Санскритская литература обозначает не только литературу на классическом санскрите (см.), но и вообще индийскую л-ру, древнюю и средневековую, вплоть до упрочения ново-индийских языков (см.), совершенно исключая отсюда дравидийские (см. XIX, 40) и коларийские (см. XXIV, 474). Двойственность терминологии отражается даже на заглавиях главных научных обзоров ее (Max Müller, „History of ancient sanscrit Literature“, 1860; A. Weber, „Akademische Vorlesungen über indische Literaturgeschichte“, 1876; И. П. Минаев, „Очерк важнейших памятников санскр. л-ры“, во „Всеобщей истории литературы“ Корша-Кирпичникова, 1880; F. Nève, „Les époques littéraires de l’Inde. Etudes sur la poésie sanscrite“. Louvain, 1883; L. von Schröder, „Indiens Literatur und Kultur“, 1887; A. Macdonell, „History of sanscrit Literature“, 1900; H. Oldenberg, „Literatur des alten Indiens“, 1903; V. Henry, „Les littératures de l’Inde. Sanscrit. Pâli. Prâcrit“, P., 1904; R. Pischel, „Die indische Literatur“, в „Die Kultur der Gegenwart“, I, 7, 1906; M. Winternitz, „Geschichte der indischen Literatur“, еще не окончена, coставляет 9-ю часть большого коллективного труда „Die Literaturen des Ostens, Leipzig, Amelung’s Verlag. I B. Einleitung. Der Veda. Die volksthümlichen Epen und die Purānas“ 1908. II B., 1-te Hälfte „Die Buddhistische Literatur“, 1913). Придерживаясь общего термина санскритская л-ра, вследствие преобладающей роли санскрита и имея в виду скудость точных хронологических дат в культурной и политической истории древней Индии, наиболее целесообразно в суммарном очерке распределить все памятники этой колоссальной литературы, во много раз превосходящей по объему греческую и римскую, вместе взятые, на две больших категории: I. Священная л-ра Вед вместе с примыкающими к ним продолжениями и толкованиями, т. наз. Брàхманами (2.000—500 до Р. X.). II. Светская л-ра, не ведаическая (санскритская в более тесном смысле), подразделяемая последовательно на 3 периода: 1) до-классический, или старо-санскритский (500 до Р. X. — 300 по Р. X.); 2) классический (300—800 по Р. X.), включая сюда и т. н. „Индийский Ренессанс“, по терминологии Макса Мюллера (см.); 3) после-классический (800 по Р. X. и далее).
I. Древнейшую и священную литературу Индии представляют Веды (Veda = ведение, знание), состоящие из 4 объемистых сборников (sanhitâ): Риг-, Сама-, Яджур-, Атхарва-Веда. Самая древняя из них Риг-Веда (Ṛg-veda), т. е. Веда гимнов или стихов (ṛk = имен. пад. ед. ч. от темы ṛc—), наиболее важная и для истории л-ры, состоит из 10 книг, заключающих всего 1.028 гимнов разной величины, обращенных к различным божествам и связанных с ритуалом ведаизма (см.). Они написаны разнообразными стихотворными размерами, основанными на чередовании определенного числа долгих и кратких слогов, и отнюдь не являются, как полагали раньше, отражением „безыскусственной народной поэзии“, напротив, завершают длительный процесс расцвета и даже упадка жреческого поэтического и профессионального творчества, развившегося во время пребывания индусов в области р. Инда (Пятиречье) вплоть до проникновения их в долину р. Ганга. Древняя традиция приписывает каждый отдельный гимн определенному легендарному автору, иногда божествам, обыкновенно же мудрецу-пророку (ṛshi = риши), „прозревшему“ его по милости богов. Целые книги (II—VIII) связаны последовательно каждая с определенными именами древних и авторитетных жреческих фамилий (Гритсамада, Вишьвамитра, Вамадева, Атри, Бхарадваджа, Васиштха, Канва) и постепенно были объединены в один кодекс. Вся 9-я книга посвящена культу божества Сомы, а 1 и 10 приписываются многим авторам из разных фамилий, при чем 10 в общем является самой поздней. Отголоски каких-нибудь исторических событий, хотя бы и в легендарной форме, в Риг-Веде очень редки, но новейшие исследования улавливают некоторые их следы: борьба между жреческим родом Васиштха (VII кн.) и царским Вишьвамитра (III кн.) или т. н. „битва 10 царей“ (VII, 33 и 18), где фигурируют царь Судас и Васиштха. Из богов наибольшее количество гимнов посвящено Агни и Индре. Вообще в Риг-Веде уже господствуют известные выработанные риторические и стилистические приемы, порою переходящие в шаблон; однако, встречаются и порывы вдохновения и лирического подъема: гимны Васиштхи (VII кн.) к богу Варуне, отчасти напоминающие ветхозаветные псалмы; чувство величия и красот природы заметно, напр., в гимнах к Заре (Uṣhas = Ушас). Ночи, богу грозы Парджанье, лесной нимфе (aranyânî). В X кн. есть ряд т. н. „философских“ гимнов (Scherman, „Philosophische Hymnen aus der Rig- und Atharva-Veda Sanhitā“, 1887; P. Deussen, „Allgemeine Geschichte der Phylosophie“, I В.; Д. H. Овсянико-Куликовский, „Зачатки философского сознания в древней Индии“; K. Geldner, „Zur Kosmogonie des R.-V.“, 1908), именно, знаменитые 129, 121 и 90, a также 31, 71, 72, 81, 82, 117, 125, 151, 190, где имеются зародыши идей, приведших впоследствии к философии Упанишад (см.). Сюда же надо отнести и длиннейший гимн I, 164, состоящий из ряда загадок. Случайно попали в кодекс P.-В. и некоторые гимны чисто светского характера: песнь игрока в кости (X, 34), о различном призвании людей (IX, 112), сатира на брахманов, сравниваемых с квакающими лягушками (VII, 103). Особенно драгоценны и любопытны для истории л-ры зачатки эпоса и драмы в гимнах, подводимых под категории сказаний-легенд (itihâsa), рассказов-повествований (âkhyana) и старин-былин (purâṇa); в них большей частью преобладает диалогическая форма, при чем связующий и поясняющий действие текст не всегда имелся налицо, а восполнялся часто мимическим или сценическим действием, имевшим связь с культовыми играми, представлениями или мистериями (R. Pischel und K. Geldner, „Vedische Studien“, I—III; K. Geldner, „Der R.-V. in Auswahl“, 1907—9; E. Sieg, „Die Sagenstoffe des R.-V.“, 1902; L. v. Schröder, „Mysterium und Mymus im R.-V.“, 1908; „Die Vollendung des arischen Mysteriums in Bayreuth“, 1911). На ряду с обрывками утраченных легенд здесь заключаются зачатки сказаний, разработанных впоследствии в эпосе, народной новеллистике и классической литературе: знаменитый диалог между царем Пуруравас и нимфою „Урваши (X, 95), давший впоследствии сюжет для известн. драмы Калидасы Урваши“, по своему основному мотиву сближается с циклом сказаний разных народов, в том числе с сагой о Лоэнгрине (см.). Кроме переводов P.-В., упомянутых в статье ведаизм, см. М. Müller — H. Oldenberg, „Sacred books of the East“, V. 32, 46 (всего 179 гимнов); A. Hillebrandt, „Lieder des R.-V.“ (135), 1913; Griffith, „The Hymns of the R.-V. translated with a popular Comentary“, Benares, 1889—90.
К P.-В., составлявшей специальность жреца хотара (hotar), возглашавшего и декламировавшего при совершении обрядов соответствующие стихи из нее, примыкает Сама-В. (Sâman = песнопение), не имеющая самостоятельного литературного значения, содержащая 1.549 стихов, взятых (кроме 75) из P.-В., преимущественно из VIII и IX книг, но сгруппированных и подобранных сообразно мотивам и напевам, составлявшим специальность жреца-певца (udgâtar), распевавшего их во время ритуала. Третья Веда, издавна канонизированная вместе с P.-В. и С.-В. и признанная также за божественное „откровение“ (çruti = шьрути, от √çru = слышать, т. е. некогда „услышанное“ вдохновенными и святыми мудрецами-пророками, которым было даровано богами „прозрение“ Вед, этой индийской Библии), называется Яджур-В. (Yajur-V.), т.е. Веда жертвенных формул (√yaj = жертвоприносить), которые должен был бормотать жрец-адхварьу (adhvara = приношение), заведывавший материальной и технической сторонами ритуала, весьма усложнившегося и требовавшего специализации различных жреческих функций. Кодекс Я.-В. сохранился в нескольких редакциях или изводах текста разных фамильных школ, или ветвей (çâkhâ), группирующихся по 2 категориям: Черная (Kṛshṇa Y.-V.), где текст молитв и формул (т. наз. мантры) перемешан с комментариями, и Белая (Çukla Y.-V.), где комментарии уже выделились в отдельные книги и главы, составляются по форме т.-н. Бра̀хманы (brâhmaṇa), легшие в основу брахманизма (см.). К Черной Я.-В. относятся редакции и школы Тайттирия, Катхака, Майтраяни, а к Белой — т. н. Ваджасанеи-Санхита со знаменитой „Брахманой 100 путей“ (Çatapatha — Br.), превосходно переведенной на английский язык (Eggeling, „Sacred Books of the East“, V. 12, 26, 41, 43).
