| I. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
62 |
| II. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
64 |
| III. | Экспертиза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
69 |
| IV. | Речь обвинителя П. А. Красикова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
73 |
| V. | Приговор . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
75 |
Отзвуки дела Бейлиса.
26 октября 1919 г. в собор Василия Блаженного зашли ротный и взводный командир 1 Советских Пулеметных курсов Г. С. Антонов и А. И. Баскаков, члены Р. К. П., с просьбой показать им достопримечательности собора. По собору их водила сторожиха Мошкова. Приведя в нижний этаж собора, она, указывая на усыпальницу-ящик с изображениями религиозного характера, на вопросы о происхождении его дала такие выяснения: „Здесь находится половина мощей отрока Гавриила, которого евреи зарезали. Ведь им нужна русская кровь… Они ее пьют. Наши все священники это знают и нам сказывали. Это дело изучил наш священник, протоиерей Кузнецов. Сам протоиерей мне это сказывал".
На следующий день этот собор посетила окончившая Петроградский университет, член Р. К. П., О. А. Клемент, и сторож Мошков, показывая ей на ту же гробницу, сказал: „Отрок Гавриил, замучен жидами… Они его убили и из жилы кровь пили. Прежде были писанные листки. Мощи привозные".
На следствии сторожиха Мошкова подтвердила, что она слышала от духовенства, что Гавриила замучили евреи и что в таком духе она давала об’яснения многочисленным посетителям собора. Сторож Мошков на следствии призвал, что он „по заведенному порядку, ради заработка" об’яснял посетителям, что мощи эти из Белостокского уезда; что отрока Гавриила замучили евреи; что, хотя он и понимал, что его об’яснения натравливают мирян на еврейский народ и что даже были такие слушатели, кои после его рассказов ругали евреев, но делать это его заставляла бедность и что настоятель собора Ковалевский „наверняка знает, какие они дают об’яснения".
Самая т. н. усыпальница представляет из себя с внешней стороны четырехугольный продолговатый гробик длиною около 1½ арш., ½ арш. шириною, высотою 8 вершков. Верхняя часть имеет вид крышки гроба. В самом гробике, под стеклом, весящим более 25 ф., находится икона, написанная на простой сосновой доске во всю величину ящика, изображающая малолетнего ребенка, с нимбом вокруг головы, со скрещенными руками, в коих находятся ветки зелени и крест. На правой руке ребенка имеется изображение язвы наподобие той, с какою обычно изображается на плащанице Иисус Христос распятый. Такая же язва имеется на левой ноге. На расстоянии немного ниже скрещенных рук имеется небольшое четырехугольное отверстие, наполненное воском. В воск вложен маленький ковчежец — пустой. На поверхности воска в белой шелковой материи находилась маленькая косточка.
Была произведена экспертиза этих костей, частиц, якобы, „мощей" — при участии профессоров 1 Московск. Гос. универ. по кафедре анатомии — И. П. Рождественского, по кафедре химии — П. А. Терентьева, судебного врача Москвы П. С. Семеновскаго, при чем на вопросы VIII Отдела Наркомюста Экспертная Комиссия единогласно дала следующее заключение: найденная кость (в 2,5 сант. ширины и 3,7 сан. длины) есть правая боковая часть затылочной кости человека; можно предполагать, что она принадлежала лицу детского возраста; установить давность этой кости не представляется возможным в виду особых условий ее хранения, смазывания благовонным маслом и воском; на данной кости не имеется никаких сохранившихся мягких частей тела. Мало того: на самой кости заметны следы разрушения как механического характера (излом на заднем узком ее крае), так и химического характера (исчезновение слоя суставного и межкостного хрящей), хотя на кости имеются слой приставшего воска в следы благовонных веществ, что указывает на стремление операторов дольше и лучше ее сохранить. Самые кости весьма легко приобрести всякому желаю- щему у сторожей анатомического театра, при разрытии старых могил, при стройке домов и т. п.
На самом ящике-гробнице выгравировано славянскою вязью следующее:
„Святе младенче Гаврииле, ты за прободенного нас ради от иудей от тех же в ребра прободен был еси и за истощившего кровь свою о нас, все тело твое на истощение крови в лютые язвы предал еси! Ныне во славе вечной с ним веселящийся — тем поминай тамо и нас. Молися зде чтущих тя, ниспосли нам здравие телесам и спасение душам нашим”.
„Отчество твое зверски бысть, мучениче христов Гаврииле, идеже от истых зверей иудеев восхищен абие, родителей лишен еси, та же вся поряду люте претерпев, во отчество небесное переселился; восхищай и нас, чаде, от всяких напастей и скорбей, умоли, молимтися улучити наследие твое”.
Следствие установило, что около 4 лет тому назад, в обстоятельствах империалистической войны, в Москву из Польши нахлынула волна беженцев и монахов. Один епископ, имя коего не удалось установить, привез с собою т. н. усыпальницу „мученика Гавриила”, и этот ящик, в силу согласованных действии беженцев — монахов и бывшего настоятелем собора Василия Блаженного протоиерея Восторгова, и был водворен в данный собор с разрешения епархиальных властей и поставлен первоначально возле раки юродивых Василия и Иоанна.
Сам протоиерей Восторгов — друг Григория Распутина, один из самых активных деятелей Союза Русского Народа и иных монархических организаций; растлитель малолетних гимназистов, в бытность свою эаконоучителем на Кавказе; пытавшийся продать в целях пополнения патриаршей казны уже не принадлежавший (согласно декрету об отделении церкви от государства от 23 января 1918 г., в части национализации церковных имуществ) купцу Погареву дом московского Миссионерского Общества; исполнитель директив помещичьих кругов старой России по подтасовке выборов в разные созывы Государственной Думы, уличенный в попытках восстановить в России династию Романовых, — был, как темная личность и враг трудящихся, по постановлению В. Ч. К. приговорен летом 1918 г. к расстрелу.
Дав приют этой гробнице, протоиерей Восторгов служил возле нее молебны, светские дамы украшали ее розами, и сам Восторгов неоднократно перед этой гробницей произносил погромные антисемитские речи.
При правительстве А. Ф. Керенского протоиерея Восторгова вызывали к себе тогдашние правители Москвы, член кадетской партии гр. Кишкин и известный адвокат Малянтович, убеждали не произносить погромных речей, но не имели мужества пресечь деятельность Восторгова более реальными мерами воздействия.
В этом же соборе открыто с прилавка распространялись многочисленные листовки Восторгова, исключительные по-своему черносотенству и контр-рев. содержанию даже для особо реакционных листовок высших иерархов.
С появлением Восторгова в соборе Василия Блаженного, — собор, как показал диакон Белоусов, стали посещать „бывшая знать, министры, графиня Игнатьева, князья Голицыны и тому подобный элемент".
Соответственно этому увеличился торговый доход причта. Из прошения Восторгова на имя патриарха Тихона, от марта 1918 г. видно, что за один только 1917 г., один свечной доход дал причту 104.700 р.
Выяснилось, что молебны в честь т. н. мученика Гавриила и настоятель Ковалевский и протоиерей Иван Кузнецов служили и в 1918 г., и в 1919 г.
В частности протоиерей Кузнецов добавил, что тропарь и кондак в честь Гавриила он никогда не пел и не читал, ибо считал их „безнравственными"; что он говорил настоятелю Ковалевскому о необходимости убрать подальше гроб Гавриила, но Ковалевский „отмолчался", и что он сознавал неуместность нахождения в соборе самого ящика.
Причт показал, что ни Ковалевский, ни Кузнецов ни в каких политических контрах с Восторговым не состояли.
