Дон Рамиро (Гейне; Мейснер)/ПСС Гейне 1904 (ДО)

Донъ Рамиро
авторъ Генрихъ Гейне (1797—1856), пер. А. Я. Мейснеръ (1805—1881)
Оригинал: нем. Don Ramiro («Donna Clara, Donna Clara!..»), опубл.: 1817[1]. — Изъ цикла «Страданія юности», сб. «Книга пѣсенъ». Источникъ: Полное собраніе сочиненій Генриха Гейне / Подъ редакціей и съ біографическимъ очеркомъ Петра Вейнберга — 2-е изд. — СПб.: Изданіе А. Ф. Маркса, 1904. — Т. 5. — С. 31—35.

Донъ Рамиро.


[31]

«Донна Клара, донна Клара!
Я любилъ тебя такъ долго,
А теперь мою погибель
Ты рѣшила невозвратно.

«Донна Клара, донна Клара!
Сладокъ жизни даръ прекрасный,
Но какъ страшно подъ землею,
Въ темной и сырой могилѣ!

«Донна Клара, донна Клара!
Завтра утромъ донъ Фернандо

[32]

Назоветъ тебя супругой;
Получу-ль я зовъ на свадьбу?»

«Донъ Рамиро, донъ Рамиро!
Рѣчь твоя терзаетъ горько —
Горше, чѣмъ планетъ рѣшенье,
Мнѣ насмѣшливо враждебныхъ.

«Донъ Рамиро, донъ Рамиро!
Отгони кручину злую:
Много дѣвушекъ на свѣтѣ:
Насъ же самъ Господь разрознилъ.

«Донъ Рамиро, ты, который
Побѣждалъ такъ часто мавровъ,
Побѣди себя однажды —
Приходи ко мнѣ на свадьбу!»

«Донна Клара, донна Клара!
Да, клянусь тебѣ, я буду!
Танцовать мы будемъ вмѣстѣ;
До свиданья, буду завтра».

«До свиданья!» — Клара скрылась;
Подъ окномъ стоялъ Рамиро;
Долго онъ стоялъ недвижно,
Наконецъ, исчезъ во мракѣ.

Наконецъ и ночь исчезла,
Уступивъ дневному свѣту.
Какъ цвѣтникъ живой и пестрый,
Пробудясь, лежитъ Толедо.

Блещутъ пышные чертоги
Блескомъ утренняго солнца;
Будто въ новой позолотѣ,
Блещутъ куполы на храмахъ.

И жужжа, какъ рой пчелиный,
Звонъ несется колокольный,
И молитвенное пѣнье
Огласило Божьи домы.

Но внизу, внизу — смотрите!
Тамъ на площади, изъ церкви,
Вытекаютъ, будто волны,
Люди пестрыми толпами.


[33]

Тутъ и рыцари, и дамы,
И придворные въ нарядѣ;
Между звономъ колокольнымъ
Звуки стройные органа.

Посреди толпы, въ почетѣ,
Нетѣснимые народомъ,
Отъ вѣнца идутъ четою
Донна Клара, донъ Фернандо.

До чертоговъ жениховыхъ
Разлились толпы густыя;
По обычаямъ стариннымъ
Тамъ отпразднуется свадьба.

Игры, клики, угощенье —
Все слилося въ ликованье,
И часы промчались быстро
До начала брачной ночи.

Вотъ сошлись для танцевъ гости
Въ залѣ, ярко освѣщенной;
И въ огнѣ блестятъ роскошно
Драгоцѣнные наряды.

На высокихъ креслахъ сѣли
Рядомъ съ женихомъ невѣста,
И мѣняются рѣчами
Донъ Фернандо, донна Клара.

А людей потокъ блестящій
Разливается по залѣ,
И звучатъ въ ней громко трубы,
И гремятъ имъ въ тактъ литавры.

«Но зачѣмъ о, другъ прекрасный,
Все глядишь въ тотъ уголъ залы?»
Вдругъ спросилъ свою супругу
Донъ Фернандо съ удивленьемъ.

«Иль не видишь ты, Фернандо,
Въ черной мантіи мужчину?
«Это только тѣнь колонны»,
Говоритъ съ улыбкой рыцарь.

Тѣнь однако же подходитъ.
И она — въ плащѣ мужчина;

[34]

Тотчасъ въ немъ узнавъ Рамиро,
Клара кланяется робко.

Между тѣмъ ужъ балъ въ разгарѣ;
Пары весело кружатся,
Такъ что полъ трясется, стонетъ
Въ вихрѣ бѣшенаго вальса.

«Я охотно, донъ Рамиро,
Танцовать иду съ тобою;
Но въ плащѣ могильно черномъ
Ты явился здѣсь напрасно».

Неподвижнымъ острымъ взоромъ
На красавицу онъ смотритъ
И, обнявъ, ей мрачно шепчетъ:
«Вѣдь меня ты пригласила».

Вотъ пошла въ толпу танцоровъ.
Протѣснившаяся пара;
И звучатъ немолчно трубы,
И гремятъ имъ въ тактъ литавры.

«Ты, какъ снѣгъ, Рамиро, блѣденъ»,
Шепчетъ Клара съ тайнымъ страхомъ.
«Вѣдь меня ты пригласила»,
Отвѣчаетъ рыцарь глухо.

И пылаютъ въ залѣ свѣчи
Между волнъ толпы веселой,
И звучатъ немолчно трубы,
И гремятъ имъ въ тактъ литавры.

«У тебя рука, какъ льдина»,
Вся дрожа, вновь шепчетъ Клара.
«Вѣдь меня ты пригласила!»
И они несутся въ танцѣ.

«О, пусти, пусти, Рамиро!
Вѣетъ смерть въ твоемъ дыханьѣ!»
Но отвѣтъ опять все тотъ же:
«Вѣдь меня ты пригласила».

Жаромъ, всюду такъ и пышетъ,
Бойко льются звуки скрипокъ,
Будто въ бѣшенствѣ волшебномъ,
Все кружится въ свѣтлой залѣ.


[35]

«О, пусти; пусти, Рамиро!»
Не смолкаетъ жалкій шопотъ;
И Рамиро неизмѣнно:
«Вѣдь меня ты пригласила».

«Уходи-жъ, во имя Бога!»
Клара вдругъ сказала твердо,
И едва сказать успѣла,
Какъ Рамиро вмигъ исчезнулъ.

Будто мертвая, недвижна
И блѣдна вдругъ стала Клара,
Обморокъ унесъ мгновенно
Свѣтлый образъ въ міръ свой темный.

Наконецъ, испугъ проходитъ,
И очнулась донна Клара,
Но раскрытыя рѣсницы
Вновь смыкаетъ изумленье:

Съ той поры, какъ балъ открылся,
Клара съ мѣста не сходила,
И сидитъ супругъ съ ней рядомъ…
Онъ тревожно говоритъ ей:

«Отчего такая блѣдность?
Что́ мрачитъ твой взоръ прекрасный?»
«Гдѣ-жъ Рамиро»… шепчетъ Клара,
И сковалъ языкъ ей ужасъ.

Но чело супруга гнѣвно
Омрачилось: «Здѣсь не мѣсто
Для кроваваго отвѣта —
Нынче умеръ донъ Рамиро».




Примѣчанія.

См. также переводъ Зоргенфрея.

  1. Впервые — въ журналѣ Hamburgs Wächter, 1817, № 25, 27 февраля, стр. 193—196 подъ заглавіемъ «Die Romanze vom Rodrigo». Затѣмъ — въ сборникѣ Gedichte von Heinrich Heine. — Berlin: Maurerschen Buchhandlung, 1822. — С. 81—89.