тивоположностями во всемъ, что вскорѣ сошлись между собою. Селлерсъ разсказывалъ по секрету, что Росморъ — необыкновеннѣйшій человѣкъ, какого онъ только встрѣчалъ, что это сама воплощенная доброта, хотя онъ до того искусно скрываетъ такое похвальное качество, что даже самый проницательный мудрецъ не можетъ о немъ догадаться; вся его жизнь была образцомъ кротости, терпѣнія, благотворительности, между тѣмъ онъ такъ хитеръ и такъ умѣетъ прикидываться суровымъ, строгимъ и безсердечнымъ, что много умнѣйшихъ людей способны прожить съ нимъ цѣлыя столѣтія, не подозрѣвая въ его душѣ подобныхъ свойствъ.
Наконецъ, скромная свадьба была отпразднована въ Тоуэрсѣ вмѣсто пышной и шумной, въ британскомъ посольствѣ, — отпразднована съ милиціей, пожарными бригадами и обществами трезвости, въ торжественной процессіи съ горящими факелами, какъ предлагалъ сначала одинъ изъ графовъ. Художники, Гандель и капитанъ Сольтмаршъ, присутствовали на церемоніи; Брэди рудокопъ и Киска были также приглашены, но рудокопъ былъ боленъ, а Киска ухаживала за нимъ, потому что теперь они стали женихомъ и невѣстой.
Маститые супруги Селлерсъ хотѣли отправиться на нѣкоторое время въ Англію, погостить у новой родни, но когда пришло время садиться на поѣздъ въ Вашингтонѣ, полковникъ куда-то пропалъ. Гаукинсъ собрался проводить отъѣзжающихъ до Ныо-Іорка и обѣщалъ объяснить имъ дорогой причину этого внезапнаго исчезновенія. Она была изложена въ собственноручномъ письмѣ чудака, оставленномъ Гаукинсу. Онъ обѣщалъ присоединиться къ миссисъ Селлерсъ въ Англіи, немного времени спустя. Далѣе шло слѣдующее: «Говоря по правдѣ, дорогой Гаукинсъ, у меня явилась колоссальная идея, вслѣдствіе чего я не успѣлъ даже проститься съ моими близкими. Мы обязаны ставить высочайшій долгъ впереди менѣе значительныхъ, исполняя его со всей поспѣшностью и энергіею, на которую только способны, хотя бы для этого намъ приходилось заглушить голосъ собственнаго сердца или нарушить требованія приличій. Первый долгъ человѣка есть долгъ по отношенію къ собственной чести, а ее мы обязаны хранить незапятнанной. Между тѣмъ, моей чести грозитъ немалая опасность. Будучи заранѣе увѣренъ въ томъ, что мнѣ достанется несмѣтное богатство, я, — можетъ быть, преждевременно, — отправилъ русскому правительству письмо съ предложеніемъ уступить мнѣ Сибирь за громадныя деньги. Между тѣмъ, извѣстный эпизодъ обнаружилъ несовершенство моего метода матеріализаціи, на которомъ я основывалъ свое будущее баснословное обогащеніе. Русское правительство каждую минуту можетъ отвѣтить мнѣ благосклон-
