣли подъ вѣтромъ берегъ въ 2 кабельтовыхъ; глубина 25 саженъ, грунтъ камень, и въ исходѣ 8 часа, находясь у мыса Арагава, встрѣтя глубину 14 сажень, бросилъ якорь-плехтъ, канату 25 сажень. Вслѣдъ за симъ шхуна получила ударъ о подводный камень, при этомъ выворотило брашпиль и удары начали повторяться безпрестанно, а шхуну подало къ берегу и она, усѣвшись вся на каменьяхъ, быстро стала наполняться водою, и начали отходитъ обшивныя доски.
Спасать людей на шлюпкахъ нельзя было и думать, такъ какъ шхуна была окружена подводными и надводными скалами, покрытыми острыми ракушками. Оставалось перебросить съ кормы на ближайшую скалу гротовой гикъ, и протянуть лееръ, держась за который, и перебираясь по одному человѣку верхомъ по гику, команда могла достичь скалы, а съ нея по другимъ скаламъ, весьма крутымъ и острымъ, а мѣстами и по горло въ водѣ, въ бродъ дойти до берега. Переправа эта была очень затруднительна, потому что очень большая вода и прибой ея о скалы, сбрасывала многихъ съ гика и со скалъ.
Я думалъ спасти хронометры и другія болѣе цѣнныя казенныя вещи, но по трудности переправы сдѣлать этого не могъ, тѣмъ болѣе, что одинъ изъ перебравшихся уже на скалу, матросъ Пагудинъ, видя паденіе двухъ матросъ съ трудомъ борющихся въ волнахъ, хотѣлъ имъ помочь, но поскользнулся, ударился о камень и всплылъ только на 3-й день.
Этотъ несчастный случай заставилъ меня пренебречъ спасеніемъ вещей, а поспѣшить переборкою людей на берегъ, тѣмъ болѣе, что на шхунѣ оставаться долѣе было невозможно и переправа съ увеличивающимся прибоемъ становилась опаснѣе, такъ что многіе матросы, съ трудомъ добравшись до берега, лежали безъ чувствъ, а нѣкоторыхъ приходилось откачивать. Разсчитывая на прибой къ берегу, со шхуны выброшены были сухари въ мѣшкахъ, водка въ анкеркахъ, солонина и другія вещи, привязанныя къ люкамъ; но большая часть выброшеннаго разбилась о скалы, и если что и дошло до берега, то совершенно въ негодномъ видѣ.
Перебравшись на берегъ неподалеку отъ мѣста крушенія шхуны, въ горахъ нашли юрту, въ которой и занялись согрѣваніемъ и просушкою бѣлья и платья, которые нужно было снявши выжимать, а потомъ сушить. Обогрѣвшись и просушившись, принялись собирать выброшенныя со шхуны вещи, но у береговъ находили большею частію тряпки и обломки. За ночь отдѣлило отъ шхуны ея носовую часть и снесло фокъ-мачту, а чрезъ день совершенно разбило на части. Тогда команда принялась обдирать мѣдь, собирать болты, для чего, не имѣя инструментовъ, я приказалъ сжигать части шхуны, прибиваемыя къ берегу. Предъ отъѣздомъ съ Нипона я поручилъ японцамъ достать канаты якоря, и что только окажется возможнымъ, обѣщая имъ заплатить. Отдохнувъ въ юртѣ, 28-го октября перешли въ деревню Усьтахи, въ 3-хь часовомъ разстояніи хода отъ мѣста разбитія шхуны. Жители этой деревни очень недружелюбно встрѣтили насъ, неохотно отвели очень плохое помѣщеніе и я могъ только съ большимъ трудомъ достать рису. Здѣсь я пробылъ до пріѣзда японскихъ чиновниковъ изъ Хакодате, которые были присланы губернаторомъ, чтобъ помогать мнѣ, но они мало объ этомъ заботились и были ко мнѣ невнимательны; вся ихъ любезность была обращена на пріѣхавшихъ сюда консуловъ, англійскаго и французскаго. Для нихъ тотчасъ же отвели очень чистый храмъ, куда переселился и я, по приглашенію консуловъ. 9-го ноября, на лодкахъ перешли въ деревню Саи, изъ которой 12-го, на джонкахъ прибыли въ Хокодате, гдѣ первою заботою моею было помѣщеніе команды; для этого я обратился къ консулу, и въ видахъ сокращенія расходовъ, а также и удобствъ для команды, я просилъ его позволить помѣстить ее въ имѣющемся при консульствѣ, госпиталѣ, почти пустомъ. Чрезъ посредство консула, я занялъ у губернатора 3000 долларовъ, для продовольствія команды и обзаведенія самыхъ, необходимыхъ вещей обмундированія, которое все почти погибло при крушеніи шхуны.