Сам настоятель Ковалевский на следствии показал следующее:
„Восторгов часто вел беседы с народом. Знаю, что он вел в соборе антисемитскую травлю, в особенности в связи с мощами Гавриила. Гавриил значится в списке святых, вероятно, за то, что он замучен евреями. Говорю это, как показывает мне моя пастырская совесть. Как православный священник, Восторгов вел правильную линию в своем деле и в еврейском вопросе держался строго православно- христианского учения".
Диакон Недумов, слыхавший, что Гавриил канонизирован даже не православною церковью, а католическою, о причинах появления в православном соборе т. н. мощей Гавриила показал так: „Я понимал, что эти мощи и привезены, и стоят в соборе в политических видах, ну, скажем, по военному времени".
Регент Шеметов показал, что нахождение в соборе ящика с надписями о Гаврииле в высшей степени неудобно, как: 1) не имеющее никакой религиозно-духовной ценности, ибо Гавриил и его смерть в высшей степени темны в истории; 2) свидетель понимал, что этот ящик с Гавриилом может сослужить самодержавию по темноте народных масс, — в целях отвлечения от реформ, — службу в смысле возбуждения, и возбуждения искусственного, религиозной вражды на почве антисемитской травли.
Ковалевский и Кузнецов на следствии удостоверили, что в соборе Василия Блаженного не имеется ни мощей Гавриила, ни мощей Василия и Иоанна Блаженных, сгоревших в 1572 при татарском нашествии на Москву Менгли-Гирея.
Самый ящик-усыпальница, как при сдаче собора Отделу по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса, так и при принятии от этого Отдела богослужебного имущества не был показан принявшим в свое пользование причтом собора ни в одной из описей.
Самый собор Василия Блаженного, произведение самостоятельного периода русского зодчества, построен русскими мастерами Постником и Бармою при царе Иоане Грозном в память взятия Казани (1552 г.). Сперва были выстроены рядом 7 дер. и 1 кам. храм. Засим все храмы были об’единены в один, при чем собор был уже выстроен девятиглавым. В 1557 г. скончался в Москве юродивый Василий, живший бездомным бродягою, ходивший голым и бывший в большом почете у царя Ивана Грозного. В 1588 г. „бог проявил своего великого угодника блаженного Василия", святые мощи коего (по учению православной церкви) источали много исцелений с верою к ним притекавшим. Посему по приказанию слабоумного царя Федора Иоанновича, к собору и пристроили теперешний Васильевский придел, была выстроена драгоценная рака для хранения самих мошей, и в честь Василия Блаженного установлен особый день празднования — 2 августа.
Впоследствии собор неоднократно подвергался пожарам и разгромам — и вновь ремонтировался и отстраивался. Посему в настоящее время собор носит в себе архитектурные наслоения разных эпох. Отступая в 1812 г. от Москвы — Наполеон приказал своей артиллерии снести собор до основания, но поспешность отступления французских войск воспрепятствовала этому акту вандализма.
Собор Василия Блаженного является одним из самых ценных исторических памятников России.
Этот собор был вверен на хранение Наркомпросом протоиерею И. И. Кузнецову, как археологу (?!), написавшему о соборе две книжки в обычном православном стиле.
Купец Щербаков, ставленник Восторгона, был назначен, (хотя должность церковного старосты выборная), старостою собора в силу особого специального указа патриарха Тихона. Щербаков выплачивал до последних дней обоим сторожам, супругам Мошковым, ежемесячно 700 р., хотя те и делали неоднократные попытки добиться выплаты им жалованья согласно профессиональным ставкам.
На основании этих данных следствия настоятель собора И. А. Ковалевский, хранитель его протоиерей И. И. Кузнецов, церковные сторожа супруга Мошковы и церковный староста купец А. В. Щербаков были преданы суду по обвинению в контр-революционной и антисемитской агитации и в нарушение кодекса законов о труде.
Самое дело было заслушано 17 ноября 1919 г. в Особой Сессии Московского Совнарсуда под председательством А. А. Монина, при участии судебных заседателей Н. П. Ковырзина и П. И. Снегирева, трех т. т. рабочих.
Суд самостоятельно привлек к ответственности, кроме вышеуказанных лиц, и диаконов собора Петра Белоусова и Ивана Недумова.
На суд явились все обвиняемые, защитники их, правозаступники Линскеров и Мажоич, свидетели и общественный обвинитель, член коллегии Наркомюста П. А. Красиков.
Перед допросом обвиняемых защита обращается к суду с ходатайством о применении ко всем обвиняемым амнистии по случаю второй годовщины рабоче-крестьянской власти, пытаясь защитить свое положение яко бы отсутствием корыстных побуждений в инкриминируемых деяниях, и просит суд самое дело предать забвению.
Обвинитель П. А. Красиков считает ходатайство несвоевременным и настаивает на слушании дела.
Суд, исходя из того, что в деяниях обвиняемых усматривается пропаганда человеконенавистничества, во вред рабоче-кр. революции, постановляет дело слушанием продолжать.
Первым допрашивается настоятель собора И. А. Ковалевский. „Я никогда не мог говорить о человеконенавистничестве. Как пастырь, я против этого. Это не только неблагоразумно, но… но ведь я исполнитель заветов Христа, говорившего о любви. Я служу Христу 36 лет — сколько царей пережил! Я человек основательный. Ведь „в церкви несть эллин, или иудей, раб или свободь, обрезанный или необрезанный". Самовластие Восторгова общеизвестно. Даже если бы я вздумал при нем протестовать против его деятельности, — ничего бы из этого не вышло. Совесть моя чиста”.
Председатель. Что пропагандировал Восторгов?
Настоятель Ковалевский. Это знает всякий.
Председатель. Знаете ли вы о биографии т. н. мученика Гавриила и об этом ящике?
Настоятель Ковалевский. Я биографию Гавриила, ей-Богу, не читал. Впервые узнал об исторических данных от следователя. Я так смотрел на ящик: до меня поставили, — пусть при мне стоит! Церкви мало касается, от кого замучен. Важна святость мученичества. Дальнейшее мало касается церкви. Я в собор прихожу в субботу в 6 час. и после всенощной ухожу. Прихожу в воскресенье в 10 час. и после обедни ухожу. И больше ничего знать не знаю и ведать не ведаю. Дома меня ждут дела нецерковные.
Председатель. Ну, а если бы в собор поставили воз с мусором, как бы вы отнеслись?
Настоятель Ковалевский. У нас великое множество мучеников. Ты, Господи, их веси! Стоит гроб мученика, — пусть стоит. Жизнь разнообразна — некогда опомниться.
Председатель. Ну, а существуют в вашем соборе мощи Василия и Иоанна Блаженных?
Настоятель Ковалевский. Ничего не смею сказать.
Председатель. Не сгорели ли эти мощи в конце 16 ст.? Разве вы об этом не говорили на предварительном следствии?
Настоятель Ковалевский. Ничего не знаю.
Председатель. Почему при сдаче Советской власти собора и при принятии его в пользование вы не указали Советской власти на наличность ящика Гавриила?
Настоятель Ковалевский. Да ведь эти мощи и ящик привозные, не наши.
Защита. Кто привез ящик?
Настоятель Ковалевский. Не знаю.
Защита. Могли ли вы воспрепятствовать постановке ящика в соборе?
Настоятель Ковалевский. Нет! Здесь высшие иерархи! Епархиальные власти! Мне ли их учить? Не имею на то ни юридического, ни канонического права.
Защита. Знали-ли вы о характере об’яснений сторожей по поводу сего ящика и что предприняли бы, если о сем знали?
Настоятель Ковалевский. Я бы сказал: в храме божием — одна любовь. Я бы сказал: здесь сам Бог.
