Гаукинсъ отправился прямо на телеграфную станцію, гдѣ и облегчилъ немедленно свою совѣсть. Онъ сказалъ самому себѣ: «Салли ни за что не хочетъ отказаться отъ этого гальванизованнаго трупа; это ясно. Даже дикимъ лошадямъ не оттащить ее отъ него. Я сдѣлалъ, что могъ, и только подлилъ масла въ огонь. Теперь дѣло Селлерса принять болѣе рѣшительныя мѣры». И онъ телеграфировалъ въ Нью-Іоркъ:
«Возвращайтесь назадъ. Закажите экстренный поѣздъ. Она хочетъ выйти замужъ за матеріализованнаго духа».
Тѣмъ временемъ, въ Росморъ-Тоуэрсъ пришло письмо отъ графа Росмора съ увѣдомленіемъ, что онъ прибылъ изъ Англіи и будетъ имѣть удовольствіе лично явиться къ Селлерсамъ.
«Какъ жаль, что онъ не остановится въ Нью-Іоркѣ. Впрочемъ, все равно, — подумала Салли. — Завтра онъ можетъ отправиться туда на свиданіе съ моимъ отцомъ; очень можетъ быть, что у него есть намѣреніе хватить папашу по головѣ индійскимъ томагавкомъ или предложить ему отступного. Нѣсколько времени назадъ, его пріѣздъ взволновалъ бы меня, теперь же я радуюсь этому только въ одномъ отношеніи. Я могу сказать Спайну, Спини, Спиналю… Нѣтъ, этому гадкому имени рѣшительно нельзя придать никакой сносной формы! И такъ, завтра я могу озадачить Трэси такими словами: — Пожалуйста, не старайтесь увѣрить меня въ своей правотѣ, иначе я скажу вамъ, съ кѣмъ имѣла случай бесѣдовать вчера вечеромъ. И тогда вы не съумѣете выпутаться изъ своего положенія».
Трэси совсѣмъ не зналъ, что получитъ на слѣдующій день приглашеніе отъ Салли, иначе онъ подождалъ бы этого благопріятнаго момента. Юноша былъ слишкомъ несчастливъ, чтобы терпѣть долѣе; его послѣдняя надежда на полученіе письма также не сбылась. Неужели отецъ не хочетъ о немъ слышать? По всему выходитъ такъ. Это было не похоже на графа, однако, всѣ обстоятельства подтверждали печальное предположеніе. Правда, отецъ былъ человѣкъ суровый, но сына онъ горячо любилъ. Все-таки его упорное молчаніе не предвѣщало ничего добраго. Трэси рѣшился пойти въ Росморъ-Тоуэрсъ, что бы ни ожидало его тамъ. А потомъ… что будетъ потомъ? Онъ не могъ отвѣтить на этотъ вопросъ; его голова устала отъ напряженнаго мышленія; онъ не хотѣлъ обдумывать ни своихъ дальнѣйшихъ поступковъ, ни своихъ словъ: пускай все случится, какъ назначено судьбой. Только бы еще разъ увидѣть Салли, а тамъ будь, что будетъ!
Молодой человѣкъ самъ не отдавалъ себѣ отчета, какимъ образомъ и когда попалъ онъ въ Тоуэрсъ. Онъ сознавалъ только одно, что они остались наединѣ съ Салли. Она встрѣтила его ласково; ея глаза были влажны, а на лицѣ выражалась тоска, которой дѣвушка не могла вполнѣ скрыть; впрочемъ, обращеніе ея было сдержанное. Они разговорились. Немного спустя, она сказала, поглядывая сбоку на его понурое лицо:
— Знаете, мнѣ такъ скучно одной въ опустѣломъ домѣ послѣ отъѣзда папы и мамы! Я стараюсь развлечься чтеніемъ, но книги не занимаютъ меня, а въ газетахъ все такая чепуха. Берешь какой-нибудь листокъ, начнешь читать статью, какъ будто интересную сначала, и вдругъ встрѣчаешь скучнѣйшія похожденія какого-то Снодграса…
Трэси не двинулся и ни одинъ мускулъ не дрогнулъ въ его лицѣ. Такое невѣроятное самообладаніе поразило Салли; недовольная своей неудачей, она молчала такъ долго, что Трэси, наконецъ, поднялъ на нее глаза съ унылымъ видомъ и спросилъ:
— Ну, что же дальше?
— О, я думала, что вы не слушаете… Да… безконечныя похожденія доктора Снодграса, которыя мало по малу надоѣдаютъ вамъ до тошноты, а далѣе не менѣе скучныя подробности насчетъ его младшаго сына — любимца семьи, Зилобальзама Снодграса…
Опять никакого признака оживленія со стороны Трэси, сидѣвшаго по прежнему съ поникшей головой. Какое сверхъестественное хладнокровіе! Салли уставилась на него глазами и продолжала дальше, рѣшившись вывести обманщика на этотъ разъ изъ его безучастнаго молчанія. Онъ долженъ смутиться, если она съумѣетъ придать динамическую силу своимъ разсчитаннымъ словамъ, имѣвшимъ двоякій смыслъ.
— А вотъ въ послѣднихъ нумерахъ газетъ говорится на счетъ старшаго, нелюбимаго, сына этого доктора, который выросъ заброшеннымъ ребенкомъ и остался неучемъ, грубымъ, пошлымъ человѣкомъ; водилъ компанію со всякой дрянью и, войдя въ возрастъ, сдѣлался неотесаннымъ болваномъ и невѣждою.
Трэси по прежнему сидѣлъ съ опущенной головой. Салли встала съ мѣста, тихо и торжественно приблизилась къ нему и остановилась, глядя на него въ упоръ. Тогда его голова слегка приподнялась, а тусклые глаза встрѣтились съ ея глазами, послѣ чего молодая дѣвушка договорила съ сильнымъ удареніемъ:
— … его старшій сынъ, по имени Спиналь Менингитисъ Снодграсъ.
Трэси обнаруживалъ только признаки возрастающей усталости. Салли была оскорблена этой желѣзной неподатливостью, этимъ безчувствіемъ, и воскликнула:
— Скажите, изъ какого матеріала вы созданы?
— Я? зачѣмъ вы это спрашиваете?
— Неужели въ васъ нѣтъ ни капли чувства? Неужели мои слова не пробудили въ вашей душѣ остатка совѣсти?
— Н-нѣтъ, — отвѣчалъ онъ, удивляясь такому странному обороту разговора. — Повидимому, они ничего не затронули во мнѣ и почему же должно быть иначе?
— Ахъ, Господи! Какъ вы можете сохранять невинный видъ, напускать на себя недоумѣніе, оставаться ласковымъ, спокойнымъ и невозмутимымъ, слыша подобныя вещи? Взгляните мнѣ въ глаза, прямо, прямо, вотъ такъ, а потомъ отвѣчайте безъ увертокъ. Вѣдь докторъ Снодграсъ вашъ отецъ, а Зилобальзамъ приходится вамъ роднымъ братцемъ? (Тутъ пришедшій Гаукинсъ хотѣлъ войти въ гостиную, но измѣнилъ свой планъ, услышавъ, что тамъ происходитъ; онъ предпочелъ прогуляться по городу и незамѣтно выскользнулъ изъ дому).
— Вѣдь ваше настоящее имя — Спиналь Менингитисъ, а вашъ отецъ докторъ и дуралей, какъ и весь вашъ родъ за много поколѣній? Берегитесь, я знаю все; мнѣ извѣстно даже, что онъ называетъ всѣхъ своихъ дѣтей по имени разныхъ ядовъ, эпидемій и анатомическихъ анормальностей въ человѣческомъ организмѣ. Отвѣчайте мнѣ такъ или иначе, и сейчасъ же. Что вы сидите передо мной, точно конвертъ безъ адреса, и равнодушно смотрите, какъ я у васъ на глазахъ схожу съ ума отъ неизвѣстности?
— О, какъ я желалъ бы… желалъ бы сдѣлать что-нибудь такое, что могло бы успокоить васъ, чтобы вы были счастливы! Но я ничего не знаю, ничего не умѣю. Я никогда не слыхивалъ объ этихъ людяхъ съ такими ужасными именами.
— Какъ? Повторите, что вы сказали.
— Никогда, никогда въ жизни до настоящей минуты!
— О, вы говорите это съ такимъ открытымъ видомъ. Должно быть, ваши слова справедливы. Конечно, вы не могли бы смотрѣть такимъ образомъ, если бы лгали мнѣ. Не такъ-ли?
— Да, я не могъ бы тогда смотрѣть на васъ. Мои слова — чистая правда. Умоляю, положимъ конецъ этой мукѣ. Отдайте мнѣ опять ваше сердце, ваше довѣріе…
— Постойте, вотъ еще одно. Признайтесь мнѣ, что вы наговорили вздору изъ одного пустого тщеславія и раскаиваетесь въ томъ; признайтесь, что васъ не ждетъ никакая графская корона и…
— Да, я исцѣлился, исцѣлился вполнѣ; нынѣшній день, я рѣшительно ничего не жду.
— О, тогда ты мой! Ты вернулся ко мнѣ обратно въ красѣ и яркомъ ореолѣ своей незапятнанной бѣдности, своей честной безвѣстности, и только одна могила отниметъ тебя у твоей Салли! Даже если бы…
— Графъ Росморъ изъ Англіи! — доложилъ вошедшій Даніэль.
— Мой отецъ! — молодой человѣкъ выпустилъ дѣвушку изъ объятій и наклонилъ голову.
Старый джентльменъ стоялъ у дверей и наблюдалъ за юной парочкой. Одинъ его глазъ, устремленный на Салли, выражалъ полное благоволеніе, а другой обратился на Берклея съ смѣшаннымъ выраженіемъ. Эта мудреная штука не всегда удается, но она возможна. Наконецъ, на его лицѣ появилась притворно-ласковая мина и онъ сказалъ виконту:
— Кажется, съ твоей стороны было бы не лишнимъ обнять меня.
Молодой человѣкъ съ жаромъ бросился къ нему.
— Значитъ, вы все-таки графскій сынъ? — съ упрекомъ произнесла Салли.
— Да, я…
— Тогда вы мнѣ не нужны!
— Позвольте, вѣдь вы знаете…
— Ничего не хочу знать! Вы опять солгали предо мною.
— Она права. Ступай и оставь насъ; я долженъ съ ней поговорить.
Берклею оставалось только уйти, но онъ ушелъ недалеко и остался въ Тоуэрсѣ. Старый графъ побесѣдовалъ съ Салли до полуночи. Они разговаривали съ большимъ жаромъ, и наконецъ Росморъ сказалъ:
— По дорогѣ сюда я все думалъ, что мнѣ нужно присмотрѣться къ вамъ хорошенько, моя дорогая, и, говоря по совѣсти, я не хотѣлъ давать согласія на вашъ бракъ, если встрѣчу здѣсь двоихъ безумцевъ. Но такъ какъ только одинъ изъ васъ оказался глупцомъ, то вы можете взять его въ мужья, если хотите.
— Конечно, хочу. Позвольте мнѣ васъ поцѣловать?
— Можете. Спасибо вамъ. Пользуйтесь этой привиллегіей всегда, когда будете умницей.
Гаукинсъ уже давно вернулся и проскользнулъ въ лабораторію. Ему было не особенно пріятно встрѣтить тамъ свое новѣйшее изобрѣтеніе — молодого Снодграса. Тотъ сообщилъ ему новость о прибытіи англійскаго Росмора и прибавилъ:
— Это мой отецъ, я же виконтъ Берклей, я уже не Говардъ Трэси.
Майоръ выпучилъ глаза.
— Господи Боже! значитъ, вы покойникъ?
— Какъ покойникъ?
— Ну, да, вы померли и намъ достался вашъ пепелъ.
— Отвяжитесь вы съ этимъ проклятымъ пепломъ, надоѣлъ онъ мнѣ до смерти! Вотъ я возьму и подарю его своему отцу.
Медленно и съ трудомъ убѣдился государственный мужъ въ невѣроятномъ фактѣ, что передъ нимъ настоящій молодой человѣкъ изъ плоти и крови, а не безтѣлесный выходецъ съ того свѣта, какимъ онъ считалъ его. Наконецъ онъ произнесъ съ большимъ чувствомъ:
— Ахъ, я такъ радъ, такъ радъ за бѣдняжку Салли! Вѣдь мы принимали васъ за матеріализованнаго духа; думали, что вы тотъ самый воръ, который обчистилъ банкъ въ Талекуа. Это будетъ тяжелымъ ударомъ для Селлерса!
Когда майоръ объяснилъ Берклею, въ чемъ дѣло, тотъ сказалъ:
— Ну, ничего, претендентъ долженъ перенести это несчастіе, какъ оно ни тяжко; впрочемъ, онъ скоро утѣшится.
— Кто? полковникъ? Онъ сейчасъ позабудетъ о немъ, какъ только выдумаетъ новое чудо на мѣсто этого. Да Селлерсъ уже успѣлъ придумать кое-что другое. Но позвольте, однако… какъ вы полагаете: что случилось съ человѣкомъ, за котораго мы васъ принимали?
— Право, не знаю. Я захватилъ его платье во время пожара, вотъ и все. Надо думать, что онъ погибъ.
— Значитъ, вы нашли у него въ карманахъ двадцать или тридцать тысячъ долларовъ деньгами или цѣнными бумагами?
— Нѣтъ, только пятьсотъ и еще бездѣлицу. Бездѣлицей этой я воспользовался заимообразно, а пятьсотъ долларовъ положилъ въ банкъ.
— Что же мы съ ними сдѣлаемъ?
— Возвратимъ владѣльцу.
— Это легко сказать, но не легко исполнить. Подождемъ пріѣзда Селлерса; онъ дастъ намъ совѣтъ. Ахъ, кстати! Я сейчасъ только вспомнилъ, что мнѣ надо поспѣшить къ нему на встрѣчу и объяснить, кѣмъ вы оказались и кѣмъ не оказались! Иначе онъ ворвется сюда какъ буря, чтобы помѣшать своей дочери выйти замужъ за призракъ. Но… пожалуй, вашъ собственный отецъ не позволитъ вамъ жениться на Салли?
— Напротивъ, онъ бесѣдуетъ съ ней въ гостиной, и все идетъ благополучно.
Майоръ дѣйствительно отправился на вокзалъ желѣзной дороги предупредить Селлерса. Послѣ того, въ Росморъ-Тоуэрсѣ цѣлую недѣлю замѣчалось большое оживленіе. Оба графа были такими противоположностями во всемъ, что вскорѣ сошлись между собою. Селлерсъ разсказывалъ по секрету, что Росморъ — необыкновеннѣйшій человѣкъ, какого онъ только встрѣчалъ, что это сама воплощенная доброта, хотя онъ до того искусно скрываетъ такое похвальное качество, что даже самый проницательный мудрецъ не можетъ о немъ догадаться; вся его жизнь была образцомъ кротости, терпѣнія, благотворительности, между тѣмъ онъ такъ хитеръ и такъ умѣетъ прикидываться суровымъ, строгимъ и безсердечнымъ, что много умнѣйшихъ людей способны прожить съ нимъ цѣлыя столѣтія, не подозрѣвая въ его душѣ подобныхъ свойствъ.
Наконецъ, скромная свадьба была отпразднована въ Тоуэрсѣ вмѣсто пышной и шумной, въ британскомъ посольствѣ, — отпразднована съ милиціей, пожарными бригадами и обществами трезвости, въ торжественной процессіи съ горящими факелами, какъ предлагалъ сначала одинъ изъ графовъ. Художники, Гандель и капитанъ Сольтмаршъ, присутствовали на церемоніи; Брэди рудокопъ и Киска были также приглашены, но рудокопъ былъ боленъ, а Киска ухаживала за нимъ, потому что теперь они стали женихомъ и невѣстой.
Маститые супруги Селлерсъ хотѣли отправиться на нѣкоторое время въ Англію, погостить у новой родни, но когда пришло время садиться на поѣздъ въ Вашингтонѣ, полковникъ куда-то пропалъ. Гаукинсъ собрался проводить отъѣзжающихъ до Ныо-Іорка и обѣщалъ объяснить имъ дорогой причину этого внезапнаго исчезновенія. Она была изложена въ собственноручномъ письмѣ чудака, оставленномъ Гаукинсу. Онъ обѣщалъ присоединиться къ миссисъ Селлерсъ въ Англіи, немного времени спустя. Далѣе шло слѣдующее: «Говоря по правдѣ, дорогой Гаукинсъ, у меня явилась колоссальная идея, вслѣдствіе чего я не успѣлъ даже проститься съ моими близкими. Мы обязаны ставить высочайшій долгъ впереди менѣе значительныхъ, исполняя его со всей поспѣшностью и энергіею, на которую только способны, хотя бы для этого намъ приходилось заглушить голосъ собственнаго сердца или нарушить требованія приличій. Первый долгъ человѣка есть долгъ по отношенію къ собственной чести, а ее мы обязаны хранить незапятнанной. Между тѣмъ, моей чести грозитъ немалая опасность. Будучи заранѣе увѣренъ въ томъ, что мнѣ достанется несмѣтное богатство, я, — можетъ быть, преждевременно, — отправилъ русскому правительству письмо съ предложеніемъ уступить мнѣ Сибирь за громадныя деньги. Между тѣмъ, извѣстный эпизодъ обнаружилъ несовершенство моего метода матеріализаціи, на которомъ я основывалъ свое будущее баснословное обогащеніе. Русское правительство каждую минуту можетъ отвѣтить мнѣ благосклоннымъ согласіемъ. Случись это теперь, я буду поставленъ въ самое непріятное затрудненіе и окажусь несостоятельнымъ въ финансовомъ смыслѣ. У меня не хватитъ средствъ купить Сибирь; это сдѣлается извѣстнымъ цѣлому свѣту, и кредитъ мой поколеблется. Послѣднее время я не мало горевалъ втихомолку отъ всѣхъ; мой горизонтъ омрачился, но теперь на немъ снова засіяло солнце. Я вижу ясно свой путь, я буду въ силахъ сдержать свои обязательства и, повидимому, даже не испрашивая никакихъ льготъ и отсрочекъ. Моя новая грандіозная идея — величайшая изъ всѣхъ, приходившихъ мнѣ въ голову, — спасетъ меня вполнѣ, я въ томъ увѣренъ. Въ данный моментъ я отправляюсь въ Санъ-Франциско, чтобъ осуществить свой планъ при помощи колоссальнаго телескопа. Подобно всѣмъ моимъ наиболѣе замѣчательнымъ открытіямъ и изобрѣтеніямъ, эта идея основана на твердыхъ, практическихъ законахъ науки. Всѣ другія основы непрочны, а слѣдовательно и не заслуживаютъ довѣрія. Дѣло въ томъ, что я придумалъ реорганизацію климатовъ въ различныхъ странахъ, согласно желанію ихъ населенія. Я буду доставлять климаты по заказу за чистыя деньги или цѣнныя бумаги, принимая старые климаты въ уплату части долга, разумѣется, съ хорошей скидкой и если ихъ исправленіе не потребуетъ крупныхъ затратъ. Потомъ ихъ можно будетъ продавать болѣе бѣднымъ и отдаленнымъ странамъ, которыя не въ состояніи купить себѣ хорошаго климата и не хотятъ много тратиться. Мои ученые труды убѣдили меня, что регулированіе климатовъ и производство новыхъ сортовъ по произволу изъ стараго запаса — вещь вполнѣ достижимая. Въ самомъ дѣлѣ, я увѣренъ, что это дѣлалось въ доисторическія времена позабытыми нынѣ и безслѣдно исчезнувшими цивилизаціями. На каждомъ шагу я нахожу доказательства искусственнаго производства климатовъ въ незапамятные вѣка. Возьмемъ хотя бы ледяной періодъ; неужели онъ возникъ случайно? Нисколько; его сдѣлали за деньги. У меня тысяча доказательствъ тому и впослѣдствіи я обнародую ихъ и приведу въ систему. Теперь же надо вкратцѣ описать мою идею. Она состоитъ въ томъ, чтобы утилизировать пятна на солнцѣ и подвергнуть ихъ контролю, прилагая оказываемое ими громадное дѣйствіе къ полезнымъ цѣлямъ въ дѣлѣ реорганизаціи климатовъ. Въ настоящее время солнечныя пятна производятъ только безпорядокъ въ міровой жизни и приносятъ вредъ, вызывая циклоны и другіе виды электрическихъ бурь, но подъ гуманнымъ и разумнымъ руководствомъ это зло прекратится и они сдѣлаются источникомъ блага для человѣчества.
«Мой планъ уже составленъ и начертанъ вполнѣ, такъ что я надѣюсь пріобрѣсти полное и совершенное вліяніе на солнечныя пятна, что будетъ достигнуто также коммерческимъ путемъ; однако, я не стану разглашать подробности до полученія патентовъ на мое изобрѣтеніе. Я намѣренъ продатъ торговыя права мелкимъ странамъ по сходной цѣнѣ и заняться выгодной поставкой климатическаго товара великимъ державамъ по спеціальному заказу, включая сюда фантастическіе небесные фейерверки для коронацій, сраженій и другихъ важныхъ и чрезвычайныхъ случаевъ. Это предпріятіе заключаетъ въ себѣ билліоны денегъ, а — главное — не требуетъ большихъ затратъ и станетъ приносить мнѣ доходы черезъ нѣсколько дней, самое большее, черезъ нѣсколько недѣль. При такомъ благопріятномъ оборотѣ дѣлъ, я могу заплатить чистыми деньгами за Сибирь, какъ только заключу торговую сдѣлку съ русскимъ правительствомъ, и такимъ образомъ моя честь и мой кредитъ будутъ спасены. Въ успѣхѣ предпріятія рѣшительно нельзя сомнѣваться. Затѣмъ я желалъ бы прибѣгнуть къ твоему содѣйствію, майоръ Гаукинсъ. Надѣюсь, что ты не откажешься отправиться къ сѣверу, едва только получишь мою телеграмму, будь это днемъ или ночью. Мнѣ нужно, чтобъ ты занялъ всѣ мѣста, простирающіяся отъ сѣвернаго полюса къ югу на многіе градусы, и купилъ Гренландію съ Исландіей по самой сходной цѣнѣ пока онѣ еще дешевы. Я намѣренъ перенести туда одинъ изъ тропиковъ и придвинуть холодный поясъ къ экватору. Послѣ того я стану эксплоатировать весь сѣверный полярный кругъ, обративъ его въ пріятное мѣстопребываніе на время лѣтнихъ жаровъ. Остатки же стараго климата можно утилизировать на экваторѣ съ цѣлью умѣрить невыносимый экваторіальный зной. Впрочемъ, я сказалъ достаточно, чтобы дать тебѣ ясное понятіе о поразительномъ характерѣ моей схемы, вполнѣ осуществимой и обѣщающей массу благотворныхъ результатовъ. Я присоединюсь къ вамъ — счастливцамъ — въ Англіи, какъ только мнѣ удастся продать нѣкоторые изъ моихъ главныхъ климатовъ и устроить дѣло съ покупкой Сибири; а до тѣхъ поръ дожидайтесь отъ меня вѣсточки. Недѣлю спустя, мы очутимся далеко другъ отъ друга: я буду на берегахъ Тихаго океана, а вы будете плыть по Атлантическому, приближаясь къ Англіи. Въ тотъ день, если я останусь живъ и мое великое изобрѣтеніе будетъ доказано и установлено, я пошлю вамъ дружескій привѣтъ и мой посланный передастъ его по назначенію, гдѣ бы вы ни находились, между небомъ и необозримой водной равниной океана, я наведу громадное пятно черезъ весь солнечный дискъ, въ видѣ струйки дыма, и вы догадаетесь, что это знакъ моей любви, и скажете: «Мельберри Селлерсъ посылаетъ намъ поцѣлуй черезъ вселенную».