Буддизм, религиозно-философская система, зародившаяся в Индии в VI—V в. до P. X., подобно христианству и магометанству носит название по имени своего основателя Будды и, подобно им, является одной из трех мировых религий, не связанных с определенной национальностью и стремящихся к распространению путем прозелитизма. Вступив, вскоре по своем возникновении, в успешную борьбу с брахманизмом (см.), добившись при индийском царе Ашоке (Açoka) Великом (273—232 г. до P. X.) положения господствующей религии, распространившись затем за пределами Индостана (на о. Цейлоне начал проповедывать учение Будды уже сын Ашоки, Махендра), Б. впоследствии, после окончательной реставрации брахманизма (IX—X в. no P. X.), был почти совсем вытеснен из своей родины. Зато вне ее он насчитывает до 500 миллионов последователей (около ¼ населения земного шара), принадлежащих к двум главным разновидностям этой религии: южная система, т. наз. „Малая колесница“ (Hinayāna — Хинаяна), распространилась на Цейлон и Индо-Китай (Бирма, Сиам, Аннам), a северная система, т. наз. „Большая колесница“ (Маhāyāna — Махаяна), — на Непал, вост. Туркестан, Монголию, Манчжурию, Китай, Японию и Тибет, при чем в этом последнем позднейший Б. (около VIII—IX в. по Р. Х.) выработал формы культа и иерархического строя, по внешности сближающиеся во многом с католицизмом, и обозначается уже термином ламаизм (см.). Своим многовековым воздействием Б. произвел глубокий переворот в психической жизни индуса: он наложил на характер всего населения страны, хотя бы и не исповедующего более эту религию, неизгладимый отпечаток теми чертами кротости, сострадания, покорности судьбе в бесконечной цепи ряда последовательных перевоплощений и, наконец, сознания духовного родства людей, как братьев по несчастью, которые отражаются во всем укладе индийской жизни, пробиваясь даже сквозь гнетущее ярмо кастовой системы и помогая перешагнуть через него тому, кто уже ассимилировал и лучшие стороны европейской культуры.
В истории духовной жизни человечества VI век до Р. X. составляет эпоху исключительной важности: сюда приурочиваются приблизительно появление Лао-Тзе и Конфуция в Китае, жизнь виднейших еврейских пророков (Иеремия, Езекииль, Исаия) в Палестине, проповедь Зороастра в Иране, появление древнейших, известных нам, философов в Греции, а в Индии — первых проповедников-реформаторов, раздвинувших узкие рамки касты, посягнувших на традиции брахманизма и обратившихся с призывом ко всем людям без различия. Уже в Упанишадах (см.), этой высшей квинт-эссенции религиозно-философской мысли брахманической эпохи, заключалось сокровенное учение о том, что каждый человек воплощает в себе как бы частицу единого пантеистического начала, именуемого атман (ātman), т. е. „сам“, или Брахма, и указывалось, что познание этой истины приводит к слиянию индивидуальности с мировым началом. Но такое философское „освобождение“ (mokshā — мокша), преподаваемое лишь избранникам высших каст, было недоступно для низшей касты шудр (çudra): последняя просто игнорировалась. Между тем, по мере дальнейшего расселения по Индостану потомков тех арийцев, которые населяли в эпоху Вед область р. Инда и распространились уже из долины р. Ганга далее на Деканское плоскогорие и южнее, все возрастала численность представителей низшей касты, этих отверженных, к которым приобщались и все покоренные и порабощенные. Естественно, эта простонародная масса начинала все настойчивее искать удовлетворения и для своих духовных запросов. Надо заметить, что в с.-в. Индии, настоящей колыбели Б., социальные условия были наиболее благоприятны для такого рода религиозной реформы: здесь сословие владетельных князей, военно-владельческой касты, являлось господствующим не только в материальной, но и духовной жизни, одерживая верх над жреческой кастой, сословием брахманов, кот. доминировали в с.-з. областях (R. Fick, „Die soziale Gliederung im Nordöstlichen Indien zu Buddha’s Zeit“, 1897). Из первых таких индийских проповедников-реформаторов, отвергнувших авторитет Вед и обратившихся со своим новым учением ко всем, без различия каст, лишь два известны по имени: Джина, или Натапутта, основатель Джаинизма (см.), религиозной секты, насчитывающей в Индии и поныне до 1½ миллиона последователей, и Будда, основатель Б., вытесненного впоследствии — подобно тому как христианство было вытеснено из Палестины — из своей родины Индии, где теперь имеется лишь до 2½ миллионов буддистов (в том числе около 2 милл. на о. Цейлоне), при населении, доходящем до 300 миллионов.