Защита. А если бы при вас Восторгов призывал к человеконенавистничеству, что бы вы сделали?
Настоятель Ковалевский. Я бы… я в интимном разговоре, в частном разговоре — сказал бы, что этого делать не надо.
Защита. Относили ли вы Гавриила к особо чтимым мощам?
Настоятель Ковалевский. Должен сказать, что мы почитаем свои святые мощи, Василия и Иоанна Блаженных. А мощи Гавриила — это собственно так, как бы выразиться… (Ковалевский так и не выразился.)
Защита. Читали ли вы надписи на раке Гавриила?
Настоятель Ковалевский. Что вы! У нас столько надписей на святых, что нам некогда их читать! Да и к чему?
Защита. Когда праздник так наз. мученика Гавриила?
Настоятель Ковалевский. Об этом мне впервые сказал следователь. Я все ждал, что мощи возьмут.
Защита. Пели-ли вы тропарь и кондак, который напечатан на раке?
Настоятель Ковалевский. Нет! Мы пели “Святителе отче Гаврииле, моли бога о нас”. Вот Восторгов — тот… ничего не боялся!
Председатель. Вы говорили, что надписи на раке не читали, и испугались при вопросе, пели ли вы напечатанные надписи, тропарь в кондак. Можно-ли довериться искренности ваших показаний?
Настоятель Ковалевский … молчит.
Председатель. Почему вы не платили по профессиональным ставкам сторожам Мошковым? В чьем ведении находятся сторожа?
Настоятель Ковалевский. Церковного старосты.
Защита представляет инструкция об обязанностях церковного старосты. Согласно этим инструкциям церковный староста действует под руководством настоятеля.
Обвинитель. Частные инструкции не имеют никакого значения для революционною суда. Конечно, виновен и церковный староста, но, прежде всего, за порядок в соборе отвечает Кузнецов, он же, прежде всего, и имеет надзор за служащими.
Обвинитель. Какое вы получили образование?
Настоятель Ковалевский. Я окончил московскую духовную академию с дипломом магистра.
Обвинитель. Итак, магистр богословия, церковь не интересуется, кем и как замучен т. н. мученик?
Настоятель Ковалевский. Церковь не интересуется, кто мученик и кем замучен. Просят отслужить мученику — ну, я и отслужу.
Обвинитель. Ну, а если вас попросят отслужить молебен мученику Сократу, Пифагору, Вы отслужите?
Настоятель Ковалевский. Нет. Я попрошу доказательств, что они мученики.
Обвинитель. Читали ли вы, что написано о житии т. н. мученика Гавриила в синодальных житиях святых, в „Месяцеслове Востока" по Сергию, в „Житиях святых” по Филарету?
Настоятель Ковалевский. Не интересовался; только от следователя всё это узнал! Всё это следователь мне читал, а я не думал, что такое может все быть в „Житиях святых".
Обвинитель. Ну, а если кто-либо принесет вам труп и скажет, что это т. н. святой, мученик, и тоже попросят поставить в собор. Как вы поступите с трупом? Куда поместите?
Настоятель Ковалевский. Я — рядовой священник. Я признаю епархиальную власть. Для этого существуют и „Жития святых". Справлюсь. Ведь Гавриил канонизирован западною церковью. Когда — не знаю.
Защита. Вы имеете семью?
Настоятель Ковалевский. Да, у меня сын — профессор Московского университета. Другой сын — помощник машиниста. Я сам 30 лет преподаю закон божий и когда, по окончании гимназии, еврейки приходили ко мне с просьбою дать свою подпись на выпускной фотографической карточке — я им не отказывал. Так что совесть моя спокойна!..
К допросу вызывается второй служитель культа, протоиерей Иван Кузнецов.
„Никогда я не учил сторожей рассказывать, что отрока Гавриила убили, якобы, евреи. Такую сомнительную агитацию я считал не приличною для христиан. Еще апостол Павел сказал: „Озлобление евреев временное". Как же можно агитировать против евреев, когда они первые попадут в царствие божие? Я говорил и Восторгову, и Ковалевскому, что ящичек неудобный.
Председатель. А вы читали надпись на этом ящике?
Протоиерей Кузнецов. Никогда. Молебнов не служил. Не интересовался. Я более интересуюсь нашими мощами, Василием я Иоанном Блаженными.
Председатель. А что заключается в средине ящика Гавриила?
Протоиерей Кузнецов. (Сильно краснея и топотом.) Да так. Неудобно говорить! Иконка. Сверху дырочка с бумажкою, пустое место, мощей нет!
Председатель. Почему же вы не показали в описи при принятии в пользование собора и богослужебных предметов об этих мощах Гавриила?
Протоиерей Кузнецов. Разве это археология? Ведь мы в опись не включали ни раки Василия Блаженного, ни раки Иоанна Блаженного.
По просьбе обвинителя, Народный Суд удостоверяет, что в описях принятия собора на хранение от Советской власти, вопреки показаниям И. И. Кузнецова, значатся, за подписями всего причта, и рака Василия и Иоанна Блаженного, и даже особый ковчежец с мощами.
Председатель. Почему вы не ликвидировали ящик Гавриила при Советской власти?
Протоиерей Кузнецов. Думали, что это постепенно ликвидируется. Мы это делали без шума. Думали, что кто-нибудь без шума эту гробницу от нас возьмет. Перенесли мы ее от самого почетного места возле раки — к выходу. Может быть это, как теперь называется, оппортунизм, соглашательство, но я полагал, что придет время, и ящик уберется… сам собою.
Обвинитель. На сколько лет вы назначали вашу кампанию с медленным выживанием ящика?
Ответа не последовало.
Председатель. А у вас в соборе имеются мощи Василия и Иоанна Блаженного?
Протоиерей Кузнецов. Мощи, по-видимому, сожжены! А что там под спудом — бог знает. Мощи почитаются — поскольку они будят хорошее чувство, хорошие дела любви.
Обвинитель. Вы не решались настаивать на удалении усыпальницы, так как считаете себя неспособным в борьбе. Но кто бы при Советской власти воспротивился удалению этого ящика из собора?
Протоиерей Кузнецов. Были бы крупные неприятности. Ведь у нас при соборе есть хоругвеносцы. Неловко веред богомольцами. А самое главное — перед нашим духовным начальством: они были бы против…
Обвинитель. Ваше образование?
Протоиерей Кузнецов. Я окончил московскую духовную академию. Я — археолог.
Обвинитель. Вы считаете этот ящик имеющим археологическое значение?
Протоиерей Кузнецов. Конечно, не археологическим. Это не гробик, а ящик сине-красного цвета, аляповатый, наспех сколоченный. В бытовом смысле этот ящик никакого значения не имеет. Я только тогда и стал его просматривать, когда мне это предложил сделать следователь.
Обвинитель. А кому сдан на хранение собор Василия Блаженного?
Протоиерей Кузнецов. У нас при соборе нет группы верующих. Отдел по охране музеев в церквей старины сдал собор и все его богатства под мою ответственность… Каюсь…
Допрашивается церковный сторож Мошков.
„Показывал я старину богомольцам. Ведь на 350 руб. в месяц не проживешь! Может быть, наши попы и знали, что мы показывали. Говорил по глупости. Говорил из нужды и из уважения к посетителям. Пришла барышня Клемент — я ей первой и сказал."
Председатель „напоминает" Мошкову о его показаниях на предварительном следствии, где свидетель показал, что он давал антисемитские раз’яснения „многочисленным посетителям по заведенному порядку".
Мошков мнется, подтверждает правильность его показания на первом следствии и просит прощения.
Допрашивается сторожиха Мошкова.
