Здесь начинается описание звездного рождения, и пусть читатель обратит внимание на первое заглавие этой книги, гласящее: Утренняя Заря в восхождении: ибо здесь даже и простец сможет увидеть и постигнуть существо Божие.
2. Пусть только читатель не ослепляет себя сам своим неверием и тугою понятливостью: ибо у меня здесь вся природа со всеми ее детьми в свидетели и в доказательство. И если ты разумен, то оглянись вокруг, и взгляни на самого себя, и размысли хорошенько, и ты скоро найдешь, из какого духа я пишу.
3. Я же выполню послушно повеление духа; смотри же, не дозволяй себе затворяться перед открытою дверью, ибо здесь перед тобою открыты врата познания.
4. И хотя дух вступит в противоречие с иными астрологами, это меня не очень смущает; я должен повиноваться Богу больше, нежели людям: они слепы в духе; если не хотят видеть, пусть и остаются слепыми.
5. Теперь заметь: когда на третий день взошла из просиявшего в сладкой воде света молния огня (каковая молния есть горькое качество, рождающееся в воде из возженного испуга огня).
6. То вся природа сего мира пришла в кипение и движение в земле, как и над землею, и во всех вещах начала снова рождаться жизнь.
7. Из земли взошли трава, зелень и деревья, и в земле — серебро, золото и всякие руды, и в глубине над землею взошло дивное сложение сил.
8. Но чтобы ты мог понять, при каких обстоятельствах и как все произошло со всеми этими вещами и рождениями, я опишу тебе все последовательно, каждое в своем порядке, чтобы ты правильно понял основание этой тайны: и во-первых, начну с земли; затем, во-вторых, будет речь о глубине над землею; и в-третьих, о сплочении воедино тел звезд; в-четвертых, о семи главных качествах планет, и об их сердце, каковое есть солнце; в-пятых, о четырех стихиях, и в-шестых, о внешнем постижимом рождении, происходящем из всего этого правления, и в-седьмых, о дивной соразмерности и пригнанности всего колеса природы.
9. Перед это зеркало приглашаю я теперь всех любителей святых и многохвальных искусств философии, астрологии и теологии: я хочу здесь открыть им корень и основание.
10. И хотя я раньше не изучал их искусств, и не учился им, и не умею обходиться с их измерениями окружностей, да это меня и не заботит, — все же они найдут здесь довольно, чему поучиться, так что иной во всю свою жизнь не успеет основательно изучить и постигнуть все.
11. Ибо я не нуждаюсь в их правилах и приемах, так как я научился не у них, но имею иного учителя, каковой есть целая природа. У этой-то целой природы с присущим ей рождением изучил я мою философию, астрологию и теологию, и от нее научился, а не от людей или через людей.
12. Но так как люди суть боги, и имеют познание Бога, единого Отца, из которого они произошли, и в котором живут, то я вовсе не презираю их правила философии, астрологии и теологии; ибо я нахожу, что большей частью оно покоится на истинном основании, и я приложу также старание, чтобы следовать их правилу.
13. Ибо я должен же сказать, что их правило было моим учителем, и что с их правила я начал, и из него получил свое первое познание; и я вовсе не имею намерения опрокидывать или улучшать их правило: ибо я и не могу этого сделать, никогда не учившись ему, но оставлю его на его престоле.
14. Я не намерен также строить на их основании; но как усердный работник хочу отгрести всю землю от корня, чтобы можно было видеть все дерево с корнем, стволом, сучьями, ветвями и плодами, и чтобы писание мое не было таким образом ничем новым, но чтобы их философия и моя философия были единым телом, единым деревом, приносящим одинаковые плоды.
15. И у меня нет также никакого повеления сильно сетовать на них, или осуждать их иначе, как за их пороки гордости, зависти, жадности и гнева; на это сетует весьма могущественно дух природы, а не я; и что мог бы я сделать, жалкий прах, я, который весьма немощен.
16. Но вот, что указывает дух: Им вверен был полновесный талант и ключ; но они погрязли в сладострастиях плоти, и закопали в землю полновесный талант, и в гордом опьянении своем потеряли ключ.
17. Дух долгое время дожидался у них, что они отопрут, что день уже близок; но они бродят в своем опьянении, и ищут ключ, хотя он у них, и не знают его, и постоянно блуждают таким образом в поисках, в своем гордом и тщеславном опьянении, подобно мужику, который ищет свою лошадь, а сам едет на ней.