Последняя и младшая из 4 Вед, Атхарва-Веда, в сущности не являвшаяся для древнего индуса канонической и очень поздно, лишь в силу многовековой традиции, сопричисленная к триаде „откровения“ (çruti), состоявшей уже из Риг-, Сама- и Яджур-В., представляет собою памятник не специально жреческого, а народного, даже простонародного творчества, запечатлевший не верования, a суеверия, перешедшие постепенно от низших каст к высшим. Она состоит из 20 книг (731 гимн, из коих свыше 100 имеется и в Риг-Веде), при чем лишь небольшую часть составляют гимны ритуального, мифологического и философского характера, огромное же большинство — с одной стороны, целительные и благодетельные заклинания (atharvan), а с другой — вредоносные и губительные для врагов и соперников заговоры (angiras), чем и объясняется более древнее название ее Атхарвангирас, связанное также с созвучными именами мифических жреческих фамилий. Она дает богатейший материал для изучения индийского и сравнительного фольклора (см.) и сохранилась в 2 редакциях, при чем т. наз. кашмирская (Paippalâda—çâkhâ) издана позже, лишь в 1901 г. (хромолитография, Bloomfield-Garbe, Stutgart). Есть переводы на англ. языке: полный Griffith (Benares, 1895—6) и неполный Bloomfield („Sacred Books“, v. 42), давшего также большую и ценную монографию („The Atharva-V.“, 1889) в „Grundriss der indo-arischen Philologie“; французский перев. V. Henry (Paris, 1891—6) дает лишь 7—13 книги (см. его же, „La magie dans l’Inde antique“, Paris, 1904). Впоследствии в брахманическом ритуале А.-В. была приурочена специально к главному жрецу, брахмàну, обязанному произносить про себя ее заклинания для отвращения враждебных сил и несчастных случайностей, могущих парализовать магическую силу ритуального действа.
Каждая Веда (собств. ее санхита) имеет свою Бра̀хману (brâhmaṇa), т. е. обширные прозаические комментарии ритуально-теософического характера (см. брахманизм, VI, 508—9), в коих специально историко-литературный интерес представляют следы и отрывки разных легенд и сказаний (напр., о нимфе Урваши в Çatapatha-Brâhmaṇa, V, 68, известной уже по Риг-Веде, X, 95, и являющейся впоследствии героиней одноименной драмы Калидасы); а заключительные главы, т. н. Упанишады (см.), составили фундамент для последующих философских систем, обнаруживая также любопытную связь с зарождением буддизма (см.), о чем см. H. Oldenberg, „Die Lehre der Upanishaden und die Anfänge des Buddhismus“, Göttingen, 1915. Из множества разных школ и редакций (собств. ветвей = çâkhâ) каждой Веды и ее Брàхманы сохранились лишь некоторые, напр., для Риг-В. только Айтарея и Каушитаки (она же Шянкхаяна Брàхмана). Эту колоссальную священную литературу Вед заканчивают т. н. Сутры (sûtra = нить), т. е. руководства, обрядовые учебники, поучающие в форме последовательных сухих и кратких правил и приписываемые также авторитетным жреческим фамилиям. По различию содержания сутры разделяются на 2 группы: 1) трактующие об обрядах (Kalpa), совершаемых с участием и помощью жрецов и основанных на откровении Вед (çruti), а потому и носящие название Кальпа-, или шьраута-сутры; 2) остальные, основанные на традиции или священном предании (smṛti), а потому и называемые Смарта-сутры, подразделяющиеся на 2 подгруппы: 1) грихья-сутры, трактующие о домашних (gṛha = дом) обрядах (рожденье, поступление к учителю, прием гостя, брак и т. д.), очень интересные в бытовом отношении (англ. перевод H. Oldenberg, „Sacred-Books“, v. 29—30); 2) дхарма-сутры, трактующие о дхарма, т. е. законе, представляющие собою древнейшие правовые кодексы, связанные тоже с древними авторитетами (англ. перевод G. Bühler, „The sacred Lows of the Aryas, as taught in the schools of Apastamba, Gautama, Vasishtha and Baudhayana“, Sacred Books, v. 2, 14), из коих впоследствии развились дхармашястры (см.), в том числе и связанные с именами Ману (см.) и Яджнявалькьи (см.). На почве изучения Вед, по мере того как их текст становился все менее понятным, возникли разные грамматические и филологические комментарии к ним, т. н. пратишякхьи (pratiçâkhya) для каждой отдельной редакции (çâkhâ) текста, заключающие в себе очень тщательные и точные замечания и наблюдения насчет произношения звуков, ударения, с исправлениями и сличениями текстов, положившее начало грамматической науке, в которой индусы оказались впоследствии большими мастерами. Таким путем возникли те 6 впомогательных дисциплин для изучения Вед (т. н. vedânga = части тела, члены Вед), которые дошли до нас лишь в позднейших переработках, но в основе своей весьма древни; из этих 6 лишь 2 касаются собственно ритуального действа, а именно, обряд (kalpa), изложение самой структуры его, и астрономия (jyotisha), т. е. учение о небесных телах, звездном календаре и т. д.; самого же текста Вед касаются метрика (chandas), фонетика (çikṣhâ), этимология (nirukta), связанная с именем знаменитого Яски (см.), и грамматика (vyâkaraṇa), т. е. склонение, спряжение и словообразование, которая завершается впоследствии классическим трудом Панини (см.).
