272. Ценою иска признается сумма, показанная в исковом прошении.
273. Цена иска определяется:
1) в исках денежных, суммою капитала с причислением отыскиваемых, по день предъявления иска, процентов;
2) в исках о праве собственности на недвижимые имения, первоначальным показанием истца, когда оно не было оспорено ответчиком в первом его объяснении перед судом;
3) в исках нескольких лиц, отыскивающих следующие им части из общего целого, суммою всех отыскиваемых частей;
4) в исках о срочном праве на получение выдач и платежей, совокупностью всех платежей или выдач;
5) в исках о праве, которое не ограничено сроком, или есть пожизненное, десятилетнею сложностью платежей или выдач (а);
6) в исках о размере вознаграждения владельца имущества, подлежащего, по требованию управления железной дороги на основании устава путей сообщения, уничтожению или перенесению, — разностью меледу предложением управления железной дороги и требованием владельца имущества, подлежащего уничтожению или перенесению (б).
Цель законаI. Объявление цены иска в исковом прошении установлено главным образом, в видах достижения двух целей: 1) установление подсудности и 2) правильного поступления в казну судебных пошлин.
Подсудность значительного большинства гражданских дел определяется исключительно ценою иска, определить точную цифру которой, во многих случаях, суд лишен всякой возможности по неимению к тому никаких данных; посему, такое определение закон предоставляет усмотрению истца правилом первой из рассматриваемых статей, по силе которой «ценою иска признается цена, показанная в исковом прошении». Но так как это широкое право легко может быть обращено в источник злоупотреблений, с целью ли изменения подсудности по своему произволу, или в видах избежания платежа следующих в казну пошлин, то законодатель счел необходимым оградить и правильность отправления правосудия и интересы казны установлением целого ряда правил, в основу которых положен тот принцип, что истец не может требовать более той суммы, в которой оценен его иск (73 № 1275).
Необходимость минимальной нормы цены иска.II. Это последнее правило выражено во второй из рассматриваемых статей в форме наставления, как следует определять минимальную цену иска в тех случаях, когда она может быть выведена непосредственно из исковых требований истца, причем закон не считает нужным ограничить произвол истца показывать цену иска более действительной (75 № 141) ввиду того, что такое увеличение в огромном большинстве случаев будет служить во вред самому же истцу: с увеличением цены иска свыше действительной может измениться подсудность дела, и вместо предъявления иска у мирового судьи истец должен будет предъявить его в общих судебных местах, где производство, нужно предполагать, сложнее и медленнее; кроме того, он должен платить большее количество пошлин без надежды на обратное получение их с ответчика, который присуждается к возмещению издержек производства лишь с проигранной части иска, а искусственно увеличенная истцом часть никогда, конечно, не будет им выиграна, и он же может быть присужден к уплате ответчику вознаграждения за ведение дела с этой проигранной части (870 ст.).
Вот эти данные и послужили основанием законодателю предоставить усмотрению истца объявлять цену иска по своему произволу в тех случаях, когда она не может быть выведена непосредственно из исковых требований, как например:
а) в случае требования о возврате вещи в натуре;
б) в спорах о наследственных правах на разного рода имуществ, когда самое имущество не обозначается с точностью;
в) в спорах о праве пользования, владения и всяких других правах на движимое и недвижимое имущество, кроме споров о праве собственности на недвижимое имение, и т. п.
Напротив того, в следующих случаях закон требует, чтобы цена иска определялась на основаниях; преподанных им для сего правил:
Цена иска в денежных исках.III. В исках денежных, суммою капитала с причислением отыскиваемых по день предъявления процентов.
Общность употребленного в законе выражения «в исках денежных», без указания на те права истца требовать ту или другую сумму, на которых иск основан, указывает на то, что из какого бы источника ни истекали эти права — закона ли, договора, или правонарушения, — определение цены иска, имеющего предметом требование о присуждении известной суммы, должно быть сделано по этому правилу, т. е. должна быть показана сумма отыскиваемого капитала и наросших по день предъявления иска процентов. Но, само собою разумеется, что истец волен определить сумму отыскиваемых им % в меньшем количестве, чем ему следует в действительности, и в таком случае ценою иска должна быть признана сумма отыскиваемого капитала и отыскиваемых процентов (73 № 1275), причем суд не может присудить более этой суммы. Требование же процентов и за последующее время, до дня полного удовлетворения истца, хотя бы оно было заявлено и в самом исковом прошении, а не впоследствии, на основании 333 ст., может быть не принимаемо во внимание при определении цены иска, равно как и другие требования, как например, о присуждении издержек производства и вознаграждения за ведение дела, присуждение коих составляют лишь последствия решения дела в пользу истца, тоже могут быть не принимаемы в расчет (72 № 706, 672; 74 № 525; 75 № 1067), хотя бы истец в прошении своем и точно обозначил цифру следующего ему вознаграждения (76 № 367). Здесь, однако, нужно иметь в виду то, что сумма требуемых издержек производства тогда только не должна входить в состав цены иска, когда требование о присуждении этой суммы составляет только дополнительное требование к главному, а не самостоятельное, как, напр., в случае предъявления иска по 921 ст. исключительно о судебных издержках. В этих случаях требование должно быть оценено (68 № 255), если только возможно оценить его, т. е. когда определение количества вознаграждения за ведение дела не зависит от усмотрения суда, а исчисляется по установленной таксе. В противном же случае, такой иск может быть предъявлен без цены, как неподлежащий оценке (V объясн. к 257 ст.).
Цена иска о части суммы, следующей истцу.IV. Особенно часто возбуждается в практике такой вопрос: как следует оценять иск о взыскании с ответчика части той суммы, которая следует истцу по документу, служащему основанием иска? Если мы будем иметь в виду, что цель закона, устанавливающего правило взимания судебных пошлин, заключается в том, чтобы лица, прибегающие под защиту суда, возмещали казне те расходы, которые государство несет для содержания судебных установлений в видах ограждения интересов частных лиц, причем количество этого налога зависит от стоимости спорного имущества, то необходимо прийти к заключению, что пошлина должна быть вносима с той лишь суммы, которая составляет предмет данного спора, а не с той, на которую документ написан и на которую истец имеет право, но не заявляет такового по той или другой причине. Этот взгляд постоянно проводится правительствующим сенатом. Так им признано, что по искам:
а) о взыскании 440 руб. долгу по расписке, по которой истцу следовало 560 руб., по 120 руб. ответчик уплатил ему (76 № 208);
б) о взыскании 362 руб. за работу, за которую по договору истцу следовало 647 руб., но 285 руб. им уже получены (74 № 562);
в) о взыскании 500 руб. за товар по заборной книжке, по которой ответчик набрал товару в лавке истца на 857 р. 50 к. (71 № 182);
г) о взыскании 500 руб. неустойки, которая по договору была определена в 1500 руб. (70 № 1221 и 1280);
д) о взыскании легата в 500 руб. по духовной, в которой общая сумма легатов простирается до 7000 р. (73 № 699) и т. п., — за цену исков должны быть приняты суммы, поискиваемые истцами — 440 руб., 362 р., 500 р. и т. д., а не суммы, значащиеся в договорах в 560 руб., 647 руб., 857 руб. 50 к. и т. д.
Точно таким же образом должна определяться цена иска об отыскиваемой части наследства стоимостью только этой части, а не стоимостью всего наследства; хотя же правительствующий сенат однажды высказался в совершенно противоположном смысле (71 № 237), но впоследствии отказался от этого взгляда и признал иск об 1/8 части капитала в 2793 р. подсудным мировым установлениям, так как цена этого иска (349 руб.) не превышает мировой подсудности (82 № 38).
Дробление иска.V. В тесной связи с этим вопросом должен быть поставлен и вопрос о дроблении иска, заключающийся в следующем:
Правительствующий сенат во многих своих решениях проводит ту мысль, что «если иск о каком-либо праве предъявлен был в меньшем размере против того, что принадлежало истцу по закону, то вопрос о таком праве, однажды разрешенный окончательным решением суда, должен почитаться разрешенным навсегда и не может уже быть возбужден между теми же сторонами, хотя бы и в размере большем против того, в каком это право требовалось, или в остальном против того количестве».
Рассмотрим подробнее, насколько это проводимое сенатом начало вытекает из буквы и духа нашего законодательства, для чего проследим тот логический путь, которым сенат пришел к этому выводу.
Из первых по времени его решений, касающихся этого вопроса (70 № 1221 и 71 № 182) видно, что мировые установления признали неподсудными себе иски 1) о взыскании 500 р. неустойки, обусловленной в договоре в 1500 руб. и 2) 500 р. долга, из следующих истцу от ответчика 857 руб. 50 коп. по расчетной книжке. Сенат признал неправильными соображения съездов, высказав при этом следующее: «цена иска определяется не договором и обязательством, из которого возник иск, а суммою, показанною в исковом прошении, ибо истцу принадлежит неотъемлемое право добровольно отказаться от части того, что ему следует, если этот отказ, само собою разумеется, не вызван желанием изменить подсудность дела путем дробления своих требований для последовательного предъявления двух или нескольких однородных исков, возникших из одного и того же обязательства или документа».
