БОГОХУЛЬСТВО принадлежитъ къ группѣ преступныхъ дѣяній, направленныхъ противъ вѣры и ограждающихъ ее законовъ. Подобныя дѣянія впервые предусматриваются законодательствомъ евреевъ, а оттуда, чрезъ каноническое право, переходятъ и въ уголовные кодексы новыхъ народовъ.
Относительно богохульства еврейское право постановляло: «и дѣтямъ Израиля скажи: кто будетъ злословить Богу моему, тотъ понесетъ грѣхъ Свой, и кто хулительно произнесетъ Имя Всевышняго, да умретъ, да побіютъ его каменьями, будетъ ли это свой или чужеземецъ» (Левит. 24, 15, 16). Тотъ же взглядъ отразился и на римскомъ правѣ христіанской эпохи, вытѣснивъ господствовавшій до того времени принципъ онаго: «deorum injurias diis curae», т. е. — наказаніе за оскорбленіе боговъ ввѣряется ихъ личной заботѣ. Вотъ почему въ 77-й новеллѣ Юстиніана о богохульникахъ говорится слѣдующее: «такъ какъ нѣкоторые, кромѣ чародѣйства, произносятъ также хулительныя слова, клятву, божбу, чѣмъ возбуждаютъ гнѣвъ Божій, то мы обращаемся къ этимъ людямъ (съ предупрежденіемъ), чтобы они воздержались отъ такихъ поступковъ, хранили въ сердцѣ страхъ Божій и подражали людямъ, нравственно живущимъ, ибо вслѣдствіе такихъ поступковъ посылаются на страну гоненія, землетрясеніе и чума; поэтому виновные подлежатъ заключенію, а затѣмъ и смертной казни, дабы отъ попустительства такихъ преступленій не погибли самые народы и цѣлыя государства».
Но полная формулировка богохуленія получилась лишь въ каноническомъ правѣ. Такъ, здѣсь вмѣстѣ съ богохуленіемъ въ тѣсномъ смыслѣ[1] появляется богохуленіе особаго вида, а именно, — когда предметомъ поношенія являются Божія Матерь и признаваемые церковью святые, при чемъ этотъ видъ богохуленія карается только тогда, когда онъ совершенъ публично, при многолюдномъ собраніи (multis coram astantibus publice) — въ виду того, что въ этомъ преступленіи усматривается посредствующій умыселъ совратить присутствующихъ къ отпаденію отъ божественнаго ученія. Кромѣ того, къ богохуленію каноническое право отнесло божбу и въ особенности лжеприсягу. При божбѣ различалась клятва какимъ-либо небожественнымъ существомъ отъ клятвы Богомъ, какъ существомъ физическимъ, или частями его существа (волосами, головой); сюда же относилось и призываніе имени Бога всуе, безъ достаточнаго къ тому основанія. Къ подобнымъ воззрѣніямъ каноническаго права примыкаетъ и свѣтское законодательство среднихъ вѣковъ и даже начала новаго времени, каковы, напримѣръ, извѣстное «Abschied und Befehl auf dem Reichstag zu Worms» 1495 г. — въ Германіи и ордонансъ 1670 г. — во Франціи, а также городскія права, особенно право города Шпейера[2]. Тотъ же, затѣмъ, взглядъ переходитъ въ Bambergensis и въ Каролину, которая, между прочимъ, грозила наказаніемъ «an Leib, Leben oder Glieder» (въ отношеніи тѣла, жизни или членовъ) тому, «кто Богу приписываетъ то, что не преличествуетъ Богу, или своими словами отнимаетъ у Бога то, что принадлежитъ ему, всемогущество Божіе‚ оскорбляетъ Его Святую Матерь Дѣву Марію». Но мало-по-малу въ практику судовъ по подобнымъ преступленіямъ начинаетъ врываться стремленіе смягчить излишнюю суровость закона, особенно въ виду субъективныхъ обстоятельствъ, вродѣ легкомыслія, опьяненія, невѣжества, или чистосердечнаго раскаянія. Вслѣдствіе этого во всѣхъ подобныхъ случаяхъ смертная казнь, полагавшаяся за богохуленіе, начинаетъ замѣняться не только тѣлеснымъ наказаніемъ, но нерѣдко и денежною пенею. Затѣмъ, въ XVII столѣтіи, наряду съ уменьшеніемъ отвѣтственности за богохуленіе, значительно измѣняется и самый объемъ этого преступленія. Такъ, прежде всего исчезаетъ уголовная наказуемость божбы, клятвы (о ней, напримѣръ, уже не упоминается въ Allgemeines Preussisches Landrecht 1794 г.); самое богохуленіе по нѣмецкому земскому праву уже перестаетъ наказываться смертною казнію и опредѣляется такъ: «что публично высказанными грубыми богохульствами даетъ поводъ къ общему соблазну», т. е., на первый планъ выдвигается моментъ возбужденія соблазна, а не прежнее понятіе объ оскорбленіи Божества. Въ Австріи еще Терезіана 1768 г. ставила богохуленіе во главѣ всѣхъ тяжкихъ преступленій и объясняла это опасеніемъ «чтобы всемогущій Богъ по праведному гнѣву самъ не наказалъ попустительныя власти и всю страну». Но уже по кодексу Іосифа II (1787) богохуленіе разсматривается со стороны нарушенія имъ интересовъ религіозной общины и возникающей отсюда опасности для государственнаго спокойствія; богохульникъ наказывался заключеніемъ въ домъ для умалишенныхъ до тѣхъ поръ, пока не раскаявался въ своемъ преступленіи. Во Франціи смягченіе отвѣтственности за богохуленіе началось еще ранѣе; такъ, еще въ XVI в. здѣсь исчезаетъ примѣненіе къ богохуленію смертной казни, при чемъ за случаи болѣе легкіе стала назначаться денежная пеня, а за болѣе тяжкіе — наказанія тѣлесныя, переходившія, при повтореніи преступленія, въ наказанія членовредительныя. Правда, въ XVII в. при Людовикѣ XIV эдиктъ 1666 г. снова возвращается къ строгимъ наказаніямъ за богохуленіе, доходящимъ до смертной казни простой и даже до квалифицированной, вродѣ колесованія, четвертованія и т. п.; но затѣмъ, въ концѣ того же столѣтія и въ XVIII в. практика вновь возвратилась къ значительно болѣе смягченной наказуемости богохуленія.
Вмѣстѣ съ реформаціей появляется и усердно разрабатывается мыслителями, каковы: Мильтонъ, Спиноза и особенно — Локкъ, идея вѣротерпимости, которая имѣла сильнѣйшее вліяніе на измѣненіе группы религіозныхъ преступленій и самую юридическую конструкцію посягательствъ этого рода. Такъ, господствовавшая до того, какъ мы видѣли, идея о томъ, что богохульникъ посягаетъ на самое Божество или на самую вѣру, стала вызывать справедливыя возраженія. «Невозможно, чтобы Божество было оскорблено, говоритъ Фейербахъ въ § 303 своего учебника, немыслимо, чтобы оно мстило человѣку за оскорбленіе; нелѣпо, чтобы оно было удовлетворяемо наказаніемъ оскорбителя», а комментаторъ Фейербаха Морштадтъ поясняетъ эти положенія такъ: невозможно — потому, что Божество недосягаемо для преступника; немыслимо — ибо иначе пришлось бы приписать Всеблагому Существу потребность мести, между тѣмъ нельзя говорить о потребности мщенія у лица, имѣющаго безграничную силу предупрежденія; нелѣпо, ибо нельзя говорить объ удовлетвореніи того, кто неуязвимъ и не нуждается въ человѣческихъ страданіяхъ.