18. Потому говорит дух природы: Так как они не хотят пробудиться от сна, и отпереть дверь, то я сделаю это сам.
19. Что мог бы я иначе, бедный, простой мирянин, писать или учить об их высоком искусстве, если бы это не было дано мне духом природы, в котором я есмь и живу? не состою ли я лишь в простом мирском звании, и не получаю за это писание никакой платы? должен ли я потому противиться духу, возбраняя ему начать отпирать там, где он хочет? ведь я не сама дверь, а только простой засов перед нею: если бы дух теперь выдернул меня, и бросил в огонь, неужели я мог бы возбранить ему и в этом?
20. И вот, если бы я захотел быть негодным засовом, который не позволял бы духу выдернуть себя и отпереть, разве дух не разгневался бы на меня, и не сорвал бы меня, и не выкинул бы прочь, и не сделал бы себе более полезный и пригодный засов? И я лежал бы тогда, и меня попирали бы ногами, того, кто еще недавно красовался на прекрасной двери: на что был бы тогда годен засов иначе, как на дрова?
21. Вот, я говорю тебе тайну: как только дверь распахнется до самого крюка своего, выкинуты будут вон все негодные, крепко забитые засовы; ибо оттоле дверь не будет больше затворена, но останется открытой, и все четыре ветра будут входить и выходить сквозь нее. Но чародей сидит на дороге, и многих ослепит, так что они не увидят двери, и тогда вернутся домой и скажут: там нет никакой двери, но это только вымысел, не ходите больше туда.
22. Так дозволяют люди сбивать себя с пути, и живут в своем опьянении.
23. Когда же это произойдет, то разгневается дух, растворивший ворота, за то, что никто больше не хочет входить или выходить через его ворота, и сбросит в бездну столпы ворот; и оттоле не будет больше времени: кто внутри их, те и останутся внутри, а кто снаружи, те и останутся снаружи. Аминь.
24. Теперь спрашивается: что же суть звезды? Вот Моисей пишет об этом: И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений и времен, дней и годов; и да будут они светилами на тверди небесной, чтобы светить на землю.
25. И стало так, и создал Бог два светила великие: светило большее для управления днем, и светило меньшее для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо; и из вечера и утра был день четвертый (Быт. 1, 14—19).
26. Это описание достаточно показывает, что высокий муж Моисей не был его автором: ибо писатель не познал ни истинного Бога, ни того, что суть звезды. И надо полагать, что сотворение не было описано до потопа, но хранилось в памяти, как смутное сказание, и передавалось из рода в род до времен после потопа, когда мир снова зажил эпикурейски.
27. Тогда святые отцы, увидевши это, описали сотворение, чтобы оно не было забыто, и чтобы эпикурейский мир в сотворении имел перед собою зеркало, и мог увидеть из него, что Бог есть, и что настоящее состояние мира не было от вечности таким; чтобы имел он, таким образом, в сотворении зеркало перед собою, и боялся этого сокровенного Бога.
28. В этом заключалось также главнейшее наставление и учение праотцов после потопа, как и до него, что они указывали людям на сотворение, как это делается и во всей книге Иова.
29. После этих отцов пришли мудрые язычники; они проникли несколько глубже в познании природы: и я поистине должен сказать, что в философии своей и познании они достигли даже до лица Божия, однако не смогли ни увидеть, ни познать его.
30. Так человек совсем умер смертью, и накрепко заточен был в самом внешнем рождении, в мертвой постижимости: иначе им, конечно, пришла бы мысль, что в постижимости должна быть сокрыта в средоточии Божественная сила, которая таким образом сотворила постижимость, а также хранит и поддерживает ее, и правит ею.
31. Они, хотя и почитали солнце и звезды и поклонялись им, как богам, однако не познали, каким образом те были сотворены или возникли, или из чего они возникли.
32. Ибо ведь могли же они подумать, что они от чего-нибудь да произошли, и что создавшее их должно было быть больше и старше самих звезд.
33. Впрочем, у них есть и пример тому: земля и камни, которые должны же были от чего-нибудь произойти, равно как и люди и все твари на земле. Все это убеждает их, что в этом присутствует еще более могущественная сила, которая все так сотворила.