Затем, в двух других решениях (71 № 1260; 73 № 129) он не признал за истцом права на предъявление особых исков о процентах, наросших за время со дня предъявления первого иска о капитале и процентах на него за предшествующее этому моменту время, до дня окончательного погашения долга. В этих двух решениях за основание к установлению проводимого им начала принята 895 ст. уст. гр. суд., по силе которой решения вступают в законную силу в отношении спорного предмета, отыскиваемого и оспариваемого теми же тяжущимися и на том же основании. «Из смысла этого закона, говорит сенат далее, следует заключить, что иск, предъявленный на суде о каком-либо праве, отыскиваемом истцом в размере меньшем против того», и т. д., как выписано выше.
Потом, в одном решении (74 № 308) к этим соображениям прибавлено еще одно: «когда истец, отыскивая капитал с процентами, количество сих последних определил известным временем, то после окончательного решения дела он уже не вправе начинать вновь иск о процентах на тот же капитал за другое время, ибо такой иск, истекая из тех же оснований, был бы не что иное, как прибавочное требование к тем, которые уже судом разрешены. На этом основании искавший капитала и процентов по день начатия дела, если при производстве оного не заявил, в силу 333 ст. уст. гр. суд., требования о процентах, наросших во время производства, не вправе уже искать процентов за это время, после окончательного решения дела».
Наконец, еще в одном решении (75 № 867) высказано: если первоначальный иск состоял в требовании возвращения поклажи, предметом коей были процентные бумаги, и истец не требовал возвращения принадлежащих к ним купонов, то новый иск о возвращении купонов не может быть допущен, так как непредъявление требования о них «составляет со стороны истца добровольное отречение от принадлежащего ему права, которое уже не может быть им предъявлено».
Итак, правительствующий сенат строит производимое им начало на трех основаниях: 1) на 333 ст. уст. гр. суд., 2) на 895 ст. того же устава и 3) на добровольном отречении истца. Рассмотрим каждое из них в отдельности:
1) 333 ст. решительно не заключает в себе такого правила, в силу которого истец, не требуя при производстве дела о капитале и процентах до дня предъявления иска присуждения ему и процентов за последующее время до дня полного удовлетворения, лишается права на предъявление этого требования новым иском. Заключающееся в ней правило есть не что иное, как развитие и пояснение правила, содержащегося в предшествующей ей 332 ст., по силе которой истец, предъявив известное требование, уже не может ни изменять его, ни предъявлять нового. Это последнее правило совершенно понятно и объяснимо: закон и суд должны одинаково охранять интересы обеих спорящих сторон; для сего, о предъявленном со стороны истца иске ответчик оповещается в одно время с привлечением его к суду вручением ему копий как искового прошения, так и всех приложенных к нему документов, дабы он мог явиться на защиту оспариваемых у него прав во всеоружии и представить данные, которые, по его мнению, должны опровергнуть притязания, простираемые к нему истцом. Естественно, что он был бы поставлен в совершенно невозможное положение защищаться против нападения истца, если бы последний не был ограничен в праве постоянно предъявлять новые требования, которые, во время призыва к ответу его противника, последнему не были вовсе известны и для отпарирования которых он был бы принужден собирать новые данные, а для сего уезжать из города, где находится суд и где, по закону, он должен находиться во все время процесса, опять возвращаться, опять уезжать и т. д., может быть до бесконечности.
Однако, и 332 ст. не отнимает у истца права предъявить такое новое требование, которое «непосредственно вытекает из заявленных в исковом прошении», как это буквально сказано там. К числу таких новых требований следующая 333 ст. относит проценты со дня предъявления иска, приращения и стоимость имущества, о котором идет спор и которое может не оказаться у ответчика. И это отступление от правила, выраженного в первой части 332 ст., совершенно понятно: закон не находит нужным стеснять истца обязанием предъявлять новые иски о признании за ним таких прав, которые непосредственно вытекают из права, присуждаемого ему решением суда, и предоставляет ему право предъявить подобное требование во время самого производства, если оно, по какой-либо причине, не было заявлено в исковом прошении. Ясно отсюда, что правило второй части 332 ст. постановлено в интересах истца, а потому, должно быть рассматриваемо как право, а не как обязанность, возлагаемая на истца законом, при неисполнении каковой должна последовать потеря права требовать того, что ему открывается судебным решением, о чем, конечно, было бы сказано в законе, если бы это было так. Да и легко убедиться, что законодатель никоим образом не мог постановить такого правила, которое отнимало бы у истца право предъявить отдельным иском требование, непосредственно вытекающее из разрешенного и не предъявленное вместе с ним. Действительно: истцу присуждена известная вещь; он берет исполнительный лист, идет к ответчику за этой вещью, а тот только что ее продал — лишается ли истец права предъявить новый иск о взыскании с ответчика стоимости этой вещи? За истцом признано право собственности на недвижимое имение, находившееся в незаконном владении ответчика; этот последний уезжает из отсужденного имения, но оставляет там возведенные им постройки, которые не нужны истцу; разве истец не вправе предъявить новый иск о понуждении ответчика убрать свои постройки? и т. д.
Таким образом, ни 332, ни 333 статьи уст. гр. суд. не служат основанием проводимому сенатом началу.
2) Переходим к 895 ст. По смыслу этой последней, дело, решенное раз, не может быть возобновляемо вновь. Это общее правило, известное под именем exceptio rei judicatae, имеет такой смысл: если мне предшествующим решением отказано в признании за мной известного права, то я не могу предъявить новый иск о признании за мной того же права, и наоборот: если за мною признано какое-либо право, то мой противник не может требовать новым иском лишения меня этого права. Так, я просил признать за мною право собственности на данное недвижимое имение; мне отказали, и я не могу уже предъявить новый иск о том же праве на то же имение; если же я признан собственником, то мой противник не может предъявить ко мне иска о признании за ним права собственности на то же имение. Далее: если за мной признано целое, противник мой не имеет права требовать от меня части этого целого; если же за мной признана часть, противник не может требовать от меня целого и наоборот: мне отказано в целом, отказано и в части; отказано в части, отказано и в целом. Так: я признан единственным наследником всего имения; ответчик не имеет права предъявить иск о признании за ним части в том наследстве; за мной признана часть в наследстве, ответчик не может требовать, чтобы он признан был наследником ко всему наследственному имуществу; мне отказано в признании за мной наследственных прав на данное имущество, и не могу требовать, чтобы за мной была признана часть из того наследства, и если мне отказано в части наследства, я не имею права на иск о целом наследстве. Таков смысл правила exceptio rei judicatae и другого оно не имеет.
Но для применения этого правила и в подобных случаях по нашему законодательству, необходимо наличность трех условий: 1) чтобы новый иск относился к тому же предмету. 2) чтобы он вытекал из того же основания и 3) чтобы производился между теми же тяжущимися (ст. 895). Раз не будет одного из этих трех условий, exceptio rei judicatae не имеет места. Посмотрим же, насколько в приведенных из сенатской практики примерах строго соблюдалась наличность всех этих трех условий. Относительно тождества тяжущихся мы не имеем ничего сказать, потому что все эти иски было предъявляемы теми же истцами и против тех же ответчиков. Что же касается единства оснований, то не всегда, а единства предметов, по нашему мнению, никогда не наблюдалось сенатом.
Действительно: из решения 73 № 129 видно, что сенатом не признано за истцом право на предъявление особого требования процентов со дня предъявления первого иска на присужденный прежним решением капитал. Но право истца на требование капитала вытекало из договорных отношений его к ответчику, каковые отношения были основанием того иска; требование же процентов со дня предъявления первого иска вытекает из силы закона (72 ст. т. X ч. 2), как это признает и сам сенат (71 № 1260), следовательно, этот новый иск вытекал из другого основания. Точно также, он не признал права на отдельный иск о законной неустойке на прежде присужденный капитал (74 № 171), хотя и здесь различные основания — договор и закон.
Что такое предмет иска?Из этих же решений следует, что сенат считает одним предметом капитал и проценты на него; капитал и следующую по закону неустойку. Но так ли это? Для разрешения этого вопроса нужно установить, что следует считать предметом иска? Обыкновенно, предметом иска называется то, чего истец домогается от ответчика, что он желает реализировать. А так как в большинстве случаев требования истца заключаются в том, чтобы обязать ответчика отдать что-либо, то в этих случаях это «что-то» и должно быть признаваемо предметом иска, т. е. нечто материальное, если идет речь о материальном. Правда, что беспредметными исками называются такие иски, которые направлены к восстановлению права, не нарушаемого ответчиком, из чего можно заключить что предметом иска должно признаваться то правонарушение, которое истец требует устранить властью суда. Но в исках вещных предмет иска все-таки вещь, а правонарушения есть только повод к иску, ибо и предмет правонарушения есть также в подобных случаях нечто материальное, есть вещь.