Ученики и последователи Будды тщательно хранили и собирали его учение, передававшееся изустно, а затем и письменно, так что постепенно образовалась огромная каноническая литература. Северные буддисты воспользовались для этого древне-индийским литературным языком — санскритом (см.), а южные — одним из средне-индийских диалектов, т. наз. пракритов (см.), а именно наречием пали (pāli), на котором проповедывал или сам Будда или же просветитель Цейлона Махендра, сын царя Ашоки; этот последний оставил по себе древнейшие памятники индийской письменности — надписи на языке „пали“, отличающемся от санскрита приблизительно так же, как итальянский от латинского. Многие термины и имена собственные, касающиеся Б., перенесены в европ. языки то из санскрита, то из пали, откуда и получается кажущееся несоответствие, напр., Гаутама, Нирвана, Шякия-муни, Пратимокша-сутра (санскр.) и Готама, Ниббана, Сакья-муни, Патимоккха-сутта (пали). Буддийский канон был выработан на 4 „соборах“, хронология которых достаточно точно установлена: 1-й состоялся около 480 г. до Р. X., тотчас после смерти Будды, близ Раджагриха, столицы царства Магадха (южнее нижнего течения Ганга); 2-й — около 380 г., в Вайшали (севернее нижнего течения Ганга); 3-й — в Паталипутра (ныне Патна) в 240 г., при ц. Ашоке; а 4-й — уже в 78 г. по Р. X. в Кашмире (в монастыре Джулундхур) при индо-скифском царе Канишка. Южные буддисты не признают 4-го собора, а северные 3-го, так что раскол, повидимому, начался уже после второго. Из памятников северного Б. самые замечательные: Lalita-Vistara — Лалита-Вистара, фантастически разукрашенное жизнеописание Будды, Saddharma-pundarika — Саддхарма-пундарика, т. е., „Лотос истинного закона“ (Eug. Burnouf, „Le lotus de la bonne loi“, 1852) на санскрите и другие, дошедшие уже в китайских или тибетских переводах и переделках, произведения. Южно-буддийский канон, тщательно систематизированный и по объему приблизительно вдвое превышающий Библию, состоит из 3 отделов или групп текстов, т. наз. „корзин“ (pitaka — питака), откуда и общее название его Tripitaka (пали Tipitaka), т. е. „Три корзины“. Каждая из них в отдельности носит особое название. I. Vinaya-Р. — Винайя-П. („Поведение“), заключает правила жизни буддистов-монахов, формулу исповеди (И. Минаев, „Пратимокша-Сутра, буддийский служебник, текст и перевод“. Спб., 1869) и друг. правила. II. Sutra-Р. — Сутра-П., пали Sutta-P. — Сутта-П., т. е., „священные тексты“, куда включены беседы самого Будды с учениками, его изречения, напр., Дхаммападам — Dhammapadam, т. е. „слова закона“, один из древнейших и чистейших по возвышенности и красоте содержания буддийских памятников, в форме ряда (423) стихов-афоризмов. (Переводы немецкие: A. Weber, „Indische Streifen“ 1868; L. v. Schröder, „Worte der Wahrheit“, 1892; французский F. Hû, в „Bibliothèque orientale elzevirienne“ vol. XXI; русский: Н. И. Герасимов, „Путь к истине“, 1898), затем Sutta-Nipata — Сутта-Нипата (71 рассказ из жизни Будды; русский перевод сделан с английского перевода Фаусбёлля тем же Герасимовым, 1899), и другие, — всего 15 заглавий, среди которых особенно замечателен сборник рассказов-притчей Будды о его предыдущих 550 воплощениях или аватарах, называемый Джатака (Jātaka — относящееся к рождению). Этот замечательный памятник дает массу параллелей к литературным мотивам разных народов. Построение и изложение „Джатак“ таково: приводится какой-нибудь случай из жизни Будды, который он сам поясняет рассказом о событии из своих прошлых воплощений, откуда выводится моральное заключение, формулированное в стихотворном изречении. Помимо своего значения для изучения Б., „Джатаки“ являются образцом древнейшей народно-повествовательной прозаической