34. Но что же я буду много писать о слепоте язычников; разве не так же слепы и наши ученые в своих разукрашенных шапочках: правда они знают, что есть Бог, сотворивший все это, но не знают, где этот Бог, или каков Он.
35. Когда они хотят писать о Боге, они ищут Его вне сего мира единственно только на небе, как если бы Он был какой-нибудь образ, сравнимый с другим. Правда, они допускают, что этот Бог правит всем в сем мире через некий дух, но они хотят, чтобы телесное состояние Его было лишь за много тысяч миль в каком-то небе.
36. Сюда, вы, ученые, и если вы правы, дайте духу ответ; я хочу кое о чем спросить вас:
37. Как вы полагаете, что было вместо сего мира прежде времени мира? Или из чего, мнится вам, произошли земля и звезды? Или что, мнится вам, находится в глубине над землею, или из чего произошла эта глубина? Или каким образом, мнится вам, человек есть образ Божий, в котором обитает Бог? Или что, по мнению вашему, есть гнев Божий? Или чем неугоден Богу человек, что Он предает его мучениям, раз Он сам сотворил его, и что Он вменил ему грех и осудил на вечную муку?
38. Зачем тогда создал Он то, в чем человек погрешает? He должно ли оно быть еще гораздо злее? Зачем или откуда оно произошло? Или какова причина, или начало, или рождение яростного гнева Божия, откуда возникли ад и дьяволы? Или как это произошло, что все твари в сем мире грызутся, дерутся и бьются между собою, и однако грех вменяется только одному человеку?
39. Или откуда произошли ядовитые и злые животные и гады со всею вредною тварью? Или откуда произошли святые ангелы? И, наконец, что есть душа человека и сам великий Бог?
40. Дайте на это верный и точный ответ, и докажите, и отступитесь от вашего словопрения. И если вы сможете доказать из ваших прежних писаний, что знаете истинного единого Бога, как Он пребывает в любви и гневе, что Он есть, и сможете доказать, что Бог не в звездах, стихиях, земле, камнях, людях, животных, гадах, не в зелени, листве и траве, не в небе, и земле, и что все это не есть сам Бог, и что дух мой заблуждается, — то я буду первым и сожгу в огне мою книгу, и отрекусь от всего, что написал, и прокляну это, и послушно буду внимать вашим наставлениям
41. Это сказано однако не в том смысле, будто я совсем не могу заблуждаться: ибо некоторые вещи, недостаточно выяснены, и они описаны как бы с единого взгляда на великого Бога, ибо колесо природы обращается слишком быстро, и человек своим полумертвым и косным постижением не может достаточно охватить их.
42. Но что окажется в одном месте изложенным неясно и неполно, то ты снова встретишь в другом, если не в этой книге, так в другой.
43. Теперь ты скажешь, что не подобает мне задавать такие вопросы, ибо Божество есть тайна, неисследимая ни для кого. Тогда слушай: если мне не подобает спрашивать, то и тебе не подобает также судить меня; но ты хвалишься познанием света и тем, что ты водитель слепых, и сам однако слеп; как же ты хочешь указывать путь слепому? Не упадете ли вы оба в слепоте вашей?
44. Но если ты скажешь: мы не слепы, и отлично видим путь света, — то почему же вы спорите тогда из-за пути света, которого в точности никто не видит? Вы наставляете других на путь, и однако сами продолжаете искать его, и шарите во тьме, и не видите его: или вы мните, что это грех, когда кто-нибудь спрашивает о пути?
45. О, слепые люди, оставьте ваши споры, и не проливайте невинной крови, и не опустошайте из-за них стран и городов, по воле дьявола; но наденьте шлем мира, и опояшьтесь любовью друг к другу, и вооружитесь кротостью. Отступитесь от гордости и жадности, пусть никто не завидует облику другого; не допускайте загораться в вас огню гнева, но живите в кротости, целомудрии, дружбе и чистоте; тогда все вы пребываете и живете в Боге.
46. Ибо не надо тебе спрашивать: где Бог? Слушай же, слепой человек: ты живешь в Боге, и Бог пребывает в тебе, и если ты живешь свято, то сам ты Бог; куда ты ни взглянешь, везде Бог.