„Ничего не знаю. Один господин просил меня показать, ну, я его и ублаготворила, сказала, что Гавриила замучили жиды и что они пьют кровь из жил. Монахи и попы научили глупым словам, да слухам. Я ничего не знаю, ведь я неграмотна.
Председатель напоминает и гр. Мошковой ее показания на предварительном следствии, где она во всем призналась.
Мошкова во всем сознается и оправдывается, что должно судить ее начальство, а ее дело — маленькое.
К судейскому столу подходит диакон Белоусов, ведет себя развязно.
„Знаю, что так называемые мощи Гавриила привезены из Польши каким-то протоиереем. Уж и было у Восторгова из-за них споров с властями — не оберешься. Городской голова Кишкин и Малянтович вызывали его для об’яснения, а Восторгов все свое пел да говорил. Мне Восторгов сам рассказывал, что мощи эти канонизированы римским папою, и при унии католической и православной церквей римский папа потребовал, чтобы эти мощи были воссоединены. Я к евреям отношусь хорошо: как заболею, так сейчас же обращаюсь в докторам-евреям — считаю русских докторов много хуже”.
Председатель. Почему вы сказали: „так называемые" мощи?
Диакон Белоусов фыркает. Помилуйте, товарищи, уже позвольте так сказать. Ныньче все — товарищи! Стоял в соборе хитроватый ящик, в средине — икона, в иконе — дырка, в дырке — полотняная тряпка. Смотришь на эту штуку — в диву даешься. Я вообще сомнительно отношусь к мощам. Ведь наш брат всего навидался. Восторгов часто служил возле этой штуки молебны. Мы все думали: странно, — зачем шпала к нам эта чужая штука? При Восторгове все больше в церковь ходили благочестивые купцы да министры, графиня Игнатьева, князья Голицыны, графы Шуваловы, ну… хвостотрепки-богомолки, конечно.
Председатель. Вот вы опять говорите: „хвостотрепки-богомолки”. Ведь это ваши кормилицы, кто это такие?
Диакон Белоусов. А это бабы, что за попами путаются. Это у меня нечаянно вырвалось так… у следователя…
Председатель. Почему же вы сейчас сознательно повторили это выражение?.. Как вы относитесь к своей пастве? Как вы вообще относитесь в темной массе, т.-е. к посещающим службу вашего собора?
Диакон Белоусов (мнется)… Да есть группы богомольцев, что иного названия не заслуживают. А из темной массы на меня никто не обижался. Я со всеми ласков и удовлетворяю молитвою, служу аккуратно. Мы ведь поставлены по-молчалински: „В мои лета не надо сметь свои суждения иметь".
Председатель. Ну, а как вы относитесь к мощам и к чудесам?
Диакон Белоусов. Свидетелем чудес не был. Сказать откровенно… мощи, — чистейший абсурд. У нас в соборе несколько раз полыхали раку и Василия и Иоанна Блаженных. Я опускался вниз и подымался (свидетель хохочет). Земля — и того довольно.
Председатель. Ну, а какие ваши заработки от этих занятий?
Диакон Белоусов. Теперь — плохо дело. Теперь я служу по бухгалтерской части в квартальном хозяйстве. Я хорошо знаю двойную бухгалтерию. Ну, а ранее я получал бесплатную квартиру, отопление, освещение, тысячи две жалованья, ну, и прималивали…
Обвинитель. Сколько же вы ежемесячно „прималивали"?
Диакон Белоусов. Книг не ведем. На совесть работаем.
Обвинитель. Вы служите и в церкви, и на Советской службе. На какой же службе вы служите по убеждениям?
Диакон Белоусов. На обоих. Я демократ.
Демократ садится.
Допрашивается диакон Недоумов.
„Мощи Гавриила не наши, привозные. Молебны служили Ковалевский и Кузнецов. Когда привезли их в Восторгову, собор снесся с епархиальным начальством. Все по-хорошему. Ну, а что там написано—не читал. Не наше дело. Мы только припеваем.
Обвинитель. Что вы подразумеваете под мощами „нашими и чужими"?
Диакон Недоумов. Наши мощи — это мощи Василия и Иоанна Блаженных. Им я служу и от них живу 22 года. С ними мы сроднились. А этот Гавриил, помилуйте!.. Стоит ящик, иконка, дырочка да тряпочка — чудно разыграно.
Обвинитель. Кто должен давать об’яснения о достопримечательностях собора?
Диакон Недоумов. Смотря кто приходит… Придет высокопоставленная особа, великий князь, тогда является настоятель. Ну, а обыкновенно — сторожа. Должна быть и разница. Мне-то все равно, что там говорят по части археологии. Наше дело— помогать молиться. Я — убежденный христианин.
Председатель. Вы не верили в этичность нахождения ящика Гавриила и молчали. Но ведь убежденных христиан жгли на кострах, четвертовали, пытали, — а они говорили правду.
Диакон Недоумов. Не должен лезть — куда не следует. А протестовал я молчанием…
К судейскому столу подходит церковный староста, купец Щербаков.
„Я ничего не знаю. Пришел в субботу, приду в воскресенье. Соберу деньги с ящика, подсчитаю да поделю их. Меня патриарх Тихон просил согласиться на пост церковного старосты, ну, отказать в таком случае, сами понимаете, нельзя. Назначен я по рекомендации самого Восторгова. Он часто ходил ко мне в гости. Как-то я послал ему со своей рыбокоптильни сига — ну, и познакомились) Ведь церковный староста — это караульный ящика. Порядки церкви меня не касаются.
Обвинитель. Правильно-ли я формулирую вашу роль, — как подставного церковного старосты?
Щербаков. Правильно. Ошибки нет.
Свидетели т.т. Антонов, Баскаков, Клемент подтверждают показания, данные ими на предварительном следствии.
Допрашивается псаломщик Воронцов.
„Я — псаломщик. Служу 8 лет. Гавриил признан нашею церковью святым. Посему служили молебны, служим и в І919 г. Раз церковь признала его мощи, — значит, я верю“.
Председатель. А какой тропарь и кондак вы пели во славу Гавриила и кто определяет, что в каком случае петь?
Псаломщик Воронцов. Псаломщик что хочет, то и поет. Есть у нас и устав. Относительно Гавриила мы в уставе не справлялись.
Обвинитель. Ну, а если бы ваше духовное начальство приказало изгнать эти мощи святого из собора?
Псаломщик Воронцов. Что же делать? Начальство лучше знает, как удобнее. Мы все в его воле. Скажут — убирай, псаломщик, — уберу. Да ведь я не верю, что отрока замучили евреи, ибо знаю, что это о евреях врут.
Обвинитель. Значит, вы не верите в то, о чем говорит церковь?
Псаломщик Воронцов. Я этим записям о Гаврииле не верю. Сужу по разуму.
Обвинитель. Значит: для вас все безразлично—лишь бы было канонизировано?
Псаломщик Воронцов. Безбожию не сочувствую.
Допрашивается регент, он же псаломщик, Шеметов.
Мощи привезены в наш собор около 4 лет тому назад. Мало ли что беженцы привезли. Например, они привезли с собою рояль — тоже поставили в собор!
Председатель. Знали ли Ковалевский и Кузнецов о тропаре и кондаке в честь Гавриила?
Регент Шеметов. Они иногда этот тропарь н кондак исполняли. Молебны служились и в 1919 г.
Председатель. Вы — регент. Не занимаетесь ли еще чем?
Регент Шеметов. — Я учитель и педагог. Был и советским учителем. Теперь я комендант Советского учительского дома.
Председатель (взволнованно). Вы — советский учитель!!! Как вы смотрите на комбинацию с ящиком Гавриила?