литературы в Индии и занимают важное место в истории вопроса о „миграции сказаний“ с Востока на Запад. III. Abhidharma-P. — Абхидхарма-П., пали Abhidhamma-P. — Абхидхамма-П., т. е., „добавочный закон“, трактует о психологических и моральных вопросах, дополняя и повторяя изложенное в двух первых „корзинах“. Совершенно особняком стоит памятник „Вопросы Милинды“ (Milinda-Panho — Милинда-Панхо), единственный из северо-буддистских, принятый потом на юге, где и сохранился в палийской редакции. Этот продукт литературного творчества представляет диалог царя Милинды — отождествляемого с индо-бактрийским цар. Менандром (140—115 гг. до Р. X.), правителем одного из царств, возникших на развалинах империи Александра Македонского — якобы обратившегося в Б. и предлагающего ряд вопросов мудрецу Нагасене, который в своих ответах дает превосходное изложение сущности Б. Этот древне-индийский, „культурно-историческ. роман“ (Garbe, „Beiträge zur indischen Kulturgeschichte“, 1903), имеющийся в англ. переводе Рис-Дэвидса („Sacred Books of the East“, vol. 35—36), удобнее всего может ввести в Б. читателя не специалиста, желающего непосредственно обратиться к источникам.
Прозелит, переходящий в Б., должен совершить этот акт произнесением тройной формулы: „я прибегаю к помощи Будды, его учения и его общины“; воспользуемся тем же порядком для следующего изложения.
I. Жизнь Будды, хотя и была разукрашена позднейшими легендами настолько, что некоторые ученые, напр., Э. Сенар (E. Senart, „Essai sur la légende de Bouddha“, 1875), усматривали в этих жизнеописаниях лишь разновидность солнечных мифов, все-же может быть восстановлена в своих основных чертах, как это блестяще сделал Г. Ольденберг, если не вполне со стороны исторической, то художественной правды. Будда прожил около 80 лет, и жизнь его приурочивается к 560—480 или 563—483 до Р. X. В сев.-вост. части Индии, близ южной границы Непала, у подножья Гималаев, в г. Капилавасту (пали — Капилаваттху), недалеко от теперешнего Джанакпура (милях в 100 к сев.-вост. от Бенареса, под 83° вост. долг. и 27½° сев. шир.), в семье владетельного князя Суддходана из клана Сакья, носившего по обычаю еще добавочное имя древнего ведаического рода Готама, род. в 563—560 г. сын, названный Сиддхартха (пали — Сиддхатха), т. е. „достигший цели“, который впоследствии стал известен, как Будда (Buddha — Буддха), т. е., пробужденный, просвещенный познанием (bodhi — бодхи). До момента достижения этого познания он будет упоминаться в каноне лишь как Боддхи-саттва (пали — Bodhisatta), т. е., „тот, чья сущность есть познание“. Ученики называют его также Сакья-Муни, т. е., „отшельник из рода Сакья“, или „бхагаван“, т. е., святой, а сам себя он любил называть при жизни „татхагата“ (tathāgata), т. е., „совершенный“ (толкование Ольденберга), или „идущий тем же путем“ (толкование Дейссена). Через 7 дней после рожд. Сиддхаттхи умирает его мать Майя (Мāуā). Ребенок, потом юноша, живет беззаботно в довольстве, тщательно оберегаемый отцом, не зная, что такое людские печали и страдания. Он женится на своей двоюродной сестре Яшодхаре, ему уже 29 лет и он ждет рождения сына. И вот три неожиданные встречи вызывают в нем душевный перелом: он последовательно встречает дряхлого беспомощного старика, затем больного — прокаженного и, наконец, вздувшийся, пожираемый червями человеческий труп. Каждый раз сопровождающий Сиддхаттху возничий дает ему соответствующее объяснение, и юноша узнает воочию, что такое старость, болезнь и смерть. Последовавшая за сим встреча с нищим, странствующим отшельником, нашедшим успокоение в отречении от всего земного, побуждает его последовать такому примеру. (Этот эпизод проник в средние века на запад в виде легендарно-назидательной