343. Прокуроры дают свое заключение в следующих случаях:
1) по делам казенного управления;
2) по делам земских учреждений, городских и сельских обществ;
3) по делам лиц, не достигших совершеннолетия, безвестно отсутствующих, глухонемых и умалишенных;
4) по вопросам о подсудности и о пререканиях;
5) по спорам о подлоге документов и вообще в случаях, когда в гражданском деле обнаруживаются обстоятельства, подлежащие рассмотрению суда уголовного;
6) по просьбам об устранении судей;
7) по делам брачным и о законности рождения;
8) по просьбам о выдаче свидетельств на право бедности;
9) по делам о взыскании вознаграждения за вред и убытки, причиненные распоряжениями должностных лиц административного ведомства, а также о взыскании убытков с чинов судебного ведомства.
В губерниях Варшавского судебного округа прокурор дает заключение еще по следующим делам: 1) касающимся прав гражданского состояния и по делам замужних женщин, не получивших уполномочия от своих мужей, и 2) по делам, в которых ходатайство лежит на обязанности попечителей (ст. 1522)
В губерниях прибалтийских — по делам, кроме означенных 343 ст., — лиц, признанных в установленном порядке расточителями, а равно по делам, касающимся богоугодных, человеколюбивых и общеполезных заведений (ст. 1815).
По проекту нового устава, и в Империи прокурор должен давать заключения по делам лиц, объявленных расточителями (п. 3 ст. 200).
Цель закона.I. Участие прокурорского надзора в некоторых гражданских делах имеет своим источником то воззрение составителей устава, которое они имели на будущих прокуроров, предполагая, что они будут в полном смысле слова блюстителями закона, глубоко знающие теоретическую сторону права, как процессуального, так и материального, и практически знакомые с формами и обрядами судопроизводства; что они будут не только наблюдать, чтобы интересы лиц и учреждений, требующих особого попечительства правительства, охранялись точным применением закона, но и являться носителями высшего знания права, лучшими толкователями закона и наставниками судей и адвокатуры: «заключения прокуроров, писалось в одном мнении при обсуждении рассматриваемого места устава (см. мотив под 345 ст.), имеют важность не для одного дела, а вообще для направления судебных мест к единству в применении закона… их заключения могут быть собираемы в особые сборники для руководства к правильному и единообразному применению закона». По сему предполагалось, чтобы заключения свои прокуроры давали на письме, а не на словах, потому что «прокуроры должны давать заключения по самым трудным вопросам, требующим всегда подробных разъяснений и кабинетных трудов. Нередко же в одном заседании докладывается значительное число дел: в таких случаях судьям было бы слишком трудно, и почти невозможно, удержать в памяти все существенные доводы прокуроров и принять их в руководство при секретном обсуждении вопросов, на основании коих должно быть постановлено решение» (там же). Если же это мнение не было принято, то не потому, что кто-либо сомневался в возможности знания и добросовестности отношения к делу лиц прокурорского надзора, а чуть ли не единственно потому, что если обязывать прокуроров давать свои заключения на письме, то многие из них никогда не выучатся говорить», а в противном случае, «весьма вероятно, что между ними явятся даже люди, обладающие ораторским красноречием» (там же).
Вот это-то воззрение на способности, знание и опытность будущих прокуроров и было причиною того, что составители уставов находили невозможным устранить прокурорский надзор от участия в таких делах, которые требуют особого попечения правительства: степень участия прокуроров в действиях судебных мест по делам гражданским условливается сущностью состязательного процесса, на основании коего судьи никогда не должны действовать по непосредственному своему усмотрению, но обнаруживают свою деятельность только по требованию сторон и при том в пределах, в этом требовании или просьбе указанных. Такое значение судьи, установляя правильное отношение между ним и тяжущимся, способствует развитию в судьях беспристрастного воззрения на дело; но оно не представляло бы достаточного обеспечения в достижении истины, если бы при суде не было, кроме судей, представителя точного разума действующих узаконений, и защитника во имя закона тех лиц, юридических или физических, кои, по естественному порядку вещей, не могут лично предстать пред судом, и представители коих не могут, по положению своему, принимать непосредственного участия в деле» (мотив под 343 ст.). На сколько же в действительности лица прокурорского надзора оправдали надежды, возлагавшиеся на них творцами уставов? Теперь, после сорокапятилетней деятельности новых судов и состоящих при них прокуроров, на этот вопрос может быть дан вполне точный ответ: за весьма и весьма редкими исключениями, во всех низших судебных инстанциях лица прокурорского надзора не являются не только носителями высшего знания и опытности, людьми способными разрешать наиболее трудные вопросы, учить и наставлять судей, но и сколько-нибудь сносными учениками последних в деле гражданского права и процесса. О самостоятельной разработке юридических вопросов, даже о прочтении тех дел, по коим от них требуются заключение, в огромном большинстве случаев и речи не бывает. Все сводится к тому, что за 10, за 20 минут до открытия заседания гражданского отделения товарищ прокурора, очень редко сам прокурор, являются в совещательную комнату и просят, чтобы их «начинили». Начинка ограничивается тем, что ему говорят: по такому-то делу следует сказать то-то; по такому то-то. Об обстоятельствах дела, о доказательствах, о смысле закона говорится только тогда, когда поучающий учителя сам интересуется делом, или когда даваемое наставление представляется поучающему «несколько странным», «противоречащим совести». С такими вот знаниями лицо прокурорского надзора является в зале заседания и с краткостью, которой мог бы позавидовать любой лакедемонец, дает свои заключения — «полагал бы, в иске отказать»; полагал бы, «допросить свидетелей», «произвести осмотр» и т. п. Бывает иногда, что, к крайнему соблазну присутствующей публики, прокурор перепутает только что наброшенные заключения и дает их совершенно невпопад: — «полагал бы в иске отказать» и получает в ответ: — «Суд постановил: утвердить такого-то малолетнего в правах такого-то наследства», и т. п.