II. Светская л-ра, последовавшая за ведаической, подразделяется на 3 периода, при чем переходные грани и хронологические даты могут быть устанавливаемы лишь приблизительно, так что приходится по времени группировать памятники на созданные до или после буддизма; кроме того, имея в виду условность такого деления на 3 периода, приходится группировать вместе и памятники сходные по содержанию, где старые элементы смешались постепенно с новыми. Если в ведаической литературе при объединяющем ее священном характере наблюдалось известное различие между западом и востоком Индии (от бассейна р. Инда к бассейну р. Ганга), то для последующих веков можно установить даже известный антагонизм между литературными школами Декана и Бенгалии, а Кашмиру принадлежит обособленное место; различаются также и грамматические школы — восточная и северная. Хотя постепенно на всей литературе индийского средневековья сказывается влияние новых географических и исторических условий, каковы: смешение с туземцами другой расы, расслабляющее прирожденную индо-европейцам энергию, действие тропического климата центральной и южной Индии, прочное установление каст (см.) и в особенности возникновение религиозных систем буддизма (см.) и джайнизма (см.) в VI веке до Р. X., привнесших новые черты в национальный характер, все же самый дух индуса, его специфическая „индийская“ душа осталась неизменной, лишь ярче выявляя тот своеобразный, полный причудливой фантастики романтизм, который пленил европейскую романтическую школу, на рубеже XVIII—XIX веков ознакомившуюся впервые с индийским эпосом и с Калидасой, „жемчужиной инд. поэзии“, относящимся уже к среднему, классическому периоду после-ведаической л-ры, подразделяемой на следующие 3 периода.
1-й период до-классический, или старо-санскритский, наиболее продолжительный (от VI века до Р. X. по IV век по Р. X.), начиная от Будды и до воцарения династии Гупта (см. Индия — история, XXI, 636). Памятники его надо разграничить на 2 группы: л-ра научная (ученая, догматическая) и художественная (поэтическая). Содержание первой составляют: 1) философия, давшая ряд систем, начиная от правоверно-религиозных и кончая резко скептическими и грубо материалистическими, при чем главными и ортодоксально-брахманическими считаются Миманса (см.), Веданта (см.), Санкхья (см.), Иога (см.), Вайшешика и Ньяя; 2) грамматика, получившая наиболее авторитетное выражение в трудах Панини и Патанджали (см.) и имевшая различные школы и направления, в котор. можно найти некот. аналогию с лингвистами и филологами в новейшем языковедении; 3) реторика, представленная рядом обширных трактатов о стиле, реторических украшениях и фигурах, о драматургии (знаменитое Bhâratîya, nâtya-çâstra, приписанное Бхарата, легендарному учителю и устроителю театра богов), стремящихся все систематизировать с чисто схоластическим педантизмом (Р. Rеgnaud, „La rhétorique sanscrite“. Paris, 1884). К этой же группе примыкают и эротические кама-сутры (см.), за коими следуют: 4) право и мораль, т. н. дхарма-шястры (см.); 5) медицина, где главным авторитетом является Чарака, бывший, по китайским источникам, врачом при индо-скифском царе Канишка (в Кашмире) в I в. по Р. X., автор Caraka-Sanhitâ (англ. перевод Кавиратна, Калькутта, 1897); 6) музыка, зачатки изучения которой находим еще в комментариях к песнопениям Сама-Веды. Труды последующих веков дошли лишь в поздней переработке, т. н. Râgavibodha, автор коего Соманатха жил уже в XVII в. Можно предположить (A. Weber, „Indische Literaturgeschichte“, S. 367—8), что индийские названия 7 нот: sa, ri, ga, ma, pa, dha, ni, через персов и арабов занесены в Европу, равно как и название звукоряда гамма = санскритск. grâma.
В области художественной л-ры чрезвычайно богат отдел народных повестей, преимущественно прозаических, расцветший, вероятно, сначала на пракритах (см.); сюда относятся буддистские джатаки (см. VII, 64, 73) и легенды (avadâna) на пали (см.), притчи и басни на пракритах и санскрите, созданные джайнизмом (см.). Общебрахманическим достоянием (по-санскритски) сделались они в виде знаменитых сборников басен-сказок „Панчатантра“ (см.) и „Хитопадеша“, наконец, завершились позднейшей блестящей стихотворной санскритской обработкой древнего, недошедшего до нас пракритского оригинала „Bṛhatkathâ“ некоего Гунадхьи, сделанной кашмирским поэтом Сомадевой в XI в. по Р. X. под заглавием Kathâsaritsâgara (Океан потоков сказок); этот „Индийский Декамерон“ переведен на нем. (Брокгауз) и английск. языки (Tawney. Calcutta, 1880—4). Героический эпос представлен колоссальной поэмой „Махабхарата“ (см.), созданной в течение тысячелетий путем сложных наслоений: будучи первоначально поэмой индийских богатырей, созданием касты кшатриев, она была затем переработана брахманами, преимущественно из школ, примыкавших к Черной Яджур-Веде, при чем многие старые черты остались не затушеванными. Так же, как и „Махабхарата“, продуктом коллективного творчества и ряда наслоений являются „Пураны“ (см.), более поздние, легендарные хроники (18), также связанные с именами определенных поэтов (kavi), создателей поэм (Kâvya), как памятников личного творчества, каковым является прежде всего „Рамаяна“ (см.) Вальмики, в 7 книгах (по объему = ¼ Махабхараты), получившая в народных массах необычайное распространение, сначала в санскритском оригинале, а затем и в переводах на новоиндийские языки, из коих особенно прославился хиндийский перевод-переделка Тульси-Даса (XVI—XVII вв.), благодаря которому образы Рамы (аватар Вишну) и его супруги Ситы сделались идеалами, близкими сердцу каждого индийского простолюдина.
