| I. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
9 |
| II. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
11 |
| III. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
14 |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
12 |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
16 |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
18 |
| IV. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
19 |
| V. | . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
21 |
Митрофана Воронежского.
„Нетленные и несомнительно святые мощи“.
Великие эпохи социальных переворотов всегда сопровождались переоценкой всех ценностей, падением столетиями созданных кумиров, разоблачением многовековой лжи и обмана, которыми держался в прошлом старый строй.
Наша русская революция, отделив церковь от государства, долгое время не касалась существа некоторых религиозных суеверий. Сама жизнь, в лице обманутых трудящихся масс, подошла сейчас к раззолоченным и обвеянным кадильным дымом ракам, она приподняла их надгробия, сбросила все тайные покровы с истлевших человеческих костей, и одного прикосновения света и свежего воздуха к „религиозной тайне“ оказалось достаточным, чтобы эта тайна рассеялась, как тяжелый туман.
Религиозному суеверию нанесен тяжелый удар. Каждому теперь ясно, что гроба всех этих мучеников и преподобных были необходимы монахам лишь для того, чтобы еще крепче держать в повиновении темные массы и эксплуатировать народное невежество.
На роль мощей, как на орудие для затемнения сознания трудящихся, обращал в свое время внимание церковников еще известный византийский проповедник Иоанн Златоуст.
„После живого слова,— писал он,— гробы святых занимают ближайшее по силе место для возбуждения ревности, ибо вид гроба, овладев душой, так поражает и так сильно действует на нее, как будто сам живущий вместе с вами присутствует и вами видим“¹)[1].
Это значение мощей, как того блестящего предмета, который держит перед глазами усыпляемого искусный гипнотизер, прекрасно поняли церковники и в России.
Фабрикации церковниками самых разнообразных мощей кроме того способствовали причины политические.
Правящие классы во главе с духовенством, создавая какой-либо новый административный или торговый центр, старались снабдить его соответствующими „святынями“: мощами, частицами мощей или же, наконец, чудотворной иконой. Известна в этом отношении практика удельных князей, заботы „собирателя Руси“ Иоанна ІІІ о снабжении Москвы — этого по его выражению — „третьего Рима“ самыми разнообразными святостями, и особенно богато открытиями мощей на политической почве („в целях отвлечения народа от внутренних нестроений“ — как писали тогда в официальных актах) последнее царствование Николая Романова¹)[2].
В царствование, например, Николая Павловича, особенные заботы правящих классов во главе с духовенством были обращены на город Воронеж и позже на Задонск, где одни за другими появляются мощи Митрофана Воронежского и Тихона Задонского, в свое время, как известно бывших в добрых отношениях с царским двором, прославившихся своими „патриотическими доблестями“, что однако не мешало им обоим при жизни в качестве епископов в достаточной мере эксплоатировать на религиозной почве темные и доверчивые массы.
Духовные отцы со всей настойчивостью старались внушить наиболее отставшим в умственном отношении крестьянским массам, что данные святые не только должны считаться покровителями местного воронежского края, но и вполне заслуживают, по своей особой святости, всероссийской популярности.
Толпы обманутых паломников стекались в Задонск и Воронеж со всей России, путешествуя месяцами, тратя последние свои сбережения, как на дорогу, так и на то, чтобы приобрести от „мощей“ как можно больше крестиков, колечек, образков, святой водицы, лампадного масла и прочих амулетов, по уверению церковников, обладавших чудесной и „многоцелебной“ силой.
В богатейших монастырях, в которых находились чудотворные мощи „святителей“, монахи развили в широком масштабе спекуляцию на религиозных чувствах народа, которая давала им возможность вести широкую, чуждую каких-либо лишений жизнь.
Для привлечения богомольцев в стены монастыря духовными отцами была сфабрикована легенда не только о чудесной силе мощей, но и об их нетленности.
Так, например, в изданном синодом юбилейном сборнике о мощах Тихона Задонского утверждалось: „Тело св. Тихона, несмотря на 78‑летнее пребывание в земле, благодатию божиею сохранилось нетленным“¹)[3].
Относительно мощей Митрофана Воронежского мы имеем любопытный „всеподданнейший доклад святейшего синода“, от 19 июня 1832 года.
Из этого доклада, мы узнаем, что Митрофан являлся первым воронежским епископом, что его хорошо знали при царском дворе и особенно отличал Митрофана царь Петр.
„Нелицемерная приверженность его к государю и отечеству,— читаем мы в этом докладе,— свидетельствуется между прочим неоднократными и значительными приношениями из доходов архиерейского дома на содержание войска²)[4].
Из этого же документа и других видно, что „тело святителя найдено нетленным“.
Так, обращаясь к Николаю I Синод писал:
„Сохранившиеся доныне верные сведения о святой жизни и патриотических доблестях его, а также известие о нечаянном открытии нетленности его тела при исправлении каменного помоста в Воронежском кафедральном соборе, побудили и т. д.
Далее говорится:
„При перенесении гроба сего святителя, как в первый раз (в 1718 году — через 15 лет после смерти), так и во второй (в 1735 году — через 32 года после смерти) тело его обретено нетленным“.
При освидетельствовании могилы Митрофана в 1832 году (т.‑е. спустя 128 лет после смерти) „духовные особы, назначенные для дознания“ перед торжественным открытием мощей донесли Синоду, что „1) гроб святителя находится в могиле, устроенной во влажном черноземе, но, несмотря на чрезвычайную сырость места, исподняя доска оного, на коей покоится тело, особенно осталась целою, 2) схимонашеское облачение святителя сохранилось вообще невредимым и 3) тело найдено нетленным“.
Опираясь на донесения из Воронежа о том, „в сколь нетленном состоянии обретены смертные останки Митрофана, Синод, с согласия Николая I‑го, обнародовал, что тело воронежского епископа Митрофана, в схимонасех Макария, надлежит признать за мощи несомнительно святые“¹)[5].
С тех пор, на протяжении более чем 80 лет, сторонники православной религии в наивной вере почитали мощи Митрофана, как „нетленные“ и потому „несомнительно святые“.
Мощи „Тихона Задонского“.
Разоблачение мощей самых разнообразных святых, как известно, в первой половине 1919 года приняло эпидемический характер. В свое время газеты сообщили, о случае в Александро-Свирском монастыре, где на поверку вместо мощей „угодника“ найдена была самая обыкновенная …восковая кукла. Те же газеты сообщили и о другом, совершенно непредвиденном казусе с мощами „Артемия Праведного“, которые оказались смесью из кирпичей и гвоздей.
По словам монашествующих „мощи“ со времени их торжественного открытия в 1861 г., когда была удостоверена их нетленность, оставались неприкосновенными; менялось на „мощах“ только верхнее архиерейское облачение, и потому они ни в коем случае не могут их показать…
Волна разоблачения многовекового обмана церковников докатилась и до Воронежской губернии. Сами трудящиеся массы на целом ряде собраний и митингов решило сбросить тайные покровы с раззолоченных и загадочных гробов с мощами Тихона Задонского и Митрофана Воронежского. Осмотром „мощей“ 28 января в Задонске и 3-го февраля в Воронеже твердо установлено, что никаких „нетленных“ мощей в гробах не оказалось. В раках мощей были найдены самые обыкновенные и тленные предметы, как, например, горы простых тряпок и ваты, дамские чулки, туфли и перчатки, полусгнивший череп, картон и истлевшие от времени, рассыпавшиеся при прикосновении части костей.
Обстоятельства, при которых состоялось вскрытие „мощей“ Тихона Задонского, а вместе с тем и результаты самого вскрытия удостоверяет следующий официальный документ.
…Гробовый иеромонах Иннокентий снял митру. Присутствующие увидели что-то наподобие головы, голова была забинтована. Распороли повязки — их было несколько рядов…
По постановлению Задонского Уездного Исполкома Советов Раб. и Кр. Депутатов от 27-го января 1919 года, председатель Чрезвычкома т. З. Шипулин в сопровождении тт. красноармейцев, представителей от Уездного Комитета Р. К. П. (большевиков) и представителей Советских учреждений явились около 4 час. дня 28‑го января 1919 г. в зимнюю церковь Задонского Богородицкого первоклассного монастыря, где находились мощи святителя Тихона, для установления нетленности мощей. В дверях церкви комиссия была встречена послушником Тимофеевым, которому было предложено пригласить архимандрита. Вошли в церковь, где было около 10 молящихся, исключительно старые монахини, и несколько монахов, стоящих при гробнице Тихона. Гробница была открыта.
Председатель Чрезвычкома предложил молящимся удалиться и выставил снаружи церкви караул. К этому времени собрались монашествующие, во главе с архимандритом. Они были очень удивлены появлением комиссии и на предложение показать мощи стали ссылаться на то, что без разрешения воронежского архиерея не могут этого сделать.
По словамъ монахов мощи были освидетельствованы при открытии их в 1861 году митрополитом Исидором (петербургским), воронежским архиепископом Иосифом, тамбовским епископом Феофаном и др., и была удостоверена их нетленность. По словам монашествующих мощи с того времени оставались неприкосновенными; менялось на мощах только верхнее архиерейское облачение, а поэтому они ни в коем случае не могут их показать. После повторных отказов монашествующих показать мощи председатель Чрезвычкома категорически предложил открыть мощи, добавляя, что в противном случае мощи будут открыты самой комиссией.
Монашествующие стали советоваться, кому по чину начать снимать дорогое облачение с Тихона. Гробовой иеромонах Иннокентий снял митру. Присутствующее увидели что-то наподобие головы; голова была забинтована. Распороли повязки — их было несколько рядов (около 7).
Снявши последнюю повязку, увидели вату, слоем до 1 вершка, обложенную вокруг черепа и в пустотах его. Удалили вату. Оказался обыкновенный человеческий череп буроватого цвета, отчасти уже выветрившийся (т.‑е. рассыпавшийся при прикосновении).
…Снявши последнюю повязку, увидели вату, слоем до 1 вершка, обложенную вокруг черепа и в пустотах его…
Кожи, подкожной клетчатки, мускулов, волос головы, волос бороды, усов совершенно не оказалось.
После такой картины комиссия предложила открыть всего Тихона. Сняли дорогое верхнее облачение с довольно большими затруднениями, т. к. монашествующие все старались не показывать, как разоблачать его. Наконец, была снята верхняя часть облачения.
Взору присутствовавших представилось следующее.
Тихон лежал в подряснике, перепоясанный старым кожаным монашеским поясом. По заявлению монахов в таком виде и одеждах Тихон и был найден при открытии в 1861 году. По снятии пояса и подрясника присутствующие увидели одежду из ветхого материала.
Затем было приступлено к выяснению того, что находится под одеждой. Начали с ног Тихона. Сняли сандалию (туфлю) с правой ноги, затем белый шелковый чулок, затем женский полуботинок (из материи), искусно пригнанный к ступне.
Когда сняли полуботинок, оказался картон телесного цвета, имеющий форму ступни, сшитый белыми нитками.
Внутри картона — вместо мощей оказалась вата.
Никакой ступни, даже костей ее не оказалось. Затем приступили к осмотру голени и бедра (правой ноги). Голень и бедро оказались сделанными, из картона телесного цвета, сшитого белыми нитками, слегка обложенного ватой. Внутри картона была вата.
В средине ваты находилась кость (берцовая), которую можно было рукой растереть в порошок. Эта кость состояла из нескольких частей.
Бедренная кость была таким же образом упакована. Шейка бедренной кости была обращена коленной чашечкой (т.-е. кость была перевернута).
Вместо туловища оказалась горсть костей от таза, совершенно выветрившихся, несколько фунтов ваты и всевозможных тряпок, увязанных бинтовой материей.
Костей позвоночника, грудной клетки (ребер) и внутренностей, конечно, не было. Руки были так же сделаны, как и ноги. Вместо кисти перчатка, в которую вложен картон, остальное пространство набито ватой. Кисть левой руки была также составлена, но в ней было несколько перстяных костей.
Ни плеча, ни подплечья совершенно не было.
…Удалили вату. Оказался обыкновенный череп, буроватого цвета, отчасти уже выветрившийся, т. е. рассыпавшийся при прикосновении…
После этого все составные элементы мощей: кости, вата, тряпки, ризы, картон и т. п., были тщательно собраны, два раза сфотографированы в присутствии указанных в начале сего протокола лиц.
Затем была вскрыта нижняя часть гробницы (раки), в которой оказались сверху стружки в свеже отделанном ящике.
В присутствии всех подписавшихся гробница была закрыта, опечатана печатью управления милиции и выставлен караул.
Протокол нам прочитан и признан правильным, в чем и подписуемся.
Собственноручно подписали (следуют многочисленные подписи).
Тотчас же после вскрытия „мощей“ Задонский Исполком распорядился выставить у гроба караул, а на следующий день все желающие убедиться собственными глазами в результатах вскрытия, были допущены к осмотру содержимого в раках. Тут же выступали ораторы, которые раз’ясняли значение вскрытия мощей. Ораторы пользовались среди толпы большим успехом.
Мощи Митрофана Воронежского.
По постановлению Губернского С’езда Советов, 3 февраля, в 4 ч. 15 м., в Митрофановском монастыре особая комиссия, составленная из представителей Губисполкома, Горисполкома, представителей С’езда (по два от каждого уезда), городского отдела здравоохранения, редакции „Известий“ и других учреждений, под председательством секретаря губернской чрезвычайной комиссии т. Бессмертного, произвела вскрытие раки Митрофана Воронежского. В состав комиссии по вскрытию входили также два выборных представителя от духовенства, при чем самое вскрытие производилось в присутствии настоятеля монастыря, архиепископа и нескольких врачей.
Здание монастыря все время охранялось от посторонней публики, все же внутри помещения оказалось много народа, сумевшего проникнуть в монастырь.
Огласив постановление С’езда и проверив мандаты членов комиссии, председатель предложил настоятелю монастыря руководить процессом вскрытия. До вскрытия рака с мощами была сфотографирована. Облачившись в священные одеяния, два престарелых священника начали перекладывать „воздухи“ с изголовья к ногам „мощей“. Снято было несколько покрывал, но тела все еще не было видно. Наконец, показалась бархатная, шитая золотом подушка, а ниже коричневый череп с темно-рыжими волосами. Череп передается на обследование врачам, которые констатируют, что он гораздо более позднего происхождения, чем все остальные открытые затем кости; волосы были грубо прилеплены к костяку. Масса костяка рыхлая, рассыпчатая. Из черепа сыплется известь и пепел.
Затем святые отцы извлекают руку, сшитую из парчи; на тряпичной кисти — несколько перчаток. Рука распарывается, и из нее вытаскивают вату и маленькую темную косточку.
Далее из груды тряпок и ваты священники вытаскивают коленкоровое чучело — мешок, разрезают его, и из него высыпается разная гнилая труха.
…Сняли сандалию (тюфлю) с правой ноги, затем белый шелковый чулок, затем женский полуботинок (из материи), искусно пригнанный к ступне. Когда сняли полуботинок, оказался картон из телесного цвета, имеющий форму ступни, сшитый белыми нитками. Внутри картона вместо мощей оказалась вата…
Из „внутренностей“ идет пыль. Монахи смущены. Они отходят в сторону. Кто-то из членов комиссии начинает рыться в тряпках, шелке и бархате, наполняющих раку, и извлекает кусок „мощей“, долженствующий изображать ногу: тонкая кишка, сшитая из светлой материи, гнущаяся, как нога сшитой „домашними средствами“ куклы, преломляется в колене, и то место, которое носит название бедра, туго набито белой ватой. На ступне картонная кукольная туфелька, поверх нее еще одна комнатная туфля из шелка с золотой обшивкой. Другая нога такая же искусственная и сверху обвита узкими атласными лентами.
Комиссией был составлен соответствующий протокол. Через короткий срок толпы народа окружили ворота монастыря; граждане по очереди входили в храм и лично убеждались в великом многовековом обмане со стороны церковников.
…Грудь и позвонки заменял железный каркас…
Акт.
1919 года, февраля 3‑го дня составлен настоящий акт в том, что сего числа в 13‑ть часов 30‑ть минут комиссия под председательством секретаря Губернской Чрезвычайной Комиссии тов. Бессмертного в составе следующих представителей от Губисполкома: тт. — Драгачев, Горисполкома — Дьяков, Губ. Чрезв. Ком. Рождаев, Штанько, Бессмертный и Авербух, Губ. Сов. Проф. Союз, Губ. мед. санит. отд. врач Шноль, Гор. Отд. Народного Здравия: т. доктор Бененсон и т. Лебеденко, Губ. Земельн. Отд. — т. Хинценберг, Жилищого Отд. — т. Дмитриев, Почт-Телеграфн. Отдела — От 5‑го Губернск. С’езда Советов: Нижнедевицкого уезда: тт. Вочтов, Николаев; Богучарского — Липцов; Калачевского — Крамин, Белоглядов; Воронежского — Протопопов и Уразов; Задонского — Ромихин, Барбашев; Землянского — Голомедов, Сапин; Острогожского — Коргин, Ханеев; Валуйского — Волковой, Овсянников; Новохоперского — Буханцов, Ермаков; Бобровского — Критов, Матвеенко; Павловского — Мозговой, Попов; Алексеевского — Мукасеев, Сюсюков, и три врача-эксперта: тт. Василевский, Шахназаров и Шноль.
При осмотре оказалось следующее. Когда указанные представители подошли к гробнице, последняя оказалась открытой, что и было сфотографировано фотографом Губчрезвычкома. Видна была внутренность гробницы, закрытая парчой. На поверхности две белые перчатки, изображающие скрещенные руки. Архиепископу Тихону было предложено снять парчу и открыть мощи, от чего он отказался, пригласив для этого архимандрита, который за мощами ухаживал и наблюдал. Когда архимандрит снял верхнюю парчу, то в изголовье гробницы оказался череп, обтянутый белой материей. По снятии белой материи оказался темный выветренный без нижней челюсти череп, рассыпавшийся от прикосновения рук, прислоненный к тряпкам, изображавшим туловище; далее, когда расстегнули и сняли ризу, оказалась черная материя, обшитая розовой шелковой лентой до самых ног. Была размотана лента и снята материя, после чего внутри, на месте груди, оказалось около пятнадцати штук воздушиц, т.‑е. платков для покрытия церковных сосудов и куски белой ваты. Когда все упомянутое было снято, то обнаружена вторая обмотка красной шелковой лентой поверх старых монашеских ряс, совсем гнилых. Когда это было размотано, то обнаружены разные куски тряпок и ваты и одна литографическая, совсем новая карточка с изображением Тихона Задонского и Митрофана Воронежского. Место рук сверху обмотано позолоченной лентой старой материи, внутри же — разных сортов вата и тряпки. В левой руке вместо среднего пальца оказалась кость, обвернутая ватой и тряпкой. Остальная часть кисти и руки состояла из тряпок и ваты. Ноги оказались около 2½ четвертей длины, обутые в белые башмачки и шелковые чулки. Бедра и голени состояли, как и руки, из тряпок и ваты. В ступне оказалось две кости полусгнившие, остальная ступень — тряпки и вата. При вскрытии тряпок, изображавших живот, изнутри поднялась пыль от гнилых тряпок в виде плесени. Все находимые кости передавались в руки врачей, которые делали свое заключение, прилагаемое при сем отдельно. На фигуре был найден поверх ризы один серебряный позолоченный крест на серебряной цепочке.
…Вместо кисти руки перчатка, в которую вложен картон, остальное пространство набито ватой…
Верность всего изложенного своими подписями подтверждаем:
Председатель Комиссии — Бессмертный. Секретарь Комиссии — Буханцов. Представители Митрофановского монастыря: Архиепископ Тихон, Игумен Владимир, член епархиального церковного совета Б. Рукин, иеромонах Феона.
Представители: Губисполкома Драгачев, Горисполкома Дьяков, Губчрезвычкома Рождаев, Тыщук, Штанько, Авербух. Профессиональных Союзов Жилищного Совета — Дмитриев, Губ. Земельн. отд. Хинценберг. Почт.-Телеграфн. отд. — Губ. Медико-Санитарн. отд. — Шноль, Гор. Отд. Народного Здравия — Бененсон, Лебеденко; врачи-эксперты — Василевский, ассистент-ординатор терап. клин. Шахназаров. Делегаты С’езда — V‑го Губ. С’езда Советов (следует 26 подписей).
Февраля 3‑го дня 1919 г. мы, нижеподписавшиеся врачи, приглашенные в качестве экспертов дли вскрытия мощей св. Митрофана, обнаружили по снятии покровов следующее:
1) Череп. Без нижней челюсти с двумя отверстиями в темянно-затылочной области. Одно из отверстий круглой формы величиной 50-ти копеечной монеты серебряной, другое меньшего размера неправильной формы. В верхней челюсти сохранилось несколько зубов, крепко сидящих. Волосистая часть черепа сравнительно хорошо сохранилась, на ней короткие рыжеватые плотно сидящие волосы. Кости хрупкие и ломкие, но не растираются в порошок.
2) Шея и туловище. В шелковом мешке, заменяющем по расположению шею и туловище, обнаружено большое количество темно-серой массы в виде пепла и золы, а также половина тазовой кости.
3) Конечности. Из верхних конечностей при осмотре обнаружены фаланги, сохранившиеся лучше других костей. Из нижних конечностей, кроме уже упомянутой половины тазовой кости, обнаружена еще верхняя треть бедренной кости; 1‑я из названных только что сохранилась гораздо лучше другой. Обе кости голени отсутствовали. Из костей стопы сохранилась пяточная кость.
Все обнаруженные кости, кроме черепа, были завернуты в вату, замшу, шелк, парчу и пр. Что же касается недостающих костей, то их места были заполнены ватой, папкой, картоном и пр.
Заключение. Отмечая резкую разницу в степени разрушения отдельных групп костей, а также полное отсутствие целого ряда костей скелета, нижеподписавшиеся врачи, в виду наличности в гор. Воронеже более компетентного научного центра, каковым является Медицинский факультет Государственного Университета, предлагают для окончательного заключения пригласить специалистов из числа профессоров, последние располагают к тому же средствами для производства необходимых анализов и исследования.
Примечание. В целях контроля левой конечности верхняя и нижняя оставлены не вскрытыми.
Орд. терапевт. кл. Шахназаров. Представитель от Городского Отдела Народн. Здравия Бененсон. Представитель от Губернского Медико Санит. Отдела М. Шноль. Ст. Ор. Бат. Ч. К. Л. Василевский.
Таковы официальные данные осмотра „мощей“ Митрофана воронежского, осмотра, состоявшегося по почину самих же трудящихся масс, в начале 1919 года.
В качестве иллюстрации, как еще недавно писали духовные отцы об этих же самых „мощах“, мы позволим себе привести несколько выдержек из составленной для народа брошюры, носящей наименование: „Святитель Митрофан, воронежский чудотворец“ в отпечатанной в 1911 году с разрешении „с‑петербургского духовного цензурного комитета“.
На стр. 27 означенной брошюры, мы читаем: „Недолго пришлось ждать верующим ясной воли божией об открытии нетленных мощей и прославления новоявленного чудотворца воронежского“.
И далее: „исправление Благовещенского собора, как повествует брошюра, „дало возможность усмотреть стоявший в самом склепе гроб, в котором покоилось нетленное тело святителя Митрофана“¹)[6]. „Гроб оказался непокрытым, и нетление св. мощей воочию представилось взорам присутствовавших. Однако сначала дело это велось в глубокой тайне, пока не собраны были все необходимые сведения, какие нужны были для торжественного открытия мощей, ибо православная церковь,— (дурачит головы автор брошюры) — всегда приступает к торжественному открытию нетленных мощей святых божиих с самой тщательною и мудрою осторожностью и внимательностью,— лишь когда воля божия о сем будет явлена со всевозможною очевидностью“.
На стр. 28‑й той же брошюры читаем: „18 и 19 апреля 1832 года комиссия (по освидетельствованию мощей) спустилась в усыпальницу св. Митрофана Воронежского и с необ’яснимым духовным восторгом и благоговением узрела и облобызала св. нетленные мощи угодника божия. Подлинно, дивен Бог в святых своих!— патетически восклицает автор брошюры. − 128 лет тело святителя Митрофана пролежало в земле, состоявшей из влажного чернозема и , чудом благодати Христовой, нетленным!“
Так обманывали народ духовные отцы в целом ряде своих „научных“ трудов, популярных брошюр и народных листовок, укрепляя в сознании темной и невежественной среды мысль о якобы нетленности тела „угодника“.
А в то же самое время монахи — обитатели монастыря, каждый день пред гробницей „святителя“ пели следующий тропарь, в котором „ублажали“ не только нетление мощей, но и кстати „самодержавие“ царя.
„Правило веры и образ кротости, словом и житием пастве твоей, отче смиренномудре Митрофане, был еси. Тем же и во светлостях святых солнца светлейше воссиял еси, венцом нетления и славы украшаем, моли Христа Бога благочестивейшему императору нашему, всей державе его и граду твоему в мире спастися".
Три документа.
7‑го и 8‑го февраля воронежской Чрезвычайной Комиссией были опрошены: игумен Митрофановского монастыря Владимир Даньшин, гробовой при раке Митрофана иеромонах Феона Трибунский и архиепископ воронежский Тихон.
Все три протокола крайне любопытны. Снабженные подписями самих же допрашиваемых монахов, эти документы проливают достаточный свет на те махинации, которые проделывались монахами за монастырской стеной.
— Признаете ли вы себя виновным в подделке мощей в целях эксплоатации религиозных чувств граждан?
— Нет,— отвечает Феона,— я вам скажу коротко об этом так: когда ставят солдата к казенному ящику, то разве он знает, что там лежит и сколько находится денег. Нет! Так и мы. Нас приставили ко гробу, но что там было — мы не знали. Я только одежду сменял. Если бы внутрь гроба заглянул, сейчас было бы доложено начальству, и меня бы растерзали. Ведь у нас в монастыре есть козлы и бараны. Я снимал только две пары перчаток, но их было всего четыре пары или даже пять. (Я хотя и сам вскрывал мощи тогда при вас, но уже не помню, четыре или пять пар там было). Мешечки длинные и вату я положил. Не все, но несколько добавляли к прежним: сделал это, чтобы заполнить пустоту в гробу. Кто наложил мешков внутрь вместо груди в живота — я не знаю. Кто подделал ноги, я тоже не знаю, я даже не обувал их. В таком виде они могли пролежать сто лет. Кто подделал мощи — гробовщики‑ли или архиерей приказал, я не знаю. Может быть и те и другие; я предполагаю, что подделаны они были в самом начале. Когда я с комиссией открывал мощи, то был очень удивлен, когда увидел содержимое. Подпись: игумен Владимир“¹)[7].
Это — один протокол. Не менее интересно показание и гробового иеромонаха Феоны.
— Признаете ли себя виновным?
— Виновным не признаю. Считаю виноватым архиерея и высшее духовенство. Гробовщиком меня назначили лет шесть тому назад. Что здесь была подделка с мощами, я не знал. Не допускал мысли, что там ничего нет. Я только видел через разрез перчатки что-то розоватое, как тело. Это я показывал и богомольцам. А что там были лишь перчатки и вата, я не знал тогда, потому что осматривать дальше первой перчатки мне не разрешалось. Верхнюю перчатку с обоих рук я снимал сам, но дальше были опять перчатки, и я их не имел права трогать. Старший мой, отец Владимир — все собирался при мне снять и вторую перчатку, чтобы научить меня, как обращаться с мощами. Он поговаривал о смерти и ввиду этого и хотел научить меня. Но мощей я не трогал. Видел, что они в туфельках. Что они были подделаны, я не знал. Знал ли это отец Владимир, я не знаю. Кто спиртовал вату, я не знаю, кто виновен во всем этом деле, я не могу указать. Я был слепой, как баран. Меня даже не интересовало, что там есть, я исполнял только дисциплину. Про свою прежнюю жизнь в монастыре могу сказать только одно, что прежде я курил и сильно. Курил украдкой. Выпивал при случаях, когда родственники приезжали или торжество какое происходило. Подпись: иеромонах Феона²)[8].
Два протокола являются яркими документами, свидетельствующими о жизни за монастырской стеной. Это ценнейший материал в психологическом, бытовом и историческом отношениях. На нем стоит остановиться подробнее.
Престарелый игумен Владимир — 80-летний жрец, „слуга Божий“, весь ушедший в прошлую монастырскую жизнь с ее ханжеством, лицемерием и обманом. Он не ослепленный фанатик и даже не „преданный сын церкви“. На протяжении своей 80‑летней жизни он не сделал ни одной попытки сознательно проверить то, чему он кланялся, чему кадил и что выдавал за святыню другим.
И в то же время Владимир отнюдь не рядовой, темный монашек, у него в прошлом имеются, по собственному признанию, „заслуженные труды“.
„Я только одежду сменял,— с тупой откровенностью заявляет Владимир,— внутрь гроба не заглядывал“. Он видите‑ли, был приставлен ко гробу точно так, как солдат к казенному ящику. Какое меткое сравнение! Мощи для Владимира, как впрочем и для всех церковников, действительно являлись казенным сундуком, источником обогащения. Владимир „только кланялся“, а что в гробу было, тем не интересовался.
Почему?
— Надобности в этом не было. Может быть, по лености, или так, что там возиться с тем, что положено,— цинично об’ясняет в своем показании Владимир.
— Я был слепой, как баран,— вторит Владимиру гробовой иеромонах Феона,— Меня даже не интересовало, что там есть. Я исполнял только дисциплину.
Если отец Феона признает себя в прошлом не более, как слепым бараном, то и ученый игумен ищет сравнения с собой в мире животных… (Ведь у нас в монастыре есть козлы и бараны!..) какая любопытная и яркая деталь!
Последний акт воронежской трагикомедии — это показание заправилы Митрофаниевского монастыря, архиепископа Воронежского и Задонского Тихона.
Архиепископ Тихон показывает:
— Средства к жизни в настоящее время 7500 руб. в год, готовое содержание, квартира, стол, прислуга три человека. До революции 7500 руб. в год, квартира из четырех комнат, пользовался Троицкой и Николаевской дачами.
Мощей я не видал, я прикладывался к ним перед служением и заходя в собор, но прикладывался я лишь к схиме, покрывавшей череп. Что было под схимой, я не знал. Затем я прикладывался еще к кости, которая была видна в прорезе правой перчатки. Не осматривал я мощей потому, что не сомневался в том, что они там есть. Дело в том, что среди мощей я вырос. Я видел мощи в Новгороде. Ежегодно обмывал их в Москве. В Москве мощи лежат в виде сохранившихся в нетлении отдельных частей тела в ковчежцах. В Новгороде я мощей не вскрывал, но фигура святых видна полностью; при том там, не как здесь, рука перчаткой не закрыта. На основании прежде виденных мощей, я и верил в то, что и здесь мощи имеются. Особенно я верил в мощи Тихона. Они так рельефно выделялись из гроба, что получалось полное впечатление будто в гробу лежит только положенный человек. Когда я получил извещение от настоятеля Задонского монастыря о том, что оказалось в действительности в гробу, я был очень огорчен, потому что было всеобщее убеждение, что мощи Тихона сохранились вполне. Извещение из Задонска я получил одновременно со вскрытием мощей Митрофана. На происшедшее я смотрю так — мощи при открытии были. Я верю в данном случае акту, составленному открывавшими мощи. Но как они исчезли, я не могу сказать. Думаю, что в данном случае проявили свое действие силы природы. Не мало причин я усматриваю в том, что они хранились в теплом храме и оттого истлели. В других местах, в Новгороде, например, они хранятся в холодных соборах. Конечно, я был очень удивлен, когда увидел содержимое гроба, т.‑е. подделку из ваты, в которой я удостоверился теперь вполне. Эту подделку я считаю делом гробовых. Они видели недостатки в мощах, но не докладывали об этом и заделывали мощи ватой. Меня тоже заинтересовало теперь состояние мощей и именно то, что перчатки были набиты ватой и притом неумело, рука была устроена слишком полной. А потом, внутри гроба наложили прямо неестественно. При маленькой головке устроили святому огромное тело. Подделали неискусно, не думая о последствиях. В виду всего этого я допрашивал гробовщика Владимира. На вопрос: „давно ли это случилось?“ он ответил, что в правдоподобный, если так можно выразиться, вид мощи были приведены перед юбилеем. К юбилею была подложена „подкладка“. Разрешение на право заполнять пустоты у меня Владимир не испрашивал. На такое дело смотреть, конечно, грустно и даже очень грустно.
Подпись: Архиепископ Воронежский и Задонский Тихон¹)[9].
Документ во всякой случае уничтожающий церковников и едва ли требующий комментариев.
В общем картина получается достаточно яркая: гробовые сваливают вину на архиерея, а архиерей на гробовых.
Далее, по собственному признанию Тихона, раньше он сам верил в мощи Тихона (они так рельефно выделялись из гроба, что получалось полное впечатление, будто в гробу лежит только что положенный человек), а сейчас скорбит, и трудно сказать, о чем сильнее, о том ли, что вообще был допущен обман с „нетленными и несомнительно чудесными мощами“ или что гробовые подделали мощи неискусно, не думая о последствиях, не так, как это бы сделали, например, высшие чины православной иерархии.
„Перчатки были набиты ватой и притом неумело, рука была устроена слишком полной. А потом внутри гроба наложили прямо неестественно. При маленькой головке устроили святому огромное тело“.
Вчитайтесь в это место. Выражения, самый строй речи показывают нам, что в лице Тихона мы имеем дело с опытным инструктором, при этом искренно возмущенным неискусными действиями таких диллетантов по фабрикации мощей, какими в данном случае являлись гробовые иеромонахи Владимир и Феона.
На катастрофу с мощами Тихон смотрит так: в 1832 году, при открытии, мощи были целы, а потом они исчезли „под влиянием сил природы“.
Архиепископ скорбит, что в Воронеже мощи держали в теплом храме, а не в холодном, как, например, в Новгороде. Отсюда, если идти логическим путем, не трудно видеть, что Тихон вообще отрицает самую идею мощей, как „нетленных и несомнительно чудесных“. Где же в самом деле место чуду, если мощи „исчезают под влиянием сил природы“, т.‑е. в теплом месте гниют и разрушаются точно так же, как и трупы самых обыкновенных, смертных людей?!
Если под влиянием тех или иных естественных причин (температуры, влажности воздуха, бальзамирования) один тела сохраняются на неопределенно долгое время, а другие, наоборот, быстро исчезают, подвергаясь гниению и разрушению, говорить о „несомнительной чудесности“ сохранившихся вообще тел было бы слишком рискованно даже с точки зрения самого либерального вероучения, ибо в царствие небесное в таком случае оказались бы привлеченными, против своей воли, не только мученики и преподобные, но и люди, при своей жизни отрицавшие вообще какую-либо религиозную мораль.
Вспомните египетские мумии. Американские музеи ими завалены. Между прочим в Нью-Йорке, в музее Централь-парка лежит и по настоящее время мумия, перед которой нельзя не остановиться в изумлении. Молодая женщина или девушка из племен „краснокожих“. Она лежит совершенно нагая, если не считать тазовую повязку, в какой обыкновенно ходят эти люди теплого края. Найдена она, точно вчера заснувшая, у подножья одной из скал Калифорнии, и около 50 лет лежит под стеклянным колпаком музея.
В Петрограде, в залах Эрмитажа, не так давно открылась замечательно интересная выставка. Ее название: „заупокойный культ Египта“.
В одном из зал, в древнем саркофаге лежит египетская мумия, достаточно сохранившаяся, хотя трупу человека, бывшего в Египте кем-то вроде дьячка, уже 2800 лет.
Напрасно, архиепископ Тихон не побывал ни в американских музеях, ни на петроградской выставке — в таком случае в части, касающейся влияния сил природы на нетление или тление тела, был бы более осторожен, памятуя, что, как православная, так равно и католическая церковь, когда говорили о нетлении мощей, всегда имели в виду нетление „несомнительно чудесное“ т.‑е. необ’яснимое при помощи тех или иных естественных законов и сил природы.
После вскрытия.
Вскрытие мощей Тихона Задонского и Митрофана Воронежского на местных монахов и вообще на церковников в первое время произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
Об их полнейшей растерянности свидетельствуют не только вышеприведенные официальные протоколы допроса монахов. В „Воронежских Известиях“ помещен такой, например, любопытный диалог архиепископа Тихона с сотрудником местной советской газеты тов. Эльве.
— Какого вы мнения,— спрашивал сотрудник газеты архиепископа Тихона,— об устройстве в ближайшие дни особого диспута — конечно, в условиях полной свободы слова,— где представители духовенства, и вообще желающие могли бы высказать свои мысли по поводу недавних событий с гробницей святого Митрофана?
— Какую же цель вы преследуете, выдвигая диспут?
— Цель ясна: конечно, не прения о вере, невозможные и бесцельные при нынешних условиях, а чисто деловой, об’ективный обмен мнениями и установление фактов.
— На какую собственно тему?— снова спросил раз’яснение собеседник.
— И тема ясна: вопрос о том, убедительны ли результаты произведенного вскрытия мощей — вот тема диспута.
— Нет, диспут я в настоящее время считаю преждевременным. Покуда не закончено дело нашего, чисто церковного расследования, мы, духовные лица, не считаем возможным предпринять что либо.
Высказаться для печати по поводу произведенного вскрытия мощей архиепископ также нашел преждевременным, мотивируя свой отказ тем, что — такие выступления в настоящее время могли бы осложнить задачу высшей духовной власти.
Растерянность церковников и их полная подавленность продолжались однако не долго. Служители культа быстро учли, что продолжат спекуляцию на религиозных чувствах темной и невежественной толпы они одинаково могут и на вскрытых советской властью мощах.
По городу ими усиленно начали распространяться легенды о там, что „мощи подменили“, что „угодник нарочно ушел от позора“. У вскрытой раки началось беспрерывное служение акафистов и молебнов; торговля перчаточками, воздухами, чулочками от мощей Тихона Задонского процветала во всю.
Деятельности духовенства в данном направлении способствовало и то обстоятельство, что уже 8‑го февраля, т.‑е. через 5 дней после вскрытия мощей, и как удостоверяют это, „Воронежские Известия“, с пением тропарей, величаний в прочих молитв богослужебного культа вскрытые мощи в торжественной обстановки были возвращены монахам, в лице архиепископа воронежского Тихона.
Этот шаг был безусловно нерационален. Все происшедшее впоследствии у вскрытых мощей Тихона Задонского и Митрофана Воронежского (усиленное служение монахами молебнов и акафистов, творимые ими легенды об исчезновении мощей, спекуляция различными предметами культа, наконец, искусственное возбуждение церковниками на почве вскрытия мощей народных масс против советской власти),— все показало достаточно ясно, что место разоблаченным мощам отнюдь не в руках церковников, а в соответствующих музеях в отделах церковной старины, как яркий образец многовекового обмана церковными организациями и отдельными их представителями широких трудящихся масс.
Или же место этим трупам в земле, и к захоронению их, после соответствующей агитации в народе, должно быть преступлено безотлагательно скоро.
Конечно, церковники и поддерживающая их в настоящее время буржуазия этот шаг советской власти постараются осветить перед умственно отсталыми массами, как новое гонение на веру.
Но да будет позволено указать здесь мнение по поводу мощей такого буржуазного писателя, как Д. А. Хомяков, который в свое время писал П. И. Бартеневу, редактору „Русского Архива“.
„Если бы тела вообще не тлели, то их не нужно было бы засылать землею, если же они истлели, то не для чего их из оной вынимать. Замечательно, какой всеобщий упадок простого смысла во всем и почти везде!“
Эти строки относятся, правда, к 1903 году, вылились они после знаменитых раз’яснений синода о мощах Серафима Саровского, которые оказались не более, как грудой полусгнивших костей.
Но эти строки, и данный Хомяковым совет полезно вспомнить сейчас, когда целым рядом вскрытий, установлен факт, что почти во всех городах советской России ничего, кроме полусгнивших костей, разваливающихся черепов, ваты, тряпок и картона, трудящиеся массы в мощах не обнаружили.
И если даже смотреть на мощи, как на останки каких либо почитаемых героев, благотворителей, деятелей и вообще людей, имеющих заслуги перед человечеством или перед тем или иным классом в какой либо сфере деятельности — то почему, скажите, не вырыть тогда бесчисленное множество костей и трупов уважаемых с точки зрения тех или иных их почитателей?!
Тогда наша жизнь, возвратившись к временам древнего Египта и Вавилона, несомненно протекала бы среди груды костей, пирамид и мумий.
— Мертвые пусть погребут своих мертвецов — таков должен быть лозунг желающего жить пролетариата.
Примечания
править- ↑ ¹) Творения Иоанна Златоуста, том 2, стр. 255.
- ↑ ¹) См. о политическом значении открытия мощей в подробном исследовании о мощах, которое появится в № 3 нашего журнала.
- ↑ ¹) Юбилейный сборник. Изданий Св. Синода. 20 выпуск., стр. 22.
- ↑ ²) „Воронежская Старина“, вып. III‑й, изд. 1903 г.
- ↑ ¹) Там же.
- ↑ ¹) „См. о том же „Воронежские Епархиальные Ведомости“ 1897 г. Стр. 425, прим. 2. Архив Синода. Дело 1721 г. № 748. л. л. 1—2. Донесение преосв. Пахомия Синоду от 31 окт. 1721 г.
- ↑ ¹) „Воронежские известия“ 8 февраля 1919 г. № 29. Протокол № 118.
- ↑ ²) Там же. Протокол № 119.
- ↑ ¹) „Воронежские Известия“ 9 февраля 1919 г. № 30. Протокол № 520.