повести о „старце Варлааме и Иоасафе, царевиче Индийском“, которых католическая церковь канонизировала — оффициально с XVI в. — как святых, в день 27 ноября; Иоасаф или Иосафат-Боддхисатта; см. Е. Kuhn, „Barlaam und Ioasaph“, 1897). Узнав о рождении своего сына Рахула (Rāhula), будущий Будда спешит освободиться и от этих новых жизненных уз: „Блажен лишь тот, чье сердце обрело покой; только когда угас огонь наслаждения, греха, заблуждения и гордости, когда угасли все страсти и пороки, только тогда наступает покой. Для меня наступило время покинуть дом и искать нирвану“ (nirvāna — угасание, развеяние). Анализ изобилующих подробностями сказаний об этом душевн. переломе свидетельствует, что в основании его лежало пробудившееся глубокое сочувствие к страданию всех людей и стремление найти для всех путь к избавлению от бесконечной цепи перевоплощений, при том путь внутренний, духовный, а не внешний, материальный. Сначала Сиддхаттха отправляется в Раджагриху и поступает в ученики к одному, потом к другому ученому брахману; но их софистические умствования о „бытии и небытии, не сознательном и не бессознательном“ и т. п. не удовлетворяют его. Он идет дальше и в местечке Гайя близ Урувелы (ныне — Буддхгайя) начинает предаваться самым суровым аскетическим подвигам, посту и истязанию плоти, „дабы своею волей задавить и умертвить разум“, чем приводит в изумление пять аскетов, подвизающихся вместе с ним. Но и этим умерщвлением плоти он не достигает искомого познания, а потому отказывается от продолжения аскетического подвижничества и снова начинает принимать пищу: окружающие приходят в ужас и отступаются от него. И вот через 7 лет, в великую „ночь познания“, под сенью священной смоковницы (ficus religiosa), названной потом „деревом познания“ (bodhi-taru — бодхи-тару), после величайшей душевной борьбы и внутреннего самоуглубления, которым, в легендарных описаниях, пытается тщетно воспрепятствовать лукавый искуситель, злой гений Мара, этот индийский диавол, — наступает, наконец, великий момент, и Сиддхаттха-Боддхисатта становится Буддой, ибо достиг познания 4 великих истин: о страдании, о причине страдания, об уничтожении страдания и о пути к уничтожению страдания. Будда мог бы тотчас расстаться с жизнью и погрузиться в нирвану, но он желает открыть истину всем людям и идет проповедывать прежде всего в Бенарес, где в загородной роще открывает свое учение тем пяти аскетам, которые раньше покинули его после отказа от самоистязаний. Теперь эти 5 аскетов обращаются на истинный путь и становятся первыми учениками Будды. С этого времени начинается для него жизнь странствующего, питающегося лишь подаянием нищенствующего монаха, длившаяся около 40 лет до самой его смерти, являющаяся высшим проявлением той последней четвертой стадии жизни правоверного индуса, которая и в брахманической системе завершает три предшествующих стадии: ученик, домохозяин, лесной отшельник, нищенствующий странник. Обходя города и селения и принимая подаяние, необходимое лишь для поддержания жизни, Будда проповедует, то рассказывая притчи, то наводя собеседников своими вопросами на искомые ответы, как это делал Сократ. Его ближайшие последователи становятся такими же странствующими монахами, образуются отдельно мужские и женские общины, куда открыт доступ всем кастам. Кончина 80-летнего проповедника-реформатора описана в сказаниях трогательными чертами. Его последние слова были: „Все явления преходящи; боритесь, ученики мои, неукоснительно“. Будда скончался в роще близ г. Кушинагара, тело его было предано сожжению, а кости разделены на 8 равных долей и распределены, как реликвии, между теми 8 местами, где он охотнее всего оставался во время своих странствований.