Тем не менее, проект нового устава сохраняет этот институт во всей целости и даже расширяет его правилом о делах расточителей.
Неустойчивость сената во взглядах на заключения прокурора.II. Но мы не должны обойти молчанием одной из этих причин, особенно ослабляющих значение прокурорских заключений, а именно — крайнюю неустойчивость правительствующего сената во взглядах его на этот предмет и постоянные колебания то в ту, то в другую сторону. Из множества тех решений его, в которых рассматривался этот вопрос, выводится то заключение, что недача прокурором своего заключения по тем делам, по которым оно требуется законом, служит поводом кассации в тех только случаях, когда обсуждавшийся вопрос разрешен судом неправильно; если же он разрешен правильно, то, хотя бы прокурор и не давал заключения, нарушения существенных форм судопроизводства в этом нет. Это положение сам сенат высказывает совершенно открыто (67 № 290; 68 № 613; 73 № 726; 74 № 153 и мн. др.). Вследствие этого мы видим постоянные противоречия: то решения низших инстанций отменяются за нарушение 343 ст. (67 №№ 299, 374, 410, 500; 69 №№ 530, 377, 542, 819; 70 №№ 530, 856, 1070, 1265, 1280, 1432, 1488, 1549, 1939; 71 №№ 96, 370, 434, 828, 1033, 1094; 72 №№ 416, 418; 74 №№ 239, 560; 76 № 276; 79 № 201; 80 № 73), то в неисполнении требования этой статьи не усматривается существенного нарушения обрядов судопроизводства (67 №№ 290, 500; 68 № 613; 70 № 682; 73 №№ 526, 966, 1630; 74 №№ 153, 588; 75 №№ 163, 534, 670, 1019; 76 №№ 109, 380; 78 №№ 202, 253; 90 № 115). При этом, и это положение, т. е. постановление вопроса о нарушении 343 ст. в зависимость от правильности или неправильности решения дела по существу, применяется не одинаково к разным делам: по делам, например общественных управлений, это нарушение не признается поводом кассации, если дело разрешено правильно (73 № 526), а по делам малолетних, и правильность решения по существу не гарантирует его от кассации за неисполнение разбираемого правила (67 № 500; 70 № 530; 80 № 73 и др.).
Эти причины не исключают надобности комментария ст. 343—347.III. Из всего изложенного невольно возникает вопрос, есть ли, после этого, какая-нибудь надобность в комментировании правил, которые исполняются только по форме и на исполнение которых весьма часто смотрится сквозь пальцы? Мы думаем, что, несмотря на все это, правильное понимание их и неукоснительное применение должны иметь существенное значение для дела вообще: пусть 99 лиц прокурорского надзора относятся халатно к этим своим обязанностям, — возможно, что сотый отнесется к ним с надлежащим усердием и этим принесет посильную пользу делу; пусть правительствующий сенат не придает иногда важности отступлению от разбираемых форм, но если низшие инстанции не будут давать ему повода отменять решений судебных мест за эти «несущественные» отступления, он вынужден будет входить в рассмотрение существа вопроса и разрешать спорные вопросы права, чем опять принесется делу гораздо больше пользы, нежели одним намеком последовавшей кассации на то, что вопрос разрешен неправильно. Вот почему мы не считаем себя вправе обойти молчанием целый отдел устава и не дать ответов на те вопросы, которые все-таки возникают при применении его.
