Потерянный рай (Мильтон; Чюмина)/Книга десятая
| ← Книга девятая | Потерянный рай — Книга десятая | Книга одиннадцатая → |
- Википроекты
В Раю все узнают о грехопадении Адама и Евы. Ангелы, которые стерегли Эдем, удаляются, чтобы как-нибудь оправдать себя в недостаточной внимательности к своим обязанностям. Но Господь, зная, что вторжение Сатаны в Рай не могло быть удержано ими, оправдывает их и посылает Своего Сына судить первочеловеков, нарушивших Божескую заповедь. Бог-Сын произносит над грешниками свой приговор, но из чувств милости прикрывает их наготу и возвращается к престолу своего Отца. Караулившие врата Ада Грех и Смерть, почувствовав успех Сатаны, вовлекшего человека в преступление, решают оставить свое место и идти к своему отцу Сатане, в район местопребывания человека. На пути своем, устроив широкую мощенную дорогу над Хаосом, чтобы не прерывать связи Ада с человеком, они встречают Сатану и обмениваются взаимными приветствиями, после чего Сатана является в Пандемониум, где с хвастовством повествует о своей победе над человеком. Хвастовство его всеми встречается свистом, так как по приговору Великого Судии в Раю и он, и его легионы отныне обращаются в змей. Призрак древа «познания добра и зла» обманывает легионы Сатаны, они вкушают его, но, вместо вкусного плода, проглатывают прах и тлен. Хотя дело Смерти и Греха идет пока успешно, но Господь обещает в будущем победу над ними Своего Сына, а также и обновление мира, но до тех пор приказывает ангелам произвести изменения как на небе, так и среди других земных стихий. Адам, сознав горечь своего грехопадения, отвергает утешение Евы, по она все-таки старается успокоить ого и предлагает во избежание проклятий на их потомство принять насильственные меры. Адам и это не одобряет и напоминает Еве об обещании Господа, что кто-нибудь из его племени отомстит змею, и, вместе с тем, советует Еве примириться с разгневанным Божеством путем молитвы и раскаяния.
ПРЕСТУПНОЕ и мстительное дело,
Свершенное в Эдеме Сатаной,
Меж тем, уже известно было в Небе.
И может ли укрыться что-нибудь
От Божьего всевидящего ока
И от Его всеведущего сердца?
Все ангелы, хранившие его,
Безмолвные спешат покинуть Рай
И вознестись на Небо, изумляясь,
Как мог в Эдем пробраться незамечен
Коварный Враг? Когда с земли достигла
Об этом весть, на всех небесных ликах
Печаль и скорбь мгновенно отразились,
И ангельская стража перед троном
Всевышнего явилася с отчетом,
Но ей Господь, среди раскатов грома,
Из облака вещает оправданье:
— Вы, ангелы, собравшиеся здесь,
И также вы — хранители Эдема,
Событием печальным не смущайтесь,
Которого ничем предотвратить
Вы не могли. Все свершилось так,
Как Я предрек, когда еще впервые
Бежал из бездны Ада искуситель.
Я возвестил, что, обольщенный им
И клевете на Господа поверив,
На-веки все утратит человек.
Насиловать его свободной воли
Я не желал; он добровольно пал,
И произнесть Я должен приговор,
Который он угрозой счел пустою.
Не допущу попрать Я правосудье,
Как он попрал любовь Мою и благость.
Тебя, Мой Сын, пошлю его судить;
На Небесах, в Аду и на Земле
Тебя везде поставил Я Судьею;
Пусть ведают, что с высшим правосудьем
Я сочетать желаю милосердье,
Послав Тебя Ходатай человека
И друг его, грядущий Искупитель
Его грехов и Богочеловек,
Сверши свой суд над павшим человеком!
Так Бог-Отец изрек свое веленье
И осенил возлюбленного Сына
Сиянием и славой Божества.
Вполне Отца собою отразив,
Ответил Сын с покорностью небесной:
— Тебе, Отец, повелевать должно,
А Мне — во всем Тебе повиноваться.
Я грешников сойду судить на землю,
Но знаешь Ты, какой бы приговор
Их ни постиг, все худшее приемлю
Я на Себя, когда настанет время.
Свидетелем Суда никто не будет;
Двух грешников к ответу призову Я,
А третьего изобличать не надо:
Он сам бежал и тем изобличен.