2-й период, „классический“ (IV—VIII в.), увенчан именем Калидасы, прославившегося в обоих излюбленных в ту эпоху поэтических видах, искусственном эпосе и драме. Выработанный постепенно еще в конце доклассического периода его предшественниками „искусств. эпос“ (mahâkâvya) отличается изысканностью стиля, реторическими и метрическими ухищрениями (игра слов при помощи омонимов и синонимов, аллитерации, расположение строк в виде узора и т. п.) и рассказывает какой-ниб. общеизвестный мифологический или героический сюжет, при чем автор щеголяет техническим совершенством и главное внимание устремлено на самую манеру изложения и живописность изображения; виртуозность формы, доходящая у позднейших поэтов до шаблонной вычурности, напоминает отчасти греков александрийского периода (см. II, 106; XVI, 677). Высокого совершенства уже достигла известная сначала по китайскому и тибетскому переводам, а с 1892 г. в санскритск. (неполном) подлиннике поэма „Деяния Будды“ (Buddhacarita) знаменитого поэта-буддиста Ашьвагхоши (Açvaghosha), жившего, вероятно, как и медик Чарака, при дворе царя Канишки в I—II в. по Р. X. (К. Бальмонт. Асвагоша. „Жизнь Будды“ перевод с предисл. С. Леви. Москва, 1913). Отрывки из его драмы „Çâriputra-prakaraṇa“ (драма о Шярипутре, одном из любимых учеников Будды, появляющегося в ней и самолично), найденные в 1911 г. в Турфане (Вост. Туркестан), обнаруживают также развитую форму драмы, где прозаические диалоги чередуются с лирическими строфами, а действующие лица говорят на разных языках: мужчины высших каст (брахманы и кшатрии) на санскрите, a прочие и все женщины (кроме буддистских монахинь и иногда гетер) на разных пракритах. В 1910 г. в Траванкоре (южн. Индия) отыскались рукописи 12 драм Бхасы, одного из трех знаменитых предшественников Калидасы (Бхаса, Саумила, Кавипутра), названных им в прологе к комедии „Малявика и Агнимитра“; прекрасный язык, искусный план и отсутствие длиннот оправдывают традиционный эпитет Бхасы как „улыбки“ (hâsa) поэзии; из этих 12 драм 10 разрабатывают сюжеты „Махабхараты“ и „Рамаяны“, а две (Svapnavâsavadattâ, Pratijnâyaugandharâyaṇa) — легенды о царе Удаяна и царице Васавадатта из пракритского сборника „Брихаткатха“ Гунадхьи (Suali, „I Drammi di Bhāsa“, Firenze, 1912; A. Baston, „Vasavadatta, drame en 6 actes de Bhāsa traduit avec une préface de S. Levi“, Paris, 1914). Эти открытия, сделанные уже после образцового во всех отношениях исследования об индийской драме С. Леви (S. Levi, „Le théatre indien“, Paris, 1890), окончательно подтверждают теорию ее туземного происхождения (а не заимствования от греков, как предполагал Виндиш: „Der griechische Einfluss im indischen Drama“, Berlin, 1882) из обрядового действа, находимого еще в „Риг-Веде“, народной импровизационной комедии и кукольных представлениях (Pischel, „Die Heimath des Puppenspiels“, Halle, 1900), а в то же время опровергают выставленную М. Мюллером (см.) теорию „Индийского Ренессанса“ в V—VI в. по Р. X., или „возрождения санскр. л-ры после веков упадка и застоя“: теперь можно восстановить эти переходные ступени в течение предшествующих столетий, довести их до расцвета драмы, достигшей художественной законченности и самобытной формы, для которой можно отыскать некоторую европейскую аналогию в XVII в. во французской и испанской драме, и дойти вплоть до Калидасы, величайшего индийского поэта, причисляемого традицией к „9 жемчужинам“ — поэтам и ученым (из прочих удостоверены: автор медицинского глоссария Дханвантари, составитель словаря санскритских синонимов Амарасинха и астроном-астролог Варахамихира), украшавшим двор великого царя Викрамадитьи (т.