Кроме тех зверей, которые водятся в Германии, Литва имеет ещё бизонтов (Bisons), буйволов (Urus), лосей (Alce), которых иные называют онаграми, лесными лошадьми. Бизонта литовцы называют на своём языке зубром (Suber), германцы неправильно зовут его Aurox или Urox, каковое имя прилично буйволу, который имеет совершенно бычачью форму, тогда как бизонт совсем другого вида. Бизонты с гривой; шея и плечи у них косматые; борода, висящая с подбородка; волоса пахнут мускусом; голова короткая; глаза большие, впалые, как бы пылающие; лоб широкий; рога по большей части расположены так, что в промежутке между ними могут усесться три хорошо сложенных человека. Этот опыт был сделан, как утверждают, королём польским Сигизмундом, отцом ныне царствующего Сигизмунда Августа, который, мы это знаем, был хорошего и крепкого сложения, — вместе с двумя другими, которые были не меньше его. Спина зубра приподнимается в виде горба, так что передняя и задняя часть животного ниже середины. Охотящиеся на зубров должны обладать большою силою, проворством и ловкостью. Для охоты выбирается удобное место, где деревья стояли бы в известных промежутках друг от друга; стволы их должны быть не слишком толсты, чтобы не трудно было ходить около них, и не слишком тонки, чтобы за них мог спрятаться человек. У этих деревьев располагаются охотники по одному, и зубр, встревоженный преследующими его собаками, выгоняется на это место и стремительно бросается на первого попавшегося из охотников. А тот укрывается за деревом и при всяком удобном случае вонзает в него охотничье копьё. Зверь ещё не падает, не смотря на сыплющиеся на него удары, но свирепеет всё более и более, потрясает рогами и языком, который у него так шероховат и жёсток, что он схватывает и притягивает охотника одним прикосновением языка к его одежде: тут он уже не оставляет человека, прежде чем убьёт его. Если кто хочет отдохнуть, уставши бегать кругом и бить, то бросает животному красную шапку, которую оно топчет и терзает рогами. Когда же кто-нибудь другой захочет принять участие в этом бою, пока ещё животное не свалено, — что необходимо сделать, если они желают воротиться целыми, — тот легко вызывает его против себя, крикнув хоть один раз лулулу (sono barbaro Lululu).
Буйволы водятся только в одной пограничной с Литвой Мазовии. На туземном языке называются они турами, а у германцев настоящее им имя Urox. Это в самом деле лесные быки, нисколько не отличающиеся от домашних быков, разве только тем, что все они черны и имеют чёрную с белым полосу вдоль хребта. Их не очень много, и на некоторые деревни возложены уход и присмотр за ними; наблюдают за ними почти также, как в каких нибудь зверинцах. Они случаются с домашними коровами, но это сопровождается дурными последствиями для них (sed non sine nota). Ибо потом прочие буйволы не допускают их в стадо, как обесчестившихся (infames); да и телята, рождающиеся от этого смешения, не живучи. Король Сигизмунд Август подарил мне, когда я был у него послом, одного выпотрошенного буйвола, которого добили охотники, когда он полуживой был выгнан из стада; у него была вырезана кожа, которая покрывает лоб, и я думаю, что это сделано было не даром, хотя по какой-то рассеянности не спросил тогда, для чего это делается. Известно, что пояса, сделанные из буйволовой кожи, ценятся дорого, и в народе верят, что опоясывание ими помогает в родах. По этой причине королева Бона, мать Сигизмунда Августа, подарила мне два таких пояса, из которых один благосклонно приняла в подарок от меня моя пресветлейшая государыня, королева римская.
