Сон в Иванову ночь (Шекспир; Сатин)/ПСС 1902 (ДО)/Действие I
| Сонъ въ Иванову ночь | Дѣйствіе II → |
Оригинал: англ. A Midsummer Night's Dream. — Источникъ:  Полное собраніе сочиненій Шекспира / подъ ред. С. А. Венгерова — С.-Петербургъ: Брокгаузъ-Ефронъ, 1902. — Т. 1. — С. 499—546. — (Библіотека великихъ писателей). • См. также переводы других авторов |
- Википроекты
Теперь союзъ нашъ близокъ, Ипполита!
Четыре дня счастливые пройдутъ
И приведутъ съ собою новый мѣсяцъ!
Какъ тихо убываетъ старый мѣсяцъ!
Онъ медлитъ совершить мои желанья,
Какъ медлитъ мачиха или вдова
Наслѣдника несовершеннолѣтье
Провозгласить оконченнымъ, дабы
Не потерять наслѣдника доходовъ.
Четыре дня въ ночахъ потонутъ быстро,
И быстро въ снахъ пройдутъ четыре ночи;
Тогда луна серебряной дугою,
Вновь перегнувшись въ темныхъ небесахъ,
Освѣтитъ ночь торжественную нашу.
Мой Филостратъ, ступай и пригласи
Всѣхъ юношей аѳинскихъ забавляться.
Въ нихъ духъ живой веселья пробуди.
Для похоронъ пусть грусть они оставятъ:
На праздникѣ нѣтъ мѣста блѣдной гостьѣ!
Я овладѣлъ тобою, Ипполита!
Моимъ мечомъ, враждой я пріобрѣлъ
Твою любовь; но бракъ нашъ совершится
Средь пышности, торжествъ и наслажденій.
Будь счастливъ вѣкъ, нашъ герцогъ знаменитый!
Благодарю. Что новаго, Егей?
Я съ жалобой на Гермію мою
Являюся, исполненный печали.
Приблизься ты, Деметрій. Добрый герцогъ
Вотъ человѣкъ, которому я далъ
Согласіе на Герміи жениться.
Приблизься ты, Лизандеръ! Государь,
А этотъ вотъ околдовалъ ей сердце.
Лизандеръ, да, ты ей давалъ стихи,
Ты съ дочерью моею обмѣнялся
Залогами любви; ты подъ окномъ ея
При мѣсячномъ сіяньи ей пѣвалъ
Притворно нѣжнымъ голосомъ слова,
Дышавшія притворною любовью:
Ты голову вскружилъ ей разнымъ вздоромъ;
Браслетами изъ собственныхъ волосъ,
Колечками, бездѣлками, сластями,
Игрушками, букетами, цвѣтами—
Посланниками тѣми, что всегда
Надъ юностью неопытной всесильны;
Ты хитростью у дочери моей
Похитилъ сердце — и повиновенье,
Которымъ мнѣ обязана она,
Ты измѣнилъ настойчивость въ упрямство.
Мой государь, когда руки и слова
Она не дастъ Деметрію при насъ,
То я прошу васъ предоставить мнѣ
Старинное аѳинянина право,
Она моя, и я ея судьбою
Располагать могу. Пускай она
Здѣсь изберетъ Деметрія иль смерть,
Которую при случаѣ подобномъ
Немедля произноситъ нашъ законъ.
Ну, Гермія, что скажешь? Разсуди;
Тебѣ отецъ твой богомъ долженъ быть.
Онъ красоты твоей творецъ, и для него
Ты то же, что фигура восковая,
Которая имъ вылита. Имѣетъ
Онъ право полное — и уничтожить,
И довершить созданіе свое.
Деметрій, вѣдь, достойный человѣкъ.
Не то же ль и Лизандеръ?
Точно;
Но такъ какъ онъ родителя согласья
На вашъ союзъ лишенъ, то ты должна
Предпочитать Деметрія.
О, если бъ
Мои глаза отцу могла я дать,
Чтобъ онъ глядѣлъ, какъ я!