При отправленіи шхуны изъ Хакодате въ Владивостокъ, на ней шелъ русскій купецъ Егоръ Дымченко съ грузомъ на 1500 рублей. Здоровье команды хорошо, поведеніе ея порядочно; она занимается изученіемъ грамотности и компаса, а также и такелажными работами.
На сдѣланные слѣдственною коммисіею вопросы, лейтенантъ Наумовъ отвѣчалъ: 1) шханечный журналъ не спасенъ потому, что, по неимѣнію мѣста неудобно было вести въ морѣ, бѣловой журналъ и его на то время убирали, а велся черновой журналъ, съ котораго, по приходѣ въ портъ, немедленно вносилось плаваніе въ бѣловой журналъ. Обязанность наблюдать за журналами и всѣми инструментами лежала на кондукторѣ корпуса флотскихъ штурмановъ Сысоевѣ. На пути изъ Камчатки до Хокодате, приходилось часто чинитъ паруса и исправлять такелажъ, но во время стоянки шхуны въ Хокодате, они починены были до такой степени, что были годны для плаванія до Владивостока. Запасные паруса на шхунѣ были: кливеръ старый, стаксель, нѣсколько разъ починенный, и старый брифокъ. При выходѣ шхуны изъ Хокодате, на вахтѣ былъ унтеръ-офицеръ Багулинъ, а послѣ него вступилъ кондукторъ Сысоевъ. На шхунѣ были: командиръ лейтенантъ Наумовъ; вахтенные начальники: корпуса флотскихъ штурмановъ, кондукторъ Сысоевъ и унтеръ офицеръ 1 го класса Багулинъ и 21 человѣкъ нижнихъ чиновъ. 2) Въ журналѣ прописано направленіе дрейфа и его скорость. Шхуну дрейфовало къ острову Нипонъ. Командиръ считалъ себя гораздо далѣе отъ берега и разсчитывалъ съ разсвѣтомъ нѣсколько управиться парусами и повернуть, а если это неудастся, то встать на якорь; но когда немного очистило, то шхуна была такъ близка къ берегу, что оттойти съ разорванными парусами не было возможности, почему и былъ отданъ якорь. У фока и грота былъ 3-й рифъ, но взято было только два, потому что вѣтеръ былъ не такъ силенъ, чтобы нужно было взять 3-й рифъ, и потому, что нужно было скорѣе выбраться изъ пролива. Штормовой гротъ былъ привязанъ къ штормъ-гафелю, но не былъ поставленъ потому, что въ немъ не было надобности; фока стаксель не ставился въ одно время съ кливеромъ, и поднимался на томъ же кливеръ-леерѣ. По выходѣ изъ Хокодате, паруса были привязаны, сшитые въ 1863 году. Шхуна не слушала руля послѣ того, какъ разорвались паруса. Нижній блокъ гинцовъ кливеръ-леера закладывался въ обухъ, вбитый въ палубѣ, впереди фокъ-мачты и ходовой конецъ крѣпился нѣсколькими шлагами за самаго себя. Ходовой конецъ гинцевъ былъ отданъ и верхній блокъ гинцевъ выскочилъ изъ коуша кливеръ-леера. Кливеръ-лееръ запутался концомъ разъ 6 около фоковаго дирикъ-фала. Кливеръ-лееръ стали очищать сейчасъ же какъ замѣтили, что онъ запутался; фокъ не былъ перемѣненъ потому, что другаго не было.