По каким делам прокурор должен давать заключение.IV. Первый из этих вопросов таков: по каким же делам суд должен требовать заключения прокурора? Хотя в 343 ст. и точно обозначены все эти дела, но одно перечисление их не исключает возможности различных сомнений. Первое место в ряду таких сомнений занимает сомнение в том, следует ли всякое дело, в котором речь идет о казне, об общественных учреждениях, о лицах неправоспособных и т. д., разрешать не иначе, как по выслушании прокурорского надзора? Для разрешения этого сомнения обратимся к выяснению той цели, которую законодатель имел в виду, устанавливая правила рассматриваемой статьи: прокурор должен быть «представителем точного разума действующих узаконений и защитником в силу закона тех лиц, юридических и физических, кои, по естественному порядку вещей, не могут лично предстать пред судом, и представители коих не могут, по положению своему, принимать непосредственного участия в деле. К такого рода делам, которые, по вышеизложенным причинам, должны всегда состоять под особым покровительством закона, или вследствие неполноправности тяжущихся, или по другим причинам, принадлежат дела, сопряженные с казенным интересом, дела малолетних и несовершеннолетних лиц, как состоящих под опекою, так и тех, для коих опекунов не назначено, дела безвестно отсутствующих, вопросы и споры о подсудности, об уголовных последствиях гражданского суда, о праве бедности и дела по просьбам с всех видах отмены решения» (мотив под 343 ст.). Если же «защитник в силу закона» должен являться в тех из означенных делах, представители коих не могут вести их лично только вследствие особенности своего положения или юридической неправоспособности, то из сего следует заключить, что эти дела такого рода, в которых присутствие на суде лиц, до коих они касаются, обязательно по закону, т. е. те дела, в коих эти лица обязаны сами защищать свои интересы, что бывает только тогда, когда право известного лица или подвергается оспариванию с чьей бы то ни было стороны, или, хотя и не оспаривается, но требует судебной санкции, судебного удостоверения, иначе — когда лицо вынуждено предстать на суде в качестве стороны.
Дела, не требующие заключения:Поэтому, в тех случаях, когда дело не имеет своим предметом защиты права таких лиц, участия «защитника в силу закона» не требуется законом, хотя бы в этом деле и возбуждался вопрос о праве или об охранении интересов этих же лиц, если только это право, или эти интересы но бесспорности ли, или по отсутствию надобности в судебном удостоверении, не нуждаются в судебной защите, требующей известных процессуальных действий, каковы представление доказательств, опровержение доводов противника и т. п.
а) казенного управления;V. Так: по тем делам казенного управления, в которых казна является истцом или ответчиком, заключение прокурора обязательно; если же при рассмотрении какого-либо дела, в котором казна не участвует в качестве стороны, будет поднят вопрос об интересах ее, как, например, о взыскании гербового штрафа (70 № 585), о передаче на пользу благотворительных учреждений отыскиваемой истцом суммы (77 № 233), о взыскании в пользу благотворительных учреждений установленного 2116, или в пользу Приказа Общ. Призр., установленного 1317 ст. штрафа и т. п., то, как в подобных делах защита казенного интереса возлагается непосредственно на суд и потому казна не является защитницей его, то прокурор и не обязан давать заключения.
б) по делам земств, городов и сельских обществ.VI. Точно также, и по делам земских учреждений, городских и сельских обществ заключение прокурора необходимо, когда иск предъявлен таким или к такому учреждению или обществу, как таковым, или как к таковому, или оно, как таковое участвует в деле в качестве третьего лица (72 № 1071). Напротив того, раз в деле участвует не учреждение, не общество, а отдельные члены его, дело является уже частным, не подлежащим особому попечению правительства и не требует «защитника в силу закона» (77 № 111), хотя бы они и защищали право, принадлежащее целому обществу, но не по уполномочию от него, а как лица, имеющие право пользоваться общественным имуществом (72 № 433). Но если нетрудно различить дело, в котором участвует целое общество, от дела, касающегося только некоторых членов его, то этого нельзя сказать по отношению вопроса, что должно считать обществом?
