ПАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
ОТЪ МЫСА ГОРНА ДО АМАЗОНКИ.
Я не помню, кто меня вытащилъ на платформу. Всѣ мы словно ошалѣли отъ наслажденія. Всѣ вдыхали полной грудью живительный воздухъ. — Ахъ, какъ хорошъ кислородъ! говорилъ Консейль. Ахъ какъ хорошъ! Пусть ихъ честь изволитъ въ волю дышать: те¬ перь хватитъ на всѣхъ! Ахъ, какъ хорошъ кислородъ! Что касается до Неда Ленда, то онъ ничего не говорилъ, но такъ широко открывалъ ротъ, что ему могла бы позавидовать любая акула. Скоро мы совершенно оправились. Оглянувшись кругомъ, я увидалъ что мы одни на платформѣ. Ни единой души изъ экипажа. Нѣтъ даже капитана Я началъ благодарить Неда и Конеейля. — Вы сохранили мнѣ жизнь, сказалъ я. Спасибо вамъ: вы рисковали сами задохнуться, а мнѣ дали воздуху? — Да вѣдь ваша жизнь нужнѣе, г. Аролаксъ, отвѣтилъ Недъ, потому что она полезнѣе. Вы человѣкъ полезный, а мы,.. — Нѣтъ, Недъ, • нѣтъ! Ваша полезнѣе! Вы человѣкъ до¬ брый, честный, энергическій... — Хорошо, хорошо, г. профессоръ, отвѣчалъ смущенный канадецъ; ну, и будетъ. — А ты очень страдалъ, Консейль? спросилъ я. — Не очень, съ позволенія ихъ чеети. Оно конечно, я за¬ дыхался, но со временемъ, я бы, полагаю, къ этому попривыкъ. — 366 —
— Друзья мои! сказалъ я, теперь мы навсегда... теперь мы никогда... Однимъ словомъ на вѣки вашъ!
— Мой, г. Аронаксъ? спросилъ Недъ Лендъ. Ну такъ я вами распоряжусь!
— Какъ? спросилъ Консейль.
— А такъ, пто утащу васъ съ этого проклятаго „Наутилуса“!
— А какъ мы идемъ? спросилъ Консейль.
— Хорошо, отвѣчалъ я; мы направляемся къ солнцу, а здѣсь солнце замѣняетъ сѣверъ.
— Это вѣрно, подтвердилъ Недъ Лендъ; но вопросъ въ томъ, идемъ мы къ Тихому океану или къ Атлантическому, т. е. къ мѣстамъ жилымъ или пустыннымъ?
На это отвѣчать я не успѣлъ: я опасался, что капитанъ Немо скорѣе поведетъ насъ къ тому обширному океану, который омываетъ Азію и Америку. Онъ этимъ путемъ довершилъ бы свое кругосвѣтное подводное путешествіе и пришелъ бы обратно въ тѣ воды, гдѣ „Наутилусъ“ пользовался полною свободою. Если же мы направляемся къ Тихому океану, и очутимся вдали отъ какой бы то ни было обитаемой земли, что станется съ проэктами Неда Ленда?
Въ этомъ намъ предстояло вскорѣ удостовѣриться: „Наутилусъ“ шелъ быстро; мы перешли полярный кругъ, обогнули мысъ Горнъ и очутились 31 марта, въ семь часовъ вечера, противъ американской косы.
Тогда все выстраданное было забыто; изгладилось изъ нашего воспоминанія долгое плѣленіе среди льдовъ и мы стали думать о будущемь. Капитанъ Немо не появлялся ни въ гостиную, ни на палубу. Я слѣдилъ за направленіемъ „Наутилуса“, и въ тотъ вечеръ, къ великой моей радости, сдѣлалось очевиднымъ, что мы возвращались къ сѣверу по Атлантикѣ.
Я сообщилъ канадцу и Консейлю о результатѣ своихъ наблюденій.
— Добрая вѣсть, отвѣчалъ канадецъ; а куда идетъ „Наутилусъ“?
— Не знаю, Недъ.
— Неужели капитанъ послѣ того, какъ отвѣдалъ южнаго полюса, пустится на сѣверный и вернется въ Тихій океанъ чрезъ знаменитый сѣверо-западный проходъ? 867 —
— Отъ него все можетъ статься, сказалъ Консейль.
— Въ такомъ случаѣ, мы ему не спутники! замѣтилъ канадецъ.
— Какъ бы то ни было, продолжалъ Консейль, капитанъ Немо молодецъ; и мы не пожалѣемъ, что были съ нимъ знакомы!
— Въ особенности, когда съ нимъ разстанемся! добавилъ Недъ Лендъ.
