Ни одинъ народъ не лишенъ политической организаціи, какой бы слабой она ни казалась, какъ, напримѣръ, у бушменовъ, маленькіе отряды которыхъ, собирающіеся для охоты или грабежа, иногда не имѣютъ предводителей, или какъ у другихъ разлагающихся, разрозненныхъ племенъ, у которыхъ часто лишь суевѣріе и привычка поддерживаютъ племенную связь. То, что соціологи называютъ „индивидуализмомъ“, до сихъ поръ еще нигдѣ не было найдено въ видѣ народной особенности. Изъ распаденія старыхъ народовъ быстро образуются новые. Этотъ процессъ всегда въ ходу: „каждое отдѣльное племя — до извѣстной степени лишь преходящее явленіе; съ теченіемъ времени оно или
Зулусскій начальникъ въ военныхъ доспѣхахъ. (По фотографіи, принадлежащей директору миссіи Вангеману въ Берлинѣ.) Ср. текстъ, стр. 133. поглощается другимъ, болѣе могущественнымъ, или, въ счастливомъ случаѣ, распадается на нѣсколько мелкихъ ордъ, изъ которыхъ однѣ отправляются въ одну, а другія—въ другую сторону, и черезъ нѣсколько времени ничего уже не знаютъ другъ о другѣ.“ (Лихтенштейнъ). Эти политическія измѣненія всегда носятъ характеръ перекристаллизовыванія, а никакъ не безформеннаго разложенія. Организація рѣдко держится долгое время. Однимъ изъ признаковъ культурнаго человѣка является то, что онъ привыкаетъ къ давленію законовъ, въ исполненіи которыхъ онъ и практически заинтересованъ. Если же у негровъ основывается относительно упорядоченное государство, то на его границахъ вскорѣ возникаетъ другое сообщество изъ лицъ, принадлежащихъ къ тому же племени и не желающихъ подчиняться установленному порядку. Эта выдѣлившаяся часть населенія, не признающая законовъ, вслѣдствіе свободы отъ всякаго стѣсненія закономъ и устраненія какихъ либо отношеній къ своему племени, а также и уваженія, какое питаютъ къ нему самыя смѣлыя и наиболѣе неимущія изъ сосѣднихъ племенъ, часто пріобрѣтаетъ большую силу, могущую превратить разбойничье племя въ народъ завоевателей и основателей государствъ. Грабежъ и завоеваніе легко переходятъ другъ въ друга. Во всѣхъ странахъ, исторія которыхъ намъ извѣстна, разбойничьи племена играли видную историческую роль.
Изъ исторіи дикихъ народовъ намъ больше всего извѣстна ихъ военная исторія. Первое появленіе огнестрѣльнаго оружія, которое позволило подняться незначительнымъ племенамъ, рѣзко отмѣчаетъ новый отдѣлъ въ исторіи всѣхъ негрскихъ государствъ. То, что говоритъ Висманъ о кіокахъ: „вмѣстѣ съ ними явилось огнестрѣльное оружіе и затѣмъ образованіе могущественныхъ царствъ“,—то же можно сказать и обо всѣхъ. Развѣ мы не видимъ здѣсь постоянной борьбы первобытнаго состоянія въ ея низшемъ проявленіи? На это можно отвѣтить, что до настоящаго времени и нашъ миръ былъ только вооруженнымъ. Но у насъ сильные взрывы стремленія къ борьбѣ прерываются продолжительными промежутками покоя, предписываемыми культурными условіями, а тамъ часто становится постояннымъ состояніе, сходное съ средневѣковымъ кулачнымъ правомъ. При этомъ надо замѣтить, что и среди дикихъ народовъ можно найти мирные народы и миролюбивыхъ властителей. Не будемъ упускать изъ виду, что самыя кровавыя и губительныя войны дикихъ народовъ были не тѣ, какія они вели между собою, а тѣ, какія они вели съ европейцами, и что насильственность и жестокость проявлялась въ высшей степени не въ ихъ средѣ, а вслѣдствіе торговли рабами, вызванной стремленіемъ къ наживѣ чужеземцевъ высшей цивилизаціи со всѣми ужасными послѣдствіями этой торговли, въ видѣ охоты за невольниками. Когда любвеобильный и самый справедливый изъ всѣхъ, кто писалъ о дикихъ народахъ, миролюбивый Давидъ Ливингстонъ могъ написать въ своемъ послѣднемъ путевомъ дневникѣ слѣдующія слова: „основа безусловнаго мира ведетъ къ несправедливости… духъ борьбы—одна изъ жизненныхъ необходимостей; когда люди проявляютъ его въ недостаточной степени или вовсе не проявляютъ, то они подвергаютъ себя недостойному обращенію и причиненію имъ вреда“, то мы видимъ, что неизбѣжность борьбы между людьми является крупнымъ, настоятельнымъ фактомъ.