Если же это так, то предметом иска должна почитаться именно та самая вещь, которую истец требует от ответчика, а не все вообще вещи, которые он имеет право требовать от него, хотя бы они были и совершенно однородны, а право требования их вытекало из одного и того же юридического основания. Следовательно, если истец требует рубль, то именно этот рубль и есть предмет иска, а не все те рубли, на которые истец имеет право. Если отрицать это, то нужно признать, что все вещи, совершенно между собою разнородные, но на которые истец может иметь право по одному какому-либо основанию, составляют один предмет, чего, конечно, нельзя допустить. Нельзя сказать, например, что предмет двух исков будет один, когда на основании одного и того же договора истец имеет право требовать от ответчика возвращения лошади и коровы, и один иск предъявляет о возвращении лошади, а другой — коровы. Истец, как сказано было выше, не может предъявить иска, на основании exceptio rei judicatae, о корове, когда ему было отказано в иске о возвращении коня, потому, например, что договор, на котором он основывал свой иск, признан подложным и т. п., т. е. когда отвергнуто самое право истца, покоившееся на этом договоре; точно так же истец не может требовать другого рубля по такому договору, который, быв положен в основу требования первого рубля, признан не устанавливающим права истца на какое бы то ни было требование по нем. Но если за истцом признано право на лошадь, право это не может быть отвергнуто на корову по правилу exceptio rei judicatae; точно так же, по этому правилу, не может быть отвергнуто и требование другого рубля, когда за ним признано оно на первый. Если же оно может быть отвергнуто, то по совершенно другим основаниям, но никак не на основании принципа exceptio rei judicatae.
В таком приблизительно смысле высказался и сенат в одном из последующих решений: судебная палата признала иск о праве собственности на строения, возведенные на земле, в иске о праве собственности на которую предшествующим решением было истцу отказано, причем сослалась на приведенные выше кассационные решения и указала на недопустимость дробления иска. Сенат отменил это решение по нарушению 895 ст., указав на то, что дело почитается решенным и не подлежит новому рассмотрению суда лишь тогда, когда новый иск предъявляется о том же самом предмете, о котором был предъявлен и прежде решенный. Строения же, находящиеся на земле, бывшей в споре, никоим образом не могут быть отождествляемы с самой землей, и такое отождествление их но оправдывается ссылкой палаты на означенные решения, в коих разрешался вопрос о том, может ли быть иск % предъявлен отдельно от иска по обязательству, по которому эти % причитаются; этот вопрос разрешен отрицательно, ибо % составляют лишь придаток к главному обязательству и могут быть взыскиваемы лишь посредством иска по главному обязательству, а не особым иском, который вследствие сего является иском о том же предмете, но только в меньшем количестве (96 № 54).
3) Затем, сенат приводит третье основание: истец должен почитаться добровольно отрекшимся от того, чего но требовалось в первом иске, несмотря на то, что имел право требовать. Но этого основания он ничем не подтверждает и не указывает закона, по силе которого истец, не требовавший в одном иске всего того, что мог требовать, признается отрекшимся от всего остального, да его и нет у нас. Если же указать на 1547 ст. т. X ч. 1, то и она не оправдывает такого положения. Ст. 1547 предоставляет право каждому отказаться от того, что ему следует, но этот отказ должен быть выражен как-нибудь — или прямым заявлением, что он отказывается от своего права, или полным молчанием о том, непредъявлением требования вовсе. Если же кто-либо требует то, что считает своим, то значит он не отрекся от него. Вопрос о том, следует ли считать истца отрекшимся от одной части того, что ему следовало, коль скоро он предъявил требование только о другой части, большей или меньшей, вопрос спорный и в римском праве (См. Виндшейд. Панд. § 130 примеч. 24). Что же касается нашего законодательства, то вопрос о том, отреклось ли известное лицо от принадлежащего ему по договору права, может быть разрешен только на основании 1547 ст. т. X ч. 1. Но никто не будет сомневаться в том, что и для применения этой последней статьи суд обязан в каждом отдельном случае обсудить те данные, которые представляются ему для доказательства последовавшего отречения, если противная сторона оспаривает таковое; общего же какого-либо на этот предмет правила в действующем законодательстве нет, да и едва ли и может быть: всякое общее правило должно быть настолько полно, чтобы обнимало собою все частные случаи, по крайней мере те, для которых закон не делает особого исключения; чтобы оно, так сказать, господствовало над ними и вмещало их в свои рамки, но отнюдь не расплывалось в этих частных случаях настолько, что может быть применимо только в каком-либо единичном случае. Правило же, о котором идет речь и которое создается сенатской интерпретацией, именно таково, что пригодно только для единичного случая.
Действительно: если из того, что я предъявил требование о части всего мне следующего, еще можно выводить предположение о том, что от всего остального я добровольно отрекся, несмотря на то, что против этого я протестую предъявлением нового требования об остальном, то как же следует разрешить этот вопрос, когда новое требование будет предъявлено не мною, а третьим лицом, которому я переуступил это право? Допустим, что в некоторых случаях это третье лицо может быть рассматриваемо как мой правопреемник, имеющий столько же прав, сколько и и — я не имею права предъявить нового требования, не имеет и он, — но это в тех немногих случаях, когда я право свое переуступлю другому после того, как сам потерял его, предъявив первое требование о части целого. А если я переуступлю другому право свое на часть мне следующего до предъявления иска об оставленной за собою части? Например: X должен мне 1000 руб.; эту претензию я могу продать кому угодно, об этом спора нет. Но если я мог продать целое, могу продать и часть. И так из следующей мне претензии в 1000 р., 500 р. я продаю Y, а затем о моих 500 р. я предъявляю иск, а Y не предъявляет, или наоборот — Y предъявляет, а я не предъявляю. Можно ли в этих случаях сказать, когда впоследствии Y или я предъявим требования о своих частях, что каждый из нас отрекся за другого тем, что не предъявили иска вместе? Если этот вопрос разрешить утвердительно, то необходимо признать, что и в тех случаях, когда я право свое переуступлю по частям нескольким лицам, или когда оно в разных частях перейдет по наследству к нескольким лицам, и одно из них предъявит требование о принадлежащей ему части, то все остальные мои правопреемники должны считаться отрекшимися от своих прав. Но такого вывода невозможно сделать, а следовательно, нельзя считать потерявшим свое право и единственного приобретателя от меня части моего права, когда я прежде предъявлю иск об оставленной за собою части. Допустить противное, значит, не имея законного основания узаконить возможность вопиющих злоупотреблений вроде следующего: мне должен А сумму в 1000 р.; я вступаю с ним в сделку и, найдя доверчивого друга, переуступаю ему право на 900 р., а об остальных 100 р. немедленно предъявляю иск к А, который признает мою претензию, а впоследствии, когда приобретатель предъявит от меня иск о своих 900 руб., он будет защищаться и правилом exceptio rei judicatae и принципом отречения от большего предъявлением требования о меньшем!
Итак, единственный случай, когда я должен почитаться отрекшимся от своего права, это тот, когда я сам, предъявив один иск об одной части следующего мне, предъявлю впоследствии другой о других частях, или когда, после решения первого иска, переуступлю право свое на не взысканное кому либо другому. Из этого же следует, что устанавливаемое сенатом правило о моем будто бы «добровольном отречении» не обнимает всех возможных частных случаев и естественно должно порождать путаницу в понимании этого правила и в применении его на практике.
Однако, нам могут возразить, что отрицания права ответчика на защиту правилом exceptio rei judicatae и правилом о добровольном отречении истца, в свою очередь должно породить массу злоупотреблений вроде таких: я имею долг на ком-нибудь в 1000 руб. и вместо одного предъявляю 1000 последовательных один за другим иском по рублю каждый с тою целью, чтобы по каждому иску получить большую сумму в вознаграждение за ведение дела, чем бы я мог получить, предъявив все свое требование сразу. Мы не отрицаем, что возможны и такие случаи. Но от таких злоупотреблений истца ответчик всегда имеет возможность оградить себя: раз за мною признано в принципе отыскиваемое мною право, его уже нельзя опровергнуть ссылкой на exceptio rei judicatae, и последующие мои иски будут удовлетворены как и первый; зачем же ответчику ждать предъявления этих новых исков? разве он не вправе во всякое время внести в суд все следующее от него мне и тем прекратить всякую возможность с моей стороны дальнейшего нападения на него. Если же он сам не знает, или сомневается в том, какую сумму он мне должен, то имеет право, при первом же моем иске к нему, предъявить ко мне встречный иск об обязании меня представить все те данные, на которых я основываю мое требование, и требовать об определении размера следующей мне суммы полностью. Что подобного рода иски возможны, можно усмотреть и из сенатской практики (см. р. 74 № 840).