-е. Солнце = ditya, отваги = vikrama), отождествляемого новейшими историками (V. Smith, „Early History of India“, Oxford, 1908; Barnett, „Antiquities of India“, London, 1913) с царем Чандрагупта-Викрамадитья II, удостоверенным надписями 401—13 г. (см. Индия — история, XXI, 636), имевшим резиденцию в Уджаине (ныне Уджейн в провинции Малява). Восстановить жизнь Калидасы по имеющимся легендарным анекдотам нельзя; имя Kâli-dâsa = Раб богини Кали (см.) подтверждает, что он был шиваитом, а его творения свидетельствуют об основательном знакомстве с Упанишадами (см.) и с философскими учениями Санкхья (см.) и Иога (см.). Неоспоримо Калидасе принадлежат 3 поэмы и 3 драмы, тогда как подлинность небольшой поэмы, живописно изображающей картины тропической природы „Цикл времен года“ (Ṛtusanhâra) недостаточно обоснована. Первой по времени из его 2 „mahâkâvya“ вернее всего считать „Raghu-vança“ (Рагху-Ваншя) = „Род-Рагху“, в 19 песнях (около 3.000 стихов), легендарную хронику Солнечной династии Рагху, в которой произошло и воплощение Вишну в образе Рамы (см.), чему посвящено 6 песен. Возможно, что поэма эта имела целью прославить династию Гупта, на что намекает параллелизм походов Рагху и Самудра-Гупты (326—375), отца Чандра-Гупты II; последняя же песнь (о любовных похождениях и смерти безумно-сладострастного царя Агниварны) не чужда эротики „Камасутр“ (см.). В мифологич. эпосе „Kumâra-sambhava“ (Происхождение Кумары, т. е. Сканды, бога войны) из традиционных 17 песен (около 2.000 стих.) признаются подлинными лишь первые 8, повествующие об аскетических подвигах, а потом о бракосочетании бога Шивы и богини Умы — (она же Парвати, Кали (см.) — дочери „царя гор“ Гималая; от этого союза должен родиться бог — богатырь Кумара, убивающий чудовище-демона Тараку, угнетавшего всех богов. При всей изощренности обе поэмы, поддающиеся переводу лишь отчасти, во многом своеобразно красивы и очень любимы в Индии. Для европейского вкуса гораздо доступнее его небольшая (480 стихов) элегия „Облако-вестник“ (Megha-dûta), поэтический шедевр, проникнутый нежной тоской и страстным пафосом влюбленных в разлуке, на незатейливый сюжет. Некий Якша, один из гениев-полубогов в свите бога Куверы, владыки богатств, обитающего в сказочной столице Алаке на вершинах Гималая, изгнан им на целый год за какой-то проступок. Тоскуя по покинутой супруге, Якша просит облако, летящее с юга на север перед наступлением дождей, быть вестником для милой, ободрить и придать ей силы до наступающего осенью конца разлуки. Описание пути из центральной Индии на север, потом царства Куверы, переплетаясь с намеками на разные мифы и легенды, проявляет во всем блеске мастерскую живописность поэзии Калидасы, складывающего из тонко отшлифованных, словно драгоценные камни, строф-миниатюр яркую мозаическую картину, при чем основным тоном превосходно выдержанного во всем монологе настроения звучит мотив „самозабвения в любви“ (П. Риттер, „Облако-вестник“, древне-индийская элегия Калидасы, перевод размером подлинника со статьей „К-са, его время и произведения“, Харьков, 1914). Из 3 драм Калидасы самая ранняя „Малявика и Агнимитра“, бытовая комедия, живая и юмористическая, „стилизуя“ согласно правилам, получившим классическую формулировку в трактате „Bhâratîya-nâṭya-çâstra“ (Руководство драматич. искусства для актеров), изображает придворные интриги и любовные похождения царя Агнимитры, сына Пушьямитры из династии Шюнга, царствовавшего в Видише (ныне Бхильса) во II в. до Р. X. Царь влюблен в пленную царевну Малявику, скрывающуюся при дворе под видом служанки одной из двух главных цариц, к которым она в заключение благополучно присоединяется на правах законной третьей.