На слѣдующіе допнительные вопросы лейтенантъ Наумовъ отвѣчалъ:
Не было ли возможности вытянуть вновь кливеръ-лееръ, заложивъ вмѣсто гинцевъ тали? |
Не пробовалъ закладывать тали вмѣсто гинцевъ. |
Почему не было леера для Фока-стакселя? |
Лееръ для фок а-стакселя на шхунѣ былъ, но не заведенъ на мѣсто, потому что кливеръ и стаксель въ одно время не носили. |
Почему, увидѣвъ берегъ въ 7 часовъ утра на разстояніи двухъ кабельтовыхъ, тотчасъ же не были отданы якоря на глубинѣ двадцати пяти саженъ? |
Не отдали якорей на глубинѣ 25 саженъ, потому что при такой большой глубинѣ, каменномъ грунтѣ, огромномъ волненіи и весьма сильномъ теченіи ненадѣялся чтобъ якоря задержали. |
Такъ какъ изъ журнала видно, что, бросивъ плехтъ съ 25 саженями каната на глубинѣ 14 саженъ, шхуну продолжало ¼ часа дрейфовать, то почему не было вытравлено больше каната и не былъ брошенъ другой якорь? |
По отдачѣ плехта съ 25 саженями каната на глубинѣ 14 саженъ не было вытравлено болѣе каната и не отданъ другой якорь потому, что, по отдачѣ якоря, шхуну начало поворачивать и онъ хотѣлъ этимъ воспользоваться. |
Почему не былъ убранъ гротъ, уборка котораго облегчила бы поворотъ черезъ фордевиндъ? |
Гротъ былъ стравленъ почти совсѣмъ, а не убранъ совершенно для того, чтобъ скорѣе можно было поставить, когда понадобится привести, послѣ поворота. |
Что заставило сняться съ якоря передъ вечеромъ и при видѣ постояннаго пониженія анероида, какъ видно изъ шханечнаго журнала? |
Снялся съ Хокодатскаго рейда немедленно по исправленіи парусовъ и такелажа. Пониженіе анероида заставило не дожидаться до слѣдующаго утра во 1) потому, что разсчитывалъ успѣть проскочить проливъ до того времени какъ вѣтеръ засвѣжѣетъ; а во 2) боялся, что вѣтеръ впослѣдствіи перейдетъ къ NW и задержитъ меня въ Хокодате; сильный NW почти постоянно дуетъ въ проливѣ въ зимніе мѣсяцы, что помѣшало бы исполнить инструкцію, — зимовать въ Владивостокѣ. Предположеніе это основано было на словахъ: командировъ коммерческихъ судовъ, капитанъ-лейтенанта Нестерова, и наконецъ на томъ, что въ 1863 году пароходъ «Америка» и винтовый транспортъ «Манжуръ» за свѣжестью NW не могли выйти изъ пролива и принуждены были простоять около двухъ мѣсяцевъ въ Хокодате. |
Въ коммисіи военнаго суда были предложены командиру еще дополнительные вопросные пункты:
Былъ ли сдѣланъ командиромъ Сибирской флотиліи надлежащій смотръ шхунѣ «Первая» на рейдѣ Николаевска, предъ отправленіемъ ея въ море; а если нѣтъ, то по крайней мѣрѣ, испрашивали ли вы позволеніе Его Превосходительства, испытать въ продолженіи нѣсколькихъ часовъ подъ парусами дѣйствія помощниковъ своихъ и команды при управленіи шхуной, лавировкою по рейду, чтобы чрезъ то убѣдиться въ исправномъ состояніи шхуны во многихъ отношеніяхъ, или замѣтить какіе-либо недостатки, съ которыми нельзя отправиться въ плаваніе, какъ предстоящее въ океанѣ. |
Не припомните ли вы какъ основаны были на шхунѣ фока-штагъ и кливеръ-лееръ? |
Сколько могу припомнить, фока штагъ основанъ былъ такъ: наложенный огономъ на топъ фока мачты, онъ шелъ къ ноку бушприта, въ которомъ, пройдя чрезъ шкивъ, шелъ въ видѣ ватеръ штага къ форъ штевню, гдѣ крѣпился бензелями самъ за себя. Кливеръ-лееръ шелъ около фока штага; будучи наложенъ сперва раксъ бугелемъ на нокѣ бушприта, и пройдя чрезъ шкивъ у топа фокъ мачты, оканчивая шкентелемъ; въ него закладывались гини, которыхъ нижній блокъ закладывался въ обухъ, вбитый въ палубу впереди фокъ мачты. |
При исправленіи въ Хокодате такелажа шхуны «Первая», былъ ли осмотрѣнъ гакъ верхняго блока гинцевъ кливеръ леера, что онъ закабаленъ надежно, а лопарь тѣхъ же гинцевъ хорошо закрѣпленъ самъ за себя, и кромѣ того былъ ли на послѣднемъ, наложенъ и стопарь. |