Скорѣй же ты
Должна глядѣть его благоразумьемъ.
Я васъ прошу: простите, государь!
Не знаю я, откуда эта смѣлость?
И, можетъ быть, я скромность оскорблю,
Что чувствую, высказывая здѣсь;
Но я молю сказать мнѣ, ваша свѣтлость,
Что худшаго въ грядущемъ ждетъ меня,
Когда женой Деметрія не буду?
Отъ общества навѣки отлученье
Иль смерть тогда должна избрать ты.
Итакъ извѣдай, Гермія, себя;
Подумая, какъ ты молода, пылка;
Подумай и о томъ, что если ты
Откажешься отцу повиноваться,
То ты должна навѣкъ оставить свѣтъ
И навсегда безплодною остаться,
Чтобъ гимны пѣть къ безчувственной лунѣ,
Тѣ трижды счастливы, въ комъ столько силы,
Чтобъ, обуздавъ себя, свершить спокойно
Путь дѣвственный; но роза на землѣ
Счастливѣе, когда она цвѣтетъ
И не таитъ свое благоуханье;
Счастливѣе, повѣрь мнѣ, розы той,
Которая на стеблѣ тихо вянетъ,
Растетъ, живетъ, и принимаетъ смерть—
И все одна, все въ одинокомъ счастьѣ.
Такъ я расти и жить, и умереть
Хочу одна, скорѣй чѣмъ соглашуся
Я дѣвственность мою отдать тому,
Чью власть душа всей силой отвергаетъ.
Подумай хорошенько; но когда
Настанетъ новолунье — въ этотъ день
Соединюсь навѣкъ я съ Ипполитой—
Тогда и ты готова быть должна
Иль умереть за неповиновенье,
Иль сдѣлать то, что хочетъ твой отецъ,
Иль принести на алтарѣ Діаны
Святой обѣтъ провесть всю жизнь свою
И строгою, и одинокой дѣвой.
О, согласись же, Гермія! Лизандеръ,
Ничтожныя претензіи свои
Ты долженъ уступить моимъ правамъ,
Столь неоспоримымъ.
Любовь отца
Имѣешь ты, Деметрій, такъ оставь же
Мнѣ Гермію, а самъ — возьми его.
О, дерзкій! Да, любовію моею
Владѣетъ онъ—и все, что въ ней мое,
Моя любовь отдастъ ему навѣки.
Она моя, и всѣ мои права
Надъ нею я Деметрію вручаю.
Но, государь, не такъ же ли, какъ онъ,
И я богатъ, и знаменитъ рожденьемъ?
Моя любовь сильнѣй его любви,
И въ обществѣ, въ малѣйшихъ отношеньяхъ
Деметрію я равенъ; можетъ быть,
Деметрія я превышаю даже;
А сверхъ того, чѣмъ можетъ онъ хвалиться?
Я Герміей прекрасною любимъ:
Зачѣмъ же я права мои оставлю?
Деметрій… Да, я объявлю при немъ:
Онъ дочери Надара предложилъ
Свою любовь; съ тѣхъ поръ душой Елены
Онъ овладѣлъ, и добрая Елена
Ему вполнѣ, всѣмъ сердцемъ предана:
Боготворитъ невѣрнаго она.
Я признаюсь, дошли такіе жъ слухи
И до меня, и я намѣревался
Съ Деметріемъ объ этомъ говорить,
Но я забылъ: я самъ былъ озабоченъ.
Иди за мной, Деметрій и Егей,
Иди за мной: мнѣ нужно вамъ обоимъ
Дать нѣсколько особыхъ наставленій.
Ты, Гермія прекрасная, готовься
Согласовать желанія свои
Съ желаніемъ родителя; иначе
Законъ Аѳинъ, который измѣнить
Не можемъ мы, произнесетъ свой судъ
И обречетъ тебя на заточенье
Или на смерть. Пойдемъ-же, Ипполита!
Что, милая, какъ чувствуешь себя?
Деметрій и Егей, за мной идите:
Я долженъ къ вашей помощи прибѣгнуть,
Чтобъ нужное все изготовить къ свадьбѣ.