47. Или, созерцая глубину между звездами и землею, ты, может быть, скажешь: это не Бог, или: здесь нет Бога? О, бедный, поврежденный человек, позволь наставить тебя: ибо в этой глубине над землею, где ты ничего не видишь и не познаешь, и говоришь, что там ничего нет, там равно пребывает в своей Троице светло-святой Бог, и там рождается, подобно как в горнем небе над сим миром.
48. Или не мнишь ли ты, что во время сотворения мира Он отлучился с своего престола, на котором восседал от вечности? О нет, этого не может быть: и Он сам не может этого сделать, если бы захотел, ибо Он сам есть всё; и как член тела не может сам отделиться от него, так не может быть разлучен и Бог.
49. А что в Нем такое множество различных образований, это производится Его вечным рождением, которое прежде всего трояко, и из этой троичности рождается бесконечно или неизмеримо.
50. Об этих рождениях я и хочу написать здесь, и показать сынам последнего мира, что есть Бог: не ради славы и не из гордости, ни чтобы посрамить кого-нибудь тем или унизить: нет, кротко и дружески хочет дух наставить тебя, как отец детей своих; ибо произведение это не разум плоти моей, но откровение любви святого Бога или прорыв в плоти.
51. По собственным силам моим я такой же слепой человек, как всякий другой, и ничего не могу; но в Духе Божием мой врожденный дух прозревает сквозь всё; однако не пребывающим образом, но когда дух любви Божией проницает мой дух, то душевное рождение и Божество бывают единым существом, единым постижением и светом.
52. Не я один таков, но все люди таковы, будь они христиане, иудеи, турки или язычники; в ком есть любовь и кротость, в том есть и свет Божий.
53. Или ты скажешь, что нет? И турки, и иудеи, и язычники не живут ли в том же самом теле, в котором живешь и ты, и пользуются силою того же тела, которою пользуешься и ты, и обладают также тою же плотью, как ты, и твои Бог есть также и их Бог.
54. Ты скажешь тогда: но они Его не знают и не почитают. Да, милый человек, хвались только, ты верно попал; ты знаешь Его, пожалуй, лучше других. Смотри же, слепой человек: где в кротости восходит любовь, там восходит сердце Божие; ибо сердце Божие рождается в кроткой воде возженного света, будь то в человеке или вне человека, оно повсюду рождается в средоточии, посередине между самым внешним и самым внутренним рождением.
55. И на что ты ни взглянешь, везде Бог: постижимость же в сем мире состоит в гневе, ее возжег дьявол; и в сокровенном ядре посреди гнева рождается свет или сердце Божие, непостижимое для гнева; и они остаются каждый на своем престоле.
56. Говоря так, я вовсе не хвалю неверие и жестоковыйность иудеев, турок и язычников, и ярость и злобу их на христиан: нет, всё это лишь сети дьявола, который направляет этим людей на гордость, жадность, зависть и гнев, чтобы разжечь в них адский огонь; и я не могу сказать, чтобы эти четыре сына дьявола не правили также и в христианстве, и даже в каждом человеке.
57. Теперь ты скажешь: в чем же тогда разница между христианами, иудеями, турками и язычниками? Здесь дух распахивает и ворота и двери: если ты не хочешь видеть, оставайся слеп. Во-первых, та разница, которую Бог установил всегда и повсюду, что имеющие познание того, что́ есть Бог, и как они должны Ему служить, могут знанием своим пробиться сквозь гнев в любовь Божию и победить дьявола; если же они этого не делают, то они нисколько не лучше тех, которые этого не знают.
58. Если же кто-нибудь, не зная пути, пробивается сквозь гнев в любовь, то он равен тому, кто проник при помощи своего знания; те же, что упорствуют в гневе, и еще более разжигают его в себе, они также все равны друг другу, будь они христиане, иудеи, турки или язычники (Рим. 2, 11—29).
59. Или чем, мнится тебе, можно служить Богу? Не хочешь ли ты лицемерить с ним, и прикрасить свое рождение?
60. Я же полагаю, что ты прекрасный ангел: у кого есть в сердце любовь, и кто проводит милосердную и кроткую жизнь, и сражается со злобою, и пробивается сквозь гнев Божий в свет, тот живет с Богом, и он единый дух с Богом.
61. Ибо Бог не нуждается ни в каком ином служении, как чтобы творение Его, которое в теле Его, не отдалялось от Него, но было свято, как свят Он.