При исправленіи въ Хокодате такелажа; гакъ верхняго блока гинцевъ кливеръ-леера, могу подтвердить, что былъ закабаленъ, и имѣя хорошаго боцмана, полагаю, что надежно. Вѣроятно, шкимушка попалась дурнаго качества, перетерлась и лопнула. Лопарь гинцевъ кливеръ-леера былъ закрѣпленъ только самъ за себя, но хорошо, такъ какъ онъ не отдался, а ослабъ при вдвиганіи раксъ бугеля для привязки фокъ стакселя. |
Въ то время, когда не было возможности распутать отъ дирикъ фала шкентель, т. е. конецъ кливеръ-леера, не пробовали вы послать обрѣзать послѣдній, чтобы сдѣлать петлю вмѣсто коуша и заложить снова гакъ тѣхъ же гинцевъ кливеръ-леера, или другія тали? |
Не пробовалъ потому что этотъ видѣлъ неисполнимымъ на томъ основаніи, что кливеръ лееръ былъ высоко надъ головою посланнаго матроса, распутать его, а слѣдовательно о сдѣланіи колышки, а тѣмъ менѣе заложеніе гака тѣхъ же гинцевъ или другихъ талей, нельзя было и думать. |
По показаніямъ вашимъ слѣдственной коммисіи, вѣтеръ съ полуночи былъ не такъ силенъ, чтобы надобно было взять у парусовъ третій рифъ, а берегъ острова Нипона открылся около 7 час. утра. Но такъ какъ это противорѣчитъ показаніямъ шханечнаго журнала, въ которомъ записано на вахтѣ кондуктора корпуса штурмановъ Сысоева, и изъ отзыва подвахтеннаго унтеръ-офицера того же корпуса Багулина видно, что вѣтеръ былъ свѣжій съ порывами, а берегъ, по заявленію Сысоева, началъ открываться съ 5 час. утра, то не припомните ли вы, во сколько балловъ принимали вы силу вѣтра и, будучи наверху, не видали ли вы, хотя на самое короткое время, признаковъ подвѣтреннаго берега ранѣе 7 час. утра? |
Силу вѣтра я принималъ около 7 балловъ, а подвѣтреннаго берега острова Пилонъ, какъ я ни старался разсмотрѣть, а раньше 7 часовъ утра не видѣлъ. |
Съ 4-хъ часовъ пополуночи, когда шкуна находилась уже на серединѣ Сангарскаго пролива, и не имѣя хода безъ парусовъ, была подвержена одному только вліянію теченія, не припомните ли вы, почему полагали вы скорость онаго не болѣе какъ а съ двухъ часовъ ночи, т. е. по 2½ мили въ часъ, тогда какъ извѣстно, что во всѣхъ проливахъ по срединѣ оно бываетъ всегда быстрѣе. А взявъ въ соображеніе это обстоятельство, вы скорѣе всего могли бы быть вызваны на мысль поставитъ немедлено бри-фокъ, чтобы тотчасъ же спуститься въ Хакодаде и такимъ образомъ не быть снесеннымъ всею силою течеіня къ подвѣтренному берегу острова Нипона, т. е. предупредить случайную опасность, постигшую потомъ шкуну? |
О скорости и направленіи теченія я не имѣлъ точныхъ свѣдѣній, даже и въ лоціи Сангарскаго пролива о немъ не говорится. Ставить же бри-фокъ, по тогдашней моей неопытытности, не пришло на мысль, тѣмъ болѣе, что все мое вниманіе было сосредоточено на приведеніи въ порядокъ изорванныхъ парусовъ и постановку фока-стакселя. |
Съ 5 часовъ утра, когда дано было съ вахты знать, что открывается берегъ острова Пилона вы, считая себя въ 12 миляхъ отъ него, но будучи безъ парусовъ и не имѣя уже возможности поднять даже стакселя, почему не поставили тогда же бри-фокъ, подъ которымъ были бы еще въ состояніи спуститься и достигнуть Хакодаде? а напротивъ, рѣшились ожидать разсвѣта въ томъ критическомъ положеніи шкуны, въ какомъ она находилась? |
Не ставилъ бри-фока по той причинѣ, что я все еще надѣялся заворотиться, поднявъ форъ-трисель и фока-стаксель. Время въ этой работѣ прошло хотя незамѣтно, но его прошло много и, видя что она не удается, я рѣшился для отдыха измучившейся команды выждать до разсвѣта, чтобы потомъ съ новыми силами начать дѣйствовать смотря по обстоятельствамъ, которыя могли быть и къ лучшему, и сдѣлалъ такое распоряженіе потому, что считалъ себя далеко отъ подвѣтреннаго берега. |