Поговоримъ мы также кой-о-чемъ,
Что собственно касается до васъ.
Мы слѣдуемъ по долгу и желанью.
Ну, что съ тобой, другъ милый? Отчего
Ты такъ блѣдна, и помертвѣли розы
Твоихъ ланитъ?
Конечно, оттого,
Что нѣтъ дождя; но буря глазъ моихъ
Легко замѣнитъ этотъ недостатокъ.
Мнѣ никогда не удалось прочесть
Иль услыхать въ исторіи, въ разсказѣ,
Чтобъ гдѣ-нибудь путь истинной любви
Былъ совершенъ спокойно. Иногда
Онъ возмущенъ различіемъ рожденій…
Мученіе, когда высокій родомъ
Влюбляется въ простую дѣву!
Иногда
Различьемъ лѣтъ…
Какое наказанье,
Когда скуютъ со старостію юность!
А иногда спокойствіе зависитъ
Отъ выбора родныхъ…
О, это адъ,
Когда должны мы выбирать не сами
Предметъ любви!
А если выборъ ихъ
Съ влеченіемъ душъ любящихъ согласенъ,
Тогда война, болѣзни или смерть
Ихъ счастію ужъ вѣрно помѣшаютъ.
И такъ—любовь мгновенна, будто звукъ;
Кратка, какъ сонъ; какъ призракъ, преходяща;
Какъ молнія среди глубокой ночи,
Она быстра—блеснетъ и озаритъ
Предъ взорами и небеса, и землю,
Но прежде чѣмъ успѣетъ человѣкъ
Сказать: „смотри“, ужъ снова бездны мрака
Все поглотятъ. Такъ быстро на землѣ
Все свѣтлое въ хаосѣ исчезаетъ!
Но ежели для истинной любви
Страданіе всегда необходимо,
То, видно, ужъ таковъ законъ судьбы.
Научимся сносить его съ терпѣньемъ;
Страданія нельзя намъ избѣжать:
Оно принадлежитъ любви, какъ вздохи,
Мечты и сны, желанія и слезы,
Всегдашніе товарищи влюбленныхъ!
Прекрасна эта вѣра; но теперь
Не то! Послушай: у меня есть тетка,
Богатая, бездѣтная вдова—
Она живетъ отсюда миляхъ въ трехъ—
И ею я любимъ, какъ сынъ родной.
Тамъ, Гермія, мы можемъ обвѣнчаться,
Законъ Аѳинъ тамъ не настигнетъ насъ.
Когда меня ты любишь, завтра ночью
Тихонько домъ родительскій оставь,
И тамъ, въ лѣсу, который только въ милѣ
Отъ города, гдѣ встрѣтилъ я тебя
Съ Еленою однажды майскимъ утромъ,
Когда вы съ ней обряды совершали,
Я буду ждать.
О, добрый мой Лизандеръ,
Клянусь крѣпчайшимъ лукомъ Купидона
И лучшей, золотой его стрѣлой,
И кротостью Венериныхъ голубокъ!
Клянуся тѣмъ, что связываетъ души
И дѣлаетъ счастливою любовь!
Клянусь огнемъ, который жегъ Дидону,
Когда троянецъ лживый уплывалъ!
Клянусь тебѣ, Лизандеръ, всею тьмою
Мужчинами нарушенныхъ обѣтовъ,
Которые ужъ вѣрно превзойдутъ
Своимъ числомъ всѣ женскіе обѣты—
Я буду тамъ, гдѣ ты назначилъ мнѣ!
О, милый другъ, сдержи же обѣщанье!
Смотри, сюда Елена къ намъ идетъ.
Будь счастлива, прекрасная Елена!
Куда идешь?
Прекрасная? Увы!
Возьми назадъ, возьми свое названье!
О, красоту твою Деметрій любитъ,
Счастливая! Да, для него горятъ
Твои глаза полярною звѣздою,
И голосъ твой пріятный для него
Пріятнѣе, чѣмъ жаворонка пѣнье
Для пастухѣ, когда кругомъ поля
Зеленою пшеницею покрыты,
А посреди боярышникъ въ цвѣту.
