тѣмъ образованіе могущественныхъ царствъ“,—то же можно сказать и обо всѣхъ. Развѣ мы не видимъ здѣсь постоянной борьбы первобытнаго состоянія въ ея низшемъ проявленіи? На это можно отвѣтить, что до настоящаго времени и нашъ миръ былъ только вооруженнымъ. Но у насъ сильные взрывы стремленія къ борьбѣ прерываются продолжительными промежутками покоя, предписывамыми культурными условіями, а тамъ часто становится постояннымъ состояніе, сходное съ средневѣковымъ кулачнымъ правомъ. При этомъ надо замѣтить, что и среди дикихъ народовъ можно найти мирные народы и миролюбивыхъ властителей. Не будемъ упускать изъ виду, что самыя кровавыя и губительныя войны дикихъ народовъ были не тѣ, какія они вели между собою, а тѣ, какія они вели съ европейцами, и что насильственность и жестокость проявлялась въ высшей степени не въ ихъ средѣ, а вслѣдствіе торговли рабами, вызванной стремленіемъ къ наживѣ чужеземцевъ высшей цивилизаціи со всѣми ужасными послѣдствіями этой торговли, въ видѣ охоты за невольниками. Когда любвеобильный и самый справедливый изъ всѣхъ, кто писалъ о дикихъ народахъ, миролюбивый Давидъ Ливингстонъ могъ написать въ своемъ послѣднемъ путевомъ дневникѣ слѣдующія слова: „основа безусловнаго мира ведетъ къ несправедливости… духъ борьбы—одна изъ жизненныхъ необходимостей; когда люди проявляютъ его въ недостаточной степени или вовсе не проявляютъ, то они подвергаютъ себя недостойному обращенію и причиненію имъ вреда“, то мы видимъ, что неизбѣжность борьбы между людьми является крупнымъ, настоятельнымъ фактомъ.
Но это состояніе борьбы не исключаетъ государственнаго порядка, а, напротивъ, вызываетъ его. Это уже—не bellum omnium contra omnes, а скорѣе фаза развитія народной жизни, уже давно находящейся на пути образованія государства. Самый важный шагъ при выходѣ изъ дикаго къ культурному состоянію заключается въ освобожденіи отдѣльныхъ людей изъ полнаго или временного обособленія или уединенія. Все, что̀ содѣйствовало при этомъ образованію обществъ наряду съ семьями, имѣло весьма важное значеніе въ самыхъ раннихъ стадіяхъ культурнаго развитія. Здѣсь борьба съ природою въ обширномъ смыслѣ служила самымъ значительнымъ стимуломъ. Добываніе пищи прежде всего могло создавать союзы для общей охоты и еще болѣе для общей рыбной ловли. Послѣдняя представляетъ большія преимущества дисциплинированныхъ командъ, которыя на крупныхъ судахъ выбираютъ предводителя и повинуются ему безусловно, такъ какъ ихъ успѣхъ зависитъ отъ этого повиновенія. Управленіе кораблемъ дѣлаетъ затѣмъ менѣе труднымъ управленіе государствомъ. Въ жизни народа, обыкновенно вполнѣ причисляемаго къ дикарямъ, каковы обитатели Соломоновыхъ острововъ, мореплаваніе является несомнѣнно единственнымъ элементомъ, объединяющимъ отдѣльныя силы. Земледѣлецъ никогда не чувствуетъ такого сильнаго стремленія къ союзу, потому что живетъ уединенно. Но и у него есть основанія для сближенія съ подобными себѣ. Онъ обладаетъ собственностью, и въ этой собственности помѣщенъ капиталъ работы. Такъ какъ этой работы не приходится дѣлать вновь тому, кто наслѣдуетъ эту собственность, то отсюда само собой возникаютъ непрерывность владѣнія и важное значеніе кровнаго родства. Мы видимъ далѣе, что съ земледѣліемъ связана склонность къ болѣе плотному разселенію. Между тѣмъ, какъ населеніе становится все тѣснѣе и тѣснѣе и отграничиваетъ себя отъ другихъ, оно пріобрѣтаетъ, какъ и всякое количество людей, живущихъ на одномъ и томъ же клочкѣ земли, общіе интересы, и такимъ образомъ возникаютъ мелкія земледѣльческія государства. У пастуховъ, у кочевниковъ образованіе государства быстрѣе идетъ впередъ въ той же мѣрѣ, въ какой потребность къ взаимному сближенію у нихъ энергичнѣе и охватываетъ болѣе широкія пространства. Это заключается въ самой сущности ихъ занятій. Между