Изъ двухъ разнорѣчивыхъ отвѣтовъ вашихъ слѣдственной коммисіи видно, въ одномъ, что фока-стаксель долженъ былъ подниматься только тогда, когда бываетъ убранъ кливеръ, т. е. ставится на томъ же кливеръ-леерѣ, слѣдовательно, стаксель-лееръ отдѣльно не основывался; а въ другомъ, что вы имѣли стаксель лееръ, но онъ не былъ заведенъ на мѣсто. Поэтому потрудитесь разъяснить: не припомните ли вы, былъ ли у васъ стаксель-лееръ, который, независимо отъ кливеръ-леера, заводился на мѣсто для поднятія фока-стакселя, или имѣли вы только запасный, т. е. другой кливеръ-лееръ, а особеннаго стаксель-леера вовсе не было? |
Хотя и былъ отдѣльный стаксель-лееръ, но онъ не былъ основанъ на мѣстѣ, потому что во все время плаванія, также и по переходѣ изъ Петропавловска я обходился безъ него, не смотря на встрѣчаемый очень свѣжій вѣтеръ. |
Съ 7 часовъ утра, видя ясно, что предположенія ваше управиться со шкуной съ разсвѣтомъ неосуществимы, какъ утопія, почему, когда достали первый разъ глубину, не употребили вы уже послѣдняго средства, — не бросили тотчасъ же двухъ якорей, изъ которыхъ, если не одинъ, такъ другой, можетъ быть, и задержалъ бы еще шкуну и она не потерпѣла бы крушенія. Хотя правда, что это былъ бы большой рискъ, но его допускало безвыходное положеніе шкуны, и съ вашей стороны было бы сдѣлано все, что отъ васъ зависѣло для спасенія ея отъ неминуемой гибели. Ожидать же меньшій глубины и бросать одинъ якорь на 14 саженяхъ, находясь близь гряды наружныхъ каменьевъ, было конечно уже несвоевременно. |
Не бросилъ прямо двухъ якорей потому, что не разсчитывалъ, чтобы они задержали на 25 саженной глубинѣ, и боялся, что могу потерять оба якоря на такой глубинѣ, на каменномъ грунтѣ и при сильномъ волненіи. Долженъ отнести къ моей неопытности въ то время, что не прибѣгъ къ этому средству. |
При соображеніи обстоятельствъ дѣла, Коммисія военнаго суда, учрежденная при портахъ Восточнаго океана, пришла къ заключенію, что причины крушенія шкуны «Первая», ненаходчивость командира, сдѣлавшаго упущеніе во 1) въ томъ, что онъ съ 4 до 5 часовъ утра, включительно, не поставилъ бри-фока, съ которымъ бы могъ спуститься въ Хокодаде, и не обратилъ при этомъ вниманія на большую уже скорость теченія, чрезъ что полагалъ себя далѣе отъ подвѣтреннаго берега Нипона нежели находился отъ него въ дѣйствительности, какъ впослѣдствіи оказалось, и во 2) доставь глубину 25 саженъ, не бросилъ прямо двухъ якорей изъ боязни, что они шкуну не задержатъ, а онъ лишится ихъ обоихъ. Эти причины крушенія шкуны «Первая», по мнѣнію коммисіи, должно отнести къ винѣ капитанъ-лейтенанта Наумова.
За тѣмъ, входя въ сужденіе о степени виновности капитанъ-лейтенанта Наумова, коммисія находитъ, что не маловажными причинами крушенія шкуны были слѣдующія обстоятельства, независящія отъ Наумова: 1) что бывшимъ командиромъ сибирской флотиліи и портовъ Восточнаго океана вице-адмираломъ Казакевичемъ, по обширности его занятій, назначеннымъ отъ него офицеромъ не сдѣланъ шкунѣ, передъ выходомъ ея въ море изъ Николаевска, надлежащаго смотра, во время котораго одно приказаніе замѣнить кливеръ фока-стакселемъ, тотчасъ бы обнаружило всю непрактичность основы стаксель-леера, который невозможно было имѣть постоянно на своемъ мѣстѣ, потому что онъ разрѣзалъ собою громадный кливеръ пополамъ, а заводить его на мѣсто въ свѣжій вѣтеръ, когда кливеръ уже нельзя было нести, крайне неудобно, а потому, для избѣженія этого оказалась бы необходимость уменьшить огромный кливеръ на половину его, тогда бы можно было ставить его одновременно съ фока-стакселемъ такъ, чтобы одинъ другому нисколько не мѣшалъ; а между тѣмъ плоскость парусности оставалась совершенно та же, что и бывшаго огромнаго кливера, съ тою только разницею, что управляться съ нею было бы несравненно легче; и 2) что очевиденъ былъ бы ощутительный недостатокъ въ томъ, что на шкуну не было назначено для предстоявшей кампаніи ни одного офицера, который бы могъ, въ случаѣ надобности, предложить командиру дѣльный совѣтъ.