Прилипчивы болѣзни—для чего бы
И красотѣ прилипчивой не быть?
Пока я здѣсь, могла бъ я заразиться,
О, Гермія прекрасная, тобой!
Мой жадный слухъ запомнилъ бы твой голосъ,
Мои глаза усвоили бъ твой взоръ;
Мои слова прониклись бы, быть-можетъ,
Мелодіей твоихъ пріятныхъ словъ;
Когда бъ весь свѣтъ моимъ былъ достояньемъ,
Деметрія себѣ оставивъ, міръ
Я бъ отдала, чтобъ только быть тобою.
О, научи меня глядѣть, какъ ты!
Скажи, какимъ ты способомъ владѣешь
Деметріемъ и мыслями его?
Я хмурюся, а онъ меня все любитъ.
О, если бъ обаятельна была
Какъ хмуренье твое, моя улыбка.
Я съ нимъ бранюсь, а онъ мнѣ говоритъ
Слова любви.
Когда бъ мои молитвы
Могли любовь въ немъ также пробудить!
И чѣмъ сильнѣй его я ненавижу,
Тѣмъ онъ сильнѣй преслѣдуетъ меня.
Меня же онъ тѣмъ больше ненавидитъ,
Чѣмъ болѣе я предаюсь ему.
Въ его безумствѣ я не виновата.
Нѣтъ, красота твоя виновна въ томъ.
О, если бъ и моя такъ провинилась!
Утѣшься, онъ меня ужъ не увидитъ:
Рѣшилась я съ Лизандеромъ бѣжать.
До той поры, пока я не видала
Лизандера, Аѳины были рай!
Теперь мой рай—увы—преобразился
Въ жестокій адъ могуществомъ любви!
Елена, мы откроемъ наши души
Передъ тобою. Завтра ночью мы,
Когда луна свой образъ серебристый
На лонѣ водъ зеркальныхъ отразитъ
И уберетъ всѣ травки влажнымъ перломъ,
Въ тотъ самый часъ, который укрываетъ
Въ своей тиши любовниковъ побѣгъ,
Рѣшилися Аѳины мы оставить.
И въ томъ лѣсу, въ которомъ мы съ тобою
Такъ часто, отдыхая на цвѣтахъ,
Свои мечты другъ другу изливали,
Сойдуся я съ Лизандеромъ моимъ;
Тамъ отъ Аѳинъ мы взоры отвратимъ,
Чтобъ вновь друзей искать въ странѣ чужой.
Прощай, моя подруга; помолися
За насъ двоихъ. Пусть счастіе вручитъ
Твоей любви Деметрія! Лизандеръ,
Не позабудь обѣщанное слово:
До завтрашней полуночи должны
Лишить себя мы сладкаго свиданья,
Которое—какъ пища для влюбленныхъ!
Я буду тамъ. Прощайте же, Елена.
Пускай Деметрій вамъ принадлежитъ,
Какъ вы ему теперь принадлежите.
Какъ счастіе неровно въ этомъ мірѣ!
Красавицей такой же, какъ она,
Въ Аѳинахъ я слыву; но что въ томъ пользы?
Деметрій думаетъ не такъ: не хочетъ
Признать меня, чѣмъ признана я всѣми.
Но, кажется, мы оба въ заблужденьи:
Онъ въ Гермію влюбился до безумья,
А я въ его достоинства. Такъ что жъ?
Вѣдь, для любви все низкое, пустое
Въ достойное легко пересоздать:
Любовь душой, а не глазами смотритъ.
И оттого крылатый Купидонъ
Представленъ намъ слѣпымъ и безразсуднымъ.
Быть съ крыльями и быть лишеннымъ глазъ—
Поспѣшности немыслящей эмблема!
Любовь зовутъ ребенкомъ оттого,
Что въ выборѣ своемъ нерѣдко
Обманута бываетъ, какъ дитя.