II. Учение Будды, как это подчеркивают многие исследователи, основано на неугасимом стремлении прекратить страдания всего живущего: его поражало не страдание каждого отдельного субъекта, а вся совокупность мирового страдания. Он не стремится разрушить или перестроить внешний строй жизни, а обращается к внутреннему миру человека; он не пытается упразднить касты, а только признает и проповедует равенство всех людей: „Словно великие потоки, сколько их ни есть, как Ганг или Ямуна, достигнув великого океана, утрачивают свое прежнее название, а называются уже океаном, так, дети мои, и эти 4 касты — кшатрии, брахманы, вайшьи и шудры — если они, последовав учению и закону „Идущего тем же путем“, отрекутся от родины и пойдут странствовать, как бездомные, то и они утратят свое прежнее название и будут лишь отшельниками, последователями Сакьямуни“. Эта духовно-реформаторская сторона его учения, сочетаясь с верою в ряд перевоплощений, специфически присущею индийскому миросозерцанию от древности и до наших дней, вырастает на основе „4 великих истин“, указывающих „путь к спасению“. Буддийский канон подробно и глубоко анализирует, разлагая его на основные элементы, этот исходный тезис: „Что есть страдание? Рождение, старость, болезнь, смерть, соединение с немилым, разлука с милым, недостижение желаемого и 5 „ветвей“ (skandha — скандха), цепляющихся за жизнь (телесность, чувства, восприятия, инстинкты, сознание). Что есть происхождение страдания? Та жажда, которая влечет от одного рождения к другому, сопутствуемая радостью и страстью, жажда наслажденья, бытия и могущества. Что есть уничтожение страдания? Уничтожение этой жажды, влекущей от рождения к рожденью, полное подавление и искоренение ее“. В сущности эта „3-я великая истина“ и есть основной тезис всей системы Б-а: страдание, неизбежно и беспрерывно связанное со всякой жизнью, будет уничтожено лишь тогда, когда будет вырвана с корнем самая жажда бытия. Б. исходит из понятия о страдании, как христианство из понятия о грехе; до известной степени „жажда бытия“ (trishna — тришна) у Будды и „греховное хотение“ (Ἐπιθυμία) в Новом Завете сходятся (ср. Deussen, l. c. „Die Predigt von Benares und die Bergpredigt“). Искоренивший в себе эту „жажду бытия“ достигает нирваны, блаженного „прекращения бытия“, являющегося конечной целью для буддиста. Вообще, избегая преднамеренно всяких метафизических толкований, Будда не дал определения и для нирваны. В своих беседах он только говорил: „подобно тому как невозможно сосчитать песок на дне морском, так непостижима и эта последняя высшая стадия души человеческой. Нирвана — это не есть ни движение, ни неподвижность, ни бытие, ни небытие, ни созданное, ни рожденное, без начала и без конца, это — конец страдания“. Каков же „путь к уничтоженью страдания“, эта 4-я великая истина? Этот „святой 8-частичный путь“ таков: „надлежащие вера, мысль, слова, поступки, жизнь, стремления, воспоминание и самоуглубление“. Психологический вопрос об индивидуальной душе Б. решает отрицательно. В „вопросах Милинды“ мудрец Нагасена объясняет царю: „колесница, на которой ты приехал, состоит из соединения дышла, оси, колес, дрог, ремней, ярма и спиц. Вне соединения этих частей не существует и колесницы. Так и в человеке нет ничего существующего вне вечно обновляющихся и сменяющихся 5 „ветвей“ (skandha). Никакой души, никакого „я“ не существует“. Такое