тем образование могущественных царств», — то же можно сказать и обо всех. Разве мы не видим здесь постоянной борьбы первобытного состояния в её низшем проявлении? На это можно ответить, что до настоящего времени и наш мир был только вооружённым. Но у нас сильные взрывы стремления к борьбе прерываются продолжительными промежутками покоя, предписываемыми культурными условиями, а там часто становится постоянным состояние, сходное с средневековым кулачным правом. При этом надо заметить, что и среди диких народов можно найти мирные народы и миролюбивых властителей. Не будем упускать из виду, что самые кровавые и губительные войны диких народов были не те, какие они вели между собою, а те, какие они вели с европейцами, и что насильственность и жестокость проявлялась в высшей степени не в их среде, а вследствие торговли рабами, вызванной стремлением к наживе чужеземцев высшей цивилизации со всеми ужасными последствиями этой торговли, в виде охоты за невольниками. Когда любвеобильный и самый справедливый из всех, кто писал о диких народах, миролюбивый Давид Ливингстон мог написать в своём последнем путевом дневнике следующие слова: «основа безусловного мира ведёт к несправедливости… дух борьбы — одна из жизненных необходимостей; когда люди проявляют его в недостаточной степени или вовсе не проявляют, то они подвергают себя недостойному обращению и причинению им вреда», то мы видим, что неизбежность борьбы между людьми является крупным, настоятельным фактом.
Но это состояние борьбы не исключает государственного порядка, а, напротив, вызывает его. Это уже — не bellum omnium contra omnes, а скорее фаза развития народной жизни, уже давно находящейся на пути образования государства. Самый важный шаг при выходе из дикого к культурному состоянию заключается в освобождении отдельных людей из полного или временного обособления или уединения. Всё, что содействовало при этом образованию обществ наряду с семьями, имело весьма важное значение в самых ранних стадиях культурного развития. Здесь борьба с природою в обширном смысле служила самым значительным стимулом. Добывание пищи прежде всего могло создавать союзы для общей охоты и ещё более для общей рыбной ловли. Последняя представляет большие преимущества дисциплинированных команд, которые на крупных судах выбирают предводителя и повинуются ему безусловно, так как их успех зависит от этого повиновения. Управление кораблём делает затем менее трудным управление государством. В жизни народа, обыкновенно вполне причисляемого к дикарям, каковы обитатели Соломоновых островов, мореплавание является несомненно единственным элементом, объединяющим отдельные силы. Земледелец никогда не чувствует такого сильного стремления к союзу, потому что живёт уединённо. Но и у него есть основания для сближения с подобными себе. Он обладает собственностью, и в этой собственности помещён капитал работы. Так как этой работы не приходится делать вновь тому, кто наследует эту собственность, то отсюда само собой возникают непрерывность владения и важное значение кровного родства. Мы видим далее, что с земледелием связана склонность к более плотному расселению. Между тем, как население становится всё теснее и теснее и отграничивает себя от других, оно приобретает, как и всякое количество людей, живущих на одном и том же клочке земли, общие интересы, и таким образом возникают мелкие земледельческие государства. У пастухов, у кочевников образование государства быстрее идёт вперёд в той же мере, в какой потребность к взаимному сближению у них энергичнее и охватывает более широкие пространства. Это заключается в самой сущности их занятий. Между