Видала я, какъ вѣтреныя дѣти
Среди игры другъ другу обѣщаній
Вдругъ надаютъ и вдругъ измѣнятъ имъ.
Дитя-любовь, какъ и другія дѣти,
При случаѣ, готова взять назадъ
Всѣ данныя недавно обѣщанья.
Пока еще Деметрій не видалъ
Глазъ Герміи, онъ градомъ клятвъ мнѣ клялся,
Что онъ одной лишь мнѣ принадлежитъ;
Но этотъ градъ предъ Герміей растаялъ
И клятвеннымъ дождемъ на землю палъ.
Я Герміи побѣгъ ему открою.
Ужъ вѣрно въ ночь преслѣдовать ее
Онъ пустится, и если благодарность
Я отъ него за это получу,
То дорого досталась мнѣ она.
Да, тамъ его увидѣть и потомъ
Въ Аѳины вновь печально возвратиться—
Достаточно награды этой мнѣ! (Уходитъ).
Пигва. Вся ли наша кампанія здѣсь?
Основа. Лучше бы вы перекликали насъ всѣхъ одного за другимъ, по тому порядку, какъ мы записаны.
Пигва. Вотъ списокъ именъ всѣхъ тѣхъ людей, которые найдены способными и избраны изъ всѣхъ аѳинянъ, чтобы исполнить нашу интермедію предъ герцогомъ и герцогинею, вечеромъ послѣ свадьбы.
Основа. Во-первыхъ, любезный Питеръ Пигва, скажите намъ, въ чемъ состоитъ наша пьеса? Потомъ прочтите имена актеровъ. Приступайте къ дѣлу.
Пигва. Ладно! Наша пьеса: „Плачевная комедія и жесточайшая смерть Пирама и Ѳисби“.
Основа. Славная штука! увѣряю васъ, превеселая! Теперь, любезный Питеръ Пигва, вызывайте впередъ вашихъ актеровъ, по списку. Господа, развернитесь въ линію.
Пигва. Отвѣчайте по вызову. Никъ Основа, ткачъ!
Основа. На лицо! Назначьте мою роль въ пьесѣ и продолжайте.
Пигва. Вы, Никъ Основа, возьмите на себя роль Пирама.
Основа. Что такое Пирамъ? любовникъ или тиранъ?
Пигва. Любовникъ, который преблагородно убиваетъ себя за свою возлюбленную.
Основа. Надо будетъ пролить нѣсколько слезъ, чтобъ исполнить роль, какъ слѣдуетъ. Если я буду играть эту роль, то берегите ваши глаза, господа слушатели! Я подниму бурю и, нѣкоторымъ образомъ, стонъ! Ну, къ другимъ! Однако, я особенно превосходенъ въ роляхъ тирановъ; я бы отмѣнно сыгралъ роль Еркулеса или роль, въ которой бы пришлось бѣсноваться и все посылать къ чорту. (Декламируя).
„Съ трепетомъ, съ трескомъ, утесы толкаясь,
„Тюрьмы уничтожатъ запоры!
„А Ѳибъ, въ колесницѣ своей приближаясь,
„Судьбы измѣнитъ приговоры!“
Вотъ истинно превосходно! Ну, назначайте остальныхъ актеровъ. Это совершенно въ духѣ Еркулеса, въ духѣ тирана; любовники говорятъ плаксивѣе.
Пигва. Францисъ Флейта, продавецъ раздувальныхъ мѣховъ.
Флейта. Здѣсь, Питеръ Пигва.
Пигва. Вы должны взять на себя роль Ѳисби.
Флейта. Что такое Ѳисби? странствующій рыцарь?
Пигва. Это дама, въ которую влюбленъ Пирамъ.
Флейта. Нѣтъ, чортъ возьми, я не хочу играть роль женщины: у меня пробивается борода.
Пигва. Это ничего не значитъ. Вы будете играть эту роль въ маскѣ и говорить такимъ тоненькимъ голоскомъ, какимъ вамъ будетъ угодно.