И, молвив так, с престола Отчей славы
Восстал Господь. Властители, князья
Сопутствуют Ему до врат небесных,
Откуда Он нисходит прямо в Рай.
Склонялося уже на запад солнце,
И веяло вечернею прохладой,
Когда Судья и вместе их Заступник
Сошел судить виновных. В шуме ветра,
На склоне дня, до слуха их донесся
Глас Господа, ходившего в саду,
И в ужасе от Божиих очей
Жена и муж спешат укрыться в чаще.
Приблизившись, Господь зовет Адама:
— Где ты, Адам, ты, радостно спешивший
Навстречу Мне? Тебя не вижу Я.
Иль пред тобой со славой умаленной
Являюсь Я, иль сам ты изменился
И Моего присутствия бежишь?
Что сталося с тобою? Выходи!
Выходит он и вслед ему — жена,
Спешившая на преступленье первой.
В смущении они предстали оба,
И не было во взоре их любви
К Всевышнему и нежности друг к другу;
В нём явственно светилися тревога,
Отчаянье, лукавство, гнев и стыд.
И Господу Адам ответил кратко:
— Я был в саду, но, слыша приближенье
Твое, Господь, невольно устрашился
И, будучи нагим, укрылся я.
И без укора кроткий Судия
Сказал ему: — Ты слышал голос Мой
И ранее, но не страшился ты,
А радостно спешил ко Мне навстречу;
Зачем же ты его страшишься ныне
И как узнал о наготе своей?
Иль с дерева познания преступно
Отведал ты запретного плода?
И, горестью глубокой удрученный,
Так говорит в борьбе с собой Адам:
— О, Небеса! На одного себя
Припять вину иль обвинить подругу,
Которая осталась мне верна?
Но одному за грех перенести
Возмездие мне было б слишком тяжко.
Притом укрыть не властны от Тебя
Мы истину. Жена моя, подруга,
Дарованная мне Тобой Самим,
Которую божественно-прекрасной
И кроткою считал я, мне дала
Испробовать запретного плода,
И я вкусил.
На это возразил
Ему Судья: — Но разве для тебя
Она — Господь, что более, чем гласу
Господнему, ты был послушен ей?
Из вас двоих — не ты ли был главою?
Зачем же ты отрекся добровольно
От прав своих и стал её рабом? —
И, обратившись к Еве, Он сказал:
— Что, женщина, свершила ты?
Она,
Подавлена печалью и стыдом,
Ответила в смущении и кратко:
— Змей соблазнил меня, и я вкусила.
Тогда, к суду не медля приступив,
Господь и Бог в таинственных словах
Свой приговор над змеем произнес,
Орудьем зла, растленным по природе,
И над Врагом, принявшим образ змея:
— Будь проклят ты меж тварями земными!
Ты осужден во прахе пресмыкаться,
И меж тобой отныне и женою
На-веки Мной положена вражда, —
Меж семенем жены и меж твоим.
Оно сотрет главу твою, а ты
Его в пяту ужалишь дерзновенно.
Так Он изрек пророческое слово,
Которое исполнилось, когда
Узрел Христос — Марии Девы Сын.
Падение на землю Сатаны,
Властителя и Князя сил воздушных.
Тогда, восстав из гроба Своего,
Он с торжеством явил Свою победу:
В блистательном восшествии на Небо
Плененный Ад повлек Он за Собой
По воздуху — стихии Сатаны,
Где враг Небес так долго был владыкой.
И Еве Он вещает приговор:
— Когда ты плод во чреве понесешь,
Умножу Я печаль твою и скорби,
В страданиях рождать детей ты будешь,
И станет муж властителем твоим. —
Адаму же сказал Господь: — За то,
Что ты жены послушался твоей
И от плода запретного отведал и —
Из-за тебя Я землю проклинаю.
Терн и волчец она произрастит,
И, пот лица обильно проливая,
Ты от неё в скорбях питаться будешь,
Пока ты сам в ту землю не вернешься,
Откуда взят, и прах не станет прахом.
Таков был суд Его над человеком.
Но, видя их нагими пред Собой,
Подверженными воздуха влиянью,
Он послужить не погнушался им,
Как послужил Своим ученикам,
И кожами звериными прикрыл их.