Но это состояніе борьбы не исключаетъ государственнаго порядка, а, напротивъ, вызываетъ его. Это уже—не bellum omnium contra omnes, а скорѣе фаза развитія народной жизни, уже давно находящейся на пути образованія государства. Самый важный шагъ при выходѣ изъ дикаго къ культурному состоянію заключается въ освобожденіи отдѣльныхъ людей изъ полнаго или временного обособленія или уединенія. Все, что̀ содѣйствовало при этомъ образованію обществъ наряду съ семьями, имѣло весьма важное значеніе въ самыхъ раннихъ стадіяхъ культурнаго развитія. Здѣсь борьба съ природою въ обширномъ смыслѣ служила самымъ значительнымъ стимуломъ. Добываніе пищи прежде всего могло создавать союзы для общей охоты и еще болѣе для общей рыбной ловли. Послѣдняя представляетъ большія преимущества дисциплинированныхъ командъ, которыя на крупныхъ судахъ выбираютъ предводителя и повинуются ему безусловно, такъ какъ ихъ успѣхъ зависитъ отъ этого повиновенія. Управленіе кораблемъ дѣлаетъ затѣмъ менѣе труднымъ управленіе государствомъ. Въ жизни народа, обыкновенно вполнѣ причисляемаго къ дикарямъ, каковы обитатели Соломоновыхъ острововъ, мореплаваніе является несомнѣнно единственнымъ элементомъ, объединяющимъ отдѣльныя силы. Земледѣлецъ никогда не чувствуетъ такого сильнаго стремленія къ союзу, потому что живетъ уединенно. Но и у него есть основанія для сближенія съ подобными себѣ. Онъ обладаетъ собственностью, и въ этой собственности помѣщенъ капиталъ работы. Такъ какъ этой работы не приходится дѣлать вновь тому, кто наслѣдуетъ эту собственность, то отсюда само собой возникаютъ непрерывность владѣнія и важное значеніе кровнаго родства. Мы видимъ далѣе, что съ земледѣліемъ связана склонность къ болѣе плотному разселенію. Между тѣмъ, какъ населеніе становится все тѣснѣе и тѣснѣе и отграничиваетъ себя отъ другихъ, оно пріобрѣтаетъ, какъ и всякое количество людей, живущихъ на одномъ и томъ же клочкѣ земли, общіе интересы, и такимъ образомъ возникаютъ мелкія земледѣльческія государства. У пастуховъ, у кочевниковъ образованіе государства быстрѣе идетъ впередъ въ той же мѣрѣ, въ какой потребность къ взаимному сближенію у нихъ энергичнѣе и охватываетъ болѣе широкія пространства. Это заключается въ самой сущности ихъ занятій. Между
тѣмъ, какъ здѣсь семья вскорѣ пріобрѣтаетъ большее значеніе, возможность болѣе плотнаго населенія, напротивъ, исключается. Однако, собственность нуждается здѣсь въ большей защитѣ, и послѣднюю доставляетъ союзъ, на первыхъ порахъ семейный. Въ хозяйственномъ отношеніи является болѣе разумнымъ, когда многіе живутъ отъ одного большого стада, чѣмъ когда это стадо раздѣляется на нѣсколько частей. Стадо легко разсѣевается, и его надо сдерживать силою. Поэтому нельзя считать случайнымъ, что семья нигдѣ не достигаетъ бо́льшаго политическаго значенія, чѣмъ у 
Начальникъ басутовъ Сикукуни съ придворнымъ штатомъ. (По фотографіи, принадлежащей директору миссіи д-ру Вангеману въ Берлинѣ.) номадовъ. Патріархальный элементъ образованія племенъ и государствъ находитъ здѣсь самое рѣшительное выраженіе, и такъ же, какъ въ охотничьемъ государствѣ средоточіемъ является сильнѣйшій, въ пастушескомъ — старѣйшій.