Основа. Если я могу спрятать мое лицо подъ маску, то дайте мнѣ играть роль Ѳисби. Я буду говорить чертовски тоненькимъ голоскомъ: „Ѳисби, Ѳисби! — Ахъ, Пирамъ! мой дорогой, мой возлюбленный! — Твоя дорогая Ѳисби, твоя дорогая возлюбленная!“
Пигва. Нѣтъ, нѣтъ! вы должны исполнять роль Пирама, а вы, Флейта, Ѳисби.
Основа. Хорошо, продолжайте.
Пигва. Робинъ Выдра, портной!
Выдра. Здѣсь, Питеръ Пигва.
Пигва. Робинъ Выдра, вы возьмете на себя роль матери Ѳисби. — Томасъ Рыло, мѣдникъ!
Рыло. Здѣсь, Питеръ Пигва.
Пигва. Вы — роль Пирамова отца. Самъ я буду играть отца Ѳисби. Буранъ, столяръ, вы будете представлять льва. Надѣюсь, теперь всѣ роли розданы.
Буравъ. Написана ли у васъ роль льва? Пожалуйста, ежели она написана, дайте мнѣ ее, а то я учу ужасно тупо.
Пигва. Нѣтъ, вы можете исполнить вашу роль наобумъ: вамъ надо будетъ только рычать.
Основа. Позвольте мнѣ взять на себя роль льва. Я буду такъ рычать, что всѣмъ слушателямъ будетъ любо меня слушать; я буду такъ рычать, что заставлю герцога сказать: „пусть его порычитъ еще, пустъ его еще порычитъ!
Пигва. Если вы будете рычать слишкомъ страшно, то испугаете герцогиню и дамъ: вы — рычать, а онѣ — кричать; а этого достаточно, чтобы насъ повѣсили.
Всѣ. Да, этого достаточно, чтобы насъ всѣхъ перевѣшали!
Основа. Я согласенъ съ вами, друзья, что если мы испугаемъ дамъ до того, что онѣ лишатся чувствъ, то, пожалуй, могутъ заставить насъ повѣсить; но я только до такой степени возвышу мой голосъ, что буду рычать, какъ милая молодая голубка. Я просто буду рычать, какъ соловей.
Пигва. Вамъ нельзя взять на себя другой роли, кромѣ роли Пирама. Для Пирама нуженъ человѣкъ съ пріятною наружностью, красивый мужчина, какого только можно себѣ представить, въ полномъ цвѣтѣ лѣтъ. Для этой роли нуженъ самый любезный человѣкъ. А потому вы непремѣнно должны исполнить роль Пирама.
Основа. Ладно, я беру на себя эту роль. Какую бороду я преимущественно возьму для этой роли?
Пигва. О, какую хотите.
Основа. Я привяжу себѣ или бороду соломеннаго цвѣта, или бороду оранжево-дубоваго цвѣта, или бороду пурпурно-малиноваго цвѣта, или бороду цвѣта французской короны — ярко-желтаго цвѣта.
Пигва. У нѣкоторыхъ французскихъ головъ совершенно нѣтъ волосъ, а потому вамъ пришлось бы играть безъ бороды. Однако, господа, вотъ ваши роли; я васъ прошу, я васъ умоляю, и вмѣстѣ желаю, чтобы вы выучили ихъ къ завтрашней ночи. Мы соберемся всѣ въ дворцовомъ лѣсу, который въ одной милѣ отъ города, и тамъ, при лунномъ свѣтѣ, сдѣлаемъ репетицію. Если мы соберемся въ городѣ, то толпа послѣдуетъ за нами и разболтаетъ о нашихъ намѣреніяхъ. А между-тѣмъ я составлю списокъ нѣкоторымъ вещамъ, необходимымъ для нашего представленія. Прошу васъ, не обманите меня: приходите.
Основа. Мы будемъ непремѣнно. Тамъ мы можемъ сдѣлать нашу репетицію съ большею свободою и съ большею бодростью. Постарайтесь, господа! Отличитесь! Прощайте!
Пигва. Мы соберемся у герцогова дуба.
Основа. Довольно! Хоть тресни, а приходи! (Всѣ уходятъ).