Над наготой души умилосердясь,
Которая постыднее телесной,
Он и ее покровом правосудья
Укрыл от взора Господа-Отца
И вновь к Нему со славою вознесся,
Оповестив о том, что совершилось,
Хотя Отцу известно было все.
Но ранее, чем совершилось это,
За адскими отверстыми вратами,
Откуда пламя вихрем извергалось,
По-прежнему сидели Грех и Смерть.
И первая так молвила: — О, чадо!
Зачем же здесь мы праздно восседаем,
Покуда он — великий наш родитель,
В иных мирах готовит нам приют?
Когда б его постигла неудача,
Он был бы вновь сюда врагами ввержен.
Я чувствую: за гранью этой бездны
Мне власть дана великая, и крылья
Мои растут! Последуй же за мной,
Как тень моя; нет власти во вселенной,
На небеса вознесся Рафаил…
Могущей Грех со Смертью разлучить.
Но прежде мы чрез адскую пучину
Соорудим широкую дорогу,
Ведущую отсюда в новый мир,
Где Сатана отныне торжествует;
Она ему и воинству его
Служить путем неоцененным будет.
И матери ответил призрак тощий:
— Иди, куда влечет тебя судьба;
Я следую повсюду за тобою
И не собьюсь с желанного пути.
Кровавый дух заранее я чую,
И над моей бесчисленной добычей
Повеяло дыханьем смертоносным,
Которое исходит от всего
Живущего. Союзником своим
Считать меня всегда ты можешь смело.
Так говоря, подобно хищным птицам,
Слетавшимся на острый запах крови,
Вдыхает призрак дуновенье смерти,
Которое доносится с земли.
От адских врат различными путями
Во мраке бездн, где Хаос безначально
Один царит, чудовища летят,
Подобные полярным вихрям двум,
Которые несутся с двух сторон,
Кронийскую[1] пучину возмутив
И мнимый путь к Катане[2] заграждая,
При помощи гонимых ими льдин.
Так палицей мертвящею своею,
Которая все леденит и сушит,
Равняет Смерть и сглаживает почву,
Сковав ее и сделав неподвижной,
Как сделался теперь недвижным Делос[3].
И равную вратам зловещим Ада
По ширине и глубины его
Достигшую плотину роковую
Они смолой асфальтовой скрепляют,
Дабы над ней воздвигнуть в виде арки
Чудовищной длины удобный мост,
Который Ад с Землей соединил,
Явившейся теперь добычей Смерти.
Окончили они сооруженье,
И по следам зловещим Сатаны
Чудесный мост был переброшен ими:
Висячих скал несокрушимых цепь,
Которая того достигла места,
Где в первый раз спустился он на землю.
И прочно там свое сооруженье
При помощи гвоздей из адаманта
Строители на-веки укрепили.
Оттуда им открылись эмпиреи
И новый мир; вдали виднелся Ад,
И три пути лежали перед ними.
Они к земле готовились лететь,
Когда вдали узрели Сатану.
Принявший образ ангела, парил
Он в высоте, но чадами своими
Был узнан. Еву дерзко обманувший,
Немедленно переменил он вид
И наблюдал, как Ева соблазнила,
Сама о Томе не ведая, Адама,
И как они терзалися стыдом.
Но он бежал, увидев Сына Божья,
Возмездие надеясь отдалить,
И только в ночь к супругам возвратился
Из их речей узнав о приговоре,
Отложенном до будущих времен,
Он поспешил с желанной вестью в Ад.
Вблизи моста чудесного увидел
Он с радостью любимых чад своих,
И дщерь его, прекрасный Грех, сказала
Ему тогда: — Возлюбленный родитель,
Творение свое, свои трофеи
Ты видишь здесь! Мне сердце подсказало,
Которое с твоим согласно бьется,
О торжестве, которое читаю
В твоих очах, и тут же повлекло
Меня вослед тебе неодолимо.
Со мною — Смерть, твое другое чадо;
Ты вырвал нас из темной бездны Ада
И силу дал воздвигнуть этот мост.
Отныне мир тебе принадлежит,
Ты отомстил за пораженье в Небе
И будешь сам властителем земли.
Пусть царствует на Небе Победитель,
Который Сам отвергнул этот мир,
Ты власть Его разделишь над вселенной,
Да будет Он в Своем квадратном царстве
Владыкою за гранью эмпирей,
А ты владей землею шаровидной,
Опасней стал ты ныне для Него.