Мы склонны приписывать деспотизму, какъ низшей формѣ развитія въ сравненіи съ правовымъ государствомъ, весьма глубокую древность; нѣкогда предполагалось даже, что въ его формахъ слѣдуетъ искать образованіе началъ государственной жизни. Но этому прежде всего противорѣчитъ фактъ, что деспотизмъ противоположенъ патріархальному исходному пункту этихъ государственныхъ образованій. Племя имѣетъ во всякомъ случаѣ вождя, по большей части — старѣйшаго, но, помимо военныхъ походовъ, власть его почти равняется нулю; преувеличеніе его значенія — одинъ изъ самыхъ обычныхъ источниковъ политическихъ ошибокъ бѣлыхъ. Ближайшіе родственники начальника стоятъ недостаточно низко въ сравненіи съ нимъ, чтобы переходить безразлично въ массу подчиненнаго населенія. Уже ихъ достаточно, чтобы придать правленію извѣстный олигархическій характеръ. Такъ называемый „придворный штатъ“ африканскихъ (см. рис. стр. 131) или древне-американскихъ правителей всегда составляетъ совѣтъ, окружающій правителя при исполненіи имъ общественныхъ обязанностей. Господство произвола, слѣды котораго мы встрѣчаемъ повсюду у народовъ, стоящихъ на низшей ступени, даже и при республиканской формѣ правленія, имѣетъ свою причину не въ силѣ государства или начальника, а
Начальник дакотов. (По фотографіи.) Ср. текстъ, стр. 135. въ нравственной слабости отдѣльныхъ лицъ, которыя почти безъ сопротивленія подчиняются правящей власти. Несмотря на тиранію немногихъ, въ государственныхъ учрежденіяхъ дикихъ народовъ всегда замѣчается демократическая черта. Иначе, впрочемъ, и не можетъ быть въ такомъ обществѣ, въ основѣ котораго находится родъ съ материнскимъ правомъ, связанный кровнымъ родствомъ и общностью владѣнія. Но, несомнѣнно, въ этомъ заключалась и причина для застоя.
Правящая власть значительно укрѣпляется, вступая въ союзъ съ духовенствомъ. Склонность къ теократіи свойственна всѣмъ государственнымъ образованіямъ, и въ лицѣ начальника племени значеніе жреца весьма часто преобладаетъ надъ значеніемъ правителя. Слабые начальники Меланезіи часто берутъ себѣ въ помощь представителей мистической системы дукъ-дукъ, чтобы совершенно не лишиться власти, и въ Африкѣ къ обязанностямъ начальника относится освобожденіе его народа отъ колдовства, когда онъ подвергся гнѣву сверхъ-естественныхъ силъ, и пріобрѣтать для него молитвой и ворожбой всевозможныя выгоды (см. рис. стр. 138); это, впрочемъ, не препятствуетъ тому, что жрецъ, обладающій особенно уважаемымъ фетишемъ, отодвигаетъ вліяніе начальника на второй планъ. Переходъ въ христіанство почти всегда разрушалъ власть мѣстныхъ начальниковъ, если они не умѣли увлечь за собою массу. Однако, именно религіозный мотивъ поддерживаетъ уваженіе къ дѣтямъ начальника, попавшимъ въ рабство.