62. Ради того Бог дал и закон иудеям, чтобы они усердно предались кроткой святости и любви, и весь мир имел бы для себя зеркало в них; но когда они впали в гордость, и вместо любви стали хвалиться своим рождением, и закон любви превратили в остроту гнева, тогда Бог сдвинул их светильник, и обратился к язычникам.
63. Во-вторых, та разница между христианами, иудеями, турками и язычниками, что христиане знают древо жизни, которое есть Христос, князь нашего неба и сего мира, правящий во всех рождениях, как царь в Боге Отце своем, и люди суть Его члены.
64. И вот христиане знают, как они могут силою этого дерева пробиться из своей смерти, через Его смерть, к Нему в Его жизнь, и господствовать и жить с Ним: и этим своим проницанием, новым рождением своим из сего мертвого тела могут они тогда пребывать у Него на небе.
65. И хотя мертвое тело находится посреди ада у всех дьяволов, однако новый человек господствует вместе с Богом на небе; и древо жизни для них крепкие врата, через которые они входят в жизнь. Ты найдешь это на своем месте подробнее.
66. Теперь заметь: Моисей пишет, что Бог сказал: Да будут светила на тверди небесной, которые бы светили на землю, и отделяли день от ночи, и творили годы и времена и т. д.
67. Это описание показывает, что первый автор не знал, что такое звезды, хотя и постигал истинного Бога; но он брал Божество в сердце Его, и смотрел на сердце, что́ есть сердце и ядро сего творения; и дух оставил сокрытым от него звездное и самое внешнее мертвое рождение, и направлял его только к вере, к сердцу Божества.
68. Что и есть самое главное, самое необходимое для человека: ибо, овладев истинною верою, он проникает сквозь гнев Божий через смерть в жизнь, и господствует с Богом.
69. Но как ныне в конце сего времени люди сильнее вожделеют по корню этого древа, и природа указывает этим, что близко время обнажения древа, то вот хочет дух показать им этот корень, и Божество — совершенно открыться: и это есть Утренняя Заря и наступление великого дня Божия, когда будет возвращено и снова взойдет то, что родилось из смерти, в возрождение жизни.
70. Смотри: когда Бог сказал: да будет свет, то в силах природы или в семи духах Божиих взошел свет; и тогда небесная твердь, состоящая в слове, в сердце воды, была заключена между звездным и самым внешним рождением, вместе со словом и сердцем воды; и звездное рождение есть место раздела, и находится наполовину в гневе.
71. Ибо из этой половины гнева непрестанно рождается ныне мертвое рождение, а из другой половины, достигающей самою внутреннею своею степенью до самого внутреннего сердца и света Божия, непрестанно через смерть рождается жизнь; и однако звездное рождение не два, а единое тело.
72. Когда же в два дня завершено было сотворение неба и земли, и в сердце воды создано было небо для раздела между светом Божиим и гневом Божиим, тогда на третий день снова взошли через испуг молнии огня (взошедшей в сердце воды, и проникшей сквозь смерть, непостижимо для смерти) всевозможные образы, как это было прежде времени возженного гнева.
73. Но так как вода, которая есть дух звездной жизни, состояла также в гневе и в смерти, то каждое тело сложилось сообразно тому, каково было рождение на жизнь и подвижность.
74. Земля была, теперь, тем салиттером, который был извергнут из самого внутреннего рождения, и состоял в смерти; когда же через слово взошла в воде молния огня, то это был испуг, и от него произошла в смерти подвижность; и эта подвижность во всех семи духах и есть ныне звездное рождение.
75. Пойми это в точности: когда на третий день в воде смерти вспыхнула молния огня, то сквозь мертвое тело воды и земли проникла жизнь.
76. Но вот мертвая вода и земля постигает не более, как только молнию или испуг огня, откуда возникает их подвижность; свет же, весьма кротко восходящий в молнии огня, его ни земля ни мертвая вода не может постигнуть.
77. Но он сохраняет престол свой в ядре, каковое есть тук, или вода жизни, или небо: ибо он есть тело жизни, которого смерть не может постигнуть, и однако оно восходит в смерти; не может постигнуть его также и гнев, но остается в испуге молнии огня, и создает подвижность в мертвом теле земли и в воде.
78. Свет же весьма кротко проникает вслед, и слагает рождение, получившее через испуг молнии огня свое сплоченное воедино тело.