Пусть Он дерзнет померяться с тобою!
И радостно Князь тьмы ответил ей:
— Возлюбленная дщерь моя, и ты,
Мой сын и внук; свое происхожденье
От Сатаны со славой доказать
Успели вы (противника Небес
Я с гордостью название ношу!).
Услугу мне и царству моему
Великую вы ныне оказали,
Его с землей на-век соединив;
Теперь они одной страною будут,
Пока же я к союзникам спущусь,
Дабы скорей поведать о победе.
Спешите в Рай и, поселившись там,
Над воздухом и над землей царите,
Но более всего — над человеком,
Который там владычествовал прежде!
Вы сделайте его рабом своим,
Невольником, а после — уничтожьте.
Вас, как прямых наместников моих,
На землю шлю и властью безграничной
Верховною я облекаю вас.
От вас теперь мое зависит царство,
Которое предоставляет Смерти
В добычу Грех. Победу одержите —
И нечего страшиться будет Аду.
Идите же, явите вашу власть!
С подобными словами отпустил
Их Сатана. Среди небесных тел
Летят они, везде распространяя
Тлетворный яд, заражены которым
Созвездия бледнеют, и, затменьем
Охвачены, мгновенно меркнут звезды.
Меж тем, он сам широкою дорогой
Спускается к вратам отверстым Ада,
Которые никто не охраняет.
Покинуто и пусто все кругом;
Из демонов иные улетели,
Поднявшись в область высшую, иные
Отправились в столицу Сатаны —
Надменный Пандемониум. В совете
Сановники с тревогой рассуждали
О том, что Князя может задержать?
А воинов крылатых легионы,
Блюдя приказ владыки своего,
Дворец его усердно охраняли
И ждали с каждым часом возвращенья
Искателя неведомых миров.
И, ангела простого вид приняв,
Проходит он среди толпы густой,
Невидимый в чертоги проникает
Блестящие и на престол восходит,
Украшенный с великолепьем царским.
Незримый им, он озирает всех,
И, наконец, как будто выходя
Из облака, является в сиянье
Его глава прекрасная и образ,
Подобные звезде, которой имя
Носил он прежде: так чудесен был
Обманчивый его величья блеск.
Все воинство стигийское, при виде
Великого вождя, спешит к нему;
От радости все громко восклицают,
Но он одним движением руки
Молчание мгновенно водворяет
И им спешит поведать о победе
И обо всем, что им совершено,
Закончив так: — Бессмертные, восстаньте,
Летим туда, к обители блаженства!
Окончив речь, он ждет рукоплесканий
Восторженных и криков одобренья,
Но в ужасе зловещий свист он слышит
Со всех сторон и, пораженный им,
Придти в себя не успевает он:
Он чувствует, что лик его внезапно
Вдруг съежился и странно заострился,
Меж тем как руки к ребрам прирастают,
Сливаются, переплетаясь, ноги,
И, превратясь в чудовищного змея
Он падает на землю! Тщетно он
Пытается бороться с высшей Силой;
Он побежден, возмездье совершилось,
И осужден надменный враг Небес
В том образе змеином пресмыкаться,
Который он избрал себе личиной.
Заговорить он хочет, но язык
Раздвоенный шипенье испускает,
Которому зловещий вторит свист
Бесчисленных змеиных языков.
Такому же подверглись превращенью
Участники восстанья Сатаны;
Шипением и свистом весь чертог
Наполнился, кишат повсюду змеи,
Чудовища разнообразных форм:
Рогатые керасты[4], амфисбены,
Эллопы[5], гидры страшные, дипсады[6]
И аспиды, и злые скорпионы, —
А в образе крылатого дракона,
По-прежнему над всеми возвышаясь,
Является надменный Сатана,
Размерами превосходя Пифона[7],
Рожденного среди болот Пифийских.
Все следуют за Сатаною в поле
Открытое, где шествия владыки
Победного его дружины ждут.
И вдруг они перед собою видят
Скопление чудовищ безобразных.
Охвачены сочувствием зловещим
И ужасом, оружие свое
Они из рук беспомощно роняют
И падают на землю, в свой черед
Змеиный вид мгновенно принимая,
Которого, подобно злой заразе,
Никто из них не может избежать;
Постигла всех одна и та же кара.