На слѣдующій день, 1 апрѣля, „Наутилусъ“ всплылъ на поверхность. За нѣсколько минутъ до полудня мы видѣли берегъ на западѣ; это была Огненная земля, названная такимъ образомъ первыми мореходцами, замѣтившими столбы дыма, которые выходили изъ туземныхъ хижинъ. Огненная земля эта состоитъ изъ архипелага, раскинувшагося миль на тридцать въ длину и на восемьдесятъ въ ширину, между 53 и 56° южной широты и 67° 50' на 77° 15' западной долготы. Берегъ показался мнѣ низменнымъ, но вдали возвышались отвѣсныя горы. Передо мною мелькнула даже гора Сарміенто, поднимавшаяся на двѣ тысячи семьдесятъ метровъ надъ уровнемъ моря; масса эта, имѣющая видъ пирамиды, состоитъ изъ сланца, и вершина ея, чрезвычайно остроконечная, предвѣщаетъ хорошую или дурную погоду, смотря по тому, задерпута она туманомъ или видна ясно, какъ сообщилъ мнѣ Недъ Лендъ.
— Славный барометръ, мой другъ, сказалъ я.
— Да, г. Аропаксъ, барометръ хоть куда! Ни разу оиъ меня не обманулъ, когда я ходилъ по изгибамъ Магелланова пролива.
Въ эту минуту вершина отдѣлилась на фонѣ неба. Это предвѣщало хорошую погоду.
И предвѣщанье сбылось.
„Наутилусъ“, нырнувъ подъ воду, придвинулся къ берегу, вдоль котораго прошелъ нѣсколько миль. Сквозь окна залы я увидѣлъ длинныя ліаны, гигантскіе фукусы, водоросли производящія груши, которыхъ нѣсколько образцовъ было нѣкогда въ полярномъ морѣ; волокна ихъ гладки и клейки, длиною онѣ достигаютъ трехъ сотъ метровъ; онѣ толще указательнаго пальца, прочны какъ канатъ и служатъ нерѣдко причалами для судовъ. Водоросль, извѣстная подъ названіемъ льняной травы, устилала дно своими лиетьями длиною фута въ четыре. Тутъ гнѣздились — 368 —
и находили пищу миріады крестовидныхъ молюсковъ, морскихъ раковъ и каракатицъ. Тутъ же выдры и тюлени роскошно обѣдали, по англійской модѣ заѣдая рыбу морскими овощами.
По этимъ роскошнымъ, прелестнымъ глубинамъ „Наутилусъ“ летѣлъ съ чрезвычайною быстротою. Къ вечеру онъ подошелъ къ Малуинскому архипелагу, и на слѣдующій день я увидѣлъ острыя вершины острововъ. Глубина моря была средняя; и я подумалъ не безосновательно, что два большіе эти острова, окруженные множествомъ маленькихъ, должны были принадлежать когда-то къ Магеланскому материку. Малуины были вѣроятно открыты знаменитымъ Джономъ Девисомъ, который ихъ и назвалъ Южными Денисовыми островами. Впослѣдствіи Ричардъ Гаукинсъ переименовалъ ихъ въ острова Дѣвы. Потомъ ихъ стали звать Малуинами рыбаки изъ С. Мало, въ началѣ осьмнадцатаго вѣка, и наконецъ Фоклендомъ англичане, владѣющіе ими нынѣ.
Мы здѣсь наловили сѣтями прекрасныхъ водорослей и вытащили замѣчательный фукусъ, стволъ котораго облѣпленъ ракушками превосходнаго вкуса. Гуси и утки етаяяи прилетали на палубу и скоро перешли къ намъ на кухню. Изъ рыбъ поймалось множество колбней и воронокъ длиною дециметра въ два и усѣянныхъ бѣловатыми и желтыми пятнами.
Любовался я и медузами въ Малуинскомъ архипелагѣ. Иныя изъ нихъ напоминали полу-сферическій, очень гладкій зонтикъ, съ темнокрасными полосами и съ двѣнадцатью сравнительными охрами по краямъ; другія представляли опрокинутую корзинку, изъ которой граціозно выпадали широкіе листья и длинныя красныя вѣтки. Онѣ плыли, загребая четырьмя щупальцами, имѣющими форму листовъ и распустивъ по теченію цѣлый лѣсъ волосъ или длинныхъ отпрысковъ. Мнѣ хотѣлось сохранить нѣсколько образцовъ этихъ нѣжныхъ зоофитовъ, но они ни что иное, какъ тѣнь или нѣчто неосязаемое внѣ сферы своей родной стихіи.
Когда послѣднія высоты Малуинскихъ острововъ исчезли съ горизонта, „Наутилусъ“ погрузился на двадцать пять метровъ и пошелъ вдоль американскаго берега. Капитанъ Немо все не показывался.
До 3 апрѣля, мы не отходили отъ Патагоніи, плывя то подъ водою, то по поверхности. „Наутилусъ“ миновалъ широкій — 869 —
лиманъ, образуемыя устьемъ Ла-Платы и находился, 4-го апрѣля, противъ Уругвая. Онъ держался направленія къ сѣверу, слѣдуя за изгибами береговъ южной Америки.
Со дня нашего отплытія мы прошли шестнадцать тысячъ миль.
Къ одинадцати часамъ утра, мы перешли тропикъ Козерога подъ тридцать-седьмымъ меридіаномъ и миновали мысъ Фріо. Къ неудовольствію Неда Ленда, капитанъ Немо не любилъ сосѣдства этихъ заселенныхъ береговъ Бразиліи, и шелъ съ быстротою, отъ которой кружилась голова. Ни рыба, ни птица, изъ одаренныхъ наибольшею быстротою передвиженія, не могли бы за нами угнаться, и всѣ естественныя богатства этихъ морей остались для насъ тайною.
Бѣгъ нашего корабля продолжается нѣсколько сутокъ, и 9 апрѣля вечеромъ мы прибыли къ самой восточной оконечности южной Америки — къ мысу Санъ-Року. Но мы отъ нея снова уклонились и нырнули глубже, въ долину, образуемую на днѣ моря, между Санъ-Рокомъ и Сіерро-Леоною на африканскомъ берегу. Эта долина раздваивается на высотѣ Антильскихъ острововъ и заканчивается къ сѣверу отлогостью въ девять тысячъ метровъ. Въ этомъ мѣстѣ геологическій разрѣзъ океана, до Антильскихъ острововъ представляетъ остроконечный утесъ вышиною въ шесть километровъ, а па высотѣ острововъ Зеленаго Мыса — стѣну такой же вышины, что и составляетъ границы подводнаго континента Атлантическаго океана. Дно этой громадной долины испещрено въ иныхъ мѣстахъ рядами горъ, живописно украшающихъ подводную мѣстность.
Свѣденія эти я извлекъ изъ рукописныхъ картъ, имѣвшихся въ библіотекѣ капитана Немо, составленныхъ вѣроятно самимъ капитаномъ и по личнымъ его изслѣдованіямъ.
Впродолженіп двухъ дней мы шли по наклонной плоскости въ этихъ пуетынныхъ и глубокихъ водахъ. „Наутилусъ“ могъ подниматься діагоналомъ на всякую высоту; но 11-го апрѣля онъ поднялся вдругъ по отвѣсной линіи и предъ нами предстала земля, близь устья Амазонку лиманъ которой до такой степени широкъ, что опрѣсняетъ воды моря на разстояніи нѣсколькихъ миль.
Экваторъ былъ уже перерѣзанъ за двадцать миль отъ насъ; — 370 —
на западѣ осталась Гвіана,—земли, принадлежащая Франціи, я на которой мы легко нашли бы для себя убѣжище. Но вѣтеръ дулъ рѣзкій и сильная волна отбила бы отъ берега нашу легкую лодку. Недъ Лендъ это конечно понялъ, потому что не упоминалъ ничего о побѣгѣ. Я съ своей стороны не сдѣлалъ и намека, не желая подбивать его на предпріятіе, не представляющее шансовъ успѣха.
Я вознаградилъ себя за потерю времени занимательными изслѣдованіями; 11 и 12 апрѣля „Наутилусъ“ все держался на поверхности, и намъ удалось наловить множество зоофитовъ, рыбъ и пресмыкающихся.
Изъ числа первыхъ замѣчателенъ phyctalis protexta, который водится въ этой мѣстности океана; онъ — цилиндрическій стволикъ, исполосованный вертикальными линіями, испещренный красными пятнышками, и съ прекрасною коронкою изъ щупальцевъ. Изъ молюсковъ я новыхъ не встрѣтилъ; я уже описывалъ винтушекъ съ правильными, перекрещивающимися линіями, съ рыжими крапинками выступавшими ярко на тѣлесномъ цвѣтѣ кожи; рогульцовъ, похожихъ на окаменѣлыхъ скорпіоновъ; ботиковъ и каракатицъ; летучихъ волосатковъ, которыхъ естествоиспытатели считали въ древности летучими рыбами и на которыхъ обыкновенно ловится треска.
Изъ мѣстныхъ рыбъ я замѣтилъ нѣсколько видовъ: изъ хрящеватыхъ — родъ угрей, длиною дюймовъ въ пятнадцать, съ зеленоватою головою, фіолетовыми плавательными перьями, сѣроголубой спиной, коричневымъ брюшкомъ, испещреннымъ серебрянньши точками и глазками, обведенными золотомъ, -- ихъ вѣроятно вывелъ въ море потокъ Амазонки, такъ какъ эта рыба прѣсноводная; другая — съ острою мордочкою, съ длиннымъ и двулопастпымъ хвостомъ, заканчивающимся зубчатою стрѣлкою; еще родъ рыбы, длиною въ метръ, и съ нѣсколькими рядами зубовъ загибающихся во внутрь; красноватые треугольнички, въ полметра длиною, дыхательные органы которыхъ имѣютъ мясистыя удлиненія, что придаетъ имъ сходство съ летучею мышью, но по причинѣ рога, имѣющагося у нихъ близь ноздрей, ихъ прозвали морского улиткою; наконецъ, нѣсколько другихъ, съ пестрыми золотистыми боками, свѣтло-фіолетоваго цвѣта.
Этотъ перечень нѣсколько сухой, но весьма вѣрный, я за— 371 -
кончу немногими рыбами изъ костистыхъ, встрѣченныхъ здѣсь: одинъ съ рыльцемъ очень тупимъ и цвѣта бѣлоснѣжнаго съ совершенно чернымъ тѣломъ и съ длиннымъ мясистымъ удлиненіемъ, въ видѣ ремня; сардинки, дециметра въ три длиною, ярко серебристаго цвѣта; большіе скумбры съ странными плавниками; негро-рыбы, которыхъ ловятъ на огонь — длиною метра въ два, жирныя, бѣлыя, плотныя тѣломъ, которое въ свѣжей водѣ имѣетъ вкусъ угря, а сушеное — вкусъ копченой семги; полу-красныя, покрытыя чешуею лишь при отдѣленіи плавниковъ отъ спины; золотыя и серебряныя, блистающія переливами рубина и топаза; золотохвостыя, мясо которыхъ чрезвычайно нѣжно, и фосфорическія блескъ которыхъ выдаетъ тайну ихъ присутствія въ волнахъ; тонко-язычныя, окрашенныя оранжевымъ; рыбы съ блестками, съ черными пятнами, рыбы породъ суринамскихъ, и проч.
Это „и проч.“ не помѣшаетъ мнѣ однакожъ упомянуть еще объ одной рыбѣ, о которой долго будетъ иомнить Коиеейль, по уважительной причинѣ.
Сѣти притянули къ намъ нѣчто въ родѣ ската, очень плоскаго, который, если бы ему отрѣзать хвостъ, образовалъ бы совершенный дискъ. Вѣсилъ онъ до двадцати килограммъ; снизу былъ бѣлый, сверху красноватый съ болыш: ми круглют пятнами темносипяго цвѣта, обведенными чернымъ; кожа у него была очень гладкая и плавникъ раздвоенный. Распростертая на палубѣ, рыба билаеь, пыталась перевернуться, конвульсивно привскакивала и металась такъ неистово, что еще прыжокъ, и она бы свалилась въ воду. При видѣ этого, Консейль, не желавшій лишиться рыбы, кинулся на нсе и прежде чѣмъ я уепѣлъ удержать его, ухватилъ ее обѣими руками.
Но въ ту же минуту онъ былъ откинутъ въ сторону, ноги его мелькнули въ воздухѣ, и опъ жалобно вскрикнулъ:
— Ахъ, поскорѣе ко мнѣ! Ахъ, на помощь!
Онъ въ первый разъ говорилъ со мною не въ третьемъ лицѣ.
Мы съ канадцемъ подняли его, и стали растирать. Едва онъ пришелъ нѣсколько въ себя, тотчаеъ же принялся за классификацію.
— Разрядъ хрящеватыхъ; хрящеватонерая; съ неподвижными жабрами; изъ породы скатовъ; скатъ электрическій! — 372 —
— Да, другъ мой, это вѣрно: ты обязанъ такимъ ударомъ электрическому, скату.
— Я же и отомщу ему! отвѣчалъ Консейль.
— Чѣмъ#
— Съѣмъ.
Онъ это и исполнилъ въ тотъ же день, но чисто изъ мести, потому что мясо этого ската прежесткое.
Бѣдный Консейль ухватился за самаго опаснаго ската изъ электрическихъ — за куману. Необыкновенное это животное поражаетъ рыбу за нѣсколько метровъ разстоянія, — такъ велика сила его электрическаго органа.
На другой день, 12 апрѣля, „Наутилусъ“ подошелъ къ голландскому берегу — къ устью Марани. Здѣсь мы увидѣли нѣсколько семей морскихъ коровъ, — кроткихъ и беззащитныхъ животныхъ, длиною въ шесть—семь метровъ и вѣсомъ по крайней мѣрѣ четыре тысячи килограммъ каждое. Я сообщилъ Неду Ленду и Консейлю, что предусматрительная природа надѣлила этихъ млекопитающихъ важною ролью: онѣ, какъ и тюлени, ѣдятъ луговую траву, скопленіе которой затруднило бы свободный стокъ въ устьяхъ тропическихъ рѣкъ.
— И знаете, прибавилъ я, что оказалось въ результатѣ съ тѣхъ поръ, какъ люди почти истребили эту полезную породу животныхъ? То, что гніющія травы отравили воздухъ, а отравленныя воздухъ заразилъ желтою горячкою эти восхитителння страны. Ядовитая растительность размножилась подъ этими знойными водами и ядъ сообщился травамъ на значительное разстояніе — отъ устья Ріо де Лаплаты до Флориды.
И если вѣрить Туссенелю, бичъ этотъ ничто въ сравненіи съ бѣдствіемъ, ожидающимъ нашихъ потомковъ, когда въ моряхъ истребятся киты и тюлени. Тогда, переполненныя осьминогами, медузами, летучими волосатками, моря превратятся въ громадныя скопища гніенія, такъ какъ воды ихъ лишатся „тѣхъ гигантскихъ желудковъ, которыхъ Богъ опредѣлилъ на то, чтобы пѣнить морскую поверхность“.
Не смотря однакожъ на эту теорію, экипажъ „Наутилуса“ изловилъ съ полдюжины морскихъ коровъ: необходимо было снабдить баталерскія каюты мясомъ, которое вкуснѣе чѣмъ говядина и телятина. — 373 —
Ловля ихъ не представила ничего занимательнаго: коровы подставляли тѣло ударамъ, безъ всякой обороны.
Мы доставили въ запасной магазинъ нѣсколько тысячъ кило мяса, предназначавшагося для сушенія.
Въ тотъ же день запасы „Наутилуса“ увеличились обыкновеннымъ уловомъ рыбы, — моря зти преизобилуютъ всякою живностью. Неводъ привелъ къ намъ нѣсколько рыбъ, голова которыхъ заканчивалась овальною пластинкою съ мясистыми отворотами. Плоскій дискъ ихъ тѣла состоитъ изъ поперечныхъ и подвижныхъ хрящеватыхъ полосъ, которыя рыба можетъ сдвигать произвольно и, производя между ними пустое пространство, можетъ прильнуть къ чему бы то ни было какъ кровососная банка.
Ремора, котораго я видѣлъ въ Средиземномъ морѣ, принадлежитъ къ этому виду, но здѣшній — костистый, свойственный только этому морю. Наши матросы, по мѣрѣ того какъ вынимали, опускали ихъ въ баки съ водою. По окончаніи лова, „Наутилусъ“ подошелъ къ берегу. Здѣсь, на поверхности водъ, спали нѣсколько морскихъ черепахъ. Поймать ихъ было бы трудно, потому что онѣ просыпаются отъ малѣйшаго шороха, а твердая оболочка тѣла спаеаетъ ихъ отъ крючка. Но ремора произвела эту операцію съ необыкновенной точностью и мѣткостью: эта рыба—живой крючокъ, который осчастливилъ бы и обогатилъ рыбака занимающагося уженьемъ.
Матросы привязали къ хвостамъ рыбъ веревки съ кольцами и пустили ихъ въ море. Онѣ сейчасъ впились въ черепахъ такъ крѣпко, что скорѣе пришлось бы ихъ разорвать, чѣмъ отцѣпить отъ жертвы; тогда ихъ стали тянуть къ „Наутилусу“, а онѣ притянули за собою и черепахъ.
Поймали также и нѣсколько какуаннъ, шириною въ метръ и вѣсомъ кило въ двѣсти. Роговая оболочка, ихъ покрывающая, состоитъ изъ большихъ, тонкихъ, прозрачныхъ и темныхъ пластинокъ, испещренныхъ бѣлыми и желтыми пятнами и имѣющихъ большую цѣнность. Онѣ, кромѣ того, очень вкусны, также какъ и черепахи.
Ловомъ этимъ заключилось наше плаваніе въ окрестностяхъ Амазонки и, съ наступленіемъ ночи, „Наутилусъ“ снова пустился въ море.