То животное, которое по литовски называется лосем (Loss), германцы называют Eilend, некоторые по латини — Alce; по мнению поляков, это онагр т. е. лесной осёл, хотя наружный вид его не соответствует этому названию. Ибо у него раздвоенные копыта; хотя бывают и такие, у которых копыта цельные, но это весьма редко. Это животное выше оленя, уши и ноздри у него несколько выпяченные, а рога нисколько не отличаются от оленьих; цвета более подходящего в белому. Оно весьма быстро на бегу и бегает не так, как прочие животные, а как иноходец. Копыта его носят, как амулеты против падучей болезни.
В степях около Борисфена, Танаиса и Ра есть лесная овца, которую поляки называют солгав, а московиты сейгак (Seigack), величиною с молодого козла, только ноги короче; рога у неё высокие, длинные и рубчатые; из них московиты делают прозрачные рукоятки ножей. Они весьма быстры на бегу и очень высоко скачут.
Ближайшая область к Литве, Самогития, лежит на севере у Балтийского моря и на пространстве четырёх герм. миль тянется между Пруссией и Ливонией; в ней нет ни замечательных городов, ни крепостей. Король назначает гуда начальника из литовцев, которого они называют на своём языке старостой (Starosta) т. е. старейшим; он может быть удалён от должности не иначе, как по самым важным причинам, а обыкновенно остаётся в ней по смерть. Самогития имеет епископа, подведомственного римскому первосвященнику. Там в особенности достойно удивления то, что у туземцев, которые по большей части высокого роста, обыкновенно рождаются как будто по очереди, одни сыновья с большими размерами тела, другие прекрошечные, почти карлики. Самогиты носят плохую одежду, по большей части пепельного цвета. Они живут в низких, но очень длинных хижинах; огонь в них сохраняется но средине, и отец семейства сидя у огня, видит свой скот и всё хозяйство. Ибо они обыкновенно держат скот под той же крышей, под которой живут сами, без всякой перегородки. Большая часть их употребляет также буйволовы рога вместо чаш. Это люди смелые и способные к войне; они употребляют на войне латы и весьма много другого оружия, в особенности же рогатин, — очень коротких, как у охотников. Лошади у них очень малы, так что удивляешься, как их стаёт на такие большие труды: они служат им и для войны, и для обработывания полей. Землю пашут не железом, а деревом, что тем более достойно удивления, потому что земля у них тверда и не песчанна, и сосна не растёт на ней вовсе. Собираясь пахать, они обыкновенно несут с собой много деревянных кольев, которыми роют землю, вместо сошника; это для того, чтобы, когда сломается один, иметь в готовности другой и третий, дабы не было задержки. Один из областных начальников, с целью облегчить жителям тяжкий труд, приказал привезти большое количество железных сошников. Когда же в этот год и в несколько следующих жатва, вследствие климатических перемен, не соответствовала ожиданию земледельцев, и народ приписал бесплодие своих полей железным сошникам, не находя никакой другой причины, — то начальник, боясь возмущения, отобрал назад железо и позволил им обработывать поля но старому. Эта область изобилует рощами, и лесами, в которых иногда происходят страшные сцены. Ибо гам много язычников, которые содержат у себя в домах, как пенатов, каких-то змей, с четырьмя короткими ногами на подобие ящериц, с чёрным и толстым телом, имеющих не более трёх пядей в длину и называемых гивоитами (Givuoites); в положенные дни, очистив свой дом и поставив пищу, они всей семьёй, в каком-то ужасе покланяются этим змеям, пока, нажравшись, те не уползут в своё место. Если им приключится что либо дурное, то они это приписывают тому, что домашнее божество, змея, было худо принято и накормлено. Когда, на возвратном пути из первого путешествия в Московию, я прибыл в Троки, то рассказывал мне мой хозяин, к которому я случайно завернул, что он в тот же год, как я там был, купил несколько ульев пчёл от одного почитателя змеи. Когда своими речами он обратил его к истинной вере Христовой и убедил убить змею, которой тот поклонялся, то через несколько времени, воротясь посмотреть своих пчёл, встретил этого человека с обезображенным лицом: рот у него был самым жалким образом сведён до ушей. На вопрос о причине такого несчастий он отвечал, что наказан этим бедствием за то, что наложил свои грешные руки на змею, своё божество, — наказан для заглажения греха и очищения своей вины; и что ему пришлось бы претерпеть гораздо больше, если бы он не возвратился к своей прежней вере. Хотя это случилось не в Самогитии, а в Литве, но я привёл это для примера. Говорят, что нигде нет мёда лучше и вкуснее, с меньшим содержанием воска и белее, чем в Самогитии,