Дабы еще усилить наказанье,
Велел Господь неподалеку роще
Произрасти, где на ветвях древесных
Росли плоды, похожие на тот,
Которого, обманутая змеем,
Отведала доверчивая Ева.
Томимые мучительною жаждой
И голодом, на дерево они
Кидаются, вкусить стремяся жадно
От тех плодов, заманчивых на вид,
Но горечью своею нестерпимой
Подобных только пеплу и золе.
И с той поры такому превращенью
Постыдному на время подвергались
Мятежники — в возмездие за то,
Что соблазнен был ими человек.
Тем временем зловещая чета
Проникла в Рай; влияние Греха
Сказалось там и ранее, теперь же
На землю он являлся для того,
Чтоб на-всегда избрать ее жилищем.
Шла позади, подобно тени, Смерть,
Которая впоследствии воссела
На бледного коня. И молвил Грех:
— Исчадие другое Сатаны,
Облечено непобедимой силой,
Что думаешь о царстве нашем ты?
Чудовище, рожденное Грехом,
Ответило: — Я голодом томлюся
И разницы не вижу для себя
Меж Адом я, Землей и Небесами,
Лишь только бы найти добычу мне,
Хотя её достаточно кругом,
Но моему прожорливому чреву,
Которое не знает насыщенья,
Того, что здесь я вижу, недовольно.
И молвила чудовищная мать:
— Пока травой, плодами насыщайся,
Животными и птицами, и рыбой:
Все, что косой нещадно косит Время
В добычу я тебе предоставляю.
А я, меж тем, вселюся в человека.
Я заражу его природу всю
И для тебя его я приготовлю —
Последнюю, сладчайшую добычу.
Расставшися, различными путями
Они идут к одной и той же цели:
Живое все губить и разрушать.
И, на Своем престоле восседая,
Господь и Бог глаголет предстоящим:
— Смотрите все, как двое адских псов
Спешат внести опустошенье в мир,
Который Я прекрасным сотворил;
Доныне он таким бы оставался,
Когда б сюда безумье человека
Им доступа собою не открыло;
И потому, что вторгнуться дозволил
Сюда врагам, дерзают обвинять
Они Меня в безумном ослепленье
И мнят, что мир Я в жертву предоставил
Их ярости. Не ведают они,
Что призваны сюда лишь для того,
Чтоб адскими своими языками
Они, как псы негодные, слизали
Греховную нечистоту и мерзость,
Которыми земля осквернена.
Затем, своим же ядом отравясь
И яствами ужасными пресытясь,
С зияющей могилой Смерть и Грех,
Поражены десницею Господней,
Низринутся на-веки в бездну Ада,
И пасть его, пожравши их, сомкнется.
Тогда Земля и с нею Небеса
Очистятся от всякого пятна;
До тех же пор не снимется проклятье,
Которое над ними тяготеет.
Замолк Господь; подобно шуму волн,
Послышалося в Небе: — «Аллилуя!»
Бесчисленные клиры воспевали
Хвалы Ему: — «Твои решенья святы
«И праведны пути Твои, Господь!
«Кто омрачит Твою святую славу?»
Затем они прославили Мессию,
Несущего с Собой спасенье миру.
Меж тем, Господь по имени сзывает
Архангелов Своих и серафимов
И важные дает им повеленья.
Во-первых, Он повелевает им
Распределить теченье солнца так,
Чтоб на земле царил попеременно
То жгучий зной, то холод нестерпимый.
Движение пяти планет главнейших
Определяет также Он, назначив
По временам в зловещих сочетаньях,
Квадратных, шестиричных и тройных,
Встречаться им, а звездам неподвижным
Влияние над бурями дает.
Помещены четыре буйных ветра
По сторонам вселенной четырем;
Им ведомо, когда они должны
Над сушею и морем бушевать,
И знает гром, когда его раскаты
Из глубины воздушного чертога
Должны греметь во мраке над землей.
В то самое мгновенье, когда
Вкушен был плод запретный, изменило
Урочный путь сияющее солнце,
И потому, с грехопаденьем вместе,
Попеременно холод воцарились
И жгучий зной неведомые раньше.
Явления такие в Небесах
Произвели на суше и морях
Переворот и воздух заразили
Туманами и влажными парами.
От граней Норумбегии далекой,
От севера, расторгшие оковы,
Вооружась метелями, снегами
И льдинами, помчалися Бореи,
Могучие Аргесты, Тресциасы,
Шумя в лесах, волнуя океан.