Регент Шеметов. Мое отношение такое: я знаю, что там никакие мощи и не ночевали. Про Гавриила слышал, что он католический святой. В ритуальные убийства мы в душе никто не верим. Но что мы могли, напр., сделать при Восторгове. При нем у нас было ¼ голоса. Потом дали ½ голоса. Да, конечно, — надпись я читал; надписи — зазорные! Я понимаю, что этот ящик и вся деятельность Восторгова полезна самодержавию. Такие штуки, как Гавриил, влияют на деревенские массы.
Обвинитель. Вы получали свою долю от молебнов в честь Гавриила?
Регент Шеметов. Да… по логике вещей, получал.
Обвинитель. Прошу вас, т.т. судьи, привлечь к ответственности за соучастие в антисемитской агитации и лишить доверия рабоче-крестьянской власти как гр. Воронцова, так и Шеметова. Подробную мотивировку я представлю в письменной форме в ближайшие дни.
Председатель. Вы слыхали проповеди Восторгова или Ковалевского?
Регент Шеметов. Как батюшки начнут говорить, мы сейчас выходим покурить. Как-то слышал речь Ковалевского. Он рассказывал народу, что пока Русь верила в бога и в святую богородицу и чтила царя — было всего вдоволь. Теперь за грехи наши — бог наказал!..
Защита. Кто должен был быть назначен года 4 тому назад настоятелем собора?
Регент Шеметов. После смерти отца Богоявленского должен быть назначен Ковалевский. Но по политическим соображениям высшей церковной власти назначили Восторгова.
Председатель. Вы уходили во время проповеди Ковалевского из собора, как просвещенный советский педагог или по общим соображениям нравственности?
Регент Шеметов. Просто — курить охота и выходишь. Что они могут сказать интересного!..
Председатель. Хотел ли причт окончательно убрать мощи Гавриила?
Регент Шеметов. Да как вам сказать, — уж не знаю. Сам-то я понимаю, что Гавриил — забытый гость… Вы бы посоветовали католикам убрать эту штуку.
Допрос свидетелей окончился.
Вызванный в качестве эксперта следователь по данному делу И. А. Шпицберг дал следующее заключение:
Экспертиза.
Т. т. судьи! Задача заключения о том, существуют ли в настоящее время у иудеев ритуальные убийства, — сокращается, ибо сами подсудимые, люди с определенным академическим багажом богословских познаний, категорически заявляют, что никаких ритуальных убийств среди иудеев нет и распространяемые об этом слухи они считают злостными. Следовательно, вопрос сводится в политической стороне: кто распространяет эти слухи? кому это на руку и какие этому политические причины?
Не подлежит сомнению, что за много столетий до т. н. Рождества Христова древние народы, в том числе и евреи, приносили в целях умилостивления божеств, для доказательства своей покорности перед якобы существующим и грозным — в представлении дикаря — богом своего племени, рода (тотема) — не только жертвоприношения животными, но и людьми.
Об этом есть указания в книгах Ветхого Завета. Напр., в „Бытии“, в главе 22, рассказывается, как сам Бог внушил Аврааму принести ему в жертву первенца Исаака, но „ангел господень", уже после всех приготовлений к сему Авраама, остановил занесенный нож над Исааком, и человеческое заклание богу не состоялось.
В „Книге судей Израилевых" (глава II) рассказывается, как судья Иеффай — по религиозным мотивам — принес богу в жертву свою дочь.
Об этом же явлении имеются указания в „Исходе", в главе 13 и т. д.
Такие же точно жертвоприношения, по тем же мотивам, приносились и вашими предками-славянами, и древними германцами, галлами, (предшественниками французов) и т. п.
Под влиянием позднейших, более культурных понятий, у всех этих народов совершенно вымерли какие бы то ни было жертвоприношения из человеческих закланий.
Только совершеннейший невежда или растленная душа в настоящее время рискнет утверждать, будто они сохранились у позднейших потомков этих народов.
Однако иногда то там, то здесь, — мрачно выдвигаются средневековые процессы об употреблении евреями христианской крови и на этой почве то там, то здесь раздается гнусная человеконенавистническая, черносотенная, антисемитская агитация.
В истории этого вопроса в России характерна попытка царизма инсценировать ритуальный процесс в Саратове в 1852 г., когда необнаруженными следствием лицами был убит мальчик Шерстобитов. Саратовская полиция, жандармы, помещики и попы пытались создать ритуальное дело. Но первый местный саратовский следователь не мог собрать никаких улик в порученной ему области и прекратил дело производством. Тогда из Петрограда, из министерства внутренних дел, был назначен специальный человек для проведения этой задачи, но и он не мог собрать Никаких улик и предпочел, боясь мести начальства, бежать из Саратова. В дело вступил епископ саратовский, „преосвященный" Афанасий и чиновники саратовского губернского правления. Императорский комитет министров делал специальные указания саратовским властям, как надо проводить подобное дело и при помощи подкупов, подлогов, пыток, застращиваний случай с ребенком был официально об’яснен убийством его евреями на ритуальной почве. Это дело слушалось в Государственном Совете спустя 8 лет после убийства и кончилось присуждением невинного Янкеля Юшкевичера и др. к 20 годам каторги. Утверждая этот приговор, воскрешающий все ужасы средневековой инквизиции, император Александр II наложил резолюцию: „Нахожу взгляды Государственного Совета на дело совершенно правильными и потому я не остановился утвердить заключение большинства".
Польские помещики, ксендзы, униатские попы в наше православное духовенство использовали в своих интересах историю Гавриила Гавделя, якобы убитого в 1690 г. 20 апреля. Об этом убийстве в „Житиях святых" повествуется, будто родители его были поселяне, сохранившие чистоту православной веры. Как-то раз мать его понесла мужу в поле обед. Этим временем воспользовался „жид Шутко, который приласкал к себе дитя, завел в дом свой и увез его в Белый Сток. Здесь сбежавшиеся жиды мучили отрока без милосердия. Внеся его в темное место, распяли и пустили на боку кровь; потом кололи его разными инструментами, пока не выпустили всей крови. А мертвое тело бросили в поле. Псы три дня бегали около тела и лаем отгоняли хищных птиц. По ране в боку и другим знакам „очевидно было", (как текстуально сделан вывод в „Житиях святых"), что кровь выпущена из отрока изуверством жидовским, и страдальческая смерть невинного отрока тогда же записана в местную книгу Заблудова. Жиды судебно уличены в преступления. О сем, кто хощет пространнее ведати, — отсылаем до книг правных Магдебургии заблудовския”. К этим об’яснениям приложен рисунок с надписью: „Святый мученик младенец Гавриил". На кресте в позе распятого висит мальчик. С проводенных гвоздями его рук и ног течет кровь в специальный сосуд, на который опирается самый крест. Возле сосуда лежат столярные инструменты: ножи, клещи, молоток, как орудия, якобы, ритуального убийства.
Картина грубо расчитана на возбуждение расовой и религиозной ненависти.
Спустя 30 лет после, якобы, убийства Гавриила, — его кости были вырыты, и вместо костей церковники обрели уже „нетленные мощи", которые и были поставлены в церковный склеп, впоследствии сгоревший, — естественно со всем содержимым. Одни ко эти „нетленные мощи" якобы Гавриила вновь фигурируют уже в Слуцком монастыре о 1755 г.
„Правные (т.-е. метрические) книги Заблудовския магдебургии", на кои делается ссылка в „Житиях святых", не сохранились, и сама личность Гавриила и обстоятельства процесса делаются мифическими.
Главная кукла Гавриила, состряпанная монахами, демонстрируется в Слуцке, в местном монастыре. Она помещается на особом катафалке. Детские руки куклы обхватывают небольшой напрестольный крест; — на пальцах нарисованы рваные раны. В довершение всего голова отделена от туловища. Монахи распространяют слухи о том, что молебны вокруг этой куклы исцеляют больных детей.