Послѣдствіемъ этого ученія было то, что криминалисты отъ понятія посягательства (въ религіозныхъ преступленіяхъ и, въ частности, въ богохульствѣ) на Божество перешли къ понятію посягательствъ на права религіозныхъ обществъ и ихъ членовъ, оскорбляемыхъ въ ихъ наиболѣе дорогихъ убѣжденіяхъ и стѣсняемыхъ въ наиболѣе цѣнномъ проявленіи ихъ свободы. Основатель этого воззрѣнія Штюбель утверждаетъ, что, понося и унижая предметъ вѣрованія какого-либо лица, тѣмъ самымъ оскорбляютъ и самое лицо, ибо для человѣка нѣтъ болѣе тяжкаго оскорбленія, когда уничижаютъ, порицаютъ, хулятъ или насмѣхаются надъ тѣмъ предметомъ, который, по искреннему убѣжденію этого лица, составляетъ его святыню. То же говоритъ и Гролльманъ. А Фейербахъ, кромѣ того‚ поясняетъ: церковь, какъ моральное лицо, имѣетъ право на честь; кто унижаетъ цѣль ея бытія, унижаетъ и самое общество, вѣрующее въ нее; кто ругается надъ предметами религіознаго почитанія или поклоненія, служащими цѣлью церковнаго единенія, тотъ ругается надъ самою церковью.
Такимъ образомъ, государственное и общественное значеніе религіозныхъ посягательствъ совершенно стушевывается, и они входятъ въ область посягательствъ противъ частныхъ (какъ физическихъ, такъ и юридическихъ) лицъ, при чемъ богохуленіе и кощунство отходятъ въ область оскорбленій, а различные виды посягательствъ на свободу вѣроисповѣданія — въ группу посягательствъ на свободу вообще. Этихъ, отчасти, воззрѣній держалось общее земское уложеніе Германіи 1794 г. Гораздо далѣе въ отрицаніи государственнаго и общественнаго значенія религіи и необходимости ея охраны пошло французское революціонное законодательство. Такъ‚ кодексъ 1791 г. совсѣмъ не зналъ религіозныхъ посягательствъ, а законъ 7 вандеміера IV года, хотя и предусматривалъ случаи оскорбленія предметовъ религіознаго почитанія въ мѣстахъ, назначаемыхъ для отправленія культа, но имѣлъ въ виду не столько направленныя противъ религіи посягательства, сколько злоупотребленія, учиняемыя въ интересахъ какого-либо вѣроисповѣданія, какъ напримѣръ, принужденіе къ соблюденію праздниковъ, къ участію въ издержкахъ культа, выставленіе предметовъ религіознаго поклоненія внѣ назначенныхъ для того мѣстъ, публичное совершеніе недозволенныхъ церемоній, злоупотребленія, учиняемыя дух. лицами и т. п.
Однако изложенное ученіе о существѣ религіозныхъ посягательствъ вообще и богохульства въ частности, — ученіе, вполнѣ соотвѣтствовавшее общимъ воззрѣніямъ конца XVIII вѣка на сущность преступленія, оказалось одностороннимъ и неполнымъ. Въ самомъ дѣлѣ, религія является не только однимъ изъ важнѣйшихъ благъ отдѣльныхъ лицъ, не только интересомъ, около котораго группируются извѣстныя церковныя общенія, но она, по-крайней мѣрѣ въ большинствѣ современныхъ государствъ, — является однимъ изъ самыхъ главныхъ условій развитія и существованія обществъ, однимъ изъ тѣхъ основныхъ устоевъ, на коихъ покоятся государственная и общественная жизнь. Поэтому-то религія представляется цѣннѣйшимъ публичнымъ достояніемъ, охрана коего вызывается не только соображеніями объ отдѣльныхъ, къ тому или другому исповѣданію принадлежащихъ, вѣрующихъ, но и интересами всего государства. «Нравственность и религія, говоритъ Геппъ, образуютъ настоящія основы государства и гражданскаго союза, а потому защита религіи составляетъ одинъ изъ священнѣйшихъ государственныхъ интересовъ». Стоящій на той же точкѣ зрѣнія Миттермайеръ (въ комментаріи къ учебнику Фейербаха) утверждаетъ‚ что основаніе наказанія богохуленія заключается въ томъ, что государство въ высшей степени заинтересовано въ защитѣ религіозныхъ чувствъ, равно какъ и предметовъ религіознаго почитанія. Посягательство на религію не только оскорбляетъ религіозныя чувства отдѣльныхъ лицъ и цѣлыхъ народныхъ массъ, но, при безразличномъ отношеніи закона къ такимъ дѣяніямъ, можетъ поколебать уваженіе къ религіи и подорвать основы государственной жизни. Изъ западныхъ ученыхъ того же воззрѣнія держатся Россгиртъ‚ Тотманъ, Вахтеръ, Вальбергъ и Берперъ, а изъ нашихъ — Кистяковскій, Таганцевъ и Бѣлогрицъ-Котляревскій. По словамъ Гуго Мейера, современные кодексы отказались видѣть въ религіозныхъ преступленіяхъ посягательство на извѣстныя частныя права, но признаютъ здѣсь нападеніе на призваніе государства охранять религіозныя воззрѣнія и учрежденія, въ виду ихъ общественнаго, нравственнаго значенія. «Религія, — говоритъ одинъ изъ новѣйшихъ изслѣдователей вопроса о постановкѣ религіозныхъ посягательствъ, Колеръ, охраняется государствомъ, какъ одинъ изъ тѣхъ высшихъ культурныхъ человѣческихъ интересовъ‚ установленіе и развитіе которыхъ составляетъ задачу государственной жизни». Этою публичностію защищаемыхъ государствомъ религіозныхъ интересовъ только и можетъ быть объяснено, почему религіозныя посягательства преслѣдуются не какъ нападенія на честь и свободу отдѣльныхъ лицъ, страдающихъ отъ этихъ посягательствъ, а въ порядкѣ публичномъ, и почему наказанія за эти посягательства назначаются иныя, чѣмъ за посягательства противъ чести частныхъ лицъ. Только съ этой точки зрѣнія государственнаго значенія посягательствъ этого рода можетъ быть выяснена различная постановка ихъ въ отдѣльныхъ современныхъ законодательствахъ, при чемъ относительная тяжесть уголовной наказуемости сихъ посягательствъ опредѣлится, судя по значенію религіи въ данномъ государствѣ, по взаимнымъ отношеніямъ религіозныхъ обществъ въ ономъ и, наконецъ, — по тому значенію, которое придается, среди другихъ вѣроисповѣданій, господствующей въ томъ государствѣ вѣрѣ.
Сообразно этому религіозныя посягательства будутъ поставлены совершенно иначе въ государствахъ: 1) гдѣ извѣстное исповѣданіе имѣетъ значеніе господствующаго, 2) гдѣ хотя одно исповѣданіе и признается религіею государственною‚ но безъ предоставленія ей преобладающаго предъ прочими значенія и 3) гдѣ церковь и государство поставлены совершенно независимо другъ отъ друга (по опредѣленію Кавура‚ «libera chiesa in libero stato»).
Переходя за симъ къ разсмотрѣнію постановки религіозныхъ посягательствъ въ отдѣльныхъ современныхъ уголовныхъ кодексахъ, нельзя не замѣтить, что къ приведеннымъ выше доктринамъ XVIII вѣка всего ближе и по нынѣ стоитъ законодательство французское. Во франц. code pénal религіознымъ посягательствамъ посвящено пять статей (260—264) § VIII, гл. I, кн. III, при чемъ кодексъ совершенно не предусматриваетъ случаевъ богохуленія и порицанія вѣры и ея догматовъ, когда таковые не соединены съ надругательствомъ надъ священными или освященными предметами. Наказаніе за эти посягательства по code pénal идутъ отъ денежной пени, 16—500 франковъ, до заключенія въ тюрьму, на 6 дней — 6 мѣсяцевъ, а нанесеніе побоевъ духовному лицу какого-либо исповѣданія, при исполненіи имъ обязанностей его званія, влечетъ за собой и лишеніе правъ — dégradation civique, — если только не вызываетъ болѣе сильнаго взысканія по другимъ статьямъ того же кодекса. Кромѣ кодекса, во Франціи по отношенію къ этимъ посягательствамъ принимаются еще законы: 19 марта 1859 г. (о терпимыхъ или допускаемыхъ вѣроисповѣданіяхъ), 25 марта 1822 г.‚ 10 сентября 1830 г. и 29 іюня 1881 г. Постановленія бельгійскаго кодекса (ст. 142—146) совершенно тождественны съ французскими, за исключеніемъ только того, что онъ даетъ охрану не только вѣроисповѣданіямъ, признаннымъ таковыми государствомъ, но и всякимъ вообще религіознымъ единеніямъ лицъ‚ одинаково вѣрующихъ. Новѣйшій итальянскій кодексъ (1890 г.) говоритъ о преступленіяхъ противъ свободы вѣроисповѣданій въ ряду преступленій противъ правъ, гарантированныхъ конституціей (ст. 140 до 144). Наказаніе — штрафъ отъ 50 до 3,000 лиръ и заточеніе отъ 3 до 30 мѣсяцевъ. По кодексу нидерландскому (ст. 145—147) религіозныя преступленія облагаются пенею до 120 флориновъ или влекутъ за собою тюрьму на срокъ не свыше 1 года.