Но, в конце концов, мы не отрицаем прав ответчика защищаться как правилом exceptio rei judicatae, так и правилом о добровольном, или лучше сказать, безмолвном отречении истца от тех прав, о которых он не предъявлял требования при первоначальном иске. Мы указываем только на то, что как-то, так и другое должны быть применяемы только в тех случаях, в которых применение их может иметь место. Заявляется exceptio rei judicatae, суд должен обсудить, согласно ли это заявление с теми основаниями, на которых это правило покоится в науке и в нашем действующем законодательстве; указывается ли на то, что истец, предъявив требование о части, должен почитаться отрекшимся от остального, — суд должен обсудить, можно ли из того, что истец не предъявил своего требования вместе с другим прежде предъявленным, усмотреть отречение его от своих прав, или нет, причем, конечно, суд примет во внимание и то положение, в котором находились обе стороны при производстве первого дела, и те основания, которые побуждали истца допустить дробление своих требований, и те возражения, которые представлял против этого ответчик, ибо, если из непредъявления всех требований за раз можно выводить то заключение, что истец безмолвно отрекся от всего остального ему следующего, то с такою же правильностью из молчания ответчика против допущенного дробления иска можно вывести и такое заключение, что он безмолвно согласился на предъявление к нему но одного, а нескольких исков, вытекающих из одного и того же основания: в законе нет правила, в силу которого суд должен принимать сторону одного ответчика, следовательно он должен занимать совершенно нейтральное положение и быть судом в полном смысле слова.
Словом, мы против возведения в принцип правила, которого нет в законе и которое несогласно с народным воззрением, этим лучшим источником гражданского права, что можно заключить из того, что если случаи дробления исков постоянно повторяются, значит, по понятию народа, дробление, коль скоро воспрещение его в законе не содержится, допустимо по закону.
Цена иска, предъявляемого несколькими лицами.VI. В исках нескольких лиц, отыскивающих следующие им части из общего целого, суммою всех отыскиваемых частей.
Выражение «суммою всех отыскиваемых частей», а не «ценою того целого, части которого отыскиваются», указывает на то, что правило 3 п. 273 ст. должно быть применяемо как в тех случаях, когда все отыскиваемые части составляют все то целое, на которое истцы претендуют, так и в тех, когда и все отыскиваемые части составляют лишь часть всего целого. Например: ответчик должен по одному акту 1000 р. известному лицу, которое умирает; ему наследуют пять человек, каждый в равной доле. Они имеют право предъявить один иск все вместе, или несколько, порознь; но и в том и в другом случае они имеют право требовать присуждения каждому из них столько, сколько ему следует по праву наследования. Если все они предъявляют свои требования вместе и требуют присуждения каждому по 200 руб., то цена иска должна быть 1000 руб., если же не все, напр., трое то — 600 руб., четверо — 800 руб. и т. д., но никак не 1000 руб., т. е. весь долг ответчика наследодателю.
Но рассматриваемое правило возбуждает сомнение не столько при исчислении цены подобных исков, сколько при разрешении вопроса — в каких случаях несколько истцов могут предъявить один иск о присуждении каждому из них известной суммы, равной или неравной каждой из сумм, отыскиваемых тем же иском другими истцами? Для разрешения этого вопроса необходимо иметь в виду, что такие иски допустимы только в тех случаях, когда каждый из истцов отыскивает следующую ему часть из одного общего целого, как сказано в разбираемом законе. Но что следует подразумевать под словами «общее целое»? Очевидно, под целым следует понимать все то, части чего могут принадлежать разным лицам на одном и том же основании, что они могут требовать, опираясь на одно общее всех их юридическое отношение к ответчику. Раз, нет этой общности основания, несколько истцов не могут предъявить одного иска о следующих им частях, хотя бы одного и того же целого, ибо тогда будет недозволенное смешение исков. Так: два истца не могут требовать вместе двух частей одного и того же имущества, когда один основывает свое требование на том, что часть этого имущества должна принадлежать ему по праву наследства и незаконно захвачена сонаследником, а другой на том, что ответчик продал ему часть того имущества и не исполняет договора купли-продажи; два истца не могут предъявить одного иска о присуждении им двух частей хранящегося в правительственном учреждении капитала ответчика и арестованного за его долг, основываясь: первый на том, что ответчик еще до ареста переуступил ему право свое на известную часть этого капитала, а второй на том, что другая часть его принадлежит ему но договору товарищества с с ответчиком, и т. п., так как в этих случаях требования истцов, хотя и имеют предметом своим одно общее целое, но вытекают из различных оснований, а потому каждое из них должно составить предмет особого иска, соединение же их вместе будет смешением исков, вытекающих из разных оснований.
Напротив того, в следующих случаях несколько истцов могут предъявить общий иск и требовать присуждения следующих им частей:
а) несколько наследников, отыскивающих из незаконного владения ответчика причитающиеся им доли наследства, или доли долга ответчика их общему исследователю;
б) несколько лиц о присуждении каждому из них известной суммы убытков, причиненных одним и тем же действием истца; например: устройством мельницы ответчик затопил луга трех истцов, по требованию которых мельница была снесена, а потом все они предъявили общий иск о взыскании причиненных каждому из них убытков;
в) несколько лиц о присуждении с ответчика причитающихся каждому из них денег за доставку товара по одному и тому же договору о поставке, и т. п.
Во всех этих случаях все истцы вместе составляют одну общую сторону в процессе, так как требования каждого из них вытекают из одного общего основания, из одного общего всех их отношения к ответчику, каковыми в первом примере есть общее наследство, во втором — одно и то же действие ответчика, в третьем — один и тот же договор.
Но несомненно, что во всех подобных случаях несколько истцов могут, но не обязаны предъявлять один иск, так как подобной обязанности закон не возлагает на них, да и невозможно возложить: никто не может заставить меня отыскивать принадлежащее мне право, если я не желаю этого; но нежелание мое предъявить мой иск сегодня не лишает права тех, которые находятся в таких же отношениях к ответчику, как и я, и вынуждены защищать общее со мною право в принадлежащих им долях, искать отдельно и независимо от меня. Кажется это совершенно ясно, но в практике нередко возбуждается вопрос о том, что следует принимать за цену иска в тех случаях, когда иск предъявляется одним из многих, имеющих право на предъявление этого иска, о принадлежащей ему части? Очевидно, стоимость этой части. Это следует из того же принципа, в силу которого ценою иска признается цена отыскиваемой части, принадлежащей одному и тому же истцу, но не стоимость всего того, на что он имеет право (см. выше: IV объясн. к этой ст.).
Цена иска о праве на срочные платежи.VII. В исках о срочном праве на получение выдач и платежей, совокупностью всех платежей и выдач.
Здесь прежде всего мы должны разрешить вопрос: что следует понимать под выражением «о срочном праве на получение выдач и платежей»? Сколько мы могли проследить нашу судебную практику, большая часть судебных установлений понимают, это выражение в том смысле, что здесь идет речь о тех лишь исках, предмет которых есть требование о признании права на получение срочных платежей и выдач: когда же предмет иска есть требование об уничтожении права, все равно истца или ответчика, на получение таких платежей и выдач, правило 4 п. 273 ст. уст. не может иметь применения. Сам сенат, как видно, разделяет отчасти этот взгляд, по крайней мере в некоторых его решениях прямо высказано: «по правилу 4 п. 273 ст., совокупность срочных платежей и выдач принимается за цену иска в том лишь случае, когда истец отыскивает право на получение (курсив в подлиннике) этих выдач и платежей» (67 № 243; 71 № 42), вследствие чего он признал неприменимым рассматриваемое правило к искам:
а) арендатора к собственнику об уничтожении арендного договора с срочными платежами аренды (67 № 243) и
б) собственника к арендатору об уничтожении такого же договора (71 № 42).
Следуя этим сенатским решениям, и другие судебные установления стали признавать, что иски об уничтожении арендных договоров должны быть оценяемы не по правилу 4 п. 273 ст., а по правилу 272 ст., т. е. по произволу истца. Мы имеем определение виленской судебной палаты, в котором указывается окружному суду на неправильность применения 4 п. 273 ст. к подобным искам, хотя в позднейшем своем решении сам сенат отступил от первоначальной практики и стал признавать, что и споры о прекращении права производить ответчику срочные платежи по арендному договору, т. е. о прекращении права на получение срочных платежей, должны быть оцениваемы суммой срочных платежей, согласно 4 п. 273 ст. (80 № 64).
