Германия (история). I. Зачатки. Появление в Европе германских племен может быть установлено за несколько веков до Р. X. Около 330 г. до Р. X. марселец Пифей, увлеченный рассказами об изобилии олова и янтаря в северных странах, снарядил туда экспедицию и посетил устья Везера и Эльбы. Через двести лет авангард германских племен, кимвры и тевтоны, впервые явился с огнем и мечом в цивилизованные страны. Иллирия, Галлия и Италия сделались жертвою их нашествия, и только искусству Мария и мужеству римских солдат удалось сокрушить в двух битвах эту первую волну, посланную германским миром на романский. О том, что́ представляют собою эти новые пришельцы, где живут и как живут, римляне довольно долго имели понятие очень приблизительное. Знали, что женщины бьются вместе с мужчинами, что в случае поражения, чтобы не попасться в плен, они убивают сначала детей, потом себя. Знали, что воины одеваются в звериные шкуры, отличаются силой и безумной храбростью. Больше — почти ничего. Первые точные сведения о германцах дал римлянам Юлий Цезарь, который познакомился с ними во время своих галльских походов.
Отбитые Римом, германские племена долго не дерзали попробовать прорвать границы на юге. Но теснимые беспрестанно в местах своего поселения, они должны были искать выхода в какую-нибудь сторону. И хотя Рейн считался границею между ними и Галлией, германцы неоднократно пытались нарушать ее, и, напр., в 72 г. до Р. Х. большое поселение германцев появилось в нынешнем Эльзасе, т. е. по ту сторону Рейна. Цезарю, за время его проконсульства в Галлии (58—50), пришлось несколько раз иметь дело с германцами, наседавшими из-за Рейна (попытка Ариовиста (см.) в 58 году, попытка узипетов и тенктеров в 55 году). Именно в эти свои столкновения с германцами Цезарь ознакомился с их бытом и описал его. Это первое серьезное свидетельство о быте германцев, и оно дает нам в общем очень ясное представление о том, чем они были за полвека до Р. Х.
Цезарь застает германцев в полукочевом состоянии. Они не любят заниматься земледелием (agriculturae non student). Главная их пища — продукты скотоводства: молоко, сыр, мясо. Но это не значит, что земледелие им совершенно незнакомо. Земля обрабатывается, но она не занимается навсегда определенным хозяйством (privati ас separati agri apud eos nihil est). Племя ежегодно производит разверстку земли между большими союзами (gentes cognationesque, т. е. между родами как по отцу, так и по матери). Операция разверстки считается очень важной, ибо ею заведуют племенные старейшины и выборные власти (magistratus ас principes), и все племя присутствует при ней, собравшись по родам. Ясно, что такая хозяйственная культура возможна лишь в том предположении, что племя, если не каждый год, то очень часто меняет места поселения. Но это не исключает существования известной общественной организации. В мирное время племя подчиняется суду и расправе своих родовых старейшин (principes regionum ас pagorum), а в случае войны выбираются чрезвычайные власти (magistratus), которые начальствуют над племенем и получают право жизни и смерти над подчиненными. Но судя по тому, что эти magistratus вместе с племенными старейшинами руководят принудительной разверсткой земли, нужно предполагать, что военное состояние в этот период становится более или менее постоянным. И вече, по-видимому, является в это время еще не постоянным институтом, а существует, главным образом, для военных нужд: на нем кандидаты в вожди набирают себе дружину.
Словом, время за 50 лет до Р. Х., когда писал Цезарь, для германцев — время переходное. Еще нет ничего установившегося. Все бродит. Это — культура в состоянии зародыша. Картина быта германцев, которую спустя полтора века после Цезаря дал нам Тацит, — уже совсем иная. Зародышей уже нет, все важнейшие отношения: экономические, социальные, политические, — получили определенный облик, во всем видна устойчивость, которой не чувствовалось в характеристике Цезаря. Причина ясна. Цезарь своими походами за Рейн укрепил восточную границу Галлии. Теперь германцам не было пути на запад так же, как не было его на юг. Они были заперты между морем, Рейном и Альпами и вынуждены постоянно защищаться от напора с востока, откуда все надвигались и надвигались новые пришельцы. К тому же и Рим, укрепившись в Галлии, перешел в наступление. В 12 г. до Р. Х. Друз перешел Рейн, завоевал нынешние Нидерланды (батавы и фризы), потом перешел Везер, подчинил племена бруктеров, хавков, хаттов и херусков и добрался до Эльбы. В 5 г. по Р. Х. Тиберий прошел по следам Друза, подчинил те племена, которые не были подчинены его предшественником, настроил крепостей между Рейном и Эльбою и всюду поставил римские гарнизоны. Казалось, что Германии суждено испытать в полной мере участь Галлии и подвергнуться такой же полной романизации. Но это только казалось. В 9 г. по Р. X. железные легионы Августа, отданные под неумелое начальство Вара, были уничтожены Арминием (см.), вождем херусков, в чащах Тевтобургского леса. Римские гарнизоны были всюду затем изрублены, крепости снесены. Все нужно было начинать сначала. У Рима не хватило на это сил. Германик еще раз перешел Рейн, но то был уже не завоевательный, а карательный поход. Политических последствий он не имел. Внутренняя, зарейнская, Германия была избавлена от романизации. Только на границах остались римские города. Главным был Майнц (Moguntia), потом шли Трир (Augusta Treverorum), Кельн (Colonia Agrippina), Бонн (Bonna), Вормс (Borbetomagus), Шпейер (Noviomagus), Страсбург (Argentoratum), Аугсбург (Augusta Vindelicorum). Прорвать этот железный пояс германские племена были не в силах. Все восстания, не исключая и самого большого, поднятого гениальным батавом Цивилисом (69—70 гг.), кончались неудачно. Германским племенам приходилось устраиваться на том пространстве, которое было ограничено римскими владениями на западе и на юге. Тут наблюдал их Тацит.