Для поднятія власти начальника, къ колдовству присоединяется еще монополія торговли. Начальникъ, какъ посредникъ въ торговлѣ, захватываетъ въ свои руки все, что́ нужно для его подданныхъ, и становится раздавателемъ всевозможныхъ благъ, исполнителемъ самыхъ горячихъ желаній. Эта система находитъ свое высшее развитіе въ Африкѣ, гдѣ самый богатый и щедрый считается лучшимъ между начальниками. Въ немъ несомнѣнно заключается источникъ значительной силы, а часто и благодѣтельныхъ дѣйствій. Именно здѣсь слѣдуетъ имѣть въ виду, что однимъ изъ самыхъ главныхъ стимуловъ къ прогрессу или, скажемъ осторожнѣе, къ измѣненіямъ въ культурномъ достояніи народа можно считать волю выдающихся отдѣльныхъ лицъ. Но мы находимъ и такихъ начальниковъ, которые укрѣпляютъ свою власть на основѣ замѣчательнаго знанія или умѣнья. Начальникъ маньемовъ, Мёнекусъ, такъ привлекательно описанный Ливингстономъ, заставлялъ своихъ сыновей усердно учиться кузнечному ремеслу, а начальникъ намаковъ, Ламертъ, былъ самъ искуснѣйшимъ кузнецомъ въ своемъ народѣ. Безъ сомнѣнія, въ начальникѣ всего выше должно цѣниться военное искусство. Мудрости Соломона отъ него часто не требовалось, такъ какъ виновные, во всѣхъ случаяхъ тяжкаго обвиненія, открывались съ помощью колдовства, и такъ какъ обыкновенно въ судоговореніи участвуетъ народный совѣтъ. Каково бы ни было, однако, положеніе начальниковъ, его нельзя никогда сравнивать съ властью, исходящею изъ культурнаго богатства европейскаго народа, и нельзя не пожелать, чтобы путешественники въ своихъ описаніяхъ съ нѣсколько бо́льшей сдержанностью употребляли такія слова, какъ король, дворецъ и т. под. Только у военныхъ вождей встрѣчается нѣкоторая княжеская пышность (см. рис. стр. 129 и 131), другіе почти ничѣмъ не отличаются отъ своихъ подчиненныхъ.
Правовыя положенія свойственны каждому народу, хотя они и колеблятся у большинства дикихъ народовъ на границѣ самозащиты и пени за преступленія. Здѣсь и рѣчи не можетъ быть о величіи закона, а только о вознагражденіи потерпѣвшаго отъ преступленія. Въ малайскомъ правѣ, напримѣръ, допускается самоуправство при захватѣ на мѣстѣ преступленія, причемъ допускается даже умерщвленіе вора; тогда какъ одновременно разрѣшается и откупаться деньгами, т. е. уплачивать денежную пеню: то же видимъ мы и у негрскихъ народовъ. Насильственнымъ дѣйствіямъ вообще предоставляется большой просторъ, какъ для низшихъ, такъ и для высшихъ, и, смотря по сопротивленію, какое они встрѣчаютъ, сферы личности болѣе или менѣе съуживаются. Кровавую месть въ различныхъ степеняхъ можно найти у всѣхъ дикихъ народовъ. Она достигаетъ ужасающаго распространенія у полинезійцевъ и меланезійцевъ. „Мнѣ кажется“, говоритъ Кукъ, „что новозеландцы живутъ въ постоянномъ страхѣ взаимныхъ нападеній. Немногія племена не питаютъ увѣренности, что они не потерпѣли несправедливости отъ какого либо другого племени, и не думаютъ постоянно о мести“.
Войны дикихъ народовъ часто гораздо менѣе кровопролитны, чѣмъ наши, и нерѣдко вырождаются въ каррикатуры серьезнаго веденія войны. Впрочемъ, происходящую при этомъ потерю людей нельзя цѣнить слишкомъ низко, такъ какъ война ведется долго, а страны, обитаемыя дикими народами, и безъ того не отличаются густотою населенія. Т. Уильямсъ вычисляетъ потери человѣческихъ жизней во времена варварства при постоянныхъ войнахъ фиджійцевъ отъ 1,500 до 2,000 въ годъ, „не считая вдовъ, которыя, при извѣстіи о смерти мужа, немедленно подвергались удушенію“. Этого количества достаточно, чтобы содѣйствовать въ значительной мѣрѣ отсталости населенія. Огнестрѣльное оружіе уменьшило войны, именно потому, что оно увеличило ихъ потери. Но къ этимъ постояннымъ войнамъ, которыя можно было бы назвать „малой войной“, присоединяются катастрофы неожиданныхъ нападеній, гдѣ большія истребленія человѣческихъ жизней сопровождаютъ элементарное проявленіе воинственной страсти. Конечная цѣль серьезной войны у дикихъ народовъ состоитъ не въ побѣдѣ надъ противникомъ, а въ уничтоженіи его. Если нельзя захватить мужчинъ, нападаютъ на женщинъ и дѣтей, въ особенности тамъ, гдѣ человѣческіе черепа собираются съ суевѣрною страстью, какъ мы это видимъ у даяковъ-головорѣзовъ на Борнео (см. рис. ниже). „Цѣлыя племена вырваны 