В последнее время всем этим противоречиям сенат положил конец, преподав такое разъяснение: иски об уничтожении договоров по причине их мнимости или по другим причинам вообще подлежат оценке, которая делается по произволу истца. Но если такой иск предъявляется у мирового судьи и ответчик спорит против цены иска, то таковую мировой судья обязан определить по правилу 273 ст. п. 4 (04 № 114), т. е. по совокупности всех тех платежей, которые следуют от одной стороны другой. Следовательно, раз иск имеет своим предметом требование об уничтожении такого акта, которым установлено право одной из сторон на получение срочных платежей, то означенное правило должно быть применяемо ко всякого рода подобным искам, как-то:
а) об обязательности для ответчика заемного обязательства, по которому занятая сумма должна производиться периодически в известные сроки (68 № 872; 70 № 1830);
б) об уничтожении договора личного найма с обязанностью нанимателя уплачивать рабочим наемную плату в определенные сроки (73 № 603);
в) об обязанности ответчика платить истцам ежегодно определенную сумму за причиняемый им вред подтопом их лугов его мельницей (71 № 278);
г) о праве истца на ежегодное получение процентов с взятой ответчиком под залог недвижимого имения суммы;
д) об уничтожении мировой сделки, по которой истец обязался выплатить ответчику следующую ему за товар сумму в течение пяти лет, производя такую уплату ежегодно в определенный день;
е) об обязании одного наследника по завещанию выплачивать другому назначенные в завещании ежегодные выдачи, и т. п.
ж) иска о выселении из квартир и других помещений при действии договора найма должны, по указанию сената, оцениваться суммой, причитающейся хозяину от нанимателя за недожитое им время (р. 19 октября 06 г. по предл. обер-прокур.).
Цена иска о праве на платежи, не ограниченные определенными сроками.VIII. В исках о праве, которое не ограничено сроком, или есть пожизненное, — десятилетнею сложностью платежей или выдач.
Применение этого правила к тем искам, предмет которых есть спор о праве на точно определенные платежи или выдачи, не может возбуждать ни малейшего сомнения. Так, например, иск одного наследника по завещанию к другому об обязании производить пожизненно выдачи по 100 руб. в год, согласно воле завещателя, должен быть оценен в 1000 руб.: иск о признании недействительной сделки, по которой истец передал ответчику свою землю с тем, чтобы последний уплачивал первому по 30 руб. в год, пока не найдет возможным приобрести себе эту землю в собственность, — в 300 руб., и т. д. Но возможны случаи, когда предъявляется иск о праве на бессрочные платежи без определения размера их, как напр. иск об алиментах по 194 ст. т. X ч. 1, когда истец просит об обязании ответчика производить пожизненные выдачи в размере по усмотрению суда, спрашивается: как должна быть определена цена такого иска? Очевидно, такой иск может быть предъявлен без цены, как не подлежащий оценке, по невозможности определить таковую (см. V объясн. к 257). Но, как было сказано выше, иски об алиментах подсудны и мировым установлениям (XL объясн. к 202 ст.), посему: где должно предъявлять их — в общих ли судебных местах, или в мировых судах? Нам кажется, что разрешение этого вопроса должно быть предоставлено усмотрению истца, причем: если иск будет предъявлен в окружном суде, и последний, по выяснившимся обстоятельствам дела, признает его подлежащим удовлетворению в таком размере, что, по капитализации присуждаемых платежей согласно правилу 5 к 273 ст., получится сумма, не превышающая мировой подсудности, он должен постановить решение, не задаваясь вопросом, подсуден ли ему этот иск, так как иск, принятый окружным судом к своему рассмотрению, как подсудный ему по цене, не может быть признан неподсудным, если впоследствии окажется, что истцу надлежит присудить сумму меньшую той, которой определяется мировая подсудность, подобно тому, как — ни признание за истцом права на меньшую, чем объявлена цена иска, сумму (69 № 662), ни уменьшение исковых требований самим истцом не могут изменить установленного порядка обжалования (70 № 316, 1718; 80 № 184), т. е. если решение по первоначальной цене иска подлежало обжалованию в апелляционном порядке, то оно не может быть обжаловано в порядке кассационном потому лишь, что решением этим присуждено менее, чем было заявлено исковое требование. Если же наоборот, иск будет предъявлен в мировых установлениях, то он обязательно должен быть оценен, т. е. в нем должна быть точно означена та сумма ежегодных платежей, присуждение коей истец требует, без чего мировой судья не вправе принять такой иск к своему рассмотрению, ибо он может входить в рассмотрение неоценяемых исков только в случаях, точно указанных в законе.
Цена иска о вознаграждении владельца за уничтоженные железной дорогой сооружения.IX. Правило, составившее, по продолжению, 6 п. 273 ст., находится в тесной связи с другою новеллою, которая вошла в устав статьею 2131. При рассмотрении этой последней, мы указали, что по правилу, изложенному в ней, должны быть предъявляемы железными дорогами иски об определении размера вознаграждения владельца за уничтоженные или перенесенные по требованию дороги его сооружения, раскопки, рассадки и т. п., когда о количестве этого сооружения но последует добровольного соглашения между дорогой и владельцем. Устанавливая особое правило на такие исключительные случаи, законодатель должен был озаботиться и о том, чтобы указать, каким способом должна производиться оценка таких исков, и для сего постановил правило, составившее 6 п. 273 ст., по которому — ценою подобных исков должна быть не действительная стоимость уничтоженного или перенесенного, не та сумма, которую требует владелец, и, наконец, не та, которую предлагает дорога, а разность между двумя последними. Очевидно, что такое определение цены иска не может порождать никаких сомнений в тех случаях, когда между дорогой и владельцем не последует добровольного соглашения, но обе стороны объявить свои цифры и железная дорога предъявит иск. Но в тех случаях, когда, как это было указано выше (см. об. к 2131 ст.), железная дорога, не согласившись с владельцем, не предъявит к нему иска и заставит владельца предъявить иск к ней, вправе ли и последний объявить цену своего иска разностью между суммами, требуемою им и предлагаемою дорогой? Для разрешения этого вопроса заметим: в 6 п. 273 ст. не сказано, что по правилу, изложенному в ней, должны быть оцениваемы иски, предъявленные лишь управлениями дорог к владельцам, а вообще: «в исках о размере вознаграждения владельца», из чего следует заключить, что и в тех случаях, когда иск предъявляет владелец, последний не лишен права воспользоваться этим правилом и определить цену своего иска разностью между требуемой им и предлагаемой ему суммами. А если он определит цену своего иска суммой, превышающей эту разность, напр., по действительной стоимости уничтоженного, вправе ли дорога ответчица спорить против такого увеличения цены и требовать освобождения ее от уплаты истцу издержек производства с излишне показанной им цены? По нашему мнению, вопрос этот должен быть разрешен отрицательно. Во-1-х: спор о цене иска закон допускает только в двух случаях — в исках о праве собственности на недвижимое имение и в исках, предъявляемых в мировых установлениях с целью посредством уменьшения цены изменить подсудность. В делах же, о которых идет речь, происходит спор не о недвижимом имуществе; а если иск предъявляется в мировых установлениях, то ответчик не может спорить против того, что истец определил цену иска свыше действительной; он может спорить лишь против искусственного уменьшения цены с целью изменения подсудности, а тут именно должен быть заявлен спор против искусственного увеличения (см. объясн. VIII к 274 ст.). Во-2-х — в случае, когда между дорогой и владельцем не последует соглашения о размере вознаграждения, закон обязывает дорогу предъявить иск; если же она этой обязанности не исполняет и вынуждает владельца предъявить иск к ней, причем владелец может предъявить свой иск только на общем основании за причиненный его имуществу вред, то он волен оценить свой иск так, как ему угодно, а при удовлетворении его, дорога ответчица обязана вознаградить его за издержки производства со всей той суммы, которая ему будет присуждена судом, т. е. на основании 870 ст.
Цена иска о праве собственности на недвижимое имущество.X. Правило, изображенное во 2 п. 273 ст., об определении цены иска о праве собственности на недвижимое имение имеет тесную связь с правилом, изображенном в 274 ст., почему для избежания повторения, мы рассмотрим его при объяснении правила этой последней статьи устава.
XI. Вот все те правила, которыми истец и суд обязана руководствоваться при определении цены исков, об одном из тех предметов, которые предусмотрены в 273 ст. Во всех же прочих исках, предъявляемых в общих судебных местах (относительно мировых см. VIII объясн. к 274 ст.), ценою иска должка признаваться цена, показанная в исковом прошении, хотя бы эта последняя была и выше действительной стоимости отыскиваемого имущества (75 № 141), или ниже ее (74 № 467).
