потери обоихъ якорей окончательно лишилась бы надежды къ спасенію у менѣе приглубаго мѣста.
Въ этомъ трудномъ положеніи капитанъ-лейтенанту Наумову ничего не оставалось дѣлать, какъ употреблять всѣ мѣры управиться съ парусами, что и было имъ исполняемо съ должною энергіею до самаго разсвѣта, когда открылся подъ вѣтромъ въ двухъ кабельтовыхъ берегь; глубина была 14 саж., грунтъ — каменья; положеніе шкуны было самое критическое. Отдали якорь — и шкуна начала уже приходитъ къ вѣтру, какъ поднявшая ее волна, своротивъ брашпилъ и выворотивъ руль, выбросила судно на каменья. Во все это время, какъ видно изъ дѣла, командиръ шкуны сохранялъ должное присутствіе духа и принималъ всѣ зависящія отъ него мѣры, сначала для избѣжанія несчастія, а когда буря превозмогла всѣ его усилія и гибель шкуны стала очевидною — то, къ сбереженію провизіи и самаго необходимаго на случай спасенія экипажа. Равнымъ образомъ и команда усердно исполняла приказанія начальника, что доказываеся тѣмъ, что когда шкуну начало бить о каменья и всякая надежда исчезла, бравый боцманъ Блиновъ, взявъ линь въ руки бросился въ воду и, выйдя благополучно на берегь, перетащилъ туда перлинь, по которому, съ помощію перекинутаго грота-гика, спасенъ былъ съ величайшею опасностью экипажъ, за исключеніемъ одного матроса.
При такихъ обстоятельствахъ, взвѣшивая и оцѣнивая все то, что было и сдѣлалось на шхунѣ во время постигшаго ее бѣдствія, Главный Военно-Морской судъ не находитъ справедливымъ обвинить командира или кого-либо изъ служившихъ на ней во время крушенія. Что же касается до выведенныхъ коммисіею военнаго суда по сему дѣлу упущеній со стороны бывшаго командира сибирской флотиліи и портовъ Восточнаго океана, то Главный Военно-Морской судъ признаетъ вышеизложенныя объясненія вице-адмирала Казакевича по означенному предмету вполнѣ основательными и согласными съ обстоятельствами дѣла.
Вслѣдствіе сего Главный Военно-Морской судъ, не усматривая со стороны командовавшаго шкуною капитанъ-лейтенанта Наумова, а равно и со стороны бывшаго командира сибирской фло-