Вещи даякскихъ головорѣзовъ. 1) Щитъ съ человѣческими волосами; 2) мечъ и ножъ; 3) черепъ украшенный вырѣзанными орнаментами и металлическими пластинками; 4) корзина для храненія черепа. 1—2 вѣроятно, изъ Кутеи, 3—4 — изъ западнаго Борнео. (Мюнхенскій этнографическій музей.) съ корнемъ изъ своихъ мѣстъ обитанія и исчезли съ лица земли или бродятъ, гонимыя безпощадной костлявой рукой голода, на огромныхъ пространствахъ, подвергаясь самой измѣнчивой судьбѣ. На сотняхъ миль тамъ не улыбнется никакой слѣдъ мѣстной промышленности, ни даже человѣческое жилье; безконечныя пространства представляютъ картину единственной въ своемъ родѣ безлюдной пустыни“. (Гаррисъ, объ юго-восточной Африкѣ). Къ убійству присоединяется грабежъ, и война приводитъ къ такому ужасному бѣдствію, о какомъ цивилизованные народы почти не могутъ имѣть понятія. Но вершину этой опустошительной силы представляетъ, конечно, выступленіе болѣе даровитыхъ или, по крайней мѣрѣ, лучше организованныхъ военныхъ и разбойничьихъ ордъ, которыя пріобрѣли навыкъ въ убійствѣ и жестокости. Отсѣченіе кистей рукъ и ступней и обрѣзываніе носа и ушей составляютъ тамъ обычное явленіе. Жестокое обращеніе имѣетъ часто побочную цѣль, „отмѣтить“ плѣннаго: сюда относится и татуировка военноплѣнныхъ. Лихтенштейнъ видѣлъ готтентота племени Намака, котораго дамары обрѣзали и выбили у него средніе верхніе передніе зубы: „онъ показалъ это намъ и прибавилъ, что, если бы онъ захваченъ былъ во второй разъ, то эти знаки несомнѣнно повели бы къ лишенію его жизни“.
Потери жизни и здоровья уравниваются нѣсколькими поколѣніями мира, но глубокое нравственное дѣйствіе все-таки остается. Оно заключается въ ослабленіи всякой вѣры въ ближняго и въ дѣйствительность нравственныхъ силъ, миролюбія и святости даннаго слова. Если политика культурныхъ народовъ не отличается вѣрностью и довѣрчивостью, то политика дикихъ народовъ можетъ служить выраженіемъ самыхъ низкихъ свойствъ, недовѣрчивости, предательства и безпощадности. Они стараются дѣйствовать только страхомъ или хитростью. Европейской политикѣ по отношенію къ дикимъ народамъ это доставило большія выгоды, такъ какъ туземныя силы крайне рѣдко могли соединяться между собою, чтобы противиться ей. Единственнымъ замѣчательнымъ примѣромъ такого единенія силъ можетъ служить союзъ „шести націй“ сѣверо-американскихъ индѣйцевъ племени ирокезовъ, который въ XVII и XVIII столѣтіяхъ угрожалъ серьезною опасностью европейцамъ. Попытка союза, который также могъ представить опасность, произошла въ силу такъ называемаго Сэндъ-Райверскаго договора 1852 года между гриками, басутами, бакенами и другими бечуанскими племенами, но не была доведена до конца. Послѣдніе годы достаточно показали вновь, какъ мало имѣютъ силы южно-африканскія племена, несмотря на ихъ численность и выдающіяся военныя способности, такъ какъ имъ не достаетъ взаимнаго довѣрія, которое объединяло бы ихъ и придавало устойчивость ихъ стремленіямъ.
Постоянный страхъ и необезпеченность туземцевъ составляютъ необходимый результатъ частой измѣны ихъ враговъ. Отличительною чертою ихъ служитъ то, что большинство дикихъ народовъ больше всего желаютъ имѣть оружіе и никогда не выходятъ безъ него (см. рис. стр. 137); самымъ характернымъ признакомъ высшаго состоянія государственной жизни въ Угандѣ можно считать обычай выходить изъ дому уже не съ оружіемъ, а съ обыкновенными тростями. Среди дикарей всегда кажется удивительнымъ, когда встрѣчаются люди безъ оружія, какъ это отмѣчаетъ Финшъ, говоря о жителяхъ Пэрси Пойнта въ Новой Гвинеѣ.