Из его описания мы прежде всего узнаем, что германцы — уже оседлый народ. Как таковой он противополагает их неоседлым сарматам. Они строят дома и обрабатывают землю. Но настоящими земледельцами они еще не успели сделаться. Мирному труду они предпочитают опасности и славу военных успехов, а возделывание полей предоставляют женщинам, старикам и вообще слабым членам семьи. Когда они не на войне, они на охоте, а когда не на охоте, — либо спят, либо занимаются едой. Между тем у них уже выработалась и система землевладения и система земледелия. Вместе с оседлостью кончилось беспредельное земельное раздолье. Но земли все-таки еще очень много, и есть полная возможность вести экстенсивное хозяйство. Земля занимается всем поселением (ab universis), и тогда сообразно общественному положению каждого (secundum dignationem) производится раздел: никто не берет больше, чем может обработать. Так как земли много, то раздел не представляет трудностей. Пахотные участки меняются каждый год (arva per annos mutant). Леса, пастбища, выгоны, луга остаются в общем пользовании. Словом, мы имеем здесь общинное землевладение при переложной системе земледелия. Субъект хозяйства теперь уже не тот, что во времена Цезаря. Там участки получали родовые союзы, здесь — они достаются отдельным лицам. И, вообще, родовое начало начинает разлагаться; кровная месть не всегда обязательна; от кровников можно откупиться известным количеством голов скота. В противоположность роду, семья сплачивается теснее. Основная социальная единица — свободный германец. Социальная расслойка только-что начинается. Тацит, как римлянин, привыкший наблюдать сильно дифференцированное общество, подметил и у германцев общественные различия. Он упоминает знатных (nobiles), свободных (ingenui), полусвободных (liberti), рабов (servi). Но его описание не дает материала для того, чтобы сделать заключение о действительной важности этих делений. Рабы, напр., не играют почти никакой хозяйственной роли. Они — скорее крепостные: живут отдельным хозяйством и платят своему господину оброк натурой. И это понятно. Рабы — те же германцы, взятые в бою; эксплуатировать их нет основания, ибо не существует сбыта для продуктов хозяйства. Полусвободные — это те, которые подчинялись добровольно, без борьбы. Они — не отпущенники, не бывшие рабы. Они — свободные люди, но они не участвуют в вече, а в строю занимают особое место. Знатные юридически почти ничем не отличаются от свободных, хотя фактически различия большие.
Общественная власть уже начинает получать более стройную организацию. Племя имеет территорию, на которой действует целая полит. система. Вече, едва намечавшееся во время Цезаря, теперь занимает центр политической организации. Вече — это собрание вооруженного племени по сотням (сотня еще не является территориальным делением, каким становится позднее). Оно решает все важнейшие дела; лишь более мелкие решаются князьями (De minoribus rebus principes consultant, de maioribus omnes), которые вообще подготовляют материал для обсуждения народного собрания. Вече собирается регулярно, либо на новолуние, либо на полнолуние. Король или князь вносит предложение, вече решает. Князья — это старейшины областей (pagus, Gau), на которые распадается племенная территория. Но они уже не являются вождями области в силу своего положения в родовом союзе, как при Цезаре, а должны быть утверждены вечем. Они избираются на всю жизнь, предводительствуют людьми своей области на войне, руководят общинными земельными делами, творят суд. На время войны избирается особый предводитель, герцог (dux), человек, прославившийся своими воинскими подвигами. Там, где война — состояние более или менее постоянное, — как у восточных племен, — герцогская власть тоже становится постоянной. Так образуется королевская власть. Король, как и герцог, избирается, хотя принципы их избрания различны. Королей выбирают по знатности, герцогов по доблести (reges ex nobilitate, duces ex virtute sumunt), и королевская власть ни в малейшей степени не носит характера власти неограниченной. Над королем, как и над герцогом, стоит вече. В этой общественной организации зарождается, созданный войной и боевым духом, еще один институт, в значительной мере перекрещивающийся с основной равнодействующей этой организаций — дружина. Около каждого воина с громким именем могут собираться молодые люди, которые клянутся быть ему верными и преданными до конца и защищать его в битве. Это — учреждение не племенное. Молодые воины могут искать себе патрона вне своего племени. Разбивая племенные связи, дружина как бы символизирует братство по оружию всей германской семьи.