От юга же несется им навстречу
Свирепый Нот, а с запада, с востока —
Зефир и Эвр, Либекия, Сирокко.
Так начались неистовства Природы.
Затем Раздор, исчадие Греха,
Впервые ввел среди животных смерть;
Земная тварь восстала вся войною
И, пастбища зеленые оставив,
Стремилася друг друга пожирать.
И, человека больше не страшась,
Животные бежали от него
Иль взорами за ним следили мрачно.
Но к бедствиям и внешним переменам
Адам почти остался безучастен
И, бурею душевною страстей
Терзаемый, он ищет облегченья
В стенаниях: — О, глубина печали,
Сменившая блаженства полноту!
Ужели же конец приходит миру,
И я — венец творения всего,
Отверженный, проклятью осужденный,
Скрываюся от лицезренья Бога,
Которое считал блаженством высшим?
Но если б все окончилося этим!
Я заслужил страдания и мог бы
Перенести все то, что заслужил,
Но я, живя и жизнь другим давая,
Содействую проклятья размноженью.
Слова Творца: «Плодитесь, размножайтесь»,
Которым я внимал с таким восторгом
Теперь они, как смертный приговор.
Звучат в душе. Кто из моих потомков,
Страдающих от моего греха,
Не скажет мне: «Проклятие тебе,
Которому обязаны мы жизнью!»
Я Господом отвержен, но, помимо
Заклятия, лежащего на мне,
Не суждено ль в грядущие века
Мне сделаться проклятий средоточьем?
О, райское недолгое блаженство,
Ты куплено ценою вечных мук!
Но разве я просил Тебя, Творец,
Меня из глины сделать человеком?
И лучше бы мне в землю обратиться,
Откуда я рожденье получил!
Я не искал блаженства, но условья,
Которые поставлены Тобой
Для сохраненья этого блаженства,
Я выполнить бессилен и верну
Где у подножья Рая низвергался
В пучину Тигр…
Охотно все, дарованное мне.
Ужели я наказан не довольно
Утратою невозвратимой счастья
И вечных мук достоин, сверх того?
Но сетовать мне поздно. Отказаться
Я должен был от роковых условий.
Что говоришь, безумный человек?
Воспользоваться благом, ты желал
И, вот, теперь условья осуждаешь!
Ты говоришь, что жизни не искал,
Но, если бы ослушавшийся сын
Сказал тебе: «Я жизни не ищу,
Тобой на свет рожден я против воли», —
Ужели бы такое оправданье
Ты допустил? Да совершится суд
Всевышнего, ему я покоряюсь:
Я — прах земной и к праху возвращусь…
Приди скорей, желанное мгновенье!
Что ж медлит Он исполнить приговор?
Одна лишь мысль преследует меня:
Ужели же, когда состав телесный
Разрушится, бессмертная душа
С ним не умрет, и в смерти буду жить
Вторично я? Ужасна эта мысль!
Ведь, согрешил не телом я, а духом,
И, значит, дух, свершивший этот грех,
Подвергнуться уничтоженью должен.
Я весь умру. О, если б так случилось!
Дальнейшее для разума людского
И нашего мышленья — недоступно.
Я ведаю, что бесконечен Бог,
Но гнев Его ужели без конца,
И может ли карать Он бесконечно
Того, кто сам лишь временно живет?
Но, может быть, губительная смерть
Нас не одним ударом поразит,
Но вечному мученью подвергнет,
Которое в душе я ощущаю?
О, горе мне! Отныне неразлучна
Со мною смерть и не со мной Одним:
Прекрасное наследство завещаю
Я вам, сыны несчастные мои!
За одного ужели пострадают
Безвинно все? Но будет ли невинным
То, что должно родиться от меня —
Растленного и волею, и духом?
Лишь я один, я — первый и последний,
Всему виной, и если б гнев Господень
Обрушился на одного меня!
Безумное желание! Могу ли,
Хотя с женой виновной разделив,
Я вынести мучительное бремя,
Которое вселенной тяжелей?
В сомнениях, в желаниях своих
Не вижу я спасенья и надежды.
Лишь с Сатаной равняюсь я виною,
И общее возмездье нас постигло.
В какую бездну ужаса и горя
Отныне ты меня ввергаешь, Совесть!