Обычай относиться, какъ къ врагамъ, къ чужеземцамъ, отъ которыхъ суевѣріе заставляло ожидать несчастій и болѣзней, или убивать потерпѣвшихъ кораблекрушеніе, какъ „принесенные водою кокосовые орѣхи“, было, безъ сомнѣнія, большимъ препятствіемъ къ распространенію чуждыхъ элементовъ. Мы знаемъ, однако, что у меланезійцевъ поднимался вопросъ—позволительно ли такъ поступать, и что чужеземцы путемъ женитьбы могли быть прикрѣплены къ новому мѣсту. Если они принадлежали къ ближнему острову или архипелагу, то съ ними обращались не совсѣмъ какъ съ чужеземцами, потому что они не были вполнѣ неизвѣстными. Полинезійцы, которыхъ нерѣдко приносило бурею къ Банксовымъ островамъ, встрѣчали на нихъ дружескій пріемъ. Если почти ни одна изъ безчисленныхъ экспедицій для изслѣдованія Австраліи не могла совершить своего пути, не подвергшись угрозамъ или нападеніямъ со стороны туземцевъ, то нельзя не принять во вниманіе невольное нарушеніе границъ областей этихъ послѣднихъ, такъ какъ и въ настоящее время въ Средней Австраліи самовольное вступленіе въ чужую землю считается преступленіемъ.
Подобно тому, какъ въ семьѣ и въ обществѣ, склонность къ болѣе рѣзкому обособленію замѣчается и въ политической области. Кто не признаетъ въ этомъ скрытомъ военномъ положеніи весьма важной причины отсталости дикихъ народовъ? Величіе культурныхъ государствъ, которыя поднялись на высокую ступень развитія, заключается въ томъ, что они дѣйствуютъ другъ на друга возбуждающимъ образомъ и, вслѣдствіе того, создаютъ все болѣе и болѣе совершенные результаты. Но именно взаимнаго возбужденія нѣтъ въ постоянномъ военномъ положеніи, которое равномѣрно ослабляетъ культурныя силы, дѣйствующія извнутри и извнѣ, и послѣдствіемъ того является застой, если не регрессъ.
Сущность государственныхъ образованій у дикихъ народовъ составляетъ неопредѣленность границъ, которыя намѣренно не проводятся въ видѣ линіи, а поддерживаются открытыми, въ видѣ свободнаго пространства измѣнчивой ширины. Неточность остается свойствомъ границъ даже государствъ полу-культурныхъ. Не все государство связано съ площадью земли, какую оно покрываетъ, и въ особенности съ его периферическими частями; вполнѣ опредѣленно только политическое средоточіе, самое существенное во всемъ образованіи. Именно изъ него власть, сдерживающая государство, направляетъ свою силу въ бо́льшей или меньшей степени въ периферическія полосы. Пограничные пункты и пограничныя пространства извѣстны намъ на всѣхъ ступеняхъ. Пограничныя пространства оставляются свободными и служатъ даже общими мѣстами охоты, но они служатъ и жилищами для враждебныхъ государству силъ различныхъ desperados; нерѣдко здѣсь получаютъ начало новыя государственныя образованія. Рѣзкія границы появились прежде всего тамъ, гдѣ встрѣчались столь противоположныя культуры кочевниковъ и земледѣльцевъ. Здѣсь по необходимости для степныхъ народовъ назначались рѣзкіе предѣлы, которые усиливались искусственно, съ помощью пограничныхъ валовъ и даже стѣнъ. Степныя области—страны китайскихъ стѣнъ, турецкихъ и казацкихъ валовъ.