Религиозные верования германцев были неодинаковы в различных племенах и в различных местностях и, в общем, не отличались достаточной выработанностью. Культ богов был тесно связан с верою в духов природы; соответственно этому играли большую роль всякого рода гадания и заклинания, составлявшие одну из главных обязанностей жрецов. Последние не представляют обособленного сословия; жреческие функции выполняются родовыми и племенными старейшинами. Но жрецы выполняют все-таки ряд важных общественных функций, напр., на вече. Отдельные божества германского пантеона известны большей частью лишь по имени. В одних случаях они представляют олицетворение сил природы, в других — мифических родоначальников племени и, как общее правило, лишены всякого этического элемента. Более определенными чертами отличаются божества скандинавов, дольше сохранивших свои верования: Один, Тор, Бальдер и др.
Тацит делит германцев на три больших группы: ингвеонов у моря, герминонов в центре и иствеонов на юге и на востоке. Деление это опирается на народные сказания. Более научно деление германцев на свевские и несвевские племена; последние жили западнее, первые восточнее. К несвевским принадлежали батавы, фризы, хавки, хамавы, хаттуарии, сигамбры и бруктеры, ангриварии и херуски. Из свевских племен замечательны: хатты, семноны, лангобарды, англы, маркоманы, гермундуры, квады. От этих германцев отличались по языку германцы восточной группы, готско-вандальской: готы, вандалы, бургунды, гепиды, герулы, ругии. К ним же первоначально принадлежали скандинавские племена. Кроме гото-вандалов, рано принявших христианство по арианскому учению, все германцы были язычники.
До середины II в. эти племена не делали серьезных попыток нарушить римские границы. Но к этому времени, с одной стороны, напор славян с востока, а с другой — перенаселение сделали невозможным для них пребывание внутри прежних границ. Маркоманы и квады, занимавшие нынешнюю Чехию, двинулись на юг, к границе. В 169 г. Марк Аврелий начал т. наз. великую маркоманскую войну, которая отозвалась во всей Г. Племена пришли в брожение, как в огромном котле. Все сдвинулось, начались какие-то процессы слияния и разделения, появились новые названия, исчезли мелкие старые племена. В III в. и в IV в. продолжается это кипение народов, и первым его результатом было некоторое сплочение. Прежние хатты дают главный материал для образования племени франков салических; из других свевских племен сложились алеманы (из семнонов), бавары (из маркоманов, название лишь с VI в.), тюринги (из гермундуров); вокруг герминонских херусков, к которым пристали обломки мелких ингвеонских и иствеонских народностей, сложились саксы; лангобарды усилились, поглотив гепидов; путем такого же поглощения мелких народностей выросли бургунды, фризы, готы, вандалы. Все это стоило огромной борьбы, кровопролития. Меч и огонь ходили по всей Г., но тщетно пока ударялись в римскую границу. Едва успокоилось первое брожение, как нашествие гуннов, покоривших великую готскую державу южной России (375 г.), снова потрясло всю Г. Готы и другие племена поневоле должны были броситься в объятия Рима, и договором было достигнуто то, чего не могли добиться силою. Толчки гуннского напора чувствовались повсюду и еще теснее прижимали к границам различные германские племена. Но пока римская империя стояла на страже этих границ, нарушение их было трудно. Тем не менее, под давлением гуннов с юго-востока и славян с востока, германцы сильнее и сильнее, под мирными титулами, просачиваются в римскую империю (в середине IV в. франки появляются в Брабанте, и имп. Юлиан разрешает им удержать его за собою). Порою они оказывают существенные услуги империи (против гуннов), но все больше и больше подавляют исконную римскую стихию. Во второй половине V в. империя уже не может сопротивляться основанию вестготской державы в южной Галлии, а вскоре вслед затем (476 г.) герульский меч сокрушает последнего императора Западной империи. Это является сигналом. Франки устремляются из Брабанта на юг и на запад через Рейн; англы, саксы и юты переплывают море, чтобы положить начало британской империи; бургунды основывают свое государство в Провансе; вандалы проникают в Африку; Италия становится добычею сначала остготов, позднее лангобардов. Кроме англо-саксонского, все другие германские государства, основавшиеся в пределах Римской империи, подвергаются романизации. Внутренней Г. процесс романизации не коснулся непосредственно, но косвенно он имел для нее огромное значение. Государственная власть, которая внесла культуру в Г., выросла из смешения германских и римских элементов. Нам предстоит проследить процесс этого смешения.