Нѣсколько иной характеръ имѣютъ постановленія германскаго кодекса. Онъ сходенъ съ французскимъ въ томъ отношеніи, что одинаково исходитъ изъ принципа религіозной свободы, въ силу коего каждому предоставляется свобода исповѣдывать любую вѣру и полная свобода научнаго разбора вопросовъ религіи и философіи, при чемъ обнаруженіе тѣхъ или другихъ религіозныхъ воззрѣній не подлежитъ стѣсненію. Равнымъ образомъ‚ подобно французскому, германское законодательство предоставляетъ свободу перехода изъ одного вѣроисповѣданія въ другое, и дѣйствіе уголовнаго закона имѣетъ мѣсто лишь въ томъ случаѣ, когда такой переходъ является результатомъ принудительныхъ мѣръ. Но, исходя такимъ образомъ изъ идеи религіозной свободы, германскій кодексъ старается оградить какъ государственную религію, такъ и всѣ иныя, допускаемыя въ государствѣ исповѣданія, отъ всякаго посягательства не только на свободное отправленіе ихъ культа, но и на ихъ догматы и ученіе. Отсюда даже въ самомъ оглавленіи того отдѣла германскаго уголовнаго уложенія, который трактуетъ о религіозныхъ преступленіяхъ, замѣчается большая полнота и широта по сравненію съ кодексомъ французскимъ и подражающими послѣднему. И, дѣйствительно, по кодексу германскому къ отдѣлу религіозныхъ преступленій относятся: а) богохуленіе и б) препятствованіе богослуженію. Первое дѣлится на отдѣльныя преступленія, а именно: 1) возбужденіе соблазна хуленіемъ Бога, 2) поруганіе церкви и вѣры и 3) учиненіе въ церкви или иномъ, назначенномъ для религіозныхъ собраній, мѣстѣ оскорбительнаго безчинства. Наказаніе за всѣ эти преступленія одинаково — тюрьма на срокъ не свыше 3-хъ лѣтъ. Второе дѣлится на двѣ группы преступленій — препятствованіе совершенію публичнаго богослуженія и прерваніе богослуженія, безразлично публичнаго, или частнаго. Наказаніе за то и другое — одно и то же — тюрьма не свыше 3 лѣтъ. Кромѣ того, отдѣльно стоятъ похищеніе трупа или его частей, разрушеніе и оскорбленіе могилъ и оскорбленіе предметовъ религіознаго чествованія (ст. 168) — тюрьма до 3-хъ лѣтъ или пеня въ 1.500 марокъ, иногда съ лишеніемъ почетныхъ гражданскихъ правъ. Изъ религіозныхъ проступковъ, караемыхъ полицейскими законами, германскій кодексъ знаетъ несоблюденіе воскресныхъ и праздничныхъ дней. Наказаніе — арестъ до 2 недѣль, или денежная пеня не свыше 60 марокъ. По венгерскому уголовному уложенію преступленія и проступки противъ религіи и свободы вѣроисповѣданій (глав. IX, ст. 190—192) поставлены на ряду съ посягательствами на права, охраняемыя конституціей. Наказаніе — пеня до 1,000 флориновъ или тюрьма до 1 года. По проекту новаго австрійскаго уложенія всѣ религіозныя преступленія и проступки дѣлятся на 3 группы, а именно: препятствованіе богослуженію или прерваніе онаго, оскорбленіе святыни, куда относится и богохуленіе (Gotteslästerung), словесное оскорбленіе духовнаго лица при совершеніи имъ обязанностей своего сана, оскорбительное безчинство на кладбищѣ и распространеніе религіознаго вѣроученія, запрещеннаго австрійскими государственными законами. Наказаніе — тюрьма или исправительный домъ (Zuchthaus) на срокъ не свыше 3 лѣтъ или пеня до 600 флориновъ.
Въ Россіи первыя постановленія относительно религіозныхъ посягательствъ встрѣчаются въ уставахъ св. Владиміра и Всеволода, при чемъ постановленія эти носятъ на себѣ всѣ отличительные признаки нормъ византійскаго церковнаго права, перешедшаго на Русь чрезъ номоканонъ Іоанна Схоластика и номоканонъ въ XIV титуловъ, вмѣстѣ съ христіанствомъ. Но вплоть до уложенія царя Алексѣя Михаиловича изъ обширной группы посягательствъ этого рода наибольшее вниманіе и церкви и государства вызывали соблюденіе языческихъ обрядовъ, склоненіе въ ереси и суевѣрія съ волшебствомъ. Собственно богохульство впервые предусматривается этимъ именно уложеніемъ здѣсь, въ главѣ I-й — «о богохульникахъ и о церковныхъ мятежникахъ»; — статья 1-я говоритъ о богохуленіи (о религіозныхъ преступленіяхъ говорится еще и въ XXII главѣ), при чемъ таковымъ преступленіемъ признается: возложеніе хулы на Господа Бога и Спаса нашего Іисуса Христа, или на родшую его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодѣву Марію, или на Честный Крестъ, или на святыхъ Божіихъ угодниковъ — и при томъ безразлично — иновѣрецъ ли это совершитъ или русскій человѣкъ. Наказаніе — смертная казнь сожженіемъ, безотносительно къ тому, гдѣ и при какихъ условіяхъ было учинено таковое богохульство.
Значительныя видоизмѣненія этого опредѣленія были внесены законодательствомъ Петра Великаго. Воинскій уставъ (арт. 3 и 4) раздѣлилъ это преступленіе по объектамъ хулы на два вида: къ 1-му отнесены тѣ, которые имени Божію хуленіе произносятъ и оное презираютъ и службу Божію поносятъ и ругаютъ Слово Божіе и Св. Таинство; за это дѣяніе полагалось прожженіе языка и затѣмъ отсѣченіе главы. Второй же видъ составляло поношеніе Богородицы и Святыхъ ругательными словами, а по морскому уставу — и поношеніе Св. Писанія и вѣры каѳолической; наказаніе — отсѣченіе сустава или «лишеніе живота». Слѣдуетъ при этомъ замѣтить, что во всѣхъ этихъ случаяхъ виновный подлежалъ наказанію одинаково, «хотя сіе въ пьянствѣ или въ трезвой жизни учинится», но за то артикулъ 6-й указывалъ тѣ случаи, когда слова хулителя никакого богохуленія не содержатъ, а произнесены только по легкомыслію. За таковое легкомысліе въ 1-й и 2-й разъ полагалось заключеніе въ желѣзо на 14 дней, вычетъ жалованья за мѣсяцъ (по гошпитали) или гоненіе шпицрутенами, а въ 3-й разъ — аркебузированіе. Наконецъ, въ артикулѣ 5-мъ воинск. устава установлено особое наказаніе для тѣхъ, которые слышали богохуленіе, но не донесли о немъ, за что виновный «яко причастникъ богохуленія» имѣлъ быть лишеннымъ живота или своихъ пожитковъ. Реакція противъ этихъ суровыхъ наказаній замѣчалась въ проектѣ угол. уложенія Елизаветы Петровны (1754 г.), гдѣ, между прочимъ, предполагалось богохульниковъ отсылать «въ Духовное правительство» на увѣщаніе «и если онъ раскается, а иновѣрецъ — приметъ православную вѣру, то поступать съ ними по правиламъ каноническимъ, а нераскаянныхъ отсылать къ свѣтскому суду»; тоже начало проводилось и въ проектѣ уложенія 1813 г. При Екатеринѣ II о богохуленіи трактовалось въ уставѣ благочинія 1782 г.‚ при чемъ по ст. 195 подъ таковымъ понималось возложеніе хулы на Господа Бога, Богородицу, Честный Крестъ и Святыхъ. При составленіи въ 1832 г. свода законовъ россійской имперіи всѣ религіозныя преступленія были отнесены ко 2-му раздѣлу 1-й книги XV-го тома; богохуленіе же занимаетъ 1-ю главу этого раздѣла, вмѣстѣ съ порицаніемъ вѣры. То же самое мѣсто за религіозными преступлениями было сохранено у насъ и въ уложеніи 1845 г.‚ но изъ богохуленія были выдѣлены при этомъ случаи оскорбленія святыни, каковые и помѣщены совмѣстно съ случаями нарушенія благочинія въ церквахъ и оскорбленія духовныхъ лицъ, при чемъ къ этой послѣдней категоріи были отнесены даже случаи убійства или изувѣченія и пораненія священнослужителя. Нужно замѣтить, что уже къ этому времени религіозныя преступленія подверглись такой детальной разработкѣ въ нашемъ уголовномъ кодексѣ, что перечисленіе ихъ по уложенію 1845 г. занимало цѣлыхъ 81 статью — количество, котораго не было отведено для религіозныхъ преступленій ни въ одномъ изъ западныхъ уголовныхъ кодексовъ того времени. Въ дѣйствующемъ нашемъ уголовномъ уложеніи (изд. 1885 г.) преступленія религіозныя, или «преступленія противъ вѣры и ограждающихъ оную постановленій» занимаютъ 2-й раздѣлъ части I-й, статьи 176—240 (всего 64 статьи), изъ которыхъ собственно богохуленію отведены ст. 176—181. Богохуленіе определяется здѣсь такъ: «кто дерзнетъ публично въ церкви съ умысломъ возложить хулу на славимаго въ Единосущной Троицѣ Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодѣву Марію, или на Честный Крестъ Господа Бога и Спаса нашего Іисуса Христа, или на безплотныя Силы Небесныя, или на Святыхъ угодниковъ Божіихъ и ихъ изображенія, тотъ подвергается лишенію всѣхъ правъ состоянія и ссылкѣ въ каторжную работу въ рудникахъ на время отъ 12 до 15 лѣтъ. Когда сіе преступленіе учинено не въ церкви, но въ публичномъ мѣстѣ, или при собраніи болѣе или менѣе многолюдномъ, то виновный приговаривается къ лишенію всѣхъ правъ состоянія и къ ссылкѣ въ каторжную работу на заводахъ на время отъ 6 до 8 лѣтъ» (ст. 176). «Учинившій сіе преступленіе хотя и не публично и не въ многолюдномъ собраніи, но однакожъ при свидѣтеляхъ, съ намѣреніемъ поколебать ихъ вѣру или произвести соблазнъ, приговаривается къ лишенію всѣхъ правъ состоянія и къ ссылкѣ на поселеніе въ отдаленнѣйшихъ мѣстахъ Сибири» (ст. 177). «Кто въ публичномъ мѣстѣ, при собраніи болѣе или менѣе многолюдномъ, дерзнетъ съ умысломъ порицать христіанскую вѣру или православную церковь, или ругаться надъ Св. Писаніемъ, или Святыми таинствами, тотъ подвергается лишенію всѣхъ правъ состоянія и ссылкѣ въ каторжную работу на заводахъ на время отъ 6 до 8 лѣтъ. Когда сіе преступленіе учинено не въ публичномъ собраніи, но однакожъ при свидѣтеляхъ и съ намѣреніемъ поколебать ихъ вѣру или произвести соблазнъ, то виновный приговаривается къ лишенію всѣхъ правъ состоянія и къ ссылкѣ на поселеніе въ отдаленнѣйшихъ мѣстахъ Сибири» (ст. 178). «Кто, будучи свидѣтелемъ произносимаго въ публичномъ мѣстѣ съ умысломъ богохуленія или поношенія Святыхъ угодниковъ, или же дерзкаго, съ намѣреніемъ поколебать въ комъ-либо вѣру, порицанія христіанскаго закона вообще, или въ особенности церкви православной, или же ругательства надъ Священнымъ Писаніемъ и Святыми Таинствами, не даетъ о томъ знать надлежащему начальству для прекращенія соблазна, тотъ за сіе подвергается заключенію въ тюрьмѣ отъ 4 до 8 мѣсяцевъ, или аресту отъ 3 недѣль до 3 мѣсяцевъ» (ст. 179). «Если будетъ доказано, что дозволившій себѣ въ публичномъ мѣстѣ произнести слова, имѣющія видъ богохуленія, или поношенія Святыхъ Господнихъ, или же порицанія вѣры и церкви православной, учинилъ сіе безъ умысла оскорбить святыню, а единственно по неразумію, невѣжеству или пьянству, то онъ подвергается заключенію въ смирительномъ домѣ на время отъ 8 мѣс. до 1 года и 4 м. съ потерею нѣкоторыхъ особенныхъ правъ и преимуществъ, или заключенію также въ смирительномъ домѣ, безъ ограниченія въ правахъ и преимуществахъ, на время отъ 4 мѣс. до 8 мѣс., или, наконецъ, заключенію въ тюрьмѣ на время отъ 4 мѣс. до 1 года и 4 мѣс.» (ст. 180). «Кто въ печатныхъ или хотя и письменныхъ, но какимъ-либо образомъ распространяемыхъ имъ сочиненіяхъ дозволитъ себѣ богохуленіе, поношеніе Святыхъ Господнихъ, или порицаніе христіанской вѣры, или церкви православной, или ругательства надъ Священнымъ Писаніемъ и Святыми таинствами, тотъ подвергается лишенію всѣхъ правъ состоянія и ссылкѣ на поселеніе въ отдаленнѣйшихъ мѣстахъ Сибири. Симъ же наказаніямъ подвергаются и тѣ, которые будутъ завѣдомо продавать или инымъ образомъ распространять такія сочиненія» (181 ст.). Такимъ образомъ оказывается, что богохуленіе по нашимъ уголовнымъ законамъ, по строгости уголовной кары, принадлежитъ къ важнѣйшимъ преступленіямъ. Такимъ же оно остается и по внесенному нынѣ на разсмотрѣніе Государственнаго Совѣта проекту новаго уголовнаго уложенія, хотя уголовная кара здѣсь значительно легче, какъ, впрочемъ, и по всѣмъ другимъ преступленіямъ въ этомъ проекте.
Литература. Katz, Ein Grundiss des kanonischen Strafrechts. 1881 г.; S. Mayer, Geschichte d. Strafrechte. 1876 г. Wahlberg, Die religiösen Beziehungen (въ его Gesammelte Schriften т. I); Tissot, Le droit pénal.; Суворовъ, О церковныхъ наказаніяхъ; Л. С. Бѣлогрицъ-Котляревскій, Преступленія противъ религіи въ важнѣйшихъ государствахъ Запада. 1886 г.; Рефераты В. Д. Спасовича и Н. С. Таганцева, — О преступленіяхъ противъ вѣры и О религіозныхъ преступленіяхъ и объ основаніяхъ къ ихъ будущему пересмотру (въ III т. протоколовъ Юридическаго Общества при С.-Петербургскомъ Университетѣ); Ѳ. Г. Тернера, Свобода совѣсти и отношеніе государства къ церкви (III-й т. Сборника государственныхъ знаній, издав. В. П. Безобразовымъ); Объясненія къ проекту новаго уголовнаго уложенія т. IV, 1895 г.