Леопольдъ фонъ Ранке высказалъ, въ видѣ положенія, подтвержденнаго опытомъ, что общему историческому обзору подлежатъ вначалѣ не великія монархіи, а маленькіе племенные округи или общины, только похожія на государство. Отсюда слѣдуетъ, что исторію всѣхъ великихъ государствъ, даже Китая, можно свести къ самымъ незначительнымъ началамъ. Правда, они не были долговѣчными, за единственнымъ исключеніемъ римскаго государства. И китайское государство переживало времена распаденія. У римскаго государства народы научились, какъ надо управлять большими странами, чтобы держать подъ своей властью большія пространства; съ тѣхъ поръ исторія видѣла, какъ многія государства, превосходившія римское по своей величинѣ, возникали и поддерживались въ теченіе столѣтій. Кромѣ усвоенія историческихъ уроковъ, этому безспорно содѣйствовали возрастающая численность населеній и увеличивающееся вмѣстѣ съ тѣмъ значеніе ихъ матеріальныхъ интересовъ.
Но существуетъ болѣе важное основаніе для небольшого размѣра первоначальныхъ государствъ. Семья и общество образуютъ у большинства дикихъ народовъ такіе крупные, часто совпадающіе между собою и тѣсно замкнутые союзы, что лишь весьма немного остается для государства. Быстрый упадокъ государствъ уравновѣшивается прочностью жизни племенъ. Когда первыя распадаются, изъ прежнихъ племенъ возникаютъ новыя царства. Семья кровныхъ родственниковъ въ своемъ общемъ длинномъ домѣ или деревнѣ представляетъ въ то же время политическую единицу, которая отъ времени до времени можетъ соединяться съ подобными себѣ, быть можетъ, связанными съ нею отдаленнымъ родствомъ; эта единица можетъ оставаться, однако, въ полномъ спокойствіи до тѣхъ поръ, пока сила, дѣйствующая извнѣ, не нарушитъ этого самодовлѣнія. Многолюдная Африка негровъ не заключаетъ въ себѣ ни одного настоящаго крупнаго государства. Чѣмъ тамошнее царство больше, тѣмъ менѣе оно долговѣчно, тѣмъ менѣе прочна его связь. Нужна большая сила организаціи и связности, какую мы видимъ у фулаховъ и вагумовъ, чтобы не только основать, но и поддержать, хотя и съ большимъ трудомъ, такія царства, какъ Сокото или Уганда. Зулусы, такъ высоко стоящіе по своей военной организаціи, никогда не распространялись надолго за предѣлы своихъ естественныхъ границъ, оставаясь въ связи съ своей родиной. У нихъ нѣтъ системы и способности для мирной организаціи. Этотъ недостатокъ крѣпкой внутренней связи замѣчается даже въ магометанскихъ государствахъ Судана и служитъ одной изъ причинъ ослабленія, вслѣдствіе котораго погибли туземныя государства Средней и Южной Америки. Чѣмъ ближе мы знакомимся съ настоящею сущностью древней Мексики, тѣмъ менѣе чувствуемъ склонности примѣнять къ этому малосплоченному союзу начальниковъ анагуакскихъ племенъ такія названія, какъ царство и государь. Величина царства инковъ
преувеличивается 
Воинъ въ бронѣ съ Кингсмильскихъ острововъ. (Берлинскій музей народовѣдѣнія.) Ср. текстъ, стр. 135. до баснословности. Мы съ удивленіемъ узнаемъ, что племя мандановъ, о которомъ говорилось такъ много, и которое внушало такой страхъ, состояло лишь изъ 900—1000 головъ. Въ малайскомъ архипелагѣ, повидимому, только съ появленіемъ ислама образованіе государствъ стало выше обособленія деревенскихъ общинъ. Ясность и опредѣленность въ дѣлахъ при политической сплоченности еще и въ наше время отсутствовали въ большихъ государствахъ южной и восточной Азіи, такъ какъ то и другое составляетъ преимущество высшей культурной ступени.