Противъ перваго обвиненія вице-адмиралъ Казакевичъ объяснилъ, что если бы онъ даже лично осмотрѣлъ шхуну предъ ея выходомъ въ море, то не измѣнилъ бы на ней вооруженія, потому что находилъ его совершенно практичнымъ. Дѣлать же испытанія шкуны лавировкою въ рѣкѣ, какъ предполагаетъ коммисія, считаетъ для паруснаго судна излишнимъ; въ гаваняхъ только дѣлаютъ испытанія паровымъ судамъ, тѣмъ болѣе для шкуны «Первая», которая послѣ постройки была послана для испытанія до залива Де-Кастри, а потомъ имѣла продолжительное плаваніе въ 1862 году въ морѣ и зимовала въ Хокодаде и, по возвращеніи изъ плаванія, командиромъ ея, корпуса флотскихъ штурмановъ поручикомъ Астафьевымъ было форменно донесено и заявлено въ дефектѣ, что шхуна имѣетъ хорошія морскія качества и не заявлено о необходимости измѣнять на ней парусность. Если даже предположить, что ни онъ, вице-адмиралъ Казакевичъ, ни бывшій командиръ, не замѣчали на практикѣ тѣхъ недостатковъ, которые замѣтила коммисія по разсмотрѣніи одного только чертежа парусности, то, во всякомъ случаѣ, капитанъ-лейтенантъ Наумовъ, по выходѣ въ море, на практикѣ могъ бы увидѣтъ недостатки парусности шкуны и исправить ихъ въ Петропавловскѣ, или Хокодаде, на что не потребовалось бы много времени, но онъ нашелъ, что дѣлать измѣненіе лишнее, что подверждается его отзывами, а также изъ слѣдственнаго дѣла не видно, чтобы самъ Наумовъ причиною крушенія считалъ непрактичность вооруженія, которую могъ бы только замѣтить при его вице-адмиралѣ Казакевича осмотрѣ; коммисія при этомъ упустила изъ виду, что осмотръ шкуны передъ выходомъ ея въ море имъ вице-адмираломъ Казакевичемъ былъ порученъ бывшему начальнику штаба капитану 1-го ранга Давыдову, который, при осмотрѣ, находилъ излишнимъ лавировать въ рѣкѣ на испытанной уже шкунѣ. Второе обвиненіе, состоящее въ томъ, что на шкунѣ не было назначено ни одного офицера въ помощь командиру, объясняется тѣмъ, что, взамѣнъ офицера, были назначены два опытные кондуктора, о которыхъ командиръ хорошо относится, и онъ, вице-адмиралъ Казакевичъ, находилъ, что на такомъ суднѣ какъ шкуна, лучше имѣть двухъ хорошихъ кондукторовъ, чѣмъ малоопытнаго офицера.
Главный военно-морской судъ нашелъ: 1) шкуна, совершивъ въ 1863 г. переходъ въ Камчатку и обратно, и испытавъ въ океанѣ всю ярость непогодъ, значительно потерпѣла въ парусности и такелажѣ. Въ настоящемъ вооруженіи она имѣла только косые паруса, фокъ, гротъ, стаксель, кливеръ и, на случай тихихъ попутныхъ вѣтровъ, въ парусномъ отдѣленіи старый бри-фокъ. 26-го октября, послѣ полуночи, вѣтеръ отъ WNW перешелъ къ W, скрѣпчалъ и началъ дуть сильными порывами. У грота и фока взяли два рифа, но, несмотря на то, порывомъ вѣтра изорвало фокъ, въ то же время изорвало кливеръ, и пока его убирали и изготовляли къ подъему фока-стаксель, изорвало гротъ.
