• ПАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
осьминоги.
Впродолженіи нѣсколькихъ дней „Наутилусъ" постоянно от¬ бивался отъ берега Америки, очевидно не желая углубляться въ воды Мексиканскаго залива или Антильскаго моря. Вода одна¬ кожъ была бы для него не мелка здѣсь, такъ какъ средняя глу¬ бина этихъ морей около тысячи восьми сотъ метровъ, но они такъ усѣяны островами и такъ перерѣзываются пароходами, что капи¬ танъ Немо не рѣшился по нимъ пускаться.
16 апрѣля мы прошли шляхъ въ тридцати отъ Мартиники и Гваделупы; предъ нами только мелькнули верхушки ихъ горъ.
Канадецъ, расчитывая на то, что въ заливѣ можно или вы¬ скочить на берегъ или сѣсть въ одну изъ лодокъ, перевозив¬ шихъ съ острова на островъ, пришелъ въ крайнее уныніе: бѣ¬ жать было бы возможно, еслибы Неду Ленду удалось овладѣть лодкою безъ вѣдома ка питана. Но въ открытомъ морѣ объ этомъ нечего было и думать.
Мы съ канадцемъ и Консейлемъ долго обсуждали этотъ во¬ просъ. Мы уже шесть мѣсяцевъ были въ плѣну на „Наутилусѣ". Проплыли мы семнадцать тысячъ миль и не было данныхъ на то, чтобъ мы когда либо остановились. Вслѣдствіе этого, Недъ Лендъ сдѣлалъ мнѣ совершенно неожиданное предложеніе—задать капитану категорическій вопросъ: намѣренъ онъ удержать насъ на неопредѣленное время на своемъ кораблѣ?
Проэктъ этотъ мнѣ не понравился: я не ожидалъ отъ него результатовъ; отъ капитана Немо ждать было нечего. Къ тому же, съ нѣкотораго времени капитанъ становился вее мрачнѣе и сосредоточеннѣе, избѣгалъ общества; меня, казалось, обходилъ: я съ нимъ встрѣчался чрезвычайно рѣдко. Онъ бывало съ удо¬ вольствіемъ объяснялъ мнѣ подводныя чудееа, а теперь предо¬ ставлялъ маѣ одному заниматься изученіями и въ залу не по ¬ являлся.
Кто за перемѣна съ нимъ совершилась? По какой причинѣ? — В75
Упрекнуть мнѣ себя было не въ чемъ. Можетъ быть наше присутствіе на кораблѣ тяготило его, а между тѣмъ не такой онъ былъ человѣкъ, чтобъ возвратить намъ свободу.
Я просилъ Неда дать мнѣ время обдумать вопросъ. Если бы наша попытка не увѣнчалась желаннымъ успѣхомъ, она возбудила бы подозрѣнія капитана, ухудшила наше положеніе и повредила бы окончательно проэктамъ канадца. На здоровье мы сослаться не могли: по отбытіи съ южнаго полюса, Недъ, Консейль и я никогда не чувствовали себя лучше. Здоровая пища, свѣжій воздухъ, правильность въ жизни, постоянство температуры, — болѣзней къ вамъ не допускали. Подобный образъ жизни былъ вполнѣ нормальнымъ для такого человѣка какъ капитанъ Немо, который не жалѣлъ ни о чемъ, покинутомъ на землѣ, который былъ у еебя дома, ѣхалъ куда хотѣлъ и шелъ къ задуманной цѣли путями необъяснимыми для насъ, но ясными для него. Мы другое дѣло: мы не разорвали союза съ родомъ человѣческимъ, я не хотѣлъ похоронить вмѣстѣ съ собою результаты моихъ изученій... Я теперь имѣлъ право издать настоящую книгу о тайнахъ морскихъ безднъ и льстилъ еебя надеждою, что рано или поздно, я таки выпущу ее въ свѣтъ.
И здѣсь, въ водахъ Аптильскихъ, на глубинѣ дееяти метровъ отъ поверхности водъ, сколько замѣчательныхъ наблюденій я сдѣлалъ и внесъ въ свои замѣтки.
Изъ разряда зоофитовъ я видѣлъ между прочимъ галеръ, нѣчто въ родѣ продолговатыхъ пузырей съ перламутровымъ отливомъ, съ растянутыми перепонками и голубыми щупальцами, развѣвавшимися какъ шелковыя нити; эти очаровательныя на видъ медузы, оказались иетою крапивою для нальцевъ: онѣ испускали изъ себя жгучее вещество. Другіе, метра въ полтора длиною, вооруженные розовымъ хоботомъ были снабжены тысячью семи стами органами передвиженія; они скользятъ въ водѣ какъ змѣи и поражаютъ васъ всѣми цвѣтами солнечнаго спектра. Изъ рыбъ встрѣчались огромныя хрящеватыя, длиною въ десять футовъ и вѣсомъ фунтовъ въ шестьсотъ, съ треугольными дыхательными плавниками, съ выпуклою спиною, съ глазами внизу головы; они плавали по волнѣ какъ обломокъ разбитаго судна и иногда вдругъ прикладывались жъ нашимъ окнамъ, затемняя ихъ какъ захлопнувшійся ставень. Тутъ были американскіе спинороги, бѣ -376
лыя съ чернымъ; колбни, длинные и мясистые съ желтыми плавниками и выдвигающимися челюстями; скумбры, длиною дециметровъ въ шестнадцать, съ короткими и острыми зубами, покрытыя чешуею; стаями мелькали красно бородки, исполосованныя золотомъ отъ головы до хвоета, и шумно плескали, передвигая блестящими плавниками. Когда то ихъ посвящали Діанѣ; богачи-римляне особенно цѣнили ихъ и по поводу ихъ сочинили себѣ даже поговорку: „Не тотъ ихъ ѣстъ, кто ихъ ловитъ“. Передъ нами проплывали золотистые помаканты, въ изумрудныхъ полоскахъ, въ бархатѣ и шелкѣ, какъ вельможи Веронеза; шпорники, укрывавшіеся подъ свой перепончатый плавникъ; сельдевые,длиною футовъ въ пятнадцать, сверкали фосфорическими искрами; головли били по волнамъ толстыми хвостами; красные сиги какъ будто косили волны острымъ плавникомъ; серебристыя блестуны сверкали въ струяхъ, какъ луна, ярко-бѣлыми переливами.
И сколько бы еще новыхъ и дивныхъ образцовъ я включилъ въ свою коллекцію, если бы „Наутилусъ“ не сталъ мало по малу опускаться все ниже, да ниже, пока наконецъ не сошелъ на глубину двухъ—трехъ тысячъ пятисотъ метровъ. Тутъ животная жизнь представляла лишь морскихъ звѣздъ, медузъ, съ небольшою чашечкою на прямомъ стеблѣ, и нѣсколько другихъ крупныхъ моллюсковъ.
20-го апрѣля, мы поднялись на среднюю высоту, на тысячу пятьсотъ метровъ. Земля самая близкая, къ намъ былъ архипелагъ Дунайскихъ острововъ, насыпанныхъ въ видѣ камешковъ на поверхности воды. Подъ водою возвышались высокіе утесы, отвѣсные какъ стѣны, изъ одной широкой и громадной массы камня, а посреди ихъ встрѣчались черныя пещеры, до дна которыхъ не достигалъ электрическій свѣтъ, который мы наводили.
Утесы эти были покрыты высокими травами, гигантскими фукусами, вообще такими громадными водорослями, какіе достойны лишь міра титановъ.
Отъ колосальной растительности, мы съ Консейлемъ и Недомъ перешли естественно къ огромнымъ морскимъ животнымъ. Одни очевидно предназначены въ пищу другимъ. Изъ оконъ „Наутилус“, почти стоявшаго на мѣстѣ, я замѣчалъ лишь длинныя нити, сочлененія и лапы фіолетовыхъ крабовъ и кліосовъ, какіе водятся въ Антильскихъ водахъ. — 377 —
Часовъ въ одиннадцать Недъ Лендъ обратилъ мое вниманіе на необыкновенное движете, происходившее въ высокихъ водоросляхъ.
— Ну вотъ, сказалъ я: именно въ такихъ пещерахъ водятся осьминоги, и ничто не будетъ удивительнаго, если мы увидимъ этихъ чудовищъ.
— Какъ! удивился Конеейль: простыхъ осьминожекъ, изъ разряда главоногихъ?
— Нѣтъ, огромныхъ осьминоговъ. Но другъ Лендъ вѣроятно ошибся: я движенія не вижу.
— Жаль, замѣтилъ Конеейль. Я желалъ бы повстрѣчаться лицемъ къ лиду съ осьминогомъ, о которомъ столько слышалъ; онъ, говорятъ, на столько силенъ, что можетъ корабль утянуть въ бездну. Ихъ еще называютъ крак...
— Кракъ! и довольно! подсмѣялся канадецъ. Кракъ все объясняетъ!
— Кракенами, не смущаясь договорилъ Консейль.
— Никогда меня не увѣрятъ въ томъ, что существуютъ такіе кракены!
— Отчего же? возразилъ Конеейль: мы вѣрили же, что есть на свѣтѣ нарвалъ или морской единорогъ?
— Напрасно вѣрили Консейль!
— Разумѣется, напрасно. Но многіе и теперь еще этому вѣрятъ.
— Пусть ихъ! Я знаю то, Конеейль, что повѣрю только тогда, какъ стану ихъ рубить на части!
— Вы, стало быть, не вѣрите, что есть громадные осьминоги? спросилъ Консейль.
— Какой же чортъ видалъ ихъ? вскрикнулъ канадецъ.
— Очень многіе, другъ Недъ.
— Но не рыбаки: ученые, можетъ быть.
— Нѣтъ, Недъ: и рыбаки, и ученые, сказалъ я.
— И я, добавилъ Конеейль чрезвычайно серьезно; я видѣлъ какъ большое судно было унесено: осьминогъ ухватилъ и унесъ!
— Вы это видѣли? спросилъ канадецъ.
— Видѣлъ, Недъ.
— Собственными глазами? - 378 —
— Собственными своими глазами.
— Гдѣ же это?
— На Санъ-Мало, отвѣчалъ невозмутимо Консейль.
— Въ портѣ? подтрунилъ Недъ Лендъ.
— Въ церкви! проговорилъ Консейль.
— Какъ въ церкви? удивился канадецъ.
— Да, другъ Недъ: вышереченный осьминогъ изображенъ тамъ на картинѣ.
Недъ Лендъ разразился громкимъ смѣхомъ.
— Я объ этомъ слышалъ, сказалъ я. Сюжетъ картины заимствованъ изъ легенды, а извѣстно на сколько можно полагаться на легенду въ научныхъ вопросовъ. Къ тому же, когда дѣло идетъ о чудовищахъ, то въ изображеніи ихъ всегда участвуетъ фантазія. Не только распространилось убѣжденіе, что осьминогъ можетъ увлечь на дно корабль, но Олаусъ Магнусъ говоритъ даже о главоногѣ, длиною въ милю, который похожъ скорѣе на островъ, чѣмъ на животное. Разсказываютъ также, что епископъ нидросскій поставилъ однажды алтарь на огромномъ утесѣ. По окончаніи обѣдни, утесъ вдругъ тронулся и вернулся въ море. Утесъ этотъ былъ осьминогъ.
— Больше ничего? спросилъ канадецъ.
— Нѣтъ еще есть, отвѣчалъ я: другой епископъ, Понтонниданъ Бергенскій также упоминаетъ объ осьминогѣ, на спинѣ котораго учился пѣхотный полкъ.
— Молодцы были разсказывать! замѣтилъ Недъ Лендъ.
— Наконецъ, древніе натуралисты говорятъ о чудовищахъ, пасть которыхъ походила на заливъ, и они были такихъ размѣровъ, что не могли пройти чрезъ Гибралтаръ.
— Вотъ каковы! разсмѣялся канадецъ.
— Но что вѣрнаго въ этихъ разсказахъ, съ позволенія ихъ чести? спросилъ Консейль.
— Ничего, друзья мои;, все, что переступаетъ предѣлы вѣроятнаго то басня или легенда. Воображеніе разсказечика, всегда, впрочемъ, разыгрывается на чемъ либо существующемъ. Вѣрно то, что есть осьминоги и летучія волосатки очень большихъ размѣровъ, но менѣе однакожъ породы китообразныхъ. Аристотель свидѣтельствуетъ о летучей волосаткѣ линою въ пять локтей. Наши рыбаки видаютъ нерѣдко такихъ животныхъ — 379
болѣе метра длиною. Въ музеяхъ Тріеста и Монпелье есть скелеты осьминоговъ длиннѣе двухъ метровъ. Къ тому же у животнаго длиною не болѣе шести футовъ, щупальцы тянутся на двадцать семь футовъ, что уже дѣлаетъ изъ него страшилище.
— И въ наше время такіе попадаются? спросилъ канадецъ.
— Моряки видаютъ. Одинъ изъ моихъ пріятелей, капитанъ Павелъ Босъ изъ Гавра, говорилъ мнѣ, что видалъ такихъ великановъ въ индѣйскихъ моряхъ. Да не далѣе, какъ въ 1861г. фактъ изумительный, невѣроятный, подтвердилъ существованіе этихъ гигантскихъ животныхъ.
— А что такое случилось въ 1861 году? спросилъ Недъ Лендъ.
— Въ 1861 г., на сѣверовостокъ отъ Тенерифа, подъ широтою, на которой мы приблизительно въ настоящую минуту, экипажъ „Алектона“ замѣтилъ осьминога-гиганта, плывшаго недалеко отъ нихъ. Капитанъ Бугеръ подошелъ къ нему, пробовалъ брать его и гарпуномъ, и ружейными пулями, но безуспѣшно: пули и гарпунъ проникали въ его тѣло, какъ въ кисель. Послѣ многихъ неудачныхъ попытокъ, экипажу удалось окинуть тѣло молюска петлею. Петля скользнула до хвостовыхъ плавниковъ и тутъ остановилась. Тогда они принялись тащить его на палубу, но онъ былъ такъ тяжелъ, что поднять его не было возможности; треніе веревки отняло у него хвостъ и, лишенный этого украшенія, онъ ушелъ въ воду.
— Ну, вотъ наконецъ фактъ! замѣтилъ Недъ Лендъ.
— Фактъ неоспоримый, мой милый Недъ. Этого звѣря и прозвали — Бугеровой волосаткой.
— А каковъ онъ былъ длиною? спросилъ канадецъ.
— Не шести ли метровъ приблизительно? спросилъ Консейль, уставившись въ окно и всматриваясь въ углубленія утеса.
— Такъ точно, отвѣчалъ я.
— А на головѣ у него вѣнецъ изъ осьми щупальцевъ, и щупальцы извиваются какъ змѣй?
— Такъ точно.
— А глаза у него огромные, выпуклые? да?
— Да, Консейль. — 380 —
— А ротъ, какъ клювъ у попугая!
— Такъ точно, Консейль.
— Ну такъ коли передъ нами не самъ бугеровъ звѣрь, то по крайней мѣрѣ его братъ.
Я посмотрѣлъ на Консейля.
Недъ Лендъ бросился къ окну.
— Отвратительная тварь! вскрикнулъ онъ.
Я посмотрѣлъ и тоже не могъ воздержаться отъ выраженія отвращенія.
Передъ нами копошилось чудовище, достойное роли въ невѣроятныхъ легендахъ, — длиною метровъ въ восемь. Онъ шелъ задомъ и чрезвычайно быстро по направленію къ „Наутилусу“. Смотрѣлъ онъ прямо передъ собою сѣро-зелеными глазами. Восемь рукъ, или скорѣе восемь ногъ, торчащихъ на головѣ, были вдвое длиннѣе его тѣла и вились какъ волоса фурій. Ясно было видно двѣсти пятьдесятъ присосковъ на внутренней сторонѣ щупалъ полусферической формы. Они присасывались къ стекламъ рамъ. Ротъ этого чудовища, состоящій изъ роговаго вещества похожъ на клювъ попугая и открывался вертикально: изъ него высовывался дрожащій языкъ, тоже роговой, — снабженный нѣсколькими рядами острыхъ зубовъ. Какъ прихотливо распорядилась природа, одаривъ этихъ молюсковъ отличнымъ клювомъ. Веретенообразное тѣло, вздутое по срединѣ, должно было вѣсить отъ двадцати до двадцати пяти килограммовъ; цвѣтъ его до невѣроятности измѣнчивъ и, смотря по степени раздраженія животнаго, переходитъ въ мгновеніе изъ бѣловато-сѣраго въ красновато-коричневой.
Интересно, что именно въ эту минуту было причиною раздраженія спрута! Ужъ не злился ли онъ на то, что „Наутилусъ“ сильнѣе его, и что ему некуда было приложить страшную силу своихъ присосковъ! Какой могучей жизненностью одарила природа это чудовище, давъ ему три сердца!
Было бы грѣшно не воспользоваться благопріятнымъ случаемъ, столкнувшимъ насъ съ этимъ образчикомъ семейства головоногихъ, и потому я, подавивъ въ себѣ отвращеніе, которое возбуждало во мнѣ его наружность, началъ рисовать.
— Это, можетъ быть, „Алектонскій“ спрутъ, сказалъ Консейль. ' — 381 —
— Нѣтъ, этотъ вѣдь цѣлыя, а у того оторвали хвостъ, возразилъ ему канадецъ.
— Это ровно ничего не значитъ, отвѣтилъ я: члены этихъ молюсковъ быстро возрождаются, такъ что въ теченіе ееми лѣтъ спрутъ Бугера вѣроятно уже отроетилъ себѣ новый хвостъ.
— А можетъ быть онъ здѣсь, сказалъ Недъ.
Я взглянулъ и дѣйствительно увидѣлъ еще семерыхъ спрутовъ, которые вновь присоединились къ „Наутилусу“. Слышно было какъ ихъ жесткіе щупальцы ударялись о желѣзную обшивку нашего снаряда.
Я продолжалъ работу. Чудовища держалиеь въ водѣ неподвижно, такъ что можно было даже сдѣлать миніатюрный снимокъ ихъ фигуры на стеклѣ. Къ тому же мы шли не очень быстро.
Вдругъ „Наутилусъ“ получилъ сильный толчекъ и остановился.
— Ужь не наткнулись ли мы на что нибудь? спросилъ я.
— Наткнулись или нѣтъ, бѣда миновала, потому мы опять плывемъ, отвѣчалъ Недъ.
„Наутилусъ“ дѣйствительно плылъ, но не шелъ. Прошла еще минута. Вошелъ капитанъ Немо съ помощникомъ.
Я давно его не видалъ, и онъ показался мнѣ очень мрачпымъ. Не говоря ни слова, даже не взглянувъ на насъ, онъ подошелъ къ окну, посмотрѣлъ на спрутовъ и что-то сказалъ своему помощнику.
Тотъ вышелъ. Вскорѣ рамы затворились и свѣтъ показался сверху.
Я подошелъ къ капитану.
— Весьма любопытная колекція спрутовъ, сказалъ я ему развязнымъ тономъ любителя, разглядывающаго богатый акваріумъ.
— Да, отвѣчалъ онъ, и мы сейчасъ вступимъ съ ними въ рукопашный бой.
Я съ удивленіемъ взглянулъ на капитана, думая, что ослышялся.
— Въ рукопашный бой? повторилъ я.
— Да, спиральные придатки перестали дѣйствовать; вѣроятно въ нихъ вцѣпились эти чудовища своими роговыми присосками, что останавливаетъ нашъ ходъ. — 882 —
— Что же намъ теперь дѣлать?
— Подняться на поверхность и перебить эту сволочь.
— Это, я думаю, будетъ довольно трудно.
— Конечно, тѣмъ болѣе, что электрическія ядра, не встрѣчающія себѣ достаточно препятствія, не дѣйствуютъ, на ихъ мягкое тѣло. Но мы употребимъ для этого топоры.
— И гарпуги, если позволите канадецъ.
— Я принимаю ваше предложеніе, дядя Лендъ, отвѣчалъ ему капитанъ.
— Такъ мы идемъ за вами, сказалъ я.
И слѣдуя за капитаномъ Немо, мы направились къ главной лѣстницѣ.
Тамъ уже стояло около десятка человѣкъ, вооруженныхъ топорами и совершенно готовыхъ къ атакѣ; мы съ Консейлемъ взяли но топору, а Недъ Лендъ вооружился острогой.
«Наутилусъ“ былъ уже на поверхности воды. Морякъ стоявшій на послѣдней ступенькѣ отвинчивалъ болтики рамъ. Только что онъ успѣлъ освободить гайки, рама стремительно отскочила, очевидно схваченная страшвымъ присоскомъ спрута.
Тотчасъ въ отверстіе, словно змѣя скользнула, длинное щупало, а за нимъ зашевелились штукъ двадцать другихъ. Капитанъ Немо взмахнулъ топоромъ и огромный отростокъ извиваясь упалъ на ступени лѣстницы.
Въ ту минуту, какъ мы толкая другъ друга, старались пробраться на платформу, въ воздухѣ протянулись двѣ другія страшныя лапы и, опустясь надъ морякомъ, который стоялъ рядомъ съ капитаномъ Немо, вцѣпились въ него съ непреодолимой силой и подняли его на воздухъ.
Капитанъ вскрикнулъ и бросился на помощь. Мы послѣдовали за нимъ.
Какая ужасная картина! несчастный, схваченный щупалами спрута, качался ва воздухѣ по прихоти этого чудовищнаго хобота, задыхался и отчаяннымъ голееомъ кричалъ: помогите, помогите?
Эти слова, сказанныя но французски, произвели на меня потрясающее впечатлѣніе!
И такъ, здѣсь находился мой соотечественникъ, можетъ быть, — В83 —
даже и не одинъ! Я никогда не позабуду этого, раздирающаго душу, отчаяннаго крика!
Не было никакой надежды спасти погибающаго. Кто же могъ освободить его отъ этихъ крѣпкихъ, могучихъ объятій Капитанъ Яемо бросился на спрута и однимъ ударомъ топора отрубилъ ему другое щупало. Лейтенантъ бѣшено сражался съ другими чудовищами, прицѣпившимися къ бокамъ „Наутилуса“. Весь экипажъ, Консейль, канадецъ и я рубили направо и налѣво. Въ воздухѣ носился отвратительный запахъ мускуса. Зрѣлище было страшное.
Одну минуту я думалъ, что есть надежда спасти несчастнаго. Изъ восьми щупалъ семь было уже обрублено, но это послѣднее съ неописанною силою продолжало сжимать, душить и потрясать въ воздухѣ несчастную жертву. Капитанъ Немо и лейтенантъ бросились съ намѣреніемъ отрубить его, какъ вдругъ животное выпустило изъ себя цѣлый потокъ черной жидкости, хранящейся въ отдѣленіи его желудка, и ослѣпило насъ.
Когда мы протерли глаза, спрутъ уже скрылся съ своей жертвой.
Страшное бѣшенство овладѣло нами. Мы не помнили себя отъ горя и злости.
Десять или двѣнадцать спрутовъ овладѣли платформой и боками „Наутилуса“. Мы каждую минуту натыкались на змѣеобразныя отрубки, изгибавшіеся въ массѣ крови и черноватой жидкости, по работы все еще оставалось много; страшныя щупала, казалось, возникали вновь, какъ головы гидры. Острога Неда Ленда, при каждомъ взмахѣ, погружалась въ зеленоватые глаза. Вдругъ, храбрый мой товарищъ неожиданно упалъ схваченный сильной лапой.
Сердце облилось у меня кровью отъ ужаса и волненія. Громадный ротъ спрута раскрылся надъ Недомъ Лендомъ.
Я бросился на помощь товарищу, но капитанъ Немо меня предупредилъ. Топоръ его скрылея между громадными челюстями и спасенный канадецъ поднялся я цѣликомъ погрузилъ свое орудіе въ животное.
— Я былъ у васъ въ долгу, сказалъ ему капитанъ. Недъ молча ему поклонился.
Битва продолжалась четверть часа. Побѣжденныя, раненыя и убитыя чудовища скрылись въ волнахъ. Каштанъ Немо, облитый кровью, неподвижно стоялъ около маяка и глядѣлъ на воду, поглотившую одного изъ его товари¬ щей: крупныя слезы катились по его лицу.