Что касается последствий, которые должны постигать всякое исковое прошение, в котором цена иска означена не согласно с преподанными в 273 ст. уст. правилами, то об этом мы говорили уже выше (IX объясн. к 257 ст.) и потому будет совершенно излишним повторять сказанное. Заметим лишь, что по проекту, в исках о залоге или закладе, цена иска определяется суммою требования, обеспеченного залогом или закладом (ст. 120 п. 8), следовательно не стоимостью имущества, являющегося предметом иска о признании данного имущества, обеспечивающим или не обеспечивающим данное требование.
274. В случае спора против цены иска о праве собственности на недвижимое имение, ценою иска признается высшая из цен, показанных тою или другою стороною, но она ни в каком случае не может быть ниже цены, определенной в уставе о пошлинах для обозначения стоимости недвижимых имуществ в крепостных актах.
Цель закона.I. При рассмотрении правила оценки исков о праве собственности на недвижимые имения государственный совет рассуждал: «могут быть случаи, когда обе тяжущиеся стороны, для соблюдения своих интересов, будут показывать цену иска ниже действительной: сюда относятся все дела, где отыскивается какое-нибудь имущество натурою, а не денежное за него вознаграждение, и потому необходимо оградить интересы казны от произвольного, в указанных случаях, уменьшения цены спорного имущества. Для сего установлено правило, что в исках о собственности на недвижимое имущество цена иска не должна быть ниже определенной в приложении к ст. 399 т. V уст. о пошл. (по продолж. 1883 и 1886 г. в ст. 402 и 403 того же тома) цены для незаселенных земель, если они находятся в уезде, или не ниже означенной в городских оценочных табелях земель, если недвижимое имение находится в городе» (стр. 152).
Из этого рассуждения видно, что правило 274 ст. постановлено исключительно в интересах казны и что оно должно быть применяемо всякий раз, когда цена иска о праве собственности на недвижимое имение будет показана ниже узаконенной. Так это можно понимать и из буквального смысла 2 п. 273 и 274 ст. устава, если, приняв во внимание, что последняя служит только дополнением первой, соединить их вместе, вследствие чего получим: в исках о праве собственности на недвижимое имение цена иска определяется первоначальным показанием истца, когда таковое не было оспорено ответчиком в первом его объяснении пред судом; в случае же спора, — ценою иска признается высшая из цен, показанных тою или другою стороною, но она ни в каком случае не может быть ниже цены, определенной (по новой редакции 274 ст.) в уставе о пошлинах для обозначения стоимости недвижимых имуществ в крепостных актах (уст. о пошл. 402 и 403 ст. по прод. 1883 г. — ныне по прод. 1886 г.). По-видимому, суд должен наблюдать, чтобы цена иска не была ниже узаконенной. Но, коль скоро цена иска о праве собственности на недвижимое имение ни в каком случае не может быть ниже узаконенной, и коль скоро правило это постановлено исключительно в видах охранения интересов казны, то прямой вывод из этого тот, что — заявляет ли ответчик спор против цены, объявленной истцом, или но заявляет, — на обязанности суда лежит удостовериться в том, не ниже ли узаконенной объявлена цена спорного имущества? И действительно: почему применение этого правила должно иметь место только в том случае, когда истец покажет цену отыскиваемого имения ниже узаконенной, а ответчик, оспаривая показание истца, объявит свою цену, хотя и выше объявленной истцом, но все еще ниже узаконенной, — так как при объявлении им цены выше узаконенной, по правилу 274 ст., должна 6ыть принята эта последняя? Почему суд, поставленный на страже интересов казны, не имеет права охранять этих интересов, пока одной из сторон он не будет, так сказать, натолкнут на это? А между тем, если читать правило 2 п. 273 ст. отдельно, а правило 274 ст. отдельно, то необходимо заключить, что без спора со стороны ответчика ценою спорного имущества должна признаваться та, которая показана истцом, и только в том случае, когда ответчик объявит спор, суд должен явиться охранителем интересов казны и не только принять ту из двух цен, которые объявят тяжущиеся стороны, но еще большую, если первые две ниже узаконенной. Так, например: предъявляется иск о 1000 десятинах земли, цена которой для означения ее в крепостных актах показана в 100 р. за десятину; следовательно, спорное имущество стоит 100 т. руб., а истец оценивает его в 1000 р. и вносит в казну 5 руб., вместо следующих с него 500. Руководствуясь обоими рассматриваемыми правилами вместе взятыми, председательствующий должен возвратить исковое прошение на основании 4 п. 266 ст., так как истцом не объявлена цена всего отыскиваемого имущества, а только части его, что равносильно вовсе необъявлению цены иска (см. IX объясн. к 257 ст.). Но если руководствоваться только правилом 2 п. 273 ст., то пока спора со стороны ответчика нет, ценою иска должно признаваться первоначальное показание истца, и председательствующий должен дать исковому прошению установленное движение; потом ответчик, в первом же своем объяснении, говорит, что спорное имущество стоит не 1000 р., а 50000 р.; и только тут суд должен поднять свой голос и сказать: нет, — не 1000 и не 50000, а 100000 рублей!
Приискать какой-нибудь логический ответ на все эти вопросы не представляется никакой возможности, и приходится заключать, что 274 ст. должна быть рассматриваема как дополнение к 2 п. 273 ст. и употребленное в ней выражение — «но ни в каком случае не может быть ниже» и т. д. должно быть применяемо судом по собственной своей инициативе всякий раз, когда истец объявит цену недвижимого имения, о праве собственности на которое он предъявляет иск, ниже узаконенной.
но не имеет к тому никаких средств,Если же это так, то с другой стороны: какие средства имеет суд или председательствующий для проверки правильности показания истца? При действии 274 ст. в прежней ее редакции, во многих случаях, еще возможна была подобная проверка: раз предъявлен иск о праве собственности на недвижимое мнение с указанием количества заключающихся в нем десятин, стоило только справиться с определенной в уставе о пошлинах казенной оценкой земли для данной местности, — и показанная истцом цена иска проверена; если же иск предъявляется о недвижимом имуществе, находящемся в городе, то стоило обратиться к оценочной табели городских имуществ, каковые табели всегда можно было иметь из губернских правлений, которым, до введения городового положения 1870 года, городские думы были подведомы. В настоящее же время, когда 274 ст. предписывает руководствоваться правилами уст. о пошлин., которые, по последнему продолжению (1886 г.), требуют, чтобы незаложенные имения, находящиеся в уезде, оценивались не ниже узаконенной оценки, а заложенные — или по узаконенной оценке, или по оценке, сделанной кредитным установлением при приеме имения в залог, смотря по тому, которая из них выше; когда городские недвижимые имения оцениваются — или по оценке, сделанной для взимания городских налогов; или, показанной в последнем акте укрепления, или по сумме, в которой имение застраховано, смотря по тому, которая из этих трех сумм выше, и когда оценка по совести допускается только в случаях, если предмет иска есть недвижимое имение, находящееся в уезде, неизвестной меры, — определить эти узаконенные оценки суд положительно лишен всякой возможности. В самом деле: оставим пока в стороне, как невозбуждающие сомнения споры о земле неизвестной меры, или хотя и известной, по находящейся в городе и не составляющей самостоятельной единицы, с которой взимается городской налог, обратимся к тем случаям, когда иск предъявляется об имении определенного количества десятин, или о целом доме, лавке и т. п., находящимся в городе и обложенном налогом в город, — каким путем проверить правильность показаны истца? Никаким законом истец не обязывается объяснять в исковом прошении, что отыскиваемое им имение заложено и в какой сумме оценено при приеме в залог, или, что отыскиваемое им городское имущество оценено думой во столько-то по последнему акту укрепления значится во столько-то, а застраховано во столько-то. Да и невозможно обязать его делать такие объяснения в исковом прошении, потому что, в большинстве исков о праве собственности на недвижимое имение, спорное имение не находится во владении истца, и ему неизвестно — заложено ли оно противником, застраховано ли оно и т. д. С другой стороны, никакой закон не предоставляет права и председательствующему требовать от истца подобных объяснений, а тем более подкрепления их какими-либо доказательствами, и никакой закон не обязывает его собирать на стороне эти сведения, да и как собирать их? — требовать оценочных табелей от всех дум, находящихся в округе того суда, и притом ежегодно, так как табели эти меняются ежегодно? — а если думы не дадут этих сведений?
а потому он не должен возбуждать этого вопроса без спора со стороны ответчика.Таким образом, приходится заключить, что пока против показанной цены иска ответчик но спорит, ни суд, ни председательствующий не могут возбуждать вопрос о правильности показания истца и должны считать, что это показание сделано им по совести.