отрицание индивидуальной души, на ряду с непоколебимой верой в цепь перевоплощений и признанием „жажды бытия“, порождает в результате понятие о карме (karman — „деяние“), имеющееся в зачатке еще в Упанишадах. Карма — это общая сумма деяний, положительных и отрицательных, составляющих душевный инвентарь данного субъекта; карма обусловливает для него, как неизбежное, фатальное последствие, дальнейшее перевоплощение после смерти, а того, кто уже достиг совершенства, т. е., искоренил в себе „жажду бытия“, шествуя по „истинному пути“, приводит к погружению в нирвану. Канонические тексты анализируют также весьма подробно те 12 „уз“ или „оков“ (nidānam — связь, причина), которые опутывают человека и препятствуют достижению нирваны; в этой „12-частичной формуле причинности“ первопричиной является avidyā (пали avijjā), т. е., „неведение“, термин унаследованный из Упанишад, обозначающий отсутствие сознания, что вся эмпирическая реальность есть лишь иллюзия, самообман. Для проникнутой глубочайшим пессимизмом атеистической религиозно-философской системы Б. весь мир — один только призрачный мираж, а конечная цель всего — избавление от страдания посредством достижения нирваны.
III. Община (sangha — сангха) буддистов состоит из последователей обоего пола, мирян (upāsaka — почитатель) и монашествующей братии (м. род сан. bhikshu, пали bhikkhu; ж. род bhikhuni). Первые, кроме „тройной вступительной формулы“, дают обещание соблюдать еще 5 заповедей: не убивать, не красть, не лгать, не вкушать опьяняющих напитков, не прелюбодействовать. В обязанности мирян — почитателей, этих, т. сказ., светских буддистов, входят заботы о пропитании и поддержании существования буддийского духовенства, т. е., нищенствующей и странствующей братии, составляющей как бы монашеский орден, имеющий свой строгий регламент. Доступ в него открыт всем взрослым, вступающим добровольно, без различия касты и пола; только мужская и женская общины живут отдельно. Вступающий выдерживает сначала, в виде испытания, срок послушничества; затем, облекшись в желтую одежду, обрив волосы и бороду, новый член, получивший уже согласие общины на вступление, должен дать еще 4 обета: совершенно отказаться от полового сожительства, ни в коем случае не покушаться на чужую собственность, не лишать жизни никакое живое существо, хотя бы червяка или муравья, не хвалиться никакими сверхъестественными свойствами, напр. экстатическим состоянием, если не испытал его в действительности. Нарушение данного обета влекло за собою исключение из общины. Отрекшись от всякой собственности, буддийские монахи могли жить в сущности лишь в лесах, пещерах, под открытым небом; затем сгруппировавшиеся вместе кельи превратились в обители, монастыри (vihara — отдых, место успокоения), обставленные с самой суровой и безыскусственной простотой, где и протекала строго регламентированная жизнь отшельников. Из внешних символов культа древние буддисты признавали только изображения самого Будды и священной смоковницы. Впоследствии очень развился культ реликвий. Обрядность сводилась лишь к открытой исповеди, происходившей каждые две недели (на новолуние и полнолуние) публично, в присутствии всей братии ближайшей округи. Выработка душевной дисциплины и работа над внутренним самоусовершенствованием среди буддистов являются результатом такого неукоснительного и беспощадного анализа своей и чужой души.