Что такое сельское общество?VII. Еще по отношению сельских обществ вопрос этот не представляет больших затруднений: по силе 2188 ст. т. II ч. 1 изд. 1876 г., сельские общества составляются из обывателей либо целого селения, либо нескольких мелких, по возможности смежных, и, во всяком случае, ближайших между собою поселков, пользующихся всеми угодьями, или некоторыми из них, сообща, или же имеющих другие общие хозяйственные выгоды, а по 2189 ст., селения малолюдные или соединяются в одно общество, или присоединяются к другим обществам. Но это последнее правило введено чисто в видах экономических и административных удобств; в основу же как тех, так и других положен крестьянский надел, так как первоначально сельские общества составлялись из крестьян, водворенных на землях одного помещика и получивших один земельный надел (ст. 48 общ. пол. о кр.), и общественные интересы вытекают из общности этого надела, независимо от того, составляет ли селение отдельное сельское общество, или только часть его; такое, получившее особый земельный надел, селение выражает свои интересы, осуществляет и преследует их путем составления мирских приговоров на сходе домохозяев этого селения, а следовательно, составляет самостоятельную хозяйственную единицу; посему и защита принадлежащих ему интересов принадлежит ему одному, без участия в этом остальных селений одного и того же сельского общества (88 № 1 общ.). Таким образом, под именем сельского общества должно пониматься как общество, учрежденное на основ. 48 ст. и пр. общ. пол., так и общество одного селения, хотя и не составляющего самостоятельной административной единицы, но имеющее общий земельный надел и, поэтому, представляющее из себя самостоятельную экономическую единицу.
Что такое городское общество?VIII. Что касается городских обществ, то под таковыми следует понимать не одно городское общественное управление, или городскую думу, но и те сословные общества, которые учреждаются и существуют в силу закона, к каковым принадлежат (там конечно, где они есть) купеческие, мещанские и ремесленные общества. Это мы основываем во-1-х на том, что в рассматриваемой статье закона сказано: по делам городских обществ, а не городского общественного управления, подобно тому, как в 1 п. этой же статьи сказано: — по делам казенного управления, — под каковым выражением, хотя и употребленном в единственном числе, понимается не одно какое-либо управление, а все, ведающие казенные интересы; во-2-х, на том, что означенные сословные общества сам закон называет обществами (ст. 582 и пр., 590, 600 т. IX изд. 1893 и 285 ст. т. XI ч. 2 уст. о пром. изд. 1893 г.) и дает им самостоятельное управление (ст. 589, 595 т. IX и 285 и послед. т. XI ч. 2). Кроме того к городским обществам должны быть относимы и мещанские общества в местечках девяти западных губерний, кои по закону 29-го апр. 1875 г. (54640) получили самостоятельное управление. Посему, касается ли дело всего городского общества, представителем которого является городская дума, или одного из упомянутых частей его, представители которых суть или сословные управы, или сословные старосты, суд должен требовать заключения прокурора. Оно должно быть, по нашему мнению, требуемо и тогда, когда дело касается городских общественных банков, которые, принадлежа к городским общественным управлениям, следовательно к городским обществам, ведают известные дела последних, так что дело городского общественного банка есть дело городского общества (пол. о гор. общ. банках). Но правительствующий сенат, до которого доходил однажды этот вопрос, не признал нарушения 343 ст. неспросом прокурорского заключения по делу городского общ. банка, потому собственно, что заключение прокурора требуется лишь в случаях, точно указанных в 343 ст. (70 № 1343). Почему же дел городских общественных банков он не считает делами городских обществ, этого он не поясняет.
в) по делам неправоспособных;IX. И делами неправоспособных — не достигших совершеннолетия, безвестно отсутствующих, глухонемых, и умалишенных — должны почитаться исключительно только те дела, которые непосредственно касаются этих лиц, и при том дотоле, доколе они находятся под особым попечением правительства. Посему к таким делам не должны быть относимы:
а) которые возникли из обязательств, данных во время несовершеннолетия лицом, являющимся в суде по достижении совершеннолетия (67 № 393).
б) которые возникли из действии умалишенных уже по смерти их и производятся между их полноправными наследниками, или другими лицами, способными к самостоятельной защите (67 № 206);
в) которые касаются имуществ, взятых в опеку до явки наследников (70 № 1882; 73 № 492);
г) хотя бы умерший наследодатель и был неправоспособным (75 № 163) и
д) которые ведутся теми самыми глухонемыми, которым по по 381 ст. т. X ч. 1 предоставлено право управлять и распоряжаться своим имуществом наравне с прочими совершеннолетними, без всякого попечительства.
г) по вопросам о подсудности и о пререканиях;X. Заключение прокурора в вопросах о подсудности должно быть требуемо именно в тех только случаях, когда разрешению суда подлежит вопрос: подсудно ли ему данное дело или неподсудно, вследствие ли того, что оно но роду ли своему (см. II объясн. к 226), или по месту жительства ответчика, или но месту исполнения договора и т. п. предполагается подлежащим ведению другого учреждения, или другого суда, причем безотносительно к тому, кем возбужден этот вопрос, т. е. стороною ли, или же самим судом (74 № 571). Посему, в тех случаях, когда нет вопроса о том, что известное дело не подлежит вовсе ведению того суда, в котором оно производится, нет речи и о подсудности, хотя бы стороной и предъявлялось требование о прекращении производства по каким бы то ни было другим основаниям.