Вмѣсто расширенія государства, происходитъ иногда основаніе новаго государства путемъ выселенія и завоеванія. Это — умноженіе клѣточки превращеніемъ въ собраніе клѣточекъ вмѣсто разростанія ея въ организмъ. Поразительно, какъ то же преданіе или сказаніе часто повторяется въ Африкѣ и другихъ мѣстахъ. Правитель посылаетъ отрядъ воиновъ для покоренія страны или города; это имъ не удается; они спокойно остаются тамъ и женятся на дочеряхъ тѣхъ, кого они хотѣли подчинить своей власти. Таково происхожденіе матабелей и, вѣроятно, близко родственныхъ имъ — мазитовъ, и точно также объясняются поселенія фулаховъ на нижнемъ Нигерѣ и оазисы китайскаго населенія въ земляхъ Шанъ. Мы не имѣемъ надобности вѣрить всѣмъ этимъ преданіямъ и можемъ видѣть въ нихъ только доказательство, какъ важной роли войны въ народныхъ смѣшеніяхъ древности, такъ и трудности основанія сплоченныхъ государствъ; ихъ мѣсто занимаетъ выдѣленіе колоній военнымъ или мирнымъ путемъ. У альфуровъ восточныхъ острововъ Малайскаго архипелага 
Начальникъ и колдунъ ланговъ. (По собственной фотографіи Рихарда Бухты.) Ср. текстъ, стр. 132. существовали особыя правила для управленія ихъ колоніями, и основаніе колоній въ старой Полинезіи было такимъ же необходимымъ актомъ государственной жизни, какъ нѣкогда въ Элладѣ.
У народовъ на низшей ступени естественно отступаетъ назадъ связующая сила борьбы съ природными опасностями, угрожающая сила которыхъ соединяетъ народъ для общей защиты. Связующая сила, способствующая пониманію общихъ интересовъ, дѣйствуетъ благопріятно на общую культуру. Въ низко лежащихъ береговыхъ пространствахъ Нѣмецкаго моря въ Германіи и въ Нидерландахъ общая опасность прорыва плотинъ и затопленія бушующими волнами моря вызвала сплоченность мѣстныхъ обитателей, имѣвшую важныя послѣдствія. Съ глубокимъ смысломъ миѳъ тѣсно связывалъ борьбу съ этими природными силами многоглавыхъ гидръ и страшныхъ, выползающихъ изъ моря на сушу морскихъ чудовищъ съ достиженіемъ высшихъ благъ въ основаніи государствъ и пріобрѣтеніи культуры, въ особенности у китайскаго народа, который въ своей странѣ, богатой рѣками и болотами, находилъ много работы по устройству плотинъ и осушенію. Въ Египтѣ такое же историческое значеніе имѣло вліяніе заботы ежегоднаго орошенія и возстановленія границъ въ странѣ.
Общія потребности, извлекающія человѣка изъ безплоднаго уединенія, должны дѣйствовать въ направленіи, способствующемъ культурѣ. Онѣ
Знаки достоинства, парадное оружіе и барабаны изъ южной области Конго. (Берлинскій музей народовѣдѣнія.) 1) Дифума діа Диконго. Желѣзный скипетръ (знаки достоинства Мана Катембе, начальника башиланговъ).
2) Деревянный щитъ балубовъ, оплетенный.
3) Желѣзная палка начальника басонговъ; фигура покрыта мѣдными пластинками.
4) Парадное копье басонговъ (цаппу-цаппъ), съ мѣдными насѣчками.
5) Парадное копье изъ Руики.
6) Копье басонговъ.
7) Копье балубовъ.
8) Копье самбовъ.
9) Двойной барабанъ балубовъ.
10) Плетеная лыковая цыновка балубовъ.
11) Большой праздничный барабанъ балубовъ.
1) въ 1/7 2—4) и 6—9) въ 1/10 и 5) въ ⅛ наст. величины. 1—10) коллекція Висмана; 11) коллекція Погге. прежде всего укрѣпляютъ и сущность государства, которая организуетъ различныя проявленія для удовлетворенія этихъ потребностей. Общее самообладаніе и общіе интересы создаютъ государство. Но прежде всего здѣсь появляется власть. Почти во всѣхъ государствахъ неевропейскаго культурнаго круга управляютъ вторгшіеся въ нихъ завоеватели-чужеземцы. Сознаніе національной связи возникаетъ лишь позднѣе и пролагаетъ себѣ дорогу, въ видѣ государствообразовательной силы, когда вступаютъ въ дѣло и умственные интересы народа. Почти во всѣхъ странахъ земли, представляющихъ болѣе крупныя политическія единицы, мы находимъ, поэтому, различныя національности, стоящія сперва выше другихъ, а затѣмъ рядомъ съ ними; лишь въ небольшихъ государствахъ одно племя образуетъ съ самаго начала весь народъ.