По мере отдаления от своей первоначальной родины, с течением времени, чистое учение самого Будды начало постепенно трансформироваться, так что Б. в Тибете, Китае и Японии уже весьма отдалился от древней формы. Расслоение началось еще около I в. по Р. X., после раскола на северную и южную системы, разбившиеся потом на множество различных сект. Южный Б. (Hinayāna) сохранил гораздо больше первоначальную чистоту и до сих пор, а северный (Mahāyāna) воспринял много элементов брахманической мифологии и демонологии и выработал догмат о существовании множества Будд, в прошлом и в будущем: сам Сиддхаттха-Будда будто бы предсказывал грядущее сошествие на землю другого великого учителя Майтреи (Maytreyа); отсюда уже развилось учение об „аватарах“, т. е., „сошествиях“ множества „Боддхисаттв“, т. е., совершенных, сверхчеловеческих существ, воплощающихся на земле на подобие Будды для назидания и спасения человечества. Как известно, Далай-Лама является земным воплощением Будды для ламаитов. См. А. М. Позднеев, „Очерк быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями сего последнего к народу“, 1887; Сарат-Чандра-Дас, „Путешествие в Тибет“, перев. с англ. Вл. Котвича, 1904; Waddell, „The Buddhism of Thibet or Lamaism“, 1895; Sven Hedin, „Transhimālaya“, 1909; A. Grünwedel, „Der Lamaismus“, прекрасный сжатый очерк, помещенный в коллектив. труде „Die Kultur der Gegenwart“. Из обширной литер. исследований, пособий по истории Б. вообще, переводов на разн. яз. можно указать следующее: Н. Oldenberg, „Buddha“, 5-е изд. 1906 (русск. пер. Николаева, М. 1898, сделан со 2-го изд.; есть также прекрасный франц. пер. A. Foucher с того же изд.); Барт, „Религии Индии“ (перев. под ред. и с предисл. кн. С. Трубецкого, М. 1897); Рис Дэвидс, „Буддизм“, пер. с англ. под ред. проф. С. Ф. Ольденбурга (1899); Рис-Дэвидс, „Буддизм“, пер. с 18-го англ. изд. М. Гюнсбурга (1906); Минаев, „Буддизм“, т. I, в. 1. (1887); его-же, „Несколько рассказов из перерождений Будды“, „Несколько слов о буддийских жатаках“, „Индийские сказки“ (в „Журн. Мин. Нар. Просв.“, 1871—6 г.); С. Ф. Ольденбург, „Буддийские легенды“ (1894); В. Васильев, „Буддизм, его догматы, история и литература“ (1857—69). Превосходные переводы имеются на англ. яз., сделанные лучшими специалистами (тексты северного и южного канонов) в серии „Sacred Books of the East“, издаваемой в Оксфорде, a также полный перевод „Джатак“, издаваемый в Кембридже под ред. проф. Кауеля; немец. перевод. Neumann, „Die Reden Gotama Buddha’s. Die Lieder der Mönche und Nonnen“ (1896—99). Dr. I. Dutoit, „Das Leben des Buddha, eine Zusammenstellung alter Berichte aus den kanonischen Schriften der südlichen Buddhisten“ (1906); им же начат полный перевод „Джатак“. Кроме того, см. соответств. главы Deussen, „Allgem. Geschichte der Philosophie“ (I B. 3-te Abth., 1908), H. Oldenberg, „Die Indischen Religionen“ (в серии „Die Kultur der Gegenwart“ T. I Abt. III, 1. Orientalische Religionen). Kern, „Manual of Indian Buddhism“ (Strassb. 1896). Monier-Williams, „Buddhism in its connexion with Brahmanism and Hinduism“ (2 ed. 1890).