К такому выводу пришел и правительствующий сенат. В р. общ. собр. 1-го кассац. д-ов 92 г. № 3 разъяснено, что доколе со стороны ответчика не возбуждается спора против цены иска о недвижимом имении, сам суд не вправе возбуждать этого вопроса и обязан признавать за эту цену, которая показана истцом в исковом прошении.
Разрешение споров о цене иска.II. Теперь обратимся к тем случаям, когда ответчик возбуждает спор против цены иска, объявленной истцом. По буквальному смыслу 2 п. 273 ст., спор этот должен быть заявлен в первом объяснении ответчика перед судом.
Здесь, прежде всего мы должны остановиться на вопросе: что понимать под выражением «объяснение его перед судом»? Что такое «в первом объяснении».Следует ли в этом видеть как письменное (ответ), так и словесное объяснение, даваемое на суде при первом состязании сторон, или только словесное? На этот вопрос наводит выражение закона, употребляемое им в других местах, когда право известного заявления ответчика точно ограничивается первым письменным или словесным объяснением последнего, смотря потому, что последовало прежде. Так в 575 ст. уст. сказано: «отводы должны быть предъявляемы не позже, как в первой ответной бумаге, если она была подана, или в первом заседании суда», из чего можно заключить, что закон делает некоторое различие между правилами 2 п. 273 и 575 ст., употребляя в одном выражение «в первом объяснении», а во втором «в первой ответной бумаге, если она была подана, или в первом заседании», т. е. — первое как бы указывает только на словесное объяснение, а второе, как на словесное, так и на письменное, безразлично. Нетрудно, однако, убедиться в том, что и выражение «в первом объяснении» — должно быть понимаемо в смысле объяснения вообще — будет ли оно письменное или словесное, лишь бы было первое по делу. Это следует из того, что всякие указания на недостатки, допущенные истцом в его исковом прошении, и всякие отводы должны быть заявляемы, по силе 575 и 579 ст., в первой ответной бумаге, если она была подана, или в первом заседании; а такое заявление, как спор против цены иска, должно быть отнесено к числу указаний на недостатки искового прошения, которые должны быть исправлены, если возможно, прежде чем суд приступит к рассмотрению дела по существу, произведет, может быть, весьма сложные действия, проверяя правильность иска, и готов будет, после многосложных и продолжительных работ, приступить к постановлению решения. Если же допустить, что ответчик может заявить спор против цены иска в первом словесном объяснении его пред судом, несмотря на то, что им подана уже ответная бумага, то цель законодателя — ограничить произвол ответчика тормозить дела, не будет достигнута: ответчик, дав письменный ответ на исковое прошение и опровержение на возражение, не будет являться в заседания суда до тех пор, пока дело не будет готово для окончательного разрешения, а потом, в последний момент, явится в суд и объявит такую цену иска, с которой ответчик не в состоянии уплатить вдруг следующих с него судебных пошлин, вследствие чего дело должно быть прекращено.
Итак: и в рассматриваемом законе под выражением «в первом объяснении» — должно быть понимаемо первая ответная бумага, если она была подана, или первое словесное объяснение в заседании суда; раз, поэтому, ответчик, подав ответ на исковое прошение, не заявит в нем спора против цены иска, он лишается права заявить таковой впоследствии, а если заявит, заявление его должно быть оставлено без рассмотрения.
Установление цены иска судом и последствия.III. Но предположим, что ответчик своевременно заявит спор против цены, показанной истцом, — спрашивается, что должен делать суд? Конечно, в тех случаях, когда в исковом прошении количество спорной земли определено точно, и цена, объявленная истцом, не ниже узаконенной, а ответчик объявляет еще высшую цену, то остается признать эту высшую цену ценою иска и, определив следующую доплату судебных пошлин, обязать истца представить таковую в назначенный для сего срок, а до того времени приостановить рассмотрение дела. Мы говорим, что в этих случаях суд должен приостановить производство до представления истцом дополнительных пошлин в назначенный ему срок, а не решить дело по существу, постановив при этом и о взыскании с истца этой дополнительной пошлины, так как определение количества пошлины, следующей с истца при постановлении решения, допускается законом только в случае, указанном в 852 ст., т. е. «когда иск не подлежит оценке, или состоит во взыскании доходов, сумма коих в прошении не означена»; во всех же остальных случаях пошлина взыскивается вперед. Если же цена, показанная ответчиком, будет ниже показанной истцом и узаконенной, то заявленный спор должен быть оставлен без последствия на точном основании правила 274 ст., предписывающей принимать высшую из всех трех этих цифр.
Не так просто разрешается этот вопрос в том случае, когда истцом но объявлена мера отыскиваемой земли, или когда предметом спора будет городское недвижимое имущество. Здесь для суда не достаточно того, что ответчик возвышает цену иска, ему необходимо знать, не ниже ли и эта последняя цена тех, которые установлены в законе для означения стоимости имений в крепостных актах, а буде окажется ниже, принять высшую из узаконенных. Но какие средства имеет он и в этом случае для собрания тех сведений, о которых говорено выше и которые необходимы для установления истинной стоимости спорного имущества? Кажется, нет другого исхода, как предоставить сторонам представить в назначенный для сего срок все эти сведения, — но тут опять является вопрос: которой из них — истцу, или ответчику? Допустим, что, руководствуясь общим правилом, что onus probandi должен быть возложен на того, кто начал спор, т. е. в данном случае на ответчика, а если ответчик не представит требуемых от него сведений, как поступить тогда? Ограничиться тем, что выбрать из показанных сторонами большую цену, — но эта большая цена может быть ниже узаконенной? Ясно — цель закона не достигнута и здесь: интерес казны не охранен надлежащим образом. Для чего же суду поднимать все эти вопросы; для чего затягивать дело, обременять и себя и тяжущихся без всякой видимой для кого бы то ни было пользы? На эти вопросы трудно дать сколько-нибудь логические ответы: раз на судебное место возлагается несвойственная ему обязанность и не указывается тех средств, с помощью которых оно могло бы выполнить эту обязанность, гораздо лучше не писать таких законов.
Нецелесообразность воспрещения спорить против большой оцненки.IV. Теперь мы обратимся к другой несообразности, вытекающей из правила 274 ст. При споре против цены иска, показанной истцом, суд, говорит закон, должен принять высшую из объявленных сторонами цен. Но возможны случаи, когда истец, предъявляя несомненный иск о праве собственности на какое-нибудь грошовое недвижимое имущество, объявит чрезвычайно высокую цену, количество за ведение дела с которой может в несколько раз превышать стоимость самого имущества, за что же ответчик должен платить ему эту непомерную сумму вознаграждения? Или наоборот: истец предъявляет несомненный иск, оценивая его так, как следует; ответчику нет надежды на выигрыш дела и он заявляет спор против цены, объявляя ее такою высокою (это право его ничем не ограничено), что истец не в состоянии уплатить причитающиеся с этой цены иска пошлины и в срок, назначенный для сего судом, почему дело должно быть прекращено. За что же, охраняя интересы казны, суд должен отказать истцу в правосудии? Допустим, что суд может сделать натяжку, не приостановить дела до представления дополнительных пошлин, а постановить решение по существу с присуждением взыскания их с истца в пользу казны, а с ответчика в пользу истца. Но, во-1-х, это будет как раз наоборот тому, что требует 852 ст., а во-2-х, возможно, что у ответчика ничего нет, и ему нечего терять кроме находящегося у него в незаконном владении спорного имущества, почему истец ничего не взыщет с него, а сам должен будет заплатить в казну присужденную с него сумму и для сего продать не только присужденное ему имение, но и другое — не тот ли это отказ в правосудии?
Составителями нового проекта устава обращено на это внимание и правило нынешней 274 ст. предполагается заменить таким: «в случае спора против показанной в исковом прошении цены иска, она определяется судом по соображении объяснений сторон и представленных ими доказательств, а также, в случае надобности, на основании осмотра предмета спора и заключения сведущих людей» (ст. 121). Нельзя не признать это правило вполне целесообразным и тем более, что на основании его ответчик может возбуждать спор против цены всякого иска, а не только против цены иска о праве собственности на недвижимое имение, но вместе с тем нельзя не признать, что это правило нередко будет служить к затягиванию процесса, если только заключительные слова приведенной статьи проекта будут объяснены в том смысле, что суд обязан удовлетворить требование ответчика об осмотре и истребовании заключения сведущих людей. Нам кажется, что было бы правильнее предоставить суду разрешать означенные споры исключительно на тех данных, которые ответчик обязан представить при самом возбуждении спора.
Правило 274 ст. не должно применяться к искам не о праве собственности.V. Засим, мы должны указать, что, по буквальному смыслу 274 ст., правило, заключающееся в этой статье устава, может быть применяемо исключительно в исках о праве собственности на недвижимое имение; в исках же о всех остальных правах на недвижимое имение, как-то о праве пользования, владения, о закладном, сервитутном, чиншевом и т. д., а равно и о праве собственности на движимое имущество, спор против цены иска не допускается, и таковою должна приниматься цена, показанная в исковом прошении. Равным образом и суд не вправе принимать в подобных делах узаконенную оценку. Эти положения признаются и правительствующим сенатом (74 № 467; 75 № 141; 80 № 48), которым в последующих решениях (96 № 120; 03 № 104) разъяснено, что вне случая указанного в 274 ст., суд не вправе ни по указанию ответной стороны, ни по своему собственному усмотрению переоценивать предъявленный иск и изменять показанную в исковом прошении цену его, руководствуясь при этом правилами, не согласными с правилами, содержащимися в 273 ст.
Споры против количества отыскиваемой стоимости имущества допускаются.VI. Но не следует смешивать споров против цены иска с спорами о количестве отыскиваемой стоимости имущества, которое ответчик обязан передать истцу и которого у него не оказалось, вследствие чего истец предъявил иск о взыскании с ответчика равного тому имуществу вознаграждения, а равно и в тех случаях, когда отыскивается ценность имущества утраченного, поврежденного или истребленного ответчиком. Как например:
а) решением вошедшим в законную силу ответчик обязан был передать истцу 244 с. березовых дров; при исполнении сего решения оказалось, что ответчик имеет всего 1781/2 с., а остальных 651/2 с. у него нет; истец предъявил иск о взыскании с ответчика 248 р. 651/2 к. за эти недостающие 651/2 с. (70 № 964);
б) истец требовал взыскать с ответчика 600 руб. за самовольно забранный с его поля урожай; ответчик доказывал, что весь забранный им урожай стоит не более 50 руб. а истец, ссылаясь на 274 ст., просил присудить ему отыскиваемые им 600 руб., так как ответчик не имеет права спорить против цены иска, и т. п., — в подобных случаях ответчик не лишен права оспаривать цену имущества, показанную в исковом прошении, ибо здесь цена эта служит основанием не только для процессуальных действий (определения подсудности, взыскания судебных пошлин и присуждения вознаграждения за ведение дела) но и для разрешения самого существа спора о праве гражданском, который не может быть поставлен в зависимость от одностороннего показания истца (74 № 467; 75 № 141) обязанного доказать свои исковые требования, а в том числе и количество следующего ему вознаграждения за принадлежавшее ему имущество.
Может ли истец требовать стоимости имущества свыше той суммы, в которую он оценил свой иск о праве на то имущество?VII. В связи с этим вопросом подлежит разрешения еще и следующий: может ли истец требовать с ответчика вознаграждения за неоказавшееся у последнего отсужденное от него в пользу истца имущество в большей сумме, чем был оценен его иск о самом имуществе? Так, напр., нам известен такой случай: иск был предъявлен в мировых установлениях об обязании ответчика возвратить забранное им у истца сено и оценен в 500 р. При приведении решения в исполнение, сена у ответчика не оказалось и истец предъявил второй иск, уже в окружном суде, о взыскании стоимости этого сена в количестве 1000 р. Ответчик указывал на то, что в первом деле истец сам оценил свое имущество в 500 р., а потому более этой суммы он не может требовать с него, если не ищет, кроме стоимости сена, и убытков, понесенных им от невозвращения присужденного ему имущества. Суд согласился с возражением ответчика и присудил истцу 500 р., но судебная палата признала требование истца подлежащим удовлетворению по действительной стоимости присужденного имущества.
По нашему же мнению, объявление истцом цены спорного имущества при предъявлении иска о самом этом имуществе должно быть рассматриваемо как признание перед судом в том, что отыскиваемое имущество стоит именно столько, во сколько оно оценено им, и потому, в случае ответчик окажется не в состоянии возвратить отсужденное от него имущество в натуре, истец может требовать стоимости его в размере большем, чем он оценил его в первом иске, только при том условии, когда докажет, что первоначальная оценка показана им вследствие ошибки или заблуждения в количестве или качестве имущества, или что ценность его возросла с того момента, когда ответчик обязан был передать ему, или когда вместе с стоимостью имущества будет отыскивать убытки за провладение им или невозвращение его своевременно. Это подтверждается и решением сената за 1874 г. № 457, в котором разъяснено, что требование истца б присуждении ему суммы более той, в которую он оценил свой иск, является недозволенное и недопускаемое законом увеличение искового требования. Конечно, сам суд, без возражения ответчика, не в праве отказать истцу в требовании о присуждении суммы, хотя и в большем против первоначальной оценки количестве, но в размере, доказанном им представленными для сего данными.
Иск, прекращенный в мировом суде по 56 ст., может быть оценен ниже 500 р. и в общих судебных установлениях.VIII. Наконец, нам остается рассмотреть еще один вопрос, касающийся цены иска: по силе 55 ст. уст., ценою иска, 3 предъявляемого в мировых судебных установлениях, признается сумма, показанная в исковой просьбе; по силе же 56 ст., в случае спора против показанной в исковой просьбе цены имущества, она определяется чрез сведущих людей, в назначенный для того мировым судьею срок. Это последнее правило установлено с тою целью, чтобы воспрепятствовать истцу изменять по произволу подсудность и предъявлять иски в мировых судебных установлениях о таком имуществе, споры о котором, по цене его, подлежат ведению общих судебных установлений (72 № 27, 732; 82 № 165). Посему, коль скоро ответчик заявит спор против цены, показанной истцом, доказывая, что она объявлена ниже действительной, мировой судья обязан исполнить требование 56 ст., т. е. назначить экспертов и чрез них установить действительную стоимость отыскиваемых вещей (69 № 496; 75 № 21). Положим теперь, что эксперты оценили эти вещи суммой, не превышающей мировой подсудности, — ясно, что дело остается подсудным мировой юстиции. Но, если эксперты укажут цифру, превышающую 500 р., вследствие чего мировой судья признает дело неподсудным себе и производством прекратит, а истец пожелает предъявить свой иск в общих судебных установлениях, то спрашивается: вправе ли он объявить ту самую цену, которую объявил в прошении мировому судье, подобно тому, когда истец вынужден бывает обратиться в общие судебные места с иском, в действительности подсудным мировой юстиции, но прекращенным там но неподсудности встречного иска, предъявленного ответчиком?
Например: иск предъявлен о взыскании 100 руб. аренды по договору; ответчик предъявляет встречный иск, оценивая его в 600 руб., о признании того договора недействительным. Но буквальному смыслу 39 ст., мировой судья обязан прекратить у себя все производство, признав дело неподсудным себе,, а истец может пред явить свой иск в общих судебных местах, не изменяя первоначально объявленной им цены (68 № 724). Но если иск, оцененный в 400, напр., рублей, имеет предметом движимое имущество, и ответчик заявляет спор против сделанной истцом оценки, вследствие чего, мировой судья потребовал заключения экспертов, которые оценили спорное имущество в 600 руб., что повлекло за собою прекращение дела у мирового судьи по неподсудности, то вправе ли истец, буде пожелает обратиться с своим иском в окружной суд, показать ту же цену иска в 400 руб., или обязан объявить ее в 600 руб., как установили сведущие люди?
По нашему мнению вопрос этот должен быть разрешен утвердительно и вот по каким соображениям: хотя оценка, данная экспертами и обязательна как для мирового судьи, так и для сторон, а следовательно и для истца, но она обязательна для последнего в том только смысле, что предъявленный им иск неподсуден мировым установлениям и должен быть предъявлен в общих судебных установлениях; но, чтобы истец, считающий, что спорное имущество стоит для него столько-то, обязан был ценить его дороже, того правило 56 ст. в себе не содержит и содержать не может, ибо никто не может быть обязан ценить свое имущество более того, чем он сам ценит его. Если же вследствие понудительной оценки истцу отказано мировыми установлениями в рассмотрении его иска, и он вынужден обратиться в окружной суд, возвысив для сего цену иска до подсудности общим судебным местам, то ему достаточно оценить свой иск в 501 р. и ответчик не вправе спорить против этой новой цены, ибо понуждением истца предъявить свой иск в окружном суде он достиг своей цели, для достижения которой и постановлена 56 ст.; к тому же в общих судебных местах споры против цены иска, кроме исков о праве собственности, закон не допускает (74 № 467; 75 № 141). Раз же истец может объявить цену ниже показанной экспертами, он, очевидно, может объявить ее как ему угодно; а то обстоятельство, что с объявлением цены иска ниже 500 р. общие судебные места могут отказаться от принятия дела, устраняется тем, что истец не но своей воле обращается с своим иском к ним, и последние, если им будет представлено удостоверение мирового судьи о прекращении дела по 56 ст., обязаны принять его к своему ведению, подобно тому, как они обязаны принять неподсудный им по цене же иск, прекращенный в мировом суде на основании 39 ст.