Дело о канонизации Гавриила никогда не восходило до Синода, а посему с канонической точки зрения никаким „святым" он не состоит. Это не отрицают такие канонические авторитеты, как московский митрополит Филарет и проф. Голубинский.
В начале 18 ст. киевский митрополит Иоасаф Краковский дал слуцкому духовенству разрешение почитать эту куклу Гавриила за мощи. Впоследствии это раз решение подтвердил митрополит Тимофей Щербацкий. Следовательно, Гавриил является т. н. местночтимым.
Самые т. н. мощи были перенесены в 1756 г. в Слуцкий монастырь по настойчивому домогательству местного миллионера помещика Иоанна Радивилла перед константинопольским патриархом и с разрешения польского короля. (Слуцк был резиденцией, главным местопребыванием князя Радивилла.)
Князем Радивиллом руководили торговые, феодальные и тщеславные мотивы. Именно в этих целях он домогался помещения т. н. мощей Гавриила рядом с трупом его родственницы, княгини Софии Радивилл-Олелько, скончавшейся в 1612 г. Вокруг ее трупа духовенство распространяло легенды, что она — блаженная, и ее считали покровительницей больных женщин. Местные темные крепостные крестьянки по обычаю собирают складчину для покупки атласного платья на труп своей помещицы, и старушкам, пользующимся особым доверием монахов, разрешалось переодевать княгиню. Монахи распространяют кругом легенды о нетленности ее мощей.
Самая кукла княгини помещалась до последнего времени в Слуцком монастыре.
Обычно праздник в честь Гавриила (20 апреля) приходится на предпасхальные и пасхальные дни. Во время этих празднеств неоднократно поются огромные кондак и тропарь. Текст этих песнопений имеется на погромном ящике-гробнице, обнаруженном в соборе Василия Блаженного. После этих молебнов в честь Гавриила при царизме духовенство произносило гнусные погромные антисемитские речи и раздавало образки с соответствующими надписями и изображениями его „страданий". Культ отрока Гавриила в Польше и Литве особенно распространился в 90 годах 19 ст. В 1893 г. даже вышло официальное циркулярное распоряжение литовского епархиального начальства об обязательном помещении во всех церквах православного исповедания указанных „святых икон святого мученика Гавриила".
Помещики и купцы стали жертвовать большие суммы на постройку храмов в честь Гавриила.
Духовенство на открытие этих часовен и храмов в особенности старалось залучать темное крестьянство, и сама служба церковная происходила в особливо театральных церковных тонах.
После проповедей попов на тему о „страданиях Гавриила" обычно немедленно, — или, в связи с этою пропагандою, впоследствии — начинались еврейские погромы.
Картина этих погромов известна всему миру, и порой попустительство им со стороны поповски-помещичьих властей было плохо замаскировано и принимало столь потрясающие размеры, что дело доходило до открытых протестов иностранных посольств перед русским императорским двором.
Иногда под влиянием этих протестов для вида погромщики были предаваемы коронному суду, но по высочайшему повелению убийц весьма срочно миловали.
Вся обстановка культа отрока Гавриила нашла повторение в убийстве в Киеве православного мальчика Андрея Ющинского, труп коего был обнаружен в предместья Киева в 1911 г. Киевская полиция повела следствие сначала в нормальном порядке и дошла по следам до настоящих убийц — членов воровской шайки, группировавшейся вокруг известной рецидивистки-воровки Веры Чеберяк.
Однако за это дело скоро взялась киевская охранка, в лице киевского монархического союза русского народа, духовенства и помещиков.
Различными группировками этих лиц из Киева, а засим, по дирижерской палочке, и в других городов, стали рассылаться в Петроград на имя министерства внутренних дел, юстиции и Николая Романова телеграммы о том, что смерть Андрея Ющинского произошла, якобы, на почве ритуального убийства. Охранка предназначила эту трагическую роль еврею Бейлису. Министр юстиции, известный монархист Иван Щегловитов, предписал удовлетворить ходатайство указанных темных сил и вести следствие в плоскости ритуального убийства. Сыщики, раскрывшие настоящих убийц Андрея Ющинского, частью были смещены, частью терроризованы, а один из них, сыщик Красовский, в целях его дискредитации, даже был отдан под суд за маловажное служебное упущение. Члены киевского суда, судебной палаты и прокуратура были специально подобраны; неудобные были смещены.
Весною 1911 г. на имя председателя Государственной Думы группою ее членов был пред’явлен запрос, обращенный к министрам внутренних дел и юстиции.
В этом запросе сначала описывается внешняя картина трупа и делается ссылка не на подлинные акты вскрытия, а на то. „как сообщили газеты" (кои допускались лишь только черносотенные).
В этом запросе указывается, что на теле убитого обнаружено „до 45 колотых ран, нанесенных, повидимому, ножом, четырехгранным гвоздем и чем-то тонким, в роде шила".
Мучения эти в описании запроса причинены несчастному в стоячем положении, когда он предварительно был раздет до нага, рот зажат, руки крепко связаны. Кровь из мальчика выпущена вся. Шейные вены вскрыты".
„Приведенные данные судебно-медицинского осмотра и вскрытия нельзя не сопоставить (как говорится в запросе) с теми вполне доказанными (!?!) случаями, когда христианские дети были замучены иудеями для выполнения известного обряда высачивания христианской крови. Эти т. н. ритуальные убийства повторяются неизменно уже на протяжении многих веков".
„Так православная церковь чтит 20 апреля память замученного иудеями (!) младенца Гавриила. Нетленные мощи святого открыто покоятся в Свято-Троицком монастыре Слуцка. На теле ясно видны следы уколов и т. д."
Далее в запросе описывается несколько „процессов" об якобы ритуальных убийствах со ссылкой на саратовский процесс об Янкеле Юшкевичере и т. д.
На основании этих данных группа членов Государственной Думы редактировала запрос в следующей форме.
1) Известно ли г. г. министрам, что в России существует секта иудеев, употребляющая для некоторых религиозных обрядов своих христианскую кровь, членами каковой секты замучен в марте 11 г. мальчик Ющинский, как о том сообщили газеты.
2) Если известно, то какие меры принимаются для полного прекращения существования этой секты и деятельности ее членов, а также для обнаружения тех из них, кои участвовали в истязании в убийстве малолетнего Ющинского.
Запрос был подписал правою группою монархистов, во главе с известными всему миру мракобесами Пуришкевичем, Замысловским, Марковым и др. 13 подписей принадлежат лицам духовного званая.
Самые прения этих „народных представителей" конституционного парламента были исключительно скандальны, и зоологические инстинкты этих зубров выявились до полной нецензурности.
24 VI 1912 г. в Киеве появился № 78 газеты „Двуглавый Орел", издававшийся патриотическим обществом молодежи Двуглавый Орел и субсидировавшийся киевским охранным отделением.
Девиз этой газеты был: „Господом Богом да русским царём — свято-русская земля стоит”.
Передовая статья в этом № 78 под названием „Вечная память умученному от жидов отроку Андрею Ющинскому” была следующего содержания:
„К тебе, о мучениче отроче Андрее, любовию пламенеет верующее православное сердце. Подобно Мученику Гавриилу, причисленному (?) церковью к лику святых божиих, пострадал и ты — Христа ради — от лютых жидов и самыми мученьми, веруем, вшел по слову писания в покой небесный.
Ждешь, мы надеемся, и ты прославления… со святыми от того, кто обещал прославить исповедующих имя его.