79. Когда же теперь гневная молния огня яростным испугом своим пробудит и сделает подвижными духов природы, пребывающих в смерти в земле, то духи начинают рождаться по свойственному им Божественному праву, как они то делали от вечности, и слагают воедино некоторое тело, сообразно присущим тому месту качествам.
80. Каков был салиттер, умерший смертью во время возжения гнева, и как он в то время качествовал в присущей тогда семи духам Божиим жизни, таким же взошел он и снова во время возрождения в молнии огня, и не произошло ничего нового, как только иной образ тела, состоящего в постижимости в смерти.
81. Но салиттер земли и воды не может больше изменяться ныне в мертвом своем существе, и проявляться в бесконечном многообразии, как он то делал на небесном престоле; но когда источные духи слагают тело, он восходит в силе света.
82. И жизнь света прорывается сквозь смерть, и порождает себе иное тело из смерти, несходное с водою и с мертвою землею; и оно не получает также их вкуса и запаха, но сила света проницает его, и умеряется силою земли, и отнимает у смерти ее жало, и у гнева — его ядовитую власть, и проникает в середину тела, и восходит в произрастании, как некое сердце.
83. И здесь таится ядро Божества в средоточии в своем небе, пребывающем сокрыто в воде жизни. И вот, если можешь, завладей им.
84. Существо и рождение металлов таково же, как и надземных произрастаний. Ибо во время возжения гнева металл, или руда, пребывал в присущем тогда колесе седьмого духа природы в составе любви, где позади молнии огня рождается кроткое благодеяние, в каковом благодеянии состоит святое небо, являющееся в этом рождении, когда первенство переходит к любви, в блаженной ясности и в прекрасных цветах, подобно золоту, серебру и драгоценнейшим камням.
85. Но в мертвой осязаемости золото и серебро суть лишь темный камень, в сравнении с корнем небесного порождения. Я помещаю это здесь лишь ради того, чтобы ты знал, откуда они имеют свое начало.
86. Так как они были самым прекрасным восхождением и порождением в святой небесной природе, то и в сем мире бывают они более других любимы человеком. Ибо природа, правда, вписала в сердце человеку, что они лучше других камней и земель, но она не могла открыть ему основание, откуда они возникли или произошли; причем ты можешь заметить теперь утреннюю зарю дня.
87. Руд же много, и они различны, каждая сообразно тому, какое первенство имел салиттер в природном небе при своем восхождении в свете любви. Ибо каждый источный дух в небесной природе имеет в себе род и свойства всех источных духов: ибо он непрестанно заражается другими, откуда возникает жизнь и неисследимое рождение Божие; но в одной некой силе имеет он первенство, это есть его собственное тело, от которого он имеет имя.
88. Но каждый источный дух имеет свойство всей природы, и состав его во время возжения гнева Божия воплощен был также в смерть, и из состава каждого духа произошли земля, камни, руды и вода.
89. Вот почему ты и находишь в земле руды, камни, воду и землю по качеству каждого духа; и вот почему земля бывает столь многих и различных качеств, всё сообразно тому, какое первенство имел каждый источный дух, с присущим ему рождением, во время возжения.
90. Природа настолько, впрочем, открыла человеку, что он знает, как ему удалить плавлением чуждое вещество из зараженного чуждого порождения каждого источного духа, чтобы этот источный дух сохранил первенство в своем собственном уделе.
91. У тебя есть пример тому на золоте и серебре: ты не прежде можешь их очистить, так чтобы они стали чистым серебром и золотом, как переплавив их семь раз в огне; когда это сделано, они остаются на среднем престоле в сердце природы, каковое есть вода, в своем собственном качестве и цвете.
92. Во-первых, должно быть удалено плавлением терпкое качество, которое содержит салиттер в плену жесткой смерти, и это есть грубый каменистый шлак. Затем надо отделить от воды терпкую смерть, откуда происходит ядовитая крепкая водка, состоящая в смерти в восхождении молнии огня; это злой, да, наизлейший источник смерти, да, сама терпкая и горькая смерть: ибо это есть то место, где смертью умерла жизнь, возникающая в сладкой воде; и это отделяется теперь при втором плавлении.
93. В-третьих, удаляется плавлением горький дух, возникающий при возжении воды в молнии огня: ибо это неистовый, буйный разоритель, и никакое серебро и золото не может устоять, пока он еще не убит, ибо он все делает хрупким, и является в разнообразных цветах, так как он проносится через всех духов, и принимает на себя цвета всех духов.