Море, которое омывает Самогитию, одни называют Балтийским, другие — Германским, иные — Прусским, некоторые — Венетским; германцы же называют его Пелтс (Pelts), сходно с названием Балтийского. Это море есть собственно залив, ибо оно замыкается Кимврииским Херсонесом, который ныне германцы называют Ютландией и Зундер-Ютландией (Yuchtland et Sunder Yuchtland), а по латини он называется Юцией от того же корня. Оно омывает и Германию, называемую Нижней (Bassa), начиная от Гользации, которая прилежит Херсонесу Кимврийскому, — потом любекскую землю, также Висмар и Росток, города герцогства мекленбургского, и всю Померанию, на что указывает название этой местности. Ибо Поморье (Pomorijae) на славянском языке значить то же самое, что у нас — при море, приморский. Потом это море омывает Пруссию, главный город которой Гданск (Gdanum), называемый также Данцигом (Gedanum et Dantiscum). Далее находится резиденция прусского герцога, которую германцы называють Кёнигсбергом (Regius mous). В этом месте, в известное время года, ловится плавающий в море янтарь, с большою опасностью для людей по причине внезапно иногда бывающего прилива и отлива моря. Берег Самогитии занимает едва четыре мили, а потом длинною полосою тянутся Ливония и та страна, которую обыкновенно называют Курляндией (без сомнения от Куретов), также страны, подвластные московскому государю; наконец Финляндия (Vuinlandia), которая состоит под властью Швеции, и от которой, думают, произошло имя венедов (Venedicum nomen). По другой стороне тянутся берега Швеции. В этом же заливе заключается всё королевство датское, большая часть которого состоит из островов, исключая Юции и Скандии, которые примыкают к материку. В этом же заливе находится остров Готланд, принадлежащий к датскому королевству; весьма многие полагали, что из него вышли готфы, — но он слитком тесен, чтобы уместилось на нём такое множество людей. Кроме того, если готфы вышли из Скандии на Готланд, из Готланда в Швецию, то им нужно бы было идти обратно через Скандию (что нисколько не сообразно с здравым смыслом). На острове Готланде до сих пор существуют развалины города Висби, в котором судились и рядились тяжбы и споры всех плавающих по тем водам (illac praeternauigantium); даже из отдалённых морских мест тяжебные дела представлялись туда на апелляцию.
Область Ливония тянется по берегу моря. Столица её — Рига, которою владеет магистр тевтонского ордена. В ней, кроме архиепископа рижского, есть ещё епископы ревельский и эзельский. В Ливонии много городов; в особенности замечателен город Рига, при реке Двине, недалеко от её устья; также города Ревель (Revalia) и Дернт (Derbt). Ревель русские называют Колыванью (Rolivuan, а Дернт — Юрьевым-городом (Iuryovugorod). Рига называется одинаково на том и на другом языке. Судоходные реки в этой стране Рубон и Нарова. Государь этой области, орденские братья, из которых главные называются командорами, также знатные господа и граждане — почти все германцы. Народ (plebs) говорит на трёх языках и потому разделяется на три части или трибы. Из германских княжеств: юлихского, гельдернского и мюнстерского ежегодно выводятся туда новые служители и воины; из них часть поступает на место умерших, а другая на место тех, которые отпускаются на родину по окончании годичного срока своей службы. Конница их сильна и многочисленна; она до сих нор доставляла им возможность доблестно защищаться и храбро отражать частые неприятельские набеги на их земли как короля польского, так и великого князя московского.
