А этотъ вотъ околдовалъ ей сердце.
Лизандеръ, да, ты ей давалъ стихи,
Ты съ дочерью моею обмѣнялся
Залогами любви; ты подъ окномъ ея
При мѣсячномъ сіяньи ей пѣвалъ
Притворно нѣжнымъ голосомъ слова,
Дышавшія притворною любовью:
Ты голову вскружилъ ей разнымъ вздоромъ;
Браслетами изъ собственныхъ волосъ,
Колечками, бездѣлками, сластями,
Игрушками, букетами, цвѣтами—
Посланниками тѣми, что всегда
Надъ юностью неопытной всесильны;
Ты хитростью у дочери моей
Похитилъ сердце — и повиновенье,
Которымъ мнѣ обязана она,
Ты измѣнилъ настойчивость въ упрямство.
Мой государь, когда руки и слова
Она не дастъ Деметрію при насъ,
То я прошу васъ предоставить мнѣ
Старинное аѳинянина право,
Она моя, и я ея судьбою
Располагать могу. Пускай она
Здѣсь изберетъ Деметрія иль смерть,
Которую при случаѣ подобномъ
Немедля произноситъ нашъ законъ.
Ну, Гермія, что скажешь? Разсуди;
Тебѣ отецъ твой богомъ долженъ быть.
Онъ красоты твоей творецъ, и для него
Ты то же, что фигура восковая,
Которая имъ вылита. Имѣетъ
Онъ право полное — и уничтожить,
И довершить созданіе свое.
Деметрій, вѣдь, достойный человѣкъ.
Не то же ль и Лизандеръ?
Точно;
Но такъ какъ онъ родителя согласья
На вашъ союзъ лишенъ, то ты должна
Предпочитать Деметрія.
О, если бъ
Мои глаза отцу могла я дать,
Чтобъ онъ глядѣлъ, какъ я!
Скорѣй же ты
Должна глядѣть его благоразумьемъ.
Я васъ прошу: простите, государь!
Не знаю я, откуда эта смѣлость?
И, можетъ быть, я скромность оскорблю,
Что чувствую, высказывая здѣсь;
Но я молю сказать мнѣ, ваша свѣтлость,
Что худшаго въ грядущемъ ждетъ меня,
Когда женой Деметрія не буду?
Отъ общества навѣки отлученье
Иль смерть тогда должна избрать ты.
Итакъ извѣдай, Гермія, себя;
Подумая, какъ ты молода, пылка;
Подумай и о томъ, что если ты
Откажешься отцу повиноваться,
То ты должна навѣкъ оставить свѣтъ
И навсегда безплодною остаться,
Чтобъ гимны пѣть къ безчувственной лунѣ,
Тѣ трижды счастливы, въ комъ столько силы,
Чтобъ, обуздавъ себя, свершить спокойно
Путь дѣвственный; но роза на землѣ
Счастливѣе, когда она цвѣтетъ
И не таитъ свое благоуханье;
Счастливѣе, повѣрь мнѣ, розы той,
Которая на стеблѣ тихо вянетъ,
Растетъ, живетъ, и принимаетъ смерть—
И все одна, все въ одинокомъ счастьѣ.
Такъ я расти и жить, и умереть
Хочу одна, скорѣй чѣмъ соглашуся
Я дѣвственность мою отдать тому,
Чью власть душа всей силой отвергаетъ.
Подумай хорошенько; но когда
Настанетъ новолунье — въ этотъ день
Соединюсь навѣкъ я съ Ипполитой—
Тогда и ты готова быть должна
Иль умереть за неповиновенье,
Иль сдѣлать то, что хочетъ твой отецъ,
Иль принести на алтарѣ Діаны
Святой обѣтъ провесть всю жизнь свою
И строгою, и одинокой дѣвой.
О, согласись же, Гермія! Лизандеръ,
Ничтожныя претензіи свои
Ты долженъ уступить моимъ правамъ,
Столь неоспоримымъ.
Любовь отца
Имѣешь ты, Деметрій, такъ оставь же
Мнѣ Гермію, а самъ — возьми его.
О, дерзкій! Да, любовію моею
А этот вот околдовал ей сердце.
Лизандер, да, ты ей давал стихи,
Ты с дочерью моею обменялся
Залогами любви; ты под окном ее
При месячном сияньи ей певал
Притворно нежным голосом слова,
Дышавшие притворною любовью:
Ты голову вскружил ей разным вздором;
Браслетами из собственных волос,
Колечками, безделками, сластями,
Игрушками, букетами, цветами—
Посланниками теми, что всегда
Над юностью неопытной всесильны;
Ты хитростью у дочери моей
Похитил сердце — и повиновенье,
Которым мне обязана она,
Ты изменил настойчивость в упрямство.
Мой государь, когда руки и слова
Она не даст Деметрию при нас,
То я прошу вас предоставить мне
Старинное афинянина право,
Она моя, и я ее судьбою
Располагать могу. Пускай она
Здесь изберет Деметрия иль смерть,
Которую при случае подобном
Немедля произносит наш закон.
Ну, Гермия, что скажешь? Рассуди;
Тебе отец твой богом должен быть.
Он красоты твоей творец, и для него
Ты то же, что фигура восковая,
Которая им вылита. Имеет
Он право полное — и уничтожить,
И довершить создание свое.
Деметрий, ведь, достойный человек.
Не то же ль и Лизандер?
Точно;
Но так как он родителя согласья
На ваш союз лишен, то ты должна
Предпочитать Деметрия.
О, если б
Мои глаза отцу могла я дать,
Чтоб он глядел, как я!
Скорей же ты
Должна глядеть его благоразумьем.
Я вас прошу: простите, государь!
Не знаю я, откуда эта смелость?
И, может быть, я скромность оскорблю,
Что чувствую, высказывая здесь;
Но я молю сказать мне, ваша светлость,
Что худшего в грядущем ждет меня,
Когда женой Деметрия не буду?
От общества навеки отлученье
Иль смерть тогда должна избрать ты.
Итак, изведай, Гермия, себя;
Подумая, как ты молода, пылка;
Подумай и о том, что если ты
Откажешься отцу повиноваться,
То ты должна навек оставить свет
И навсегда бесплодною остаться,
Чтоб гимны петь к бесчувственной луне,
Те трижды счастливы, в ком столько силы,
Чтоб, обуздав себя, свершить спокойно
Путь девственный; но роза на земле
Счастливее, когда она цветет
И не таит свое благоуханье;
Счастливее, поверь мне, розы той,
Которая на стебле тихо вянет,
Растет, живет, и принимает смерть—
И все одна, всё в одиноком счастье.
Так я расти и жить, и умереть
Хочу одна, скорей чем соглашуся
Я девственность мою отдать тому,
Чью власть душа всей силой отвергает.
Подумай хорошенько; но когда
Настанет новолунье — в этот день
Соединюсь навек я с Ипполитой—
Тогда и ты готова быть должна
Иль умереть за неповиновенье,
Иль сделать то, что хочет твой отец,
Иль принести на алтаре Дианы
Святой обет провесть всю жизнь свою
И строгою, и одинокой девой.
О, согласись же, Гермия! Лизандер,
Ничтожные претензии свои
Ты должен уступить моим правам,
Столь неоспоримым.
Любовь отца
Имеешь ты, Деметрий, так оставь же
Мне Гермию, а сам — возьми его.
О, дерзкий! Да, любовию моею