Не ведаю исхода для себя
И падаю все глубже я и глубже!
Так в тишине полночной он стенал,
Не в той ночной прохладной тишине,
Которая царила так недавно,
Но в сумраке, где совести виновной
Зловещие виденья представлялись.
И, на земле холодной распростертый,
Он проклинал рождение свое
И смерть винил, не шедшую к нему.
Печальная вдали сидела Ева;
Увидевши отчаянье Адама,
Она встает и нежными словами
Пытается, приблизившись к нему,
Взволнованные страсти успокоить,
Но он ее отталкивает гневно:
— Прочь с глаз моих, коварная змея!
Сдружившейся с лукавой этой тварью
И столь же ненавистной, как она,
Тебе всего пристойней это имя.
Недостает лишь образа тебе
Змеиного, чтоб твоего обмана
И хитрости, остерегались все.
И красота небесная твоя
Опутать их сетями не могла бы.
Без твоего тщеславья и гордыни
Доныне бы я счастьем наслаждался.
Как был я прав, тебе не доверяя!
Но ты совет с презрением отвергла.
Другого ты — будь это Сатана, —
Стремилася пленять своей красою
И над Врагом одерживать победы.
Но только что ты встретилась со змеем,
Как тут же им обманута была,
А я — тобой. Тебя считал я прежде
Разумною и твердой пред соблазном
И потому свободу предоставил:
Наружный блеск я счел за добродетель.
Зачем Господь, Который населил
Лишь духами одними эмпиреи,
Здесь на земле задумал завершить
Творение созданием жены?
В красе своей она — порок природы.
Зачем весь мир не заселен мужами,
И способа другого к размноженью
В премудрости своей не видел Бог?
Бесчисленных несчастий избежал бы
Весь род людской. Общенье с этим полом
И женское коварство причиняют
Не мало смут. Желанную подругу
Едва ль найдет достойнейший; другого,
В испорченности сердца, предпочтет
Она ему иль станут их союзу
Препятствовать родные. Наконец,
Избранницу он встретит слишком поздно,
Когда с другой на-веки будет связан,
Позорящей его иль ненавистной.
Он замолчал, от Евы отвернувшись,
Но, горькими слезами обливаясь,
С упавшими на плечи ей кудрями,
К его ногам склонилася она,
Моля его смиренно о прощенье:
— Не отвергай жены своей, Адам!
Свидетель — Бог: к тебе питаю в сердце
Глубокую любовь и уваженье,
Без умысла тебя я обманула,
Сама в обман введенная жестоко.
У ног твоих молю я, не лишай
Меня того, чем я живу: любви
И ласк твоих, советов и поддержки,
Которые в минуту тяжкой скорби
Единственной опорой служат мне.
Что станется со мною без тебя?
Пока живем — а, может быть остался
Лишь краткий миг существованья нам —
Да будет мир меж нами, как в прошедшем,
В страданиях и ненависти к змею,
Обманщику, соединимся мы,
Как в радости с тобой соединялись.
Не обращай вражды своей на ту,
Которая тебя несчастней вдвое!
Ты оскорбил виной своею Бога,
А я — тебя и Господа. Но я
Вернусь туда, где совершился грех,
И Небеса я буду умолять,
Чтоб кара их одну меня постигла,
Виновницу несчастья твоего.
Рыдания прервали речь её.
Раскаяньем её обезоружен
И кротостью, Адам подругу поднял,
Которая была еще недавно
Отрадою его, и молвил кротко:
— Себе одной, как прежде, безрассудно
Ты требуешь возмездия. Увы!
Перенеси страданья те сначала,
Что выпали тебе самой на долю!
Когда б могли моления помочь —
Я ранее воззвал бы к Небесам
И умолял о каре для себя
И к немощи твоей — о состраданье.
Встань! осуждать друг друга мы не будем:
И без того осуждены мы оба.
Взаимною любовью и поддержкой
Попробуем гнет скорби облегчить.
Кончины день придет еще не скоро;
Замедлит он, как вечер, приносящий
Страданиям с собою облегченье,
И нашу скорбь разделит все потомство,
Злосчастное потомство!
Отвечала,
Утешена его словами, Ева:
— По опыту мне ведомо, Адам,
Что я могу в сужденьях ошибаться,
Но ты меня прощаешь, ты вернул
Доверье мне, и я вернуть надеюсь
Любовь твою, для сердца моего
Единую отраду. Суждена ли
Мне жизнь иль смерть — я от тебя не скрою,
Какую мысль внушила мне тревога.
