Макбет (Шекспир; Кронеберг)/ПСС 1902 (ДО)/2
| ← Дѣйствіе первое | Макбетъ | Дѣйствіе третье → |
Оригинал: англ. The Tragedy of Macbeth. — Источникъ:  Шекспиръ. Полное собраніе сочиненій. — Санктъ-Петербургъ: Брокгаузъ-Ефронъ, 1902. — Т. 3. — С. 457—502. |
- Википроекты
Который часъ?
Луна уже зашла;
Я не слыхалъ, который часъ пробило.
Она заходитъ въ полночь.
Нѣтъ, позднѣе.
Возьми-ка мечъ мой, Флинсъ. На небесахъ
Живутъ разсчетливо — всѣ свѣчи погасили.
Меня гнететъ тяжелая дремота,
Но я бы не желалъ уснуть. О, Боже,
Избавь меня отъ грѣшныхъ помышленій,
Невольныхъ замысловъ во время сна!
Подай мнѣ мечъ.
Кто это?
Другъ.
Какъ? ты еще не спишь? Король ужъ легъ.
Онъ былъ сегодня чрезвычайно веселъ:
Всѣхъ слугъ твоихъ онъ одарилъ по-царски,
А вотъ алмазъ, добрѣйшей изъ хозяекъ,
Твоей женѣ. Какъ былъ онъ всѣмъ доволенъ,
И что за день прекрасный онъ провелъ!
Мы угощали, чѣмъ пришлось: во многомъ
Былъ недостатокъ — насъ не предварили.
Все было хорошо. Прошедшей ночью
Во снѣ я видѣлъ трехъ сестеръ. Тебѣ
Онѣ отчасти предсказали правду.
А я о нихъ и позабылъ; однако жъ,
Въ свободный часъ, когда тебѣ угодно,
Поговоримъ объ этомъ.
Я готовъ.
Настанетъ день — ты согласись со мной —
И онъ тебѣ доставитъ много чести.
Лишь изъ-за чести бъ не нажить безчестья;
А то, изволь, на все, что не противно
Ни совѣсти, ни долгу — я согласенъ.
Итакъ, спокойной ночи!
До свиданья.
Скажи женѣ, чтобъ тотчасъ позвонила,
Когда питье мое готово будетъ.
Ты жъ спать иди. (Слуга уходитъ).
Га! это что? Кинжалъ —
И рукояткою ко мнѣ… Возьму.
Ты не даешься и не исчезаешь
Такъ ты неуловимъ? Такъ ты доступенъ
Однимъ глазамъ, видѣнье роковое?
Кинжалъ — мечта, дитя воображенья,
Горячкой жгущій угнетенный мозгъ.
Но нѣтъ: ты здѣсь; твой образъ осязаемъ
Не меньше этого въ моей рукѣ.
Ты въ путь задуманный меня ведешь:
Такой клинокъ хотѣлъ употребить я.
Мой глазъ безумствуетъ, иль онъ скорѣе
Всѣхъ прочихъ чувствъ. Ты здѣсь еще!
Вотъ капли крови на твоемъ клинкѣ!
Ихъ прежде не было. Нѣтъ, это призракъ:
Кровавый замыселъ морочитъ зрѣнье.
Полміра спитъ теперь; но сонъ тревоженъ, —
Его видѣнья посѣтили злыя.
Теперь слетаются на праздникъ вѣдьмы;
Убійца всталъ, услыша волчій вой,
И къ жертвѣ крадется, какъ привидѣнье,
Шагами осквернителя Тарквинья.
Не вслушивайся, прочная земля,
Куда сведутъ шаги мои меня,
Не то — и камень, завопивъ, прогонитъ
Безмолвный ужасъ темноты; а онъ
Мнѣ добрый другъ теперь. Я угрожаю,
А онъ живетъ. Съ словами исчезаетъ
Весь страсти пылъ — и дѣло умираетъ.
(Слышенъ звонокъ).
Иду — и кончено. Чу! колоколъ зоветъ.