Ко всему этому во время перемѣны кливера выскочилъ кливеръ-лееръ, гинецъ гакъ, изъ кауша кливеръ-леера, и кливеръ-лееръ запутался за фоковой дирикъ-фалъ до такой степени, что всѣ усилія очиститъ его оказались тщетны, что не позволило поставить ни фокъ-стакселя, ни фока; причемъ нельзя также не обратитъ вниманія, что все это происходило въ бурную октябрскую ночь, при огромной качкѣ, сильномъ снѣгѣ съ градомъ, что шкуна до такой степени была окачиваема волненіемъ, что не было сухаго мѣста, гдѣ бы можно было писать шханечный журналъ, и что съ опущеннымъ до 3 рифа гротомъ, безъ переднихъ парусовъ, она имѣла 8 румбовъ дрейфу. 2) бросать два якоря на глубинѣ 25 саженъ съ цѣлью остановиться на оныхъ, притомъ положеніи, въ которомъ находилось шкуна, было бы, какъ полагаетъ Главный Военно-Морской судъ, по всей вѣроятности, совершенно безполезно; къ тому же шкуна, въ случаѣ потери обоихъ якорей окончательно лишилась бы надежды къ спасенію у менѣе приглубаго мѣста.
Въ этомъ трудномъ положеніи капитанъ-лейтенанту Наумову ничего не оставалось дѣлать, какъ употреблять всѣ мѣры управиться съ парусами, что и было имъ исполняемо съ должною энергіею до самаго разсвѣта, когда открылся подъ вѣтромъ въ двухъ кабельтовыхъ берегь; глубина была 14 саж., грунтъ — каменья; положеніе шкуны было самое критическое. Отдали якорь — и шкуна начала уже приходитъ къ вѣтру, какъ поднявшая ее волна, своротивъ брашпилъ и выворотивъ руль, выбросила судно на каменья. Во все это время, какъ видно изъ дѣла, командиръ шкуны сохранялъ должное присутствіе духа и принималъ всѣ зависящія отъ него мѣры, сначала для избѣжанія несчастія, а когда буря превозмогла всѣ его усилія и гибель шкуны стала очевидною — то, къ сбереженію провизіи и самаго необходимаго на случай спасенія экипажа. Равнымъ образомъ и команда усердно исполняла приказанія начальника, что доказываеся тѣмъ, что когда шкуну начало бить о каменья и всякая надежда исчезла, бравый боцманъ Блиновъ, взявъ линь въ руки бросился въ воду и, выйдя благополучно на берегь, перетащилъ туда перлинь, по которому, съ помощію перекинутаго грота-гика, спасенъ былъ съ величайшею опасностью экипажъ, за исключеніемъ одного матроса.
При такихъ обстоятельствахъ, взвѣшивая и оцѣнивая все то, что было и сдѣлалось на шхунѣ во время постигшаго ее бѣдствія, Главный Военно-Морской судъ не находитъ справедливымъ обвинить командира или кого-либо изъ служившихъ на ней во время крушенія. Что же касается до выведенныхъ коммисіею военнаго суда по сему дѣлу упущеній со стороны бывшаго командира сибирской флотиліи и портовъ Восточнаго океана, то Главный Военно-Морской судъ признаетъ вышеизложенныя объясненія вице-адмирала Казакевича по означенному предмету вполнѣ основательными и согласными съ обстоятельствами дѣла.
Вслѣдствіе сего Главный Военно-Морской судъ, не усматривая со стороны командовавшаго шкуною капитанъ-лейтенанта Наумова, а равно и со стороны бывшаго командира сибирской флотиліи и портовъ восточнаго океана вице-адмирала Казакевича, какихъ-либо по сему дѣлу упущеній, которыя можно было бы признать причиною крушенія шкуны «Первая» и относя гибель ея къ неизбѣжнымъ случайностямъ въ морѣ, опредѣлилъ: бывшаго командира шхуны «Первая» капитанъ-лейтенанта Наумова отъ всякой отвѣтственности по настоящему дѣлу освободить и убытокъ происшедшій отъ потери шкуны, принять на счетъ казны. Равнымъ образомъ и бывшаго командира сибирской флотиліи и портовъ восточнаго океана вице-адиирала Казакевича не считатъ прикосновеннымъ по настоящему дѣлу.
Рѣшеніе суда Высочайше утверждено.