свойствъ, недовѣрчивости, предательства и безпощадности. Они стараются дѣйствовать только страхомъ или хитростью. Европейской политикѣ по отношенію къ дикимъ народамъ это доставило большія выгоды, такъ какъ туземныя силы крайне рѣдко могли соединяться между собою, чтобы противиться ей. Единственнымъ замѣчательнымъ примѣромъ такого единенія силъ можетъ служить союзъ „шести націй“ сѣверо-американскихъ индѣйцевъ племени ирокезовъ, который въ XVII и XVIII столѣтіяхъ угрожалъ серьезною опасностью европейцамъ. Попытка союза, который также могъ представить опасность, произошла въ силу такъ называемаго Сэндъ-Райверскаго договора 1852 года между гриками, басутами, бакенами и другими бечуанскими племенами, но не была доведена до конца. Послѣдніе годы достаточно показали вновь, какъ мало имѣютъ силы южно-африканскія племена, несмотря на ихъ численность и выдающіяся военныя способности, такъ какъ имъ не достаетъ взаимнаго довѣрія, которое объединяло бы ихъ и придавало устойчивость ихъ стремленіямъ.
Постоянный страхъ и необезпеченность туземцевъ составляютъ необходимый результатъ частой измѣны ихъ враговъ. Отличительною чертою ихъ служитъ то, что большинство дикихъ народовъ больше всего желаютъ имѣть оружіе и никогда не выходятъ безъ него (см. рис. стр. 137); самымъ характернымъ признакомъ высшаго состоянія государственной жизни въ Угандѣ можно считать обычай выходить изъ дому уже не съ оружіемъ, а съ обыкновенными тростями. Среди дикарей всегда кажется удивительнымъ, когда встрѣчаются люди безъ оружія, какъ это отмѣчаетъ Финшъ, говоря о жителяхъ Пэрси Пойнта въ Новой Гвинеѣ.
Обычай относиться, какъ къ врагамъ, къ чужеземцамъ, отъ которыхъ суевѣріе заставляло ожидать несчастій и болѣзней, или убивать потерпѣвшихъ кораблекрушеніе, какъ „принесенные водою кокосовые орѣхи“, было, безъ сомнѣнія, большимъ препятствіемъ къ распространенію чуждыхъ элементовъ. Мы знаемъ, однако, что у меланезійцевъ поднимался вопросъ—позволительно ли такъ поступать, и что чужеземцы путемъ женитьбы могли быть прикрѣплены къ новому мѣсту. Если они принадлежали къ ближнему острову или архипелагу, то съ ними обращались не совсѣмъ какъ съ чужеземцами, потому что они не были вполнѣ неизвѣстными. Полинезійцы, которыхъ нерѣдко приносило бурею къ Банксовымъ островамъ, встрѣчали на нихъ дружескій пріемъ. Если почти ни одна изъ безчисленныхъ экспедицій для изслѣдованія Австраліи не могла совершить своего пути, не подвергшись угрозамъ или нападеніямъ со стороны туземцевъ, то нельзя не принять во вниманіе невольное нарушеніе границъ областей этихъ послѣднихъ, такъ какъ и въ настоящее время въ Средней Австраліи самовольное вступленіе въ чужую землю считается преступленіемъ.
Подобно тому, какъ въ семьѣ и въ обществѣ, склонность къ болѣе рѣзкому обособленію замѣчается и въ политической области. Кто не признаетъ въ этомъ скрытомъ военномъ положеніи весьма важной причины отсталости дикихъ народовъ? Величіе культурныхъ государствъ, которыя поднялись на высокую ступень развитія, заключается въ томъ, что они дѣйствуютъ другъ на друга возбуждающимъ образомъ и, вслѣдствіе того, создаютъ все болѣе и болѣе совершенные результаты. Но именно взаимнаго возбужденія нѣтъ въ постоянномъ военномъ положеніи, которое равномѣрно ослабляетъ культурныя силы, дѣйствующія извнутри и извнѣ, и послѣдствіемъ того является застой, если не регрессъ.