В 1502 году, в сентябре месяце, король польский и великий князь литовский Александр побудил магистра ливонского, Вальтера фон Плетерберга, в силу договоров, напасть с войском на области московского князя, обещаясь прибыть к нему с большим войском, когда он вступит в неприятельскую землю. Но так как король, против своего обещания, не пришёл к назначенному сроку, и московиты, узнав о приближении неприятеля, в огромном множестве вышли на встречу магистру, то он, видя себя оставленным и не имея возможности отступить назад без величайшего стыда и опасности, сперва сделал своим коротенькое и приличное обстоятельствам увещание и тотчас же, выстрелив из орудий, храбро устремился на врагов; первой атакой он рассеял русских и обратил их в бегство. Но так как победители были слабее числом и обременены более тяжёлым вооружением, то потому они и не могли далеко преследовать неприятеля. Узнав об этом и ободрившись, московиты снова строятся в ряды и храбрым нападением разбивают пехоту Плетенберга, которая, числом около 1500 человек, выстроилась фалангой перед врагами. В этом сражении погибли командор (Praefectus) Матвей Пернауэр, брат его Генрих и знаменоносец Конрад Шварц. Памятен славный подвиг этого знаменоносца. Ибо, когда он не мог более стоять, осыпанный неприятельскими стрелами и смертельно раненый, то прежде, чем пал, громким голосом призывал какого нибудь храброго мужа, который бы взял от него знамя. Лука Гамерстетер, славившийся своим (хотя и незаконным) происхождением от брауншвейгских герцогов, прибежал на его голос и пытался взять знамя из рук умирающего. Конрад же, или подозревая в нём изменника или почитая его недостойным такой чести, отказался передать ему знамя. Взбешённый Лука отсёк мечом руку, в которой Конрад держал знамя. Не смотря на это, Конрад крепко схватил знамя другою рукою и зубами и стал рвать его. Лука схватил клочки знамени и, изменив своей пехоте, передался русским. Его измена была причиной жалкой участи почти четырёхсот пехотинцев: они были умерщвлены неприятелями. Остальные с конницею, в добром порядке, возвратились целы и невредимы во свояси. Виновник этого поражения, Лука, взятый потом московитами и отправленный в Москву, несколько времени занимал почётное место при дворе князя. Но вследствие какой-то обиды, нанесённой ему московитами, он потом тайно бежал к Христьерну, королю датскому, который назначил его начальником артиллерии. Но некоторые пехотинцы, спасшиеся от этого поражения и ушедшие в Данию, донесли королю о его измене и не захотели служить вместе с ним; тогда король Христиерн послал его в Стокгольм. Потом, при последовавшей за тем перемене, Йостерик, по другому Густав, король шведский, освободив Стокгольм и нашедши там Луку, принял его в число своих друзей и сделал начальником города Выборга. Там узнал он, что его обвиняют не знаю в каком-то преступлении; опасаясь тяжкого наказания, он снова удалился в Московию, где я видел его в почётной одежде между иностранцами, состоящими на жаловании у князя.
Швеция, сопредельная владениям московского князя, соединена с Норвегией) и Скандиею также, как Италия с неаполитанским королевством и Пьемонтом, и почти со всех сторон омывается морем Балтийским, потом океаном и тем морем, которое ныне мы называем Ледовитым. Швеция, в которой столица — Голмия, называемая туземцами Стокгольмом, а русскими Стекольна (Stecolna), есть весьма обширное королевство, и заключает много различных национальностей, между которыми славны воинскою доблестью готфы, разделяющиеся на остроготфов т. е. восточных и вестроготфов т. е. западных готфов, по положению стран, в которых они живут: оттуда выходили они и привели в ужас вселенную, как об этом передали памяти многие писатели.
Норвегия, которую иные называют Нортвагией (Nortvuagia), на длинном протяