Трэси обнаруживалъ только признаки возрастающей усталости. Салли была оскорблена этой желѣзной неподатливостью, этимъ безчувствіемъ, и воскликнула:
— Скажите, изъ какого матеріала вы созданы?
— Я? зачѣмъ вы это спрашиваете?
— Неужели въ васъ нѣтъ ни капли чувства? Неужели мои слова не пробудили въ вашей душѣ остатка совѣсти?
— Н-нѣтъ, — отвѣчалъ онъ, удивляясь такому странному обороту разговора. — Повидимому, они ничего не затронули во мнѣ и почему же должно быть иначе?
— Ахъ, Господи! Какъ вы можете сохранять невинный видъ, напускать на себя недоумѣніе, оставаться ласковымъ, спокойнымъ и невозмутимымъ, слыша подобныя вещи? Взгляните мнѣ въ глаза, прямо, прямо, вотъ такъ, а потомъ отвѣчайте безъ увертокъ. Вѣдь докторъ Снодграсъ вашъ отецъ, а Зилобальзамъ приходится вамъ роднымъ братцемъ? (Тутъ пришедшій Гаукинсъ хотѣлъ войти въ гостиную, но измѣнилъ свой планъ, услышавъ, что тамъ происходитъ; онъ предпочелъ прогуляться по городу и незамѣтно выскользнулъ изъ дому).
— Вѣдь ваше настоящее имя — Спиналь Менингитисъ, а вашъ отецъ докторъ и дуралей, какъ и весь вашъ родъ за много поколѣній? Берегитесь, я знаю все; мнѣ извѣстно даже, что онъ называетъ всѣхъ своихъ дѣтей по имени разныхъ ядовъ, эпидемій и анатомическихъ анормальностей въ человѣческомъ организмѣ. Отвѣчайте мнѣ такъ или иначе, и сейчасъ же. Что вы сидите передо мной, точно конвертъ безъ адреса, и равнодушно смотрите, какъ я у васъ на глазахъ схожу съ ума отъ неизвѣстности?
— О, какъ я желалъ бы… желалъ бы сдѣлать что-нибудь такое, что могло бы успокоить васъ, чтобы вы были счастливы! Но я ничего не знаю, ничего не умѣю. Я никогда не слыхивалъ объ этихъ людяхъ съ такими ужасными именами.
— Какъ? Повторите, что вы сказали.
— Никогда, никогда въ жизни до настоящей минуты!
— О, вы говорите это съ такимъ открытымъ видомъ. Должно быть, ваши слова справедливы. Конечно, вы не могли бы смотрѣть такимъ образомъ, если бы лгали мнѣ. Не такъ-ли?
— Да, я не могъ бы тогда смотрѣть на васъ. Мои слова — чистая правда. Умоляю, положимъ конецъ этой мукѣ. Отдайте мнѣ опять ваше сердце, ваше довѣріе…
— Постойте, вотъ еще одно. Признайтесь мнѣ, что вы наговорили вздору изъ одного пустого тщеславія и раскаиваетесь въ томъ; признайтесь, что васъ не ждетъ никакая графская корона и…
— Да, я исцѣлился, исцѣлился вполнѣ; нынѣшній день, я рѣшительно ничего не жду.