Первоисточником следующей уже фантастической драмы „Урваши“, по обилию музыкально-вокального элемента приближающейся к опере, послужила превосходная „баллада“ Риг-Веды (X, 95), диалог нимфы Урваши и царя Пурураваса, на сюжет о недолговечности любви между смертным человеком и бессмертной богиней. Для другого знаменитейшего его шедевра, драмы „Шякунтала“ (Çakuntalâ, в Европе укоренилось неправильное произношение Сакунтала), древнейшую версию находим в „Махабхарате“, в легенде о Шякунтале (см.), прелестной юной отшельнице, пленившей славного царя Душьянту, прошедшей через тяжкое испытание, потом соединившейся с ним (все это по воле судьбы) и даровавшей ему сына Бхарату, родоначальника „Лунной династии“ в Хастинапуре (ныне Дэли). Обе эти драмы витают в области легенды и мифа, овеянной тонкими, нежными, человечными чертами, которые так пленяют в творчестве Калидасы и давно уже вызывают сравнение его с Рафаэлем и Моцартом. Тонкое искусство в обработке сюжетов, мастерское построение сцен, изящество и глубина в обрисовке характеров, живое чувство красот природы, цельность и проникновенность настроения поэта, обладающего чарующим свойством будить в душе читателя созвучные струны, все это заставляет признать К-су великим истинным поэтом-художником, воплотившим лучшие и характерные черты индийского национального гения, и позволяет назвать „классическим“ период, увенчанный его именем (К. Бальмонт, „Драмы К-сы“, перевод с очерком С. Ольденбурга „Несколько слов о К-се и его драмах и сущности индийской поэзии“). Последователям К-сы в VI—VII в. принадлежат знаменитые в Индии поэмы (mahâkâvya) „Janakî-haraṇa“ (Похищение Ситы, супруги Рамы) цейлонца Кумарадасы, „Kîratârjunîya“ (Состязание Арджуны с Шивой в образе горца Кирата из „Махабхараты“) Бхарави (см.) и еще более изощренные „Çiçupalavâdha“ (Убийство Кришной нечестивого царя Шишюпала) Магхи и „Bhaṭṭi-Kâvya“ Бхатти, излагающая историю Рамы так, чтобы иллюстрировать примерами все правила грамматики и реторики. Приблизительно современны им и главные поэты лирики: Бхартригари (см.), прославившийся своими „3 сотнями“ (строф) о любви, морали и отречении от мира, и Амару, воспевавший только любовь, при чем оба придерживаются излюбленной формы коротких лирически-живописных строф или умозрительных афоризмов, весьма распространенной и в антологиях на пракрите (см.). Вероятно в VI в. жил и Дандин (см.), кроме интереснейшего романа в прозе „Похождения 10 принцев“ и ставшего великим авторитетом трактата в стихах „Зеркало поэзии“, являющийся, быть может, настоящим автором и знаменитой драмы „Mṛcchakaṭikâ“ (Глиняная тележка), приписанной легендарному царю Шюдрака (Çûdraka), поражающей разнообразием интересных типов, ловко построенной интригой и живыми народными сценами, имевший успех в XIX веке и на европейских сценах в переделке, под заглавием „Васантасена“ (имя героини, „идеальной“ гетеры) и обладающей по словам критики „шекспировскими“ чертами (лучшие переводы: французский В. Regnaud, „Le chariot de terre cuite“, Paris, 1876 и англ. A. W. Ryder, „The little clay cart“, Cambridge i M., 1905; есть русский С. Коссовича в „Москвитянине“ 1849 г.). В VII в. написаны очень высокопарной прозой романы (оба озаглавлены именами героинь) „Васавадатта“ Субандху и „Кадамбари“ придворного поэта Баны (Bâṇa), сочинившего еще драму „Parvatî-pariṇaya“ (Свадьба Парвати) на сюжет „Кумарасамбхава“ Калидасы и роман-хронику „Harṣha-carita“ (Деяния Харши), в которой прославил своего патрона царя Харша-Шиладитья (606—648 в Тханесаре), считавшегося автором 3 драм: 2 комедий „Ratnavalî“ и „Priyadarçikâ“ (обе подражают „Малявика и Агнимитра“ Калидасы) и оригинальной мифологической драмы „Nâgânanda“ (Радость змей), примиряющей идеи брахманизма и буддизма (А. Bergaigne, „La joie des serpents“, Paris, 1879). Повидимому к VIII в. относятся 2 выдающихся драматурга: Вишякхадатта, написавший оригинальную (совсем без женских ролей) политическую драму „Mudrârâkshasa“ (Печать Ракшаса) на историч. сюжет о том, как Чанакья (с именем последнего связан прославленный сборник политических афоризмов и каламбуров), министр царя Чандра-гупты, основателя династии Маурья (IV в. до Р. X.), искусной дипломатией и интригами привлекает на свою сторону благородного Ракшаса, министра свергнутого царя (V. Henry, „Le sceau du R-sa“, Paris, 1888). Чувствительный Бхавабхути (см.), любящий длиннейшие описания картин природы, кроме 2 рамаитских драм: „Mahâvîra-carita“ (Деяния великого героя) и „Uttararâma-carita“ (последние деяния Рамы), оставил еще огромную (10 актов) драму „Малати и Мадхава“, прозванную индийской „Ромео и Джульетта“ (G. Strehly, „М. et М.“, traduit, Paris, 1885), очень любимую в Индии, где Бхавабхути считают вторым драматургом после Калидасы.