О владыко, Христе Царю, принявший яко жертву непорочную, закланную за тебя, Святого мученика Гавриила младенца, чудотворца слуцкого, — прими в сей лик проливших свою кровь и нового мученика киевского Андрея. И как того же страдальца Гавриила прославил чудесами, так и, о мучениче Андрее, открой истину, ибо он пострадал подобно тем, кон от века кровь свою пролили за Тебя, Христе Боже. А ты, приснопоминаемый отроче, если Господь сподобил тебя вечной славы, умоли его, Всещедрого истины и света Подателя, раскрыть тот узел недоумений, предмет пререканий в лютой партийной злобы, коим связана история твоего убиения, о великий страдальче Андрее, отроча Богу возлюбленное”.
К статье, в тех же целях погромного возбуждения отсталых масс против отдельной нации, приложены два рисунка:
1) Фотографическое изображение лица мальчика с уколами на правой стороне лица и с надписью: „Голова замученного жидами отрока Андрея Ющинского со следами ритуальных уколов (правая сторона)”.
2) Фотографическое изображение туловища ребенка в гробу с надписью: „Тело Андрея Ющинского в гробу (левая сторона)”.
В связи с прениями в Государственной Думе по делу Бейлиса, допущенными с провокационными целями, и поповской агитацией на местах, — по Западному краю и по Киевской г. прокатилась мрачная полоса еврейских погромов.
Несмотря на специальный подбор присяжных заседателей и всевозможные уголовные преступления по процессу со стороны судей и царского прокурора, карьериста Виппера, процесс Бейлиса кончился его оправданием. Это, кончено, разбило план церковников канонизировать Андрея Ющинского.
Такая же антисемитская проповедь вокруг ящика Гавриила, специально для этих целей сколоченного и разукрашенного в религиозную фольгу, велась по Москве во время последней империалистической войны в даже при Временном Правительстве „социалиста” Керенского, при участи известного попа Восторгова и др.
Во всех инсценируемых процессах о ритуальных убийствах руководящую роль играют столбы царизма: крупные помещики, купцы, церковная иерархия, всегда опираясь на темное крестьянство.
Главный политический смысл поддерживания правящими классами буржуазного государства антисемитской агитации ясен: путем отвода гнева голодных и затемненных масс в сторону наименьшего сопротивления—и ненависти к еврейскому племени, сыны коего якобы распяли на кресте около двух тысяч лет тому назад Иисуса Христа и используя до сего времени еще не изжитые религиозные суеверия—держать в тени главную и единственную причину всех несчастий этих затемненных масс, собственность орудий производства в земли в руках помещиков в капиталистов всех наций и вероисповеданий.
Таким обходным движением возмущение эксплуатируемых трудящихся направляется не против капитала и эксплоатации вообще, а против еврейского капитала, против евреев, как якобы, специальных эксплоататоров.
Этот метод капиталистов напоминает метод, каким пользуются все мошенники, укравшие кошелек и кричащие: „держите вора”.
Председатель: Не желают ли стороны предложить вопросы эксперту т. Шпицбергу? (На скамье подсудимых происходит замешательство.) Об’являю судебное следствие законченным. Слово предоставляется общественному обвинителю.
Речь обвинителя П. А. Красикова.
Т. т. судьи! Полнота обвинительного материала обязывает меня быть кратким. Факт самой неприкрытой, самой дерзкой, человеконенавистнической агитации в центре революционной Москвы полностью доказан. Все те же приемы и даже тот самый предмет, который был положен, как прототип, в дело Бейлиса, именно эти т. н. мощи Гавриила, фигурируют здесь, как и во времена Пуришкевича и Замысловского, так мастерски выполнявших свою черносотенную политику натравливання одной нации на другую. Их классовый соратник в руководитель церковных реакционных кругов, Восторгов, был организатором этого орудия братоубийственной травли. Он приютил в стенах любопытнейшего памятника русского зодчества позорный ящик, служивший раньше в Западном крае в руках тамошних черносотенцев грубым орудием их классовой политики. Любоваться храмом-памятником приходят люди со всех концов России, его осматривают; учащиеся, приезжие крестьяне, рабочие, красноармейцы. Нельзя удачнее выбрать место для злодейских замыслов восторговской клики. То, что он сделал цинично и открыто, (кадеты, как оказывается, знали о позорной роли, которую он навязал храму Василия), менее талантливые и решительные его наследники и последователи, как Ковалевский н Кузнецов, продолжали делать тайно, обманув Советскую власть, не вписав в опись предметов, хранящихся в храме и сданных Комиссией по охране памятников прот. Кузнецову, этого ящика. Роль Кузнецова морально хуже всех. Он нарушил оказанное ему, как советскому служащему и археологу, доверие, и он чувствует всю глубину своей вины и признал это перед судом. То доверие, которое он имел, он передоверил прот. Ковалевскому, этому продолжателю гнусного восторговского религиозного шантажа, и его сотрудникам, Белоусову, этому Молчалину в рясе, Недоумову, который смотрит на религию свою, как на хлебное дело, Шеметову, Щербакову, подставному послушному церковному старосте, поставлявшему сиги Восторгову, и, наконец, Мошковым, игравшим роль популяризаторов и об’яснителей достопримечательностей старинного русского храма с хранящейся в нем, сфабрикованной русскими и католическими попами гробницей.
Вы видели перед собой этих академиков, магистров богословия, диаконов и т. под., претендующих на руководство массами, на уважение и их учениям и показному благочестию. Они теперь перед судом вашим, товарищей, вышедших из рабочих масс, лопочут что-то жалкое, увертливое и невразумительное, оправдываются незнанием, непониманием, готовы себя признать круглыми невеждами в своей специальности, готовы отказаться от того, что открыто проповедовали н проповедуют в своих книгах, проповедях, акафистах я тропарях, о чем кричали с думской кафедры, что доказывал под охраной жандармерии на суде Бейлиса и в печати и что запечатлел своей кровью сотнями и тысячами действительно „умученные” еврейские бедняки во время устраиваемых в нужную минуту погромов. Я настаиваю здесь, чтобы в своем приговоре вы заклеймили перед всей трудящейся Россией эту вредную деятельность, а также прекратил возможность в дальнейшем обманывать темных людей с помощью этого предмета, т. н. гробницы мученика Гавриила.
Защитник настоятеля Ковалевского, правозаступник Липскеров, стал на формальную точку зрения и пытался доказывать, что мощи попали правомерно, просил суд не обращать внимания на факт несообщения Отделу охраны памятников старины причтом собора о существовании т. н. усыпальницы Гавриила, предлагая квалифицировать это лишь, как „канцелярскую описку” причта; Ковалевский не знал преступный тропарь и его не пел и требовал оправдания своего доверителя и т. д.
Гр. Мажбич признал, что его доверители не имели мужества идти по стопам „истинного христианства” (?!!); что, действительно, беспринципность подсудимых вызывает отталкивающее, неприятное чувство, но что при обсуждении их виновности и самой причины их преступлений прежде всего нужно принять во внимание быт духовенства. Тогда суд должен, по мнению защиты, вынести всем только общественное порицание.
Т. т. судьи! Защита пытается поставить вопрос в неправильную с точки зрения советской репрессии плоскость. По ее мнению, революционный суд должен руководствоваться буржуазно — сантиментальным принципом: все понять — все простить! Конечно, побудительные мотивы, при всестороннем выяснении личности и обстановки, всегда должны быть поняты и вами поняты, но именно потому-то пролетарская юстиция н ставит вопрос: насколько эти люди приносят вред освобождению рабочего класса, строительству новой жизни. И пролетарская юстиция понимает, что если действие с этой точки зрения вредно, то оно и преступно и требуется репрессия. И суд, как боевой пролетарский орган борьбы с классами и группами, наносящими вред Советскому строю, должен принять меры к устранению этого вреда. Перед вами лежит дело Бейлиса! Здесь вы слышали текст запроса членов Госуд. Думы за подписью 11 думских священников во главе с Пуришкевичем, Замысловским, Марковым 2-м. Чье же дело продолжали подсудимые? А во что обходятся эти гробики? Спросите у еврейской бедноты, спросите у рабочих, спросите у истории!
