— 380 —
— А ротъ, какъ клювъ у попугая!
— Такъ точно, Консейль.
— Ну такъ коли передъ нами не самъ бугеровъ звѣрь, то по крайней мѣрѣ его братъ.
Я посмотрѣлъ на Консейля.
Недъ Лендъ бросился къ окну.
— Отвратительная тварь! вскрикнулъ онъ.
Я посмотрѣлъ и тоже не могъ воздержаться отъ выраженія отвращенія.
Передъ нами копошилось чудовище, достойное роли въ невѣроятныхъ легендахъ, — длиною метровъ въ восемь. Онъ шелъ задомъ и чрезвычайно быстро по направленію къ „Наутилусу“. Смотрѣлъ онъ прямо передъ собою сѣро-зелеными глазами. Восемь рукъ, или скорѣе восемь ногъ, торчащихъ на головѣ, были вдвое длиннѣе его тѣла и вились какъ волоса фурій. Ясно было видно двѣсти пятьдесятъ присосковъ на внутренней сторонѣ щупалъ полусферической формы. Они присасывались къ стекламъ рамъ. Ротъ этого чудовища, состоящій изъ роговаго вещества похожъ на клювъ попугая и открывался вертикально: изъ него высовывался дрожащій языкъ, тоже роговой, — снабженный нѣсколькими рядами острыхъ зубовъ. Какъ прихотливо распорядилась природа, одаривъ этихъ молюсковъ отличнымъ клювомъ. Веретенообразное тѣло, вздутое по срединѣ, должно было вѣсить отъ двадцати до двадцати пяти килограммовъ; цвѣтъ его до невѣроятности измѣнчивъ и, смотря по степени раздраженія животнаго, переходитъ въ мгновеніе изъ бѣловато-сѣраго въ красновато-коричневой.
Интересно, что именно въ эту минуту было причиною раздраженія спрута! Ужъ не злился ли онъ на то, что „Наутилусъ“ сильнѣе его, и что ему некуда было приложить страшную силу своихъ присосковъ! Какой могучей жизненностью одарила природа это чудовище, давъ ему три сердца!
Было бы грѣшно не воспользоваться благопріятнымъ случаемъ, столкнувшимъ насъ съ этимъ образчикомъ семейства головоногихъ, и потому я, подавивъ въ себѣ отвращеніе, которое возбуждало во мнѣ его наружность, началъ рисовать.
— Это, можетъ быть, „Алектонскій“ спрутъ, сказалъ Консейль.