3-й период, после-классический (с IX в.) продолжает традиции предшествующего, только усиливая изощренность стиля литературы, ставшей исключительным достоянием „избранной публики“, высших каст, гл. обр. при дворах царей-меценатов, желавших воскресить былую славу „золотого века“ Викрамадитьи; в народе же, вне замкнутого кружка диллетантов и профессиональных поэтов и ученых, уже начинает упрочиваться литература на ново-индийских (см.) языках, а с XI в. первые нашествия мусульман-завоевателей открывают путь арабско-персидской культуре, достигшей в Индии своего апогея в XVI—XVII в. В начале IX в. жил знаменитый философ-ведантист Шянкара (см.), а в конце — замечательный теоретик инд. поэтики Анандавардхана из Кашмира (Ф. Щербатской, „Теория поэзии в Индии“, „Ж. Мин. Нар. Пр.“, 1902), давший в своем трактате „Dhvanyâloka“, т. е. Панегирик звона (нем. пер. Jacobi, Z. D. М. G. 1902), своеобразную и характерную теорию, истолковывающую тайный смысл поэзии, как отзвук-звон (dhvani), гудящий в душе читателя-слушателя созвучно с настроением-звоном, прозвучавшим, как основной тон в душе поэта-творца. В X в. махратт Раджашекхара прославился драматическими обработками „Махабхараты“ и „Рамаяны“ и 2 комедиями интриг (в жанре „Малявика и Агнимитра“ Калидасы), из коих одна „Karpûramañjari“ написана только на пракритах (стильный англ. перевод Lanman, Cambridge М., 1901). В XI в. написана оригинальная философско-теологическая драма Кришнамишьры „Восход луны истинного познания“ (Prabodha candrodaya), где все действ. лица аллегоричны (монах Лицемерие, куртизанка Ересь, злой царь Заблуждение и т. п.); подобно тому как испанские „autos sacramentales“ Кальдерона (см.) и Лопе-де-Веги (см.) возвеличивали католицизм, так Кришнамишьра прославляет ортодоксальный брахманизм, сочетая культ Вишну с философией Веданты. К тому же веку относится Бильхана из Кашмира, странствующий поэт, нашедший наконец приют у одного царя в Декане, воспевший своего патрона в высокопарной поэме „Vikramânka-carita“ (Деяния В.) в 18 песнях и прославившийся лирическим стихотворением „50 стансов вора“ (Caurapañcâçikâ), спасшим его, по преданию, от казни, грозившей ему за связь с царской дочерью; каждая строфа этой трогательной пьесы начинается „Я теперь припоминаю“, и эти воспоминания о прошлой любви смягчили сердце царя, простившего поэта, „уворовавшего“ любовь царевны, которую он и получил в жены. Современниками его были также кашмирцы Кшемендра, переработавший в сокращенном виде „Махабхарату“, „Рамаяну“ и пракритский сборник Гунадхьи, а также Сомадева (см. выше), давший замечательную переделку последнего. В начале XII в. с расцветом литературы в Бенгалии при дворе царя Лакшманасены (R. Pischel, „Die Hofdichter des Lakshmanasena“, 1890) связаны имена „5 жемчужин“, из коих установлены Джаядева (см.), автор лирико-эротической пасторали „Гитаговинда“, и Говардхана, давший в своей „Aryâsaptâçatî“ (700 строф) в алфавитном порядке серию лирических миниатюр, вариирующих на санскрите знаменитые „700 стансов“ (sattasaï) царя Халя (Hâla) на пракрите (см.). В XII в. жили математик Бхаскара (см.) и историк Кальхана из Кашмира, автор единственного обширного историч. сочинения (8.000 ст.), кашмирской хроники от древнейших времен „Râjataranginî“ (Поток царей), очень ценной по данным и, несмотря на обилие сказочного элемента, все же не лишенной известного критицизма, столь несвойственного индусам (англ. пер. M. A. Stein, London, 1900). Затем л-ра все более сводится к компиляциям и комментариям; знаменитейшими на этом поприще являются в XIV в. Саяна, комментировавший все Веды, и в XV в. Маллинатха, давший комментарий к поэмам Калидасы и знаменитым „mahâkâvya“. Отдельные попытки воскресить санскрит. поэзию встречаются и позже: в XVI в. пандит Джаганнатха написал „3 сотни строф“, Bhâminîvilâsa (Забава красавицы), а в XVII поэт Хари (Hâri-Kavi) сочинил „искусственный эпос“ под заглавием „Haihayendra-carita“ (Деяния X., одного мифического царя) в 12 песнях (сохранились 2; текст и нем. перевод Ф. Щербатского, „Зап. Имп. Ак. Н.“, П., 1900).
Научные труды индианистов, сделавшие за истекший век такие успехи, уже вскрыли богатейшее содержание санскр. л-ры, имевшей для азиатского Востока, от Туркестана и Тибета до Японии и Индо-Китая, значение, аналогичное с Грецией и Римом для Европы; дальнейшее изучение и более широкое ознакомление Европы с Индией открывает обширные горизонты и должно обеспечить за индийской л-рой право на почетное место в мировой л-ре на ряду с античными.