Защита говорит, что тут нет, собственно, агитации. Как? Самые эти тропари, кондаки, проповеди и акафисты разве перестают быть агитацией только потому, что их произносят люди в рясах и на славянском или латинском языке? А эти месяцесловы, где мифы выдаются за историческую истину… для темных людей! Ведь сами церковники здесь перед светом дня признали эти произведения недопустимы!
Суд предоставляет последнее слово подсудимым.
Настоятель Ковалевский. Я не верю ни в какие ритуальные убийства. Если же кто и думает, что я обманщик… так что хотите, то и говорите. Просто вижу… что никакой веры в бога уже больше нет…
Мошков. Я человек слепой, неграмотный. Пощадите.
Мошкова. Я действительно говорила, что Гавриила замучили жиды, но мало-ли каких монахи глупостей наговорят? Не всему же верить. Я безграмотная.
Диакон Белоусов. Абсурдом я называл и имел в виду не мощи, а истории об ритуальных убийствах. Молчалинство отношу к субординации, к естественному послушанию воле начальства.
Председатель. Не считаясь ни с чем?
Диакон Белоусов. Да. А что касается до состояния моего на советской службе, то я слышал, что иерархи наши вам разрешают служить.
Председатель. Ну, а если начальство воспретит служить на советской службе?
Белоусов. Тогда я уйду с церковной службы…
Прения об’являются оконченными. Суд уходят на совещание.
Приговор:
Народный Суд выслушал показания обвиняемых, их последнее слово и показания свидетелей, экспертизу, речь представителя общественного обвинения и защиты и взвесил все обстоятельства данного дела.
На суде все обвиняемые открещиваются от мощей т. н. мученика Гавриила, называя их „гостем" (святым, чужим, привозным) в даже неудобной вещью для собора. Между тем обвиняемые, в частности Ковалевский и Кузнецов, часто вспоминали об этой неудобной вещи, служа вокруг нея молебны, якобы по просьбе посетителей. Будучи академиками, получившими высшее духовное образование, и занимая пост настоятеля и протоиерея в одном ив выдающихся соборов г. Москвы, эти лица не могли не знать историю мощей отрока Гавриила, служившего в свое время предметом, с которого было скопировано русскими черносотенцами убийство Андрея Ющииского в Киеве (процесс Бейлиса 1912 г.). Посему Суд убежден, что все отрицания и открещивания обвиняемых на суде от мощей отрока Гавриила есть не что иное, как затушевка данного процесса, и что ящик с мощами т. н. мученика Гавриила, представляющий из себя грубейшую подделку под усыпальницу „мощей" отрока Гавриила (по словам Кузнецова, аляповатую), хранился до поры до времени, передвигался с места на место и мог бы совершенно исчезнуть, по словам Кузнецова, без шума, в надежде на лучшие времена, когда бы можно было с ним открыто, без опаски, производить манипуляции, и в том числе и человеконенавистничество, для чего собственно и был предназначен этот ящик, с тем именно и не был внесен в опись предметов культа в соборе — из боязни, что он будет уничтожен рабоче-крестьянскою властью и что уверения обвиняемых, что они никакой национальной вражды не преследуют, не оправдываются в действительности, ибо достаточно врагам трудящихся, хотя бы временно, одержать где-либо победу над трудящимися, как прокатывается полоса погромов, где в первых рядах фигурируют с виду богобоязненные, православные священники. Посему Суд постановил:
Считать гр. Ковалевского и гр. Кузнецова виновными в том, что они, зная, какой характер имеют мощи так. наз. мученика Гавриила с их кондаком и тропарем, хранили его у себя в соборе, (а последний даже скрыл его от советской описи, служа ему молебны), играя на темноте и религиозном чувстве несознательных масс, одурманивая их головы, тем самым подготовляя почву для черной реакции в интересах эксплоататоров и паразитов.
Диакона Петра Белоусова и Ивана Недоумова Суд рассматривает по процессу, как лиц второстепенных. Однако они хотя бы и из чувства боязни потерять известные доходы, но служа молебны возле так наз. мученика Гавриила, тем самым молча солидаризировались с действиями высшего духовенства в сокрытии этого ящика с „мощами" и в этой части своих действий суть пособники Ковалевского и Кузнецова.
Супруги Мошковы, исходя из показаний свидетелей Антонова, Баскакова в Клемент, уличены в даче заведомо ложных и человеконенавистнических сведений посетителям собора. Суд принимает во внимание их темноту, несознательность и крайнюю материальную необеспеченность. — Мошковы виновны, но заслуживают снисхождения.
Щербаков, будучи ставленником Восторгова, ведая всеми доходами собора, нарушил распоряжения Рабоче-Крестьянского Правительства, кодекс законов о труде, не выплачивая сторожам Мошковым согласно профессиональным ставкам, тем самым толкая их на те преступления, которые они совершали, давая, ради заработка, заведомо ложные сведения посетителям собора. Народный Суд постановляет: Протоиерея гр. Кузнецова и настоятеля гр. Ковалевского лишить свободы сроком на пять лет, но, принимая во внимание преклонный возраст и болезненное их состояние, а так же и то, что Советская рабоче-крестьянская власть сейчас настолько окрепла, что может считать их неопасными для Республики, Суд находит возможным применить к ним амнистию от 5/ХІ—19 г. (по случаю двухлетней годовщины рабоче-крестьянской революции), оставив в силе условное лишение свободы.
По отношению Белоусова и Недоумова ограничиться общественным порицанием.
Супругов Мошковых приговорить к лишению свободы на один год, применив условное осуждение и отстранив их от службы в соборе.
Граждан Ковалевского, Кузнецова, Белоусова, Недоумова и Щербакова считать лишенными прав на доверие рабоче-крестьянской власти.
(5/ХІІ—19 г. Народный Суд дополнительно постановил: псаломщикам Шеметову и Воронцову вынести общественное порицание и лишить их права занимать какие-либо ответственные должности в Советских учреждениях.)
Ящик с мощами так наз. мученика Гавриила сдать в судебное учреждение, как вещественное по преступлению доказательство, для дальнейшего направления в соответствующее место. Этот ящик со всем содержимым сдан на хранение в Уголовный Музей при Главмилиции (Москва, Лубянка, д. 2).
Употребление тропаря гл. 5 и кондака гл. 6 в честь отрока Гавриила, как определенно человеконенавистнического и контрреволюционного характера, развращающего правосознание трудящихся, считать недопустимыми и лиц, их публично употребляющих, привлекать к ответственности за контрреволюционные деяния, о чем оповестить через Народный Комиссариат Юстиции в его об’явлениях.
Примечания редакторов Викитеки
- ↑
- Церковники и их агенты перед народным и революционным судом : Дело об антисемит. агитации в Моск. соборе Василия Блаженного в связи с обнаружением в нем усыпальницы «мученика Гавриила» / И. А. Шпицберг. — Москва: Народный комиссариат юстиции, 1920. — 16 с. : ил. ; 25 см. с. — (Антирелигиоз. б-ка журн. «Революция и церковь» ; Вып. 5).
- Святой отрок Гавриил : Средневековая бейлисиада / И. А. Шпицберг. — Москва: Атеист, 1922. — 16 с. : ил.; 26 см. с. –
Скан