Не вслушивайся въ звонъ его, Дунканъ:
Онъ въ небо или въ адъ тебя зоветъ.
(Уходить).
Вино лишило ихъ ума и силы,
А мнѣ дало и смѣлость, и огонь.
Чу, шумъ! Нѣтъ, то сова, — зловѣщій сторожъ,
Желающій такъ зло покойной ночи.
Онъ тамъ за дѣломъ. Дверь раскрыта: слышно,
Какъ стражи пьяные храпятъ. Теперь
И долгъ, и честь имъ ни по чемъ. Удачно
Я угостила ихъ виномъ. Надъ ними
И смерть, и жизнь: пусть спорятъ за добычу!
Кто здѣсь? А? кто?
О, ежели они проснулись,
А онъ живетъ еще! Для насъ опасна
Не смерть, а умыселъ на жизнь. Послушай,
Я подготовила кинжалы спящихъ:
Онъ ихъ не можетъ не найти. Не будь онъ
Во снѣ такъ рѣзко на отца похожъ,
Я поразила бы его сама.
Ну что?
Окончено. Не слышала ты шума?
Сова провыла да трещалъ сверчокъ.
Ты что-то говорилъ?
Когда?
Теперь
Когда я шелъ назадъ?
Да.
Тише. Слышишь?
Кто спитъ въ той комнатѣ?
Тамъ Дональбайнъ.
Взгляни, мой другъ, какой печальный видъ!
Я ничего печальнаго не вижу.
Одинъ захохоталъ во снѣ, другой
Вскричалъ: „убійца!“ — и они проснулись.
Я притаился и внималъ: они,
Молитву сотворивъ, опять уснули.
Тамъ двое вмѣстѣ спятъ.
Одинъ сказалъ:
„Помилуй, Господи!“ другой — „аминь“!
Какъ-будто видѣли, какъ притаился
Во тьмѣ, палачъ. А я — я былъ не въ силахъ
Сказать „аминь“, когда они молились:
„Помилуй, Господи!“
Къ чему такъ мрачно?
Зачѣмъ не могъ я произнести: „аминь“?
Я такъ нуждался въ милосердьи Бога,
„Аминь“ же замеръ на моихъ губахъ.
На это нечего смотрѣть; пожалуй,
Не долго и съ ума сойти.
Я слышалъ —
Раздался страшный вопль: „не спите больше!
Макбетъ зарѣзалъ сонъ, невинный сонъ,
Зарѣзалъ искупителя заботъ,
Бальзамъ цѣлебный для больной души,
Великаго союзника природы,
Хозяина на жизненномъ пиру!“
Что хочешь ты сказать?
По сводамъ замка
Неумолкаемый носился вопль:
„Гламисъ зарѣзалъ сонъ: за то отнынѣ
Не будетъ спать его убійца, Кавдоръ,
Не будетъ спать его убійца, Макбетъ.“
Гм! Кто же тамъ кричалъ? Ты уничтожишь
Всю крѣпость духа, благородный танъ,
Такъ лихорадочно глядя на вещи.
Ступай, возьми воды и смой скорѣе
Кровавую улику съ рукъ своихъ.
Зачѣмъ кинжалы ты принесъ сюда?
Ихъ мѣсто тамъ: снеси же ихъ назадъ
И спящихъ сторожей запачкай кровью.
Я не пойду туда опять: мнѣ страшно,
Когда подумаю, что сдѣлалъ я.
Иди сама: я не могу.
Бездушный!
Подай кинжалы. Спящій и мертвецъ —
Не больше, какъ картины; только дѣти
Боятся нарисованнаго чорта.
Я имъ обрызжу и лицо, и руки,
Чтобъ всѣмъ казалось, что работа ихъ.
Откуда этотъ стукъ? О, что со мною,
Что каждый шумъ меня пугаетъ? Га!
Какія руки! О, онѣ готовы
Мнѣ вырвать зрѣніе! А эту кровь
Не смоетъ съ рукъ весь океанъ Нептуна.
Нѣтъ! нѣтъ! скорѣй отъ этихъ рукъ
Въ моряхъ безчисленныхъ заплещутъ волны
Какъ кровь багровыя!
Моя рука
Красна, какъ и твоя, но я стыжусь,
Что сердце у меня такъ бѣло. (Стучатъ).
Слышишь?
Стучатъ! Пойдемъ скорѣе въ нашу спальню
Стаканъ воды — и дѣло наше смыто.
И что жъ тутъ важнаго? Ты потерялъ
Всю твердость духа.
(Стучатъ).
Чу! опять стучатъ!
Ступай, раздѣнься, а не то замѣтятъ,
Что мы не спали. Перестань такъ жалко
Теряться въ мысляхъ.
Сознавать убійство —
Мнѣ легче бы не сознавать себя!
(Опятъ стучатъ).
Когда бъ ты могъ Дункана пробудить.
Привратникъ. Вотъ что воистину можно назвать стукомъ. Будь привратникъ въ аду, только и было-бы дѣла что двери отворять. (Стучатъ). Тукъ! тукъ! тукъ! Кто тамъ, во имя Вельзевула? А, почтенный фермеръ! Ждалъ, ждалъ урожая, да и повѣсился. Милости просимъ! Платковъ съ вами довольно? Тутъ придется попотѣть. (Стучатъ). Тукъ! тукъ! Кто тамъ, во имя другого чорта? Лжесвидѣтель противъ кого и за кого угодно. Вѣдь, вотъ лжесвидѣтельствовалъ во имя Господне, а въ небеса не пустили. (Стучатъ). Тукъ! тукъ! Кто тамъ? Портной-англичанинъ имѣетъ честь быть впущенъ сюда за умѣнье украсть лоскутъ матеріи отъ французскихъ штановъ. Пожалуйте: тутъ и утюгъ вашъ можно изжарить. (Стучатъ).(Стучатъ). Опять! Вотъ не дадутъ покоя! Кто тамъ? Однако, для преисподней тутъ, чортъ возьми, холодно. Не хочу быть адскимъ привратникомъ. А думалъ-было впустить всякаго званія по штучкѣ: сами же бѣгутъ по гладкой дорожкѣ на потѣшный огонь. (Стучатъ). Сейчасъ! сейчасъ! (Отворяетъ ворота).
Привратникъ. Пожалуйте на водку.
Должно быть, ты поздненько легъ, пріятель,
Что не добудишься тебя.
Привратникъ. Гуляли до вторыхъ пѣтуховъ: ну, а напьешься, такъ ужъ извѣстно, что бываетъ.
Макдуффъ. Что?
Привратникъ. Покраснѣетъ носъ, уснешь и — захочется на дворъ. Оно и еще кое-чего захочется, да ужъ зубъ нейметъ. Можно сказать, что хмѣль двуличенъ относительно плоти: онъ ее вызываетъ и убираетъ, возбуждаетъ и обезкураживаетъ, подзадариваетъ и угомониваетъ; въ концѣ концовъ онъ опрокидываетъ ее и надувъ такимъ образомъ оставляетъ спящимъ.
Макдуффъ. Кажется, вчера вечеромъ хмѣль одолѣлъ тебя своимъ обманомъ и повалилъ тебя спящимъ.
Привратникъ. Да, сэръ, но я расквитался съ нимъ и оказался сильнѣе его: хоть онъ временами и старался потянуть меня за ноги, но мнѣ удалось стряхнуть его.
Макдуффъ. Всталъ твой господинъ?
Стукъ разбудилъ его; вотъ самъ онъ здѣсь.
Здорово, танъ!
Друзья, здорово.
Что,
Его величество проснулся?
Нѣтъ.
Онъ приказалъ притти къ нему пораньше;
Я чуть не опоздалъ.
Я провожу.
Я знаю, этотъ трудъ тебѣ пріятенъ,
Но все жъ онъ трудъ.
Пріятная забота
Для насъ сладка. Вотъ дверь.
Я позову.
Мнѣ такъ приказано. (Макдуффъ уходить).
Король сегодня
Оставитъ насъ?
Да… то-есть, онъ хотѣлъ.
Ночь бурная была: надъ нашей спальней
Снесло трубу. По воздуху носились
Унылый вопль и смертное хрипѣнье;
Ужасный голосъ предрекалъ войну,
Пожаръ и смуты. Филинъ, вѣрный спутникъ
Временъ злосчастныхъ, прокричалъ всю ночь.
Земля, какъ говорятъ, дрожала.
Да,
Ночь бурная была.
Я не припомню
Подобной ей,
О, сердцу не постичь,
Словамъ не выразить!
Что? что такое?
Злодѣйства образецъ! Убійца-тать
Вломился въ храмъ и изъ священныхъ сводовъ
Похитилъ жизнь.
Что говоришь ты — жизнь?
Ты разумѣешь короля?
Идите:
Тамъ Горго новая васъ ослѣпитъ.
Нѣтъ, я не выскажу; взгляните сами —
У васъ отнимется языкъ. Вставайте!
(Макбетъ и Леноксъ уходятъ).
Ударьте въ колоколъ! Измѣна! Банко,
Малькольмъ и Дональбайнтъ, проснитесь,
Покиньте сонъ: къ чему эмблема смерти?
Здѣсь на-лицо она сама. Вставайте!
Вотъ образъ страшнаго суда! Малькольмъ,
Сюда! Какъ тѣнь, возникшая изъ гроба,
Приди, взгляни на ужасъ гробовой!
(Бьютъ въ набатъ).
Что за тревога? Что за звонъ зловѣщій
Всѣхъ спящихъ въ замкѣ разбудилъ, скажите?
Не вамъ внимать моимъ словамъ, о лэди!
Для слуха женскаго ихъ звуки — смерть.
О, Банко, Банко, нашъ король убитъ!
О, Боже, въ нашемъ домѣ!
Все равно,
Гдѣ бъ ни было, жестоко слишкомъ, Макдуффъ,
Любезный Дуффъ, скажи, что ты ошибся!
Умри я часъ тому назадъ — не дальше,
Я жилъ бы счастливо. Теперь вся смертность
Игрушка, вздоръ: скончались честь и милость,
Елей пролитъ, разбита чаша жизни,
Намъ черепки презрѣнные остались —
Для хвастовства!
Что здѣсь случилось? съ кѣмъ?
Съ тобой — и ты не знаешь! Высохъ ключъ
Твоей крови и высохъ въ самыхъ нѣдрахъ.
Отецъ твой, Дональбайнъ, убитъ.
Но кѣмъ?
Придворными, должно быть, что съ нимъ спали.
Лицо и руки ихъ въ крови; при нихъ
Лежали неотертые кинжалы;
Ихъ взоръ былъ дикъ и изступленъ; никто
Имъ не рѣшился бы довѣрить жизни.
Теперь досадно мнѣ, что я убилъ ихъ
Въ порывѣ ярости.
Зачѣмъ вы ихъ убили?
Кто можетъ быть горячъ и хладнокровенъ,
Уменъ и глупъ въ одно и то же время?
Никто. Любовь во мнѣ заговорила,
И разсуждать я опоздалъ. Предъ нами
Лежалъ Дунканъ; на серебристомъ тѣлѣ
Струилась лентой золотая кровь;
Изъ ранъ какъ-будто порывался демонъ
Разрушить міръ, чтобъ онъ погибъ съ Дунканомъ.
Вдали — убійцы, и на нихъ алѣла
Ихъ обличительница-кровь. О, кто же,
Въ чьемъ сердцѣ есть отвага и любовь.
Своей любви не доказалъ бы дѣломъ?
Ахъ, помогите!
Поддержите лэди.
Что жъ мы молчимъ, кому всѣхъ горе ближе?
Что говорить, когда судьба въ засадѣ,
Готова выскочить и насъ убить?
Пойдемъ скорѣй: слезамъ еще не время.
Да, горько на душѣ, а словъ не сыщешь.
Возьмите лэди и снесите въ спальню.
(Лэди Макбетъ уносятъ).
Здѣсь холодно: пойдемъ набросимъ платье
На нашу бренность и сойдемся вновь.
Такой кровавый, безпримѣрный случай
Мы постараемся разоблачить.
На сердцѣ страхъ, догадки насъ тревожатъ:
Но длань Всевидящаго надо мной —
И я клянусь: цареубійца подлый
И черный замыселъ его найдутъ
Во мнѣ жестокаго врага!
Я тоже!
Мы всѣ!
Рѣшимся же на что-нибудь
И соберемся въ залу.
Мы согласны.
Что будемъ дѣлать, братъ? Оставимъ ихъ:
Выказывать притворную печаль
Измѣнникамъ легко. Я ѣду въ Лондонъ.
А я въ Ирландію. Раздѣлимъ участь —
Оно вѣрнѣй. А здѣсь изъ-за улыбки
Сверкаетъ ножъ, и чѣмъ кто однокровнѣй,
Тѣмъ кровожаднѣе.
Стрѣла убійцы
Еще летитъ — такъ отойдемъ отъ цѣли,
Не станемъ тратить на прощанье время.
Скорѣе въ путь! скорѣе на коня!
Уйдемъ тайкомъ: себя украсть не стыдно,
Когда не вѣрится въ чужую честь. (Уходятъ).
Мнѣ восемьдесятъ лѣтъ; за это время
Я много страшныхъ пережилъ минутъ.
И видѣлъ много чудъ; но это все
Пустякъ предъ тѣмъ, что было въ эту ночь!
Взгляни-ка, дѣдушка: и небеса
Какъ-будто хмурятся на долъ кровавый,
Гдѣ оскорбилъ ихъ человѣкъ. Теперь
Давно ужъ день, а надъ лампадой неба
Витаетъ ночь. Не царство ль тьмы настало?
Иль стыдно дню лобзаніемъ обычнымъ
Лицо земное озарить?
Да, эта тьма,
Какъ этотъ грѣхъ, съ природой несогласна.
Прошедшій вторникъ видѣлъ я, какъ соколъ,
Парившій гордо въ высотѣ, внезапно
Былъ схваченъ и убитъ совой.
Какъ странно!
А между тѣмъ не подлежитъ сомнѣнью,
Что лошади Дункана одичали,
Сломали стойла и умчались въ поле,
Какъ-будто въ бой съ людьми вступить хотѣли.
Онѣ пожрали, говорятъ, другъ друга.
Въ моихъ глазахъ. Дивился я немало.
Что въ свѣтѣ новаго, мой добрый Макдуффъ?
Какъ? развѣ ты не видишь?
Что узнали?
Кто грѣхъ неслыханный свершилъ?
Тѣ двое,
Которыхъ Макбетъ закололъ.
О, Боже!
Что пользы было имъ?
Ихъ подкупили:
Малькольмъ и Дональбайнъ бѣжали тайно,
И подозрѣнье падаетъ на нихъ.
И все на зло естественнымъ законамъ!
О, честолюбіе! какъ безразсудно,
Какъ слѣпо льешь ты собственную кровь!
Такъ вѣрно тронъ достанется Макбету.
Онъ избранъ и уже поѣхалъ въ Сконъ
Короноваться.
Гдѣ жъ Дункана тѣло?
Его отправили на Кольмескилль —
Въ священную отцовъ его гробницу,
Обитель ихъ костей.
Ты ѣдешь въ Сконъ?
Нѣтъ, въ Файфъ.
Такъ я поѣду въ Сконъ.
Ступай.
Дай Богъ, чтобъ было чѣмъ повеселиться
И въ новомъ платьѣ не тужить по старомъ.
Прощай, старикъ.
Благослови васъ Богъ
И всѣхъ, готовыхъ на добро и миръ!