94. В-четвертых, должен быть удален плавлением также и дух огня, состоящий в жестокой скорби и мучительстве жизни; ибо он непрестанный отец гнева, и из него рождается адская мука.
95. Когда же умерщвлен гнев четырех этих духов, в воде остается салиттер руды, как густое вещество, и видом походит на духа, имеющего в той руде первенство: и свет, состоящий в огне, окрашивает его сообразно его собственному качеству, будь то серебро или золото.
96. И теперь вещество в этом четвертом плавлении бывает по виду похоже на серебро или золото; но еще не имеет пребывания, и еще недостаточно густо и чисто: тело уже содержится в нем, но не дух.
97. Когда оно теперь в пятый раз сплавляется, то дух любви восходит в воде через свет, и делает мертвое тело снова живым, так что вещество, оставшееся после четырех первых плавлений, снова получает ту силу, которая принадлежала источному духу, имеющему первенство в этой руде.
98. Когда же оно теперь в шестой раз сплавляется, то становится несколько тверже: тогда приходит в движение и возбуждение жизнь, взошедшая в любви; и от этого возбуждения возникает в твердости звук, и руда получает светлую звонкость, ибо жесткое, стучащее и горько-огненное вещество удалено.
99. В этом шестом плавлении, полагаю я, заключается для алхимиков в их делании серебра и золота величайшая опасность. Ибо здесь нужен очень тонкий огонь, иначе вещество легко может сгореть и стать глухим, а также и слишком слепым, через слишком холодный огонь; ибо должен быть средний огонь, чтобы дух в сердце не стал мятежным, но кипел; весьма кротко тогда оно получает нежный, сладкий и кроткий звон, и непрестанно радуется, как если бы ему предстояло снова возжечься в свете Божием.
100. Если же огонь при пятом и шестом сплавлении слишком жарок, то новая жизнь, родившаяся в любви из воды в восхождении силы света, снова заражается яростью в огне гнева, и руда превращается в перегоревшую пену и шлак, и у алхимика оказывается помет вместо золота.
101. Когда же оно теперь в седьмой раз сплавляется, то на это необходим еще более тонкий огонь: ибо тогда восходит жизнь, и радуется в любви, и хочет проявиться в бесконечном многообразии, как она то делала в небе прежде времени гнева.
102. И в этом движении оно снова становится тучным и жирным, и вырастает, и ширится, и из сердца духа рождается весьма радостно высочайшая глубина, как если бы оно хотело начать ангельское ликование, и проявиться в бесконечном многообразии в Божественной силе и форме, по праву Божества. И через то получает тело свою величайшую крепость и силу, и тело окрашивается в высочайшую степень, и приобретает свою настояицую красоту и добродетель.
103. И когда его теперь остудить, то у него бывает его настоящая сила и цвет, и оно не имеет ни в чем недостатка, как только в том, что дух не может подняться в свет вместе со своим телом, но принужден оставаться мертвым камнем, хотя и гораздо более могущественным, нежели прочие камни; и однако тело все еще остается в смерти.
104. И вот земной Бог слепых людей, которого они любят и почитают, а живого Бога, сокрытого в средоточии, оставляют восседать на Его престоле. Ибо мертвая плоть и постигает также лишь мертвого Бога, и по таком мертвом Боге только и томится; но это Бог, который немало людей низверг уже в ад.
105. Ты не должен считать меня потому за алхимика: ибо я пишу единственно в познании духа, а не по опыту. Хоть я и мог бы дать здесь несколько больше указаний, во сколько дней и в какие часы надо готовить эти вещи: ибо нельзя сделать золота в один день, но на это надо целый месяц;
106. Но это не входит в мои намерения, пускаться в подобные попытки: ибо я не умею обращаться с огнем, а также не знаком с цветами источных духов в их самом внешнем рождении, и это два больших недостатка; но я знаю их сообразно иному человеку, который не состоит в осязаемости.
107. При описании солнца ты найдешь об этом нечто более пространное и глубокое: намерение мое направлено единственно на то, чтобы описать всецелое Божество, насколько оно постижимо мне в моей слабости, каково оно в любви и гневе, и как оно рождает себя ныне в сем мире. О драгоценных камнях ты найдешь при описании семи планет.