Возможность есть не только облегчить
Страданий гнет, но положить конец
На-веки им, и это — в нашей воле.
Не в праве ль мы предотвратить рожденье
Злосчастных чад, заране обреченных
Быть жертвами неумолимой смерти?
Бездетен ты, — бездетным оставайся,
И, лютой смерти алчность обманув,
Лишь мы вдвоем её добычей станем.
Но, если ты находишь слишком тяжким
От радостей любовных воздержанье,
Тогда себя и нерожденных чад
Освободим решительным ударом.
Не трепетать пред смертью предлагаю,
Но к ней самим кратчайший путь избрать
И уничтожить силу разрушенья,
К такому же прибегнув разрушенью.
В отчаянье своем замолкла Ева,
Она так много думала о смерти,
Что бледностью смертельною покрылись
Черты её. Но, в сердце уповая
На лучшее, Адам остался тверд
И отвечал: — Твое презренье к жизни
И к радостям её рождает мысль,
Что высших ты исполнена стремлений,
Но твой совет искать в самоубийстве
Спасения ее опровергает.
В нём слышится любовь большая к жизни
И к радостям, которыми безмерно
Ты дорожишь. И, если избежать
Возмездия ты думаешь со смертью,
То, знай, Творца не властны обмануть
Мы; гнев Его своим ожесточеньем
Лишь возбудим сильнее, и Всевышний
В нас поселит живую смерть на-век.
Поищем же разумного решенья,
Которое таится в приговоре:
«И семенем Жены глава сотрется
Змеиная». Под змеем разумеет
Господь и Бог, конечно, Сатану,
Который нам являлся в виде змея.
Главу его на-веки сокрушить —
Достойное отмщенье! Его,
Бездетными оставшись, мы лишимся,
И злобный враг избегнет наказанья,
Которое постигнет нас вдвойне.
Итак, спешим отринуть о насилье
На-веки мысль, а также о бесплодье.
Она у нас надежду отнимает,
Гордыню лишь и злобу порождая
На Господа-Творца и на ярмо,
Возложенное им на плечи наши.
Исполненный великим милосердьем,
Он нас судил без гнева, без укора.
Немедленной кончины ждали мы
И что же? Ты обречена Всевышним
Рождать детей в болезнях и скорбях,
Но радостью они вознаградятся,
Когда сама плод чрева твоего
Увидишь ты. Меня Его проклятье,
На землю пав, едва собой коснулось.
Трудом своим питаться должен я.
Но это ли — несчастье? Опасней
И тягостней была бы праздность мне.
От холода и зноя Он одеждой
Нас защитил и пожалел о нас.
И, если мы с мольбой Ему предстанем,
Он внемлет нам, и сердце в Нём смягчится.
С суровостью природы Он бороться
Научит нас. Вот, небо омрачилось,
И поднялся сырой и резкий ветер,
Пронесшийся среди ветвей кудрявых.
Мы видели, как столкновенье туч
Сверкающую молнию рождало,
Которая, огнем на землю пав,
Кору сосны иль пихты зажигала,
Вокруг себя тепло распространяя.
Попробуем и мы, посредством тренья
Горючих тел, добыть себе огонь.
Впоследствии Господь научит нас
Воспользоваться им для облегченья
Недугов тех, которые явились
Последствием прямым пороков наших.
Так проведем покорно нашу жизнь,
Пока ее во прахе не окончим,
Последним сном в родной земле уснув.
Вернемся же на место приговора, —
Пред Господом повергнувшись смиренно,
Молить Его о состраданье будем
И, землю всю слезами орошая,
Мы вздохами пространство огласим,
Которые, из сердца исходя,
Пред Господом свидетельствовать будут
О горести и о смиренье нашем.
И Он смягчит Свой правосудный гнев:
И в час суда, когда Господень лик
Суровости исполнен был — во взоре
Божественном светилось Состраданье.
Так говорил в раскаянье Адам.
Не менее и Ева сокрушалась.
И, возвратясь на место приговора,
С рыданием они поверглись ниц
И землю всю слезами оросили.
Которые свидетельством явились
Раскаянья измученных сердец
Пред Господом и скорби непритворной.