Сущность государственныхъ образованій у дикихъ народовъ составляетъ неопредѣленность границъ, которыя намѣренно не проводятся въ видѣ линіи, а поддерживаются открытыми, въ видѣ свободнаго пространства измѣнчивой ширины. Неточность остается свойствомъ границъ даже государствъ полу-культурныхъ. Не все государство связано съ площадью земли, какую оно покрываетъ, и въ особенности съ его перифе-
свойств, недоверчивости, предательства и беспощадности. Они стараются действовать только страхом или хитростью. Европейской политике по отношению к диким народам это доставило большие выгоды, так как туземные силы крайне редко могли соединяться между собою, чтобы противиться ей. Единственным замечательным примером такого единения сил может служить союз «шести наций» северо-американских индейцев племени ирокезов, который в XVII и XVIII столетиях угрожал серьёзною опасностью европейцам. Попытка союза, который также мог представить опасность, произошла в силу так называемого Сэнд-Райверского договора 1852 года между гриками, басутами, бакенами и другими бечуанскими племенами, но не была доведена до конца. Последние годы достаточно показали вновь, как мало имеют силы южно-африканские племена, несмотря на их численность и выдающиеся военные способности, так как им не достаёт взаимного доверия, которое объединяло бы их и придавало устойчивость их стремлениям.
Постоянный страх и необезпеченность туземцев составляют необходимый результат частой измены их врагов. Отличительною чертою их служит то, что большинство диких народов больше всего желают иметь оружие и никогда не выходят без него (см. рис. стр. 137); самым характерным признаком высшего состояния государственной жизни в Уганде можно считать обычай выходить из дому уже не с оружием, а с обыкновенными тростями. Среди дикарей всегда кажется удивительным, когда встречаются люди без оружия, как это отмечает Финш, говоря о жителях Пэрси Пойнта в Новой Гвинее.
Обычай относиться, как к врагам, к чужеземцам, от которых суеверие заставляло ожидать несчастий и болезней, или убивать потерпевших кораблекрушение, как «принесённые водою кокосовые орехи», было, без сомнения, большим препятствием к распространению чуждых элементов. Мы знаем, однако, что у меланезийцев поднимался вопрос — позволительно ли так поступать, и что чужеземцы путём женитьбы могли быть прикреплены к новому месту. Если они принадлежали к ближнему острову или архипелагу, то с ними обращались не совсем как с чужеземцами, потому что они не были вполне неизвестными. Полинезийцы, которых нередко приносило бурею к Банксовым островам, встречали на них дружеский приём. Если почти ни одна из бесчисленных экспедиций для исследования Австралии не могла совершить своего пути, не подвергшись угрозам или нападениям со стороны туземцев, то нельзя не принять во внимание невольное нарушение границ областей этих последних, так как и в настоящее время в Средней Австралии самовольное вступление в чужую землю считается преступлением.
Подобно тому, как в семье и в обществе, склонность к более резкому обособлению замечается и в политической области. Кто не признает в этом скрытом военном положении весьма важной причины отсталости диких народов? Величие культурных государств, которые поднялись на высокую ступень развития, заключается в том, что они действуют друг на друга возбуждающим образом и, вследствие того, создают всё более и более совершенные результаты. Но именно взаимного возбуждения нет в постоянном военном положении, которое равномерно ослабляет культурные силы, действующие изнутри и извне, и последствием того является застой, если не регресс.
Сущность государственных образований у диких народов составляет неопределённость границ, которые намеренно не проводятся в виде линии, а поддерживаются открытыми, в виде свободного пространства изменчивой ширины. Неточность остаётся свойством границ даже государств полукультурных. Не всё государство связано с площадью земли, какую оно покрывает, и в особенности с его перифе-