Как, например: о прекращении дела по давности, по неимению истцом права на предъявление иска, по неимению поверенным права на хождение по чужим делам; потому что предъявленный иск уже разрешен судом (70 № 365); по несвоевременности предъявления встречного иска (69 № 1180) и т. п. Равным образом оно не требуется, когда вопрос о подсудности рассматривается не по существу, как например, — когда требуется решить спор — своевременно ли заявлен отвод (72 № 671; 83 № 27).
д) по спорам о подлоге;XI. По отношению споров о подлоге следует также иметь в виду, что участие прокурорского надзора в деле требуется только тогда, когда разрешается самый спор о подлоге, и именно о подлоге; а потому оно не нужно:
а) когда сторона только заявляет еще спор о подлоге и делу должен быть дан ход в порядке 110 или 557 и след. ст.;
б) когда спор о подлоге уже разрешен в ту или другую сторону, и дело подлежит разрешению по существу;
в) когда заявивший спор сам откажется от него (67 № 224);
г) или противная сторона возьмет заподозренный акт обратно;
д) когда суд, в исполнение своего определения, производит только поверку доказательств подлога, как напр. производит сличение почерков чрез экспертов, допрашивает свидетелей и т. п., и
е) когда разрешается сомнение в подлинности акта (75 № 1049) и т. п.
Но так как, по закону, исследование подлинности акта по заявленному спору о подлоге возложено на окружные суды, то сии последние обязаны требовать заключения прокуроров не только по тем делам, которые подсудны им, ими должны быть разрешены по существу и у них же заявлен спор, но и по тем, которые производятся в мировых установлениях, уездных членов окружных судов и в чиншевых присутствиях, и передаются в окружные суды по 110 ст. уст. (ст. 30 зак. 12 июня 1889, уз. № 81 ст. 691). Нам кажется, что суд должен требовать заключения прокурора и в тех случаях, когда на основ. 71 ст. Прав. о произв. дел, подвед. земским начальникам и городск. судьям, в окружном суде будет предъявлен иск о признании документа подложным, так как от разрешения такого иска зависит и разрешение вопроса о подлоге.
е) по вопросам о возбуждении уголовного преследования;XII. В вопросах о передаче дела в уголовный суд сенат требует прокурорского заключения лишь в тех случаях, когда суд, усмотрев из самого существа дела такое преступное деяние, совершенное одним из участвующих в деле лиц, которое требует уголовного преследования, постановляет о передаче дела прокурору (67 № 374; 70 №.И; 1574, 1659 и 1854). Если же возбуждения уголовного преследования требует сторона, но суд не признает это требование заслуживающим уважения (68 № 605; 69 № 387), или усматривает преступное деяние из побочных обстоятельств дела, — как например, в следующем случае: съезд нашел, что тяжущийся в поданной им апелляционной жалобе ложно обвинял мирового судью в совершении подлога при производстве дела, и за такое ложное обвинение возбудил уголовное преследование (68 № 716) — или когда преступное деяние, требующее преследования, хотя и усматривается из существа дела, но совершенно не участвующим в деле лицом, — как, напр., — съезд возбудил преследование против первого векселедержателя, передавшего вексель истцу после того, как сам получил удовлетворение от ответчика (75 № 1065), — сенат не признает необходимости в истребовании такого заключения.
Какими соображениями руководствуется правительствующий сенат, устанавливая эти правила, из решений его усмотреть невозможно; но нельзя не признать правильности того положения, что не принятое в уважение обвинение одним тяжущимся другого не обязывает суд требовать заключения прокурора, ибо 5 п. 343 ст. находится в непосредственной связи с 8 ст., по силе которой дело передается в уголовный суд только тогда, когда суд усмотрит противозаконное действие, требующее уголовного преследования; раз же он этого не усматривает и не находит нужным передавать дело прокурору, ему нет надобности и испрашивать заключения последнего. Иное следует сказать о тех случаях, когда гражданский суд усматривает из самого существа дела противозаконное действие не участвующего в деле лица и против него возбуждает уголовное преследование, так как 8 ст. не обусловливает права суда передавать дело в уголовный суд тем, что преступное деяние, требующее преследования, должно быть учинено непременно участвующим в деле лицом.
ж) по просьбам об устранении судей;XIII. По 6 п. рассматриваемой статьи прокуроры должны давать свои заключения по просьбам об устранении судей. Буквальный смысл этого закона [не оставляет сомнения в том, что суд обязан требовать заключения прокурора лишь в том случае, когда об устранении судьи будет заявлена тяжущимся просьба в срок и в порядке, указанными в 669 и 670 ст., и не обязан требовать его, когда сам судья устраняет себя на основ. 667 и 668 ст., или когда разрешается предварительный вопрос о своевременности заявленной просьбы.
з) по делам брачным;XIV. Под именем брачных дел должны быть подразумеваемы те во 1-х дела, которые производятся в порядке, указанном в 1337—1345 ст., т. е. когда предмет дела есть иск о личном или имущественном праве, вытекающем из брака, действительность коего оспаривается, а во-2-х, которые производятся в порядке в 13561—13569 ст. указанном, т. е. дела о правах, истекающих из браков, заключенных между раскольниками, а также о расторжении сих браков и о признании их недействительными, и только при рассмотрении их должно быть требуемо заключение прокуроров (ст. 1343 и 13564); дела же, которые вытекают из постановлений гражданского права, определяющих власть, права и обязанности личные и имущественные родителей к детям, рожденным в браке, действительность коего никем не оспаривается, как напр., — по спору опекуна о праве родителей отдавать детей в обучение без его согласия (68 № 595), по иску родителей к детям о пропитании (71 № 1232; 83 № 28) — а также и дела, которые вытекают из отношений супругов, законность брака коих не оспаривается, как напр., по иску одного супруга к другому о возврате имущества (75 № 1002), или о понуждении одного супруга к совместному жительству с другим, или по иску жены к мужу о доставлении пропитания, — как не имеющие предметом спора о законности брака, должны производиться в обыкновенном порядке, для всех гражданских дел установленном, а потому в разрешении их участия прокурорского надзора не требуется.
и) по делам о законности рождения;XV. Точно также и под делами о законности рождения должны быть понимаемы только те дела, которые производятся на основ. 1346—1356 ст., а потому к этого рода делам не должны быть относимы дела, в коих хотя и возбуждается вопрос о законности рождения известного лица, но вопрос этот не составляет предмет самостоятельного иска, а вытекает из возражений противной стороны, как, напр. — когда возбуждается вопрос о достаточности или недостаточности представленных доказательств, для признания известного лица сыном и наследником того, после смерти которого отыскивается наследство (69 № 1071), или когда против иска о наследственном имуществе ответчик защищается отрицанием законности рождения истца (79 № 152) и т. п. — Посему, заключение прокурора должно требовать лишь в случаях предъявления иска по 1348 ст.
i) по искам к должностным лицам за вред и убытки;XVI. Буквальный смысл 9 п. 343 ст. не оставляет сомнения в том, что заключение прокурора в делах по искам к должностным лицам административного или судебного ведомств о вознаграждении за вред и убытки требуется только тогда, когда вред и убытки причинены распоряжениями сих лиц, как органов государственного управления, т. е., когда эти иски предъявляются и производятся в порядке 1316—1336 ст. устава.
к) по делам частным;XVII. Наконец, мы должны рассмотреть вопрос, — следует ли требовать заключение прокурора в тех частных делах, которые касаются лиц и учреждений, поименованных в рассматриваемой статье? Нам кажется, вопрос этот должен быть разрешен утвердительно в виду, во-1-х, того, что в разбираемом законе говорится не по искам, а по делам, а во-2-х, рассматриваемый закон не только не исключает необходимости требовать прокурорского заключения по делам частным, но прямо перечисляет некоторые из них, как например, дела по спорам о подлоге, которые по передаче их из мировых установлений в окружные суды, в сих последних производятся в частном порядке; по просьбам о выдаче свидетельств на право бедности. Если же закон одинаково требует заключения прокурора как при решении исковых, так и частных дел, и если он употребляет общие выражения — «по делам казенного управления, земских учреждений, городских и сельских обществ и лиц, признаваемых законом неправоспособными», — то нет никакого основания утверждать, что дела, производящиеся в частном или охранительном порядках, должны составлять исключение из общих правил.
344. В исчисленных в статье 343 случаях дело препровождается прокурору по крайней мере за три дня до доклада.
Из того, что было сказано выше об отношении прокурорского надзора к обязанностям своим давать заключения по некоторым гражданским делам, нужно прийти к выводу, что эта статья не требует особых объяснений. Можно указать лишь на то, что если где-нибудь и какой-нибудь прокурор серьезно относится к этим своим обязанностям и не довольствуется «начинкой», делаемой ему судьями в совещательной комнате за несколько минут до открытия заседания, а сам изучает те дела, по которым должен давать заключения, то неисполнение правила рассматриваемой статьи может влечь за собою отказ прокурора от дачи заключения, а это, в свою очередь, должно влечь за собою отсрочку рассмотрения не посланных ему за три дня до заседания дел. Приступить же к разрешению дела без выслушания заключения отказавшегося по этой причине прокурора суд, конечно, не имеет права.
345. После доклада дела и словесного состязания тяжущихся, Прокурор излагает свое заключение на словах.
Эта статья содержит в себе два правила: первое о том, в какой момент рассмотрения дела суд должен потребовать заключения прокурора, а второе о том, в какой форме оно должно быть дано.
Необходимость давать заключение после состязания сторон.I. Первое из этих правил совершенно понятно: прокурор, как блюститель закона, как руководитель судей в правильном применении закона к известным случаям и в правильном разрешении наиболее сложных вопросов (мотив под 345 ст.), естественно должен сказать поучительное слово только после того, как все обстоятельства дела, все доказательства и мнения спорящих будут пред ним совершенно раскрыты; давать же заключение ранее окончания состязания сторон имело бы одинаковое значение, как и давать его до доклада дела, т. е. ровно никакого. Посему, в первоначальной своей практике сенат строго держался того взгляда, что заключение прокурора, данное ранее окончания состязания сторон, есть существенный повод к отмене решения. «Строгое исполнение сего порядка, указанного в законе, говорил он, содержит в себе одну из существенных форм состязательного процесса, — потому что тяжущиеся при словесном состязании имеют право представить объяснения. Следовательно, прежде достаточного разъяснения посредством словесных объяснений тяжущихся, ни прокурор не может дать свое заключение, ни суд не должен приступать к предварительному решению по такому вопросу, разрешение которого может иногда существенно измениться вследствие доводов и доказательств, представленных тяжущимися на словесном состязании» (69 № 38; 70 № 319; 73 № 154; 75 № 401). Но впоследствии сенат отступил и от этого совершенно правильного взгляда и говорит: «так как суд решает дело не стесняясь заключением прокурора, то то обстоятельство, что прокурор дал заключение раньше объяснения сторон, не может служить поводом к отмене решения» (80 № 146). Если бы то решение второй инстанции, по поводу которого высказан этот новый взгляд, было утверждено сенатом, то можно было бы думать, что и здесь правительствующий сенат отступление от формы ставит в зависимость от правильности решения дела по существу; но оно признано неправильным и кассировано по другим основаниям, а потому приходится заключить, что в позднейшее время и сенат не придает никакого значения прокурорским заключениям, если находит основания к извинению прямого отступления от буквального текста и внутренней цели закона.
Заключение прокурора не должно иметь вида состязания с тяжущимися.II. В связи с этим вопросом следует указать на одно решение сената, в котором он признал неправильным дачу прокурорского заключения в несколько приемов — сначала говорили стороны, потом прокурор, за ним поверенный истца, потом опять прокурор и т. д., так что «заключение прокурора приняло вид состязания с одною из тяжущихся сторон, чем совершенно извратился характер прокурорских заключений» (67 № 625). Замечательно, что на эту неправильность в кассации не было указано, и сенат сам обратил на нее внимание. Нет сомнения, что в тех же делах, в которых прокурор является стороной в деле, как например, в случаях, указанных в 1344 и в 13564 ст. устава, прокурор имеет право вступать в состязание с тяжущимся, но именно потому, что там он защищает дело, а не дает заключение; в тех же делах, в коих он является блюстителем закона, если еще следует признавать его таковым, председательствующий не должен дозволять сторонам говорить после заключения прокурора, буде сторона не ограничивается на указание ошибок его в изложении обстоятельств дела.
Может ли прокурор предлагать тяжущимся вопросы?III. Но если прокурор не должен придавать своим заключениям характера состязания с тяжущимися, то он вправе ли он предлагать им вопросы, клонящиеся к разъяснению спорных обстоятельств дела? Этот вопрос должен быть разрешен утвердительно с тем ограничением, что вопросы свои он должен предлагать чрез председательствующего, во внимание того, что раз закон требует, чтобы прокурор разъяснил судьям прямой смысл закона, необходимо, чтобы обстоятельства дела были ему известны во всей подробности, а этого, при отсутствии желания или уменья у председателя или у членов суда разъяснить подробнее дело, он может достигнуть только путем расспрашивания сторон о том, что представляется неясным. Что же касается того, что вопросы свои он должен предлагать не непосредственно тяжущимся, а чрез председателя, то это вытекает из того, что, по закону, только председатель, который управляет делом, может непосредственно обращаться к сторонам, иначе может произойти полнейший беспорядок. Право прокурора предлагать сторонам вопросы чрез председателя признает и сенат, хотя и не видит существенного нарушения обрядов производства в том, что прокурор сам предлагал их (72 № 93).
Формы прокурорских заключений.IV. Относительно формы, в которой прокуроры должны давать заключения, в законе содержится категорическое правило, не допускающее никаких исключений: прокурор излагает свое заключение на словах, следовательно, никаких письменных заключений он давать, а суд принимать не вправе. Цель этого правила была показана выше (см. I объясн. к 343 ст.). В самой же форме словесного изложения своего заключения прокурор не стеснен никакими указаниями закона и может излагать их с самой обширной подробностью, даже касаясь таких вопросов дела, по которым он не обязан давать заключения (68 № 488), — ибо дача прокурором заключения по таким делам, по которым оно не требуется законом, не составляет такого нарушения форм судопроизводства, которое могло бы влечь за собою отмену решения (67 № 294; 68 № 235; 69 № 280; 70 № 671; 72 № 623; 75 № 581 и др.) — так и совершенно односложно — «полагал бы присудить», «полагал бы отказать» и т. д. Сенат в своих разъяснениях идет еще далее: он говорит, что прокурор, высказав заключение о неподсудности дела, не обязан давать заключения по существу его (75 № 1072), и если, остановившись на частностях, не войдет в рассмотрение всего существа дела, суд не имеет права требовать от него такого обсуждения (73 № 1179).
346. Сущность заключения прокурора должна быть внесена в протокол заседания.
Как ни важно то значение, которое законодатель придавал заключениям прокуроров, тем не менее он не поставил суд в какое-нибудь подчинение этим заключениям: единственное, что закон требует от суда, это внесения в протокол сущности заключения, неисполнение каковой обязанности должно служить удостоверением того, что суд не испрашивал заключения прокурора (68 № 209; 69 № 526 и др.). Затем, суд совершенно свободен следовать сделанным ему указаниям, или не следовать, и при том без всякого отношения к тому, по какому вопросу давалось заключение, т. е. по вопросам ли гражданского права и судопроизводства, или по вопросам, имеющим уголовный характер, как например: — по делам казенных управлений (68 № 632), неправоспособных (67 № 409; 80 № 146), по отводам судей (68 № 550), по вопросам о возбуждении уголовного преследования (70 № 111; 74 № 1) и пр. При этом, никакой проверки, никакой оценки прокурорского заключения суд не только не обязан, но и не вправе делать в своем решении (68 № 550; 73 № 1179; 88 № 6).
Ввиду этого, правильность или неправильность прокурорского заключения не подлежит поверке в кассационном порядке и не может служить поводом к отмене решения, если последнее правильно (68 № 6513; 88 № 53).
347. После заключения прокурора тяжущиеся могут только указывать на ошибки в изложении им обстоятельств дела, если бы таковые были допущены.
После заключения прокурора закон предоставляет тяжущимся только право указывать на ошибки в изложении им обстоятельств дела, и сенат совершенно справедливо считает существенным нарушением форм судопроизводства отказ суда тяжущемуся в предоставлении ему этого права, так как в непредоставлении ему такового он имеет полное основание считать себя лишенным права судебной защиты» (70 № 875; 75 № 769). Но только именно указать на ошибки, допущенные прокурором в изложении им обстоятельств дела, суд может предоставить тяжущемуся, и ни в каком случае не может и не должен дозволять ему ни опровергать сделанных прокурором выводов, ни входить в рассмотрение и оценку правильности или неправильности юридической стороны заключения, и в чем бы то ни было критически относиться к нему, так как прокурор, не представляя собою стороны в деле, дает свои заключения не в видах опровержения неправильных домогательств одной стороны и поддержки другой, а с исключительною целью разъяснить суду истинный смысл закона и указать путь правильного применения его к известному случаю, вследствие чего он действует не в интересах той или другой стороны, а в интересах государства, признающего необходимым иметь особое попечение о том, чтобы в тех делах, в коих сами тяжущиеся не имеют возможности лично предстать пред судом, последним в точности и наиболее правильно применялись действующие узаконения.
Ввиду этого, по окончании заключения прокурора, тяжущийся, находя, что прокурором допущены ошибки в обстоятельствах дела, должен, если пожелает указать на них, обратиться к суду с просьбой разрешить ему сделать эти указания, и только при таком категорическом заявлении с его стороны, суд не может отказать ему в этом, в противном случае будет обвинен в нарушении правила рассматриваемой статьи.