Макбет (Шекспир; Кронеберг)/ПСС 1902 (ДО)/1
| Макбетъ | Дѣйствіе второе → |
Оригинал: англ. The Tragedy of Macbeth. — Источникъ:  Шекспиръ. Полное собраніе сочиненій. — Санктъ-Петербургъ: Брокгаузъ-Ефронъ, 1902. — Т. 3. — С. 457—502. |
- Википроекты
Когда сойдемся мы опять —
Ужель вновь въ бурю, въ дождь, иль въ градъ?
Когда кровавый стихнетъ бой.
Передъ вечернею порой.
Но гдѣ же мѣсто?
Степь вонъ эта.
Мы встрѣтимъ тамъ Макбета.
Лягушка — вотъ!
Мяучитъ котъ!
Пора! пора!
Гроза гремитъ
Безъ черныхъ тучъ;
На небесахъ
Играетъ лучъ.
Сквозь паръ и дымъ!
Летимъ, летимъ!
Кто этотъ въ ранахъ и покрытый кровью?
Онъ, вѣрно, можетъ намъ сказать, какъ наши
Идутъ дѣла.
Да это воинъ тотъ,
Что выручилъ меня сейчасъ изъ плѣна.
Здорово, другъ! Скажи, въ какомъ оставилъ
Ты положеньи битву, уходя.
Въ невѣрномъ: въ положеньи двухъ пловцовъ,
Когда они, схватясь, тѣснятъ другъ друга.
Къ суровому злодѣю Мэкдонвальду,
Рожденному для бунтовъ и измѣнъ,
Воинственные кэрны подоспѣли —
И счастье, улыбаясь грудамъ труповъ,
Наложницею сдѣлалось его.
Но злому псу не помогло и это!
Презрѣвши счастье, храбрый вождь нашъ Макбетъ,
Вполнѣ прозванье это заслужившій,
Какъ мужества любимецъ настоящій,
Себѣ къ врагу дорогу проложилъ,
И до тѣхъ поръ вздымалъ высоко руку,
Пока ему до шеи головы
Не раскроилъ и не украсилъ ею
Зубчатыхъ стѣнъ родной твердыни нашей.
О, храбрый братъ! о, доблестный воитель!
Но какъ изъ нѣдръ небесныхь иногда
За краснымъ солнышкомъ выходитъ буря,
Такъ точно и теперь изъ нѣдръ побѣды
Возникла новая борьба. Внимайте:
Едва лишь мечъ, карающій неправду,
Заставилъ кэрновъ обратиться въ бѣгство,
Какъ ринулся на насъ король норвежскій.
Пришлось опять схватиться съ свѣжей силой
И мечъ скрестить съ мечомъ еще блестящимъ.
Что жъ Банко нашъ и Макбетъ устрашились?
Какъ зайцевъ львы иль воробьевъ орлы.
Сказать вамъ правду: на ряды враговъ
Они ударили, какъ залпъ орудій,
Разорванныхъ на тысячу кусковъ.
Богъ вѣдаетъ, чего они хотѣли:
Омыться ли въ дымящейся крови,
Иль повторить всѣ ужасы Голгоѳы…
Но я усталъ: меня терзаютъ раны.
Онѣ идутъ къ тебѣ, какъ твой разсказъ:
Въ нихъ дышитъ честь. Отвесть его къ врачу.
А это кто сюда идетъ?
Танъ Росскій.
Какой огонь горитъ въ его глазахъ!
Такъ смотрятъ вѣстники чудесъ.
Господь,
Храни царя!
Откуда храбрый танъ?
Изъ Файфа, государь, гдѣ такъ недавно
Пятнали небеса враговъ знамена
И дерзко навѣвали холодъ страха
На твой народъ. Съ безчисленной дружиной
Свенонъ, примкнувъ къ измѣннику Кавдору,
Вступилъ въ жестокій бой. И битва длилась,
Пока онъ Макбета не повстрѣчалъ.
Беллоны другъ, облитый крѣпкой сталью,
Схватился съ нимъ грудь съ грудью и рука съ рукой —
И гордый духъ смиренъ. Мы побѣдили.
Какое счастіе!
Теперь онъ проситъ мира.
За позволеніе предать землѣ
Убитыхъ ратниковъ онъ заплатилъ
Двѣнадцать тысячъ долларовъ въ Сенъ-Кольмѣ.
Впередъ Кавдоръ не будетъ измѣнять.
Иди и прикажи его казнить,
А Макбета поздравь Кавдорскимъ таномъ.
Иду!
Чего лишился бунтовщикъ,
Тѣмъ Макбетъ пусть теперь обогатится.
Первая вѣдьма. Гдѣ ты была, сестра?
Вторая вѣдьма. Свиней душила.
Третья вѣдьма. Ну, а ты?
Вонъ жена матроса щелкаетъ орѣхи.
„Дай мнѣ!“ я сказала бабѣ для потѣхи.
„Убирайся, вѣдьма!“ зарычала туша,
А межъ тѣмъ за мужемъ дуры скрылась суша.
Шкиперъ, мужъ ея плыветъ;
Но я крысой обернуся
И — скорѣй чтобъ кончить счетъ —
Въ рѣшетѣ за нимъ пущуся.
Слушай: я тебѣ дарю
Вѣтеръ мой.
Благодарю.
Остальные мнѣ подвластны,
Вмѣстѣ съ бухтами, гдѣ властны
Дуть они и моряковъ
Мчать туда со всѣхъ концовъ.
Съ страху высохнувъ, какъ сѣно,
День и ночь безъ перемѣны
Будетъ бодрствовать дуракъ
И, проживъ недѣль семь такъ,
Все лишь чахнуть будетъ, сохнуть,
А корабликъ гнить да глохнуть,
И ко дну хоть не пойдетъ,
Но отъ штормовъ не уйдетъ.
Сестры, вотъ вамъ и гостинецъ!
Что тамъ?
Шкипера мизинецъ.
Онъ спѣшилъ обнять жену
И, дойдя, пошелъ ко дну.
Барабановъ слышенъ бой!
Это Макбетъ нашъ, герой!
Мы, вѣщія сестры, урочной порою
Несемся надъ моремъ, летимъ надъ землею.
Сомкнувшись въ кружокъ очарованный, вмѣстѣ
Мы трижды обходимъ заклятое мѣсто.
Кругъ первый — для первой, второй для второй
И третій — для третьей. Довольно, постой!
Заклятье готово: погибнетъ герой.
Какъ страненъ день: гроза безъ тучъ,
На небесахъ играетъ лучъ.
До Фореса далеко ль? Это кто,
Худыя, дикія, изсохшія, какъ тѣнь?
Какъ не похожи на жильцовъ земли!
Однако жъ, здѣсь онѣ. Живете ль вы,
И можно ль къ вамъ съ вопросомъ обратиться?
Конечно, вамъ слова мои понятны:
Я вижу — каждая изсохшій палецъ свой,
Къ губамъ, давно поблекшимъ, поднесла.
Вы — женщины, но бороды густыя
Совсѣмъ другое говорятъ о васъ.
Когда вы можете, скажите — кто вы?
Да здравствуетъ Макбетъ, гламисскій танъ!
Да здравствуетъ Макбетъ кавдорскій танъ!
Да здравствуетъ Макбетъ, король въ грядущемъ!
Ты изумленъ? Ты будто испугался
Ихъ сладкихъ словъ? Во имя чистой правды,
Вы призраки иль существа живыя?
Макбета вы почтили предсказаньемъ
Высокой почести; одушевили
Надеждою на царскую корону.
Внимая вамъ, онъ упоенъ восторгомъ;
Мнѣ жъ ничего не говорите вы.
Когда вашъ взоръ въ посѣвъ временъ проникнуть
И плодъ отъ смерти можетъ отличить,
То слово вѣщее скажите мнѣ.
Я не ищу невѣрной вашей дружбы
И не боюсь кипящей въ васъ вражды.
Да здравствуетъ воитель!
Хоть и меньшій,
Но вмѣстѣ съ тѣмъ и большій, чѣмъ нашъ Макбетъ!
Не столь счастливый, но вполнѣ счастливый!
Царей родоначальникъ, но не царь.
Да здравствуютъ Макбетъ и Банко!
Да здравствуютъ и Банко, и Макбетъ!
Постойте, вѣстницы! Загадки прочь!
Скажите больше мнѣ! Я танъ Гламисскій
Съ тѣхъ поръ, какъ умеръ мой отецъ Синель;
Но танъ Кавдорскій живъ и въ цвѣтѣ лѣтъ —
И быть царемъ, какъ быть Кавдорскимъ таномъ,
Не изъ числа возможныхъ дѣлъ. Откуда
Чудесное исходитъ ваше знанье?
Зачѣмъ вы насъ пророческимъ привѣтомъ
Здѣсь на степи глухой остановили?
Я требую отвѣта — говорите!
Земля, какъ и вода, содержитъ газы —
И это были пузыри земли.
Куда онѣ исчезли?
Въ воздухъ. Вѣтеръ
Разнесъ ихъ мнимыя тѣла, какъ вздохъ.
Какъ жаль, что не остались!
Полно, такъ ли?
Не о мечтѣ ль мы говоримъ? Не обуялъ ли
Насъ запахъ травъ, лишающихъ разсудка?
Твоимъ потомкамъ суждена корона.
Ты будешь самъ король…
И танъ Кавдорскій.
Не такъ ли?
Слово въ слово. Это кто?
Король обрадованъ счастливой вѣстью
Твоихъ побѣдъ. Когда узналъ онъ, Макбетъ,
Что ты съ измѣнникомъ сразился лично,
Онъ и хвалить тебя не могъ; умолкнулъ,
Дивяся подвигамъ твоимъ. Вездѣ,
Куда въ тотъ день ни обращалъ онъ взоры,
Вездѣ тебя въ толпѣ враговъ встрѣчалъ онъ;
Вездѣ былъ ты, безтрепетный и смѣлый
Средь вызванныхъ тобой явленій смерти.
За вѣстью вѣсть, какъ въ сказкѣ, прилетала:
Что ни гонецъ, то новую побѣду
Слагалъ Макбетъ къ Дункановымъ стопамъ.
Мы присланы отъ имени монарха
Благодарить и звать къ нему; награды
Мы для тебя не принесли…
А только
Въ залогъ другихъ, почетнѣйшихъ даровъ,
Онъ танство Кавдора тебѣ даетъ.
Будь счастливъ, танъ! будь счастливъ въ новомъ санѣ!
Какъ? дьяволъ правду можетъ говорить?
Но танъ Кавдорскій живъ — такъ для чего же
Чужой одеждой украшать меня?
Онъ живъ еще, но онъ уже не танъ.
Остатокъ дней подавленъ приговоромъ —
И онъ умретъ. Что сдѣлалъ онъ — не знаю:
Мятежнымъ тайную ли подалъ помощь,
Иль явно сталъ въ свеноновыхъ рядахъ;
Но онъ въ измѣнѣ уличенъ — и палъ.
Гламисъ и Кавдоръ — впереди престолъ,
(Громко).
Благодарю за трудъ. Что скажешь, Банко?
Не вправду ль царствовать твоимъ сынамъ?
Мнѣ новый санъ, а имъ престолъ обѣщанъ.
Да, ввѣрься имъ и вѣрь — онѣ заставятъ
И руку протянуть къ коронѣ. Странно!
Какъ часто, чтобъ вѣрнѣе погубить,
Созданья мрака говорятъ намъ правду:
Манятъ къ себѣ невинною бездѣлкой,
А тамъ — обманываютъ и влекутъ
Въ пучину ужасающихъ послѣдствій.
(Къ Россе и Ангусу).
Друзья, на пару словъ. (Отходятъ).
Сбылись два изреченія: разыгранъ
Прологъ и драма царская растетъ.
(Громко). Благодарю васъ, господа! (Тихо).
Ихъ сверхъестественный и темный вызовъ
Ни золъ, ни добръ; когда онъ зло, къ чему бы
Давать залогъ вѣрнѣйшаго успѣха,
Начавши истиной? Я — танъ Кавдорскій!
Когда онъ добръ, зачѣмъ я такъ невольно
Примкнулъ къ мечтѣ, ужасной искушеньемъ?
Гляжу — и чувствую, какъ бьется сердце, —
И волосъ всталъ, что прежде не бывало.
Но ужасъ истинный не такъ великъ,
Какъ ложный страхъ, дитя воображенья.
Мысль объ убійствѣ лишь въ умѣ моемъ;
Но эта мысль встревожила всю душу.
Вся сила чувствъ подавлена въ груди,
Исчезла истина — и міръ видѣній
Меня объялъ.
Смотри, какимъ восторгомъ
Онъ упоенъ!
Когда судьбѣ угодно
Меня вѣнчать, такъ пусть меня вѣнчаетъ!
Я ей не помогу.
Что намъ одежда,
То почесть Макбету: пока нова,
Все какъ-то въ ней неловко.
Будь, что будетъ!
Ненастный день промчится, какъ и ясный.
Мы ждемъ тебя, мой благородный танъ.
Ахъ, виноватъ: забылся — вспоминалъ
Кой-что забытое.
(Россе и Ангусу, указывая на сердце).
Вашъ трудъ записанъ
Сюда, друзья, а въ этой книгѣ Макбетъ
Привыкъ читать. Пойдемте къ королю.
(Банко).
Что было — не забудь. Въ другое время,
Когда пройдетъ вліяніе минуты,
Откроемъ мысль другъ другу откровенно.
Я очень радъ.
Теперь довольно, въ путь! (Уходятъ).
Казненъ ли Кавдоръ? Посланные здѣсь?
Ихъ нѣтъ еще. Но былъ здѣсь очевидецъ
Кончины Кавдора. Онъ говорилъ,
Что бывшій танъ признался откровенно
Въ своей винѣ, молилъ васъ о прощеньи
И глубоко покаялся въ грѣхѣ.
На поприщѣ его минувшей жизни
Всего прекраснѣй былъ конецъ. Онъ умеръ,
Какъ-будто смерть онъ изучилъ. Свой лучшій,
Дражайшій даръ онъ бросилъ, какъ игрушку.
Въ чертахъ лица души не прочитаешь!
Я довѣрялъ ему вполнѣ.
Герой нашъ,
На мнѣ лежитъ тяжелый грѣхъ, о Макбетъ!
Неблагодаренъ я; но ты далеко
Ушелъ впередъ — и соколинымъ крыльямъ
Моихъ наградъ тебя ужъ не настичь.
Будь подвигъ твой не такъ великъ, я могъ бы
Тебя за трудъ твой наградить. Теперь
Одно осталось мнѣ: сказать, что долгъ мой
Мнѣ никогда ничѣмъ не уплатить.
Я выполнилъ мой долгъ — не больше.
Награда за него — онъ самъ. Мы — дѣти,
Вы — нашъ отецъ. Съ сыновнею любовью
Намъ легокъ трудъ, и вамъ на честь и славу
Мы всѣ трудиться рождены.
Я насадилъ тебя и позабочусь,
Чтобъ ты расцвѣлъ въ роскошной полнотѣ…
И ты великъ, мой благородный Банко,
Въ твоихъ дѣлахъ. Я ихъ не позабуду.
Сюда, на грудь мою, въ мои объятья!
Взойду я въ ней, а жатва будетъ ваша!
Восторгомъ переполнена душа —
И рвется онъ сбѣжать слезою скорби.
Вы, сыновья, вожди и таны, знайте,
Что старшему изъ сыновей, Малькольму,
Мы завѣщаемъ нашъ престолъ: отнынѣ
Онъ принцемъ Комберлэндскимъ нареченъ!
Но почести не одному — и мы
Всѣхъ вѣрныхъ слугъ наградами осыплемъ,
Какъ звѣздами осыпанъ сводъ небесъ;
А тамъ мы, Макбетъ, въ Инвернесъ съ тобою.
Нѣтъ, это трудъ; а трудъ сужденъ не вамъ!
Я самъ лечу, чтобъ радостною вѣстью:
„Король нашъ гость!“ обрадовать жену.
Итакъ, простите.
Благородный Кавдоръ!
Принцъ Комберлэндъ; вотъ камень на пути!
На немъ мнѣ пасть, иль все за нимъ найти.
Померкните, свѣтила въ небесахъ!
Не озаряйте замысловъ моихъ!
Пускай ударъ мой ниспадетъ впотьмахъ!
Рука вѣрна: она не промахнется. (Уходитъ).
Ты, Банко, правъ: онъ истинно великъ.
Хвалить его — прямое наслажденье.
Скорѣй же въ путь, за нимъ! Съ какой любовью
Домой спѣшитъ онъ, чтобы насъ принять!
Ему подобнаго нѣтъ въ цѣломъ мірѣ.
(Уходятъ).
„Онѣ встрѣтились со мною въ день побѣды, и я убѣжденъ фактомъ, что знаніе ихъ сверхъестественно. Когда я сгоралъ желаніемъ разспросить ихъ подробнѣе — онѣ превратились въ воздухъ и исчезли. Я не успѣлъ еще опомниться отъ удивленія, какъ передо мною стояли уже посланные отъ короля и поздравили меня таномъ Кавдорскимъ — санъ, которымъ только-что привѣтствовали меня вѣщія сестры, намекнувъ на будущее восклицаніемъ: „да здравствуетъ Макбетъ, король въ грядущемъ!“ Я счелъ за нужное увѣдомить тебя объ этомъ, милая соучастница моего величія. Я не хотѣлъ лишить тебя твоей доли радости, умолчавъ о происшедшемъ. Запечатлѣй его въ сердцѣ и прощай“.
Гламисъ и Кавдоръ! Королемъ ты будешь!
Но я боюсь: въ твоей душѣ такъ много
Любови млека, что не изберешь ты
Пути кратчайшаго. Въ тебѣ, я знаю,
И гордость есть, и жажда громкой славы,
Да нѣту зла, ихъ спутника. Престола
Путемъ прямымъ желалъ бы ты достигнуть
И честно банкъ надѣешься сорвать.
Нельзя, Гламисъ: звучатъ неотразимо
Слова: „убей иль откажись отъ власти!“
А ты смущенъ и страхомъ, и желаньемъ.
Спѣши сюда: въ твой слухъ пролью я смѣлость
Моей души и бодрыми словами
Заставлю взять златой вѣнецъ. Судьба
И сонмъ духовъ тебя уже вѣнчали.
Что новаго?
Король сегодня на ночь
Пріѣдетъ къ вамъ.
Король! Въ умѣ ли ты?
Макбетъ при немъ и, вѣрно, поспѣшилъ бы
Прислать гонца: вѣдь, надо жъ приготовить
Ему пріемъ.
Самъ танъ уже въ дорогѣ.
Гонецъ его опередилъ: усталый,
Едва дыша, онъ сообщилъ вамъ новость.
Пусть отдохнетъ. Принять его получше.
Онъ вѣсть великую привезъ.
(Слуга уходитъ. Слышно карканье ворона).
И воронъ
Охрипъ, закаркавъ на пріѣздъ Дункана.
Сюда, сюда, о демоны убійства,
И въ женскій духъ мой влейте лютость звѣря,
Сгустите кровь мою и преградите
Путь сожалѣнію къ моей груди!
И будетъ твердъ мой замыселъ: природа
Не пошатнетъ его, и духи міра
Моей руки не отклонятъ. Сюда,
Убійства ангелы, гдѣ бъ ни витали
Вы въ этотъ часъ на гибель естеству,
Къ грудямъ моимъ и желчью замѣните
Ихъ молоко! Скорѣй, глухая ночь,
Спустись на міръ и въ мрачномъ дымѣ ада
Укрой мой ножъ! Пусть онъ не видитъ раны,
И Небо не пронзитъ покрова тьмы
Словами: „стой! остановись!“
Великій танъ Гламисскій и Кавдорскій,
Король, судьбой отмѣченный на царство,
Твое письмо меня уже умчало
Изъ этихъ жалкихъ настоящихъ дней!
Всю будущность я сознаю теперь.
Душа моя, Дунканъ пріѣдетъ къ ночи.
А ѣдетъ онъ когда отсюда?
Завтра —
Такъ онъ предполагалъ.
О, никогда
Такого завтра не увидѣть солнцу!
Въ твоемъ лицѣ, мой милый танъ, какъ въ книгѣ,
Прочтутъ недоброе. Смотри свѣтлѣй!
Обманемъ свѣтъ, надѣвъ его личину:
Радушный взглядъ да ласковыя рѣчи,
Да видъ цвѣтка съ змѣей, подъ нимъ сокрытой.
Мы гостя угостимъ. Я позабочусь,
Чтобъ даромъ ночь не потерять. Она
Всѣмъ нашимъ будущимъ ночамъ и днямъ
Доставитъ власть, доставитъ славу намъ.
Поговоримъ объ этомъ послѣ.
Да, —
Но ободрись, смотри повеселѣе:
Кто измѣняется въ лицѣ, тотъ трусъ.
За остальное я сама берусь.
Прекрасный видъ! Какъ чистъ и легокъ воздухъ,
Какъ нѣжно онъ ласкаетъ наши чувства!
А вотъ и ласточка, весенній гость;
Присутствіе ея намъ говоритъ,
Что мирно здѣсь дыханье неба вѣетъ.
Взгляните: нѣтъ ни уголка, ни фриза,
Гдѣ бъ не висѣлъ птенцовъ воздушный домикъ
А гдѣ они, замѣтилъ я, гнѣздятся
Охотно такъ, тамъ воздухъ свѣжъ и чистъ.
Моя хозяюшка, я вамъ такъ много
Принесъ заботъ, но много и любви!
Примите жъ трудъ, любовью освященный.
Что значитъ трудъ нашъ, государь? Ничто!
И будь онъ во сто разъ важнѣй — ничто
Въ сравненіи съ щедротами монарха.
Вы царской милостью взыскали насъ,
И за нея мы ваши богомольцы.
Гдѣ танъ Кавдорскій? Мы за нимъ гнались;
Но онъ не ѣдетъ, а летитъ. Умчался,
Гонимый любящей душой, какъ конь,
Гонимый шпорою. Мы ваши гости
На эту ночь, прекрасная хозяйка.
Мы ваши, государь; своимъ добромъ
Владѣемъ мы не больше, какъ займомъ.
Угодно вамъ потребовать разсчета —
И мы обязаны отдать вамъ все.
Нѣтъ, только руку — и пойдемте къ тану.
Въ моей любви онъ можетъ быть увѣренъ.
Позвольте. (Уходятъ).
Ударъ! одинъ ударъ! Будь въ немъ все дѣло,
Я не замедлилъ бы. Умчи съ собою
Онъ всѣ слѣды, подай залогъ успѣха,
Будь онъ одинъ начало и конецъ —
Хоть только здѣсь, на отмели временъ —
За вѣчность мнѣ перелетѣть не трудно.
Но судъ свершается надъ нами здѣсь:
Едва урокъ кровавый данъ, обратно
Онъ на главу учителя падетъ.
Есть судъ и здѣсь: рукою безпристрастной
Подноситъ намъ онъ чашу съ нашимъ ядомъ.
Король Дунканъ вдвойнѣ здѣсь безопасенъ:
Родной и подданный — я не могу
Поднять руки на короля; хозяинъ —
Убійцѣ долженъ затворить я дверь,
Не самъ своимъ ножомъ зарѣзать гостя.
Дунканъ царилъ такъ доблестно и кротко,
Высокій санъ такъ чисто сохранялъ!
Его убить? О, страшенъ будетъ вопль
Прекрасныхъ доблестей его души!
За черный грѣхъ онъ прогремитъ проклятье,
Какъ трубы ангеловъ; въ сердцахъ пробудитъ
Онъ состраданье, какъ грудной младенецъ,
Несомый бурею; какъ херувимъ
Промчится вихремъ надъ землей. Убійство
Возстанетъ призракомъ передъ людьми
И выжжетъ слезы изъ очей народа.
И что влечетъ меня? Желанье славы?
Какъ ярый конь, поднявшись на дыбы.
Оно обрушится — и я задавленъ.
Что новаго?
Онъ всталъ изъ-за стола.
Зачѣмъ ты всталъ и вышелъ изъ столовой?
Онъ спрашивалъ меня?
А ты не знаешь?
Оставимъ этотъ планъ. Онъ такъ недавно
Меня наградами почтилъ; въ народѣ
Я мнѣнье золотое заслужилъ.
Дай сохранить его прекрасный блескъ!
Его не должно помрачать такъ скоро!
Такъ, вѣрно, пылъ, въ который ты рядился,
Былъ жаръ вина? Съ тѣхъ поръ тебѣ вздремнулось —
И вотъ, со сна, мутитъ тебѣ въ глазахъ
Отъ смѣлыхъ думъ. Теперь я оцѣнила
Твою любовь. Ты на желанья смѣлъ,
На дѣло — нѣтъ. Иль ты бы согласился
Носить вѣнецъ — красу и славу жизни —
И труса сознавать въ себѣ? Сказать
„Хочу“ и вслѣдъ затѣмъ — „не смѣю“?
Замолчи!
На все, что можетъ человѣкъ, готовъ я.
Кто смѣетъ больше, тотъ не человѣкъ, а звѣрь.
Какой же звѣрь мнѣ умыселъ довѣрилъ?
Задумалъ ты, какъ человѣкъ; исполни —
И будешь выше ты: не звѣрь, а мужъ.
Удобный часъ и ловкое мѣстечко —
Ихъ не было, ты ихъ создать хотѣлъ.
Теперь они столкнулись здѣсь случайно —
И ты ничто. Кормила я, и знаю,
Какъ дорого для матери дитя;
Но я безъ жалости отторгла бъ грудь
Отъ нѣжныхъ, улыбающихся губокъ
И черепъ бы малютки раздробила,
Когда бъ клялась, какъ клялся ты.
Но если не удастся?
Не удастся?
Рѣшись — и намъ удастся все. Дунканъ
Уснетъ, усталый отъ пути дневного;
Тогда пажей его я угощу
Такимъ винцомъ, что память, стражъ разсудка,
Какъ дымъ въ трубу, сквозь черепъ улетитъ.
Когда жъ виномъ пропитанное тѣло
Погрязнетъ въ снѣ, чего надъ беззащитнымъ
Не сдѣлать намъ? Чего не своротить
На пьяныхъ слугъ? И плата за труды
Придется имъ.
Рожай мнѣ мальчиковъ однихъ!
Огонь, пылающій въ твоей крови,
Однихъ мужей производить способенъ.
Что, если спящихъ мы обрыжжемъ кровью
И ихъ кинжалами его пронзимъ —
Не ясно ль будетъ, что работа ихъ?
И кто жъ дерзнетъ подозрѣвать другое?
Намъ возгласовъ лишь стоитъ не жалѣть
И воплей горести.
Такъ рѣшено!
Вся сила органовъ слилась въ одно.
Пойдемъ. Ужасный часъ недалеко;
Но все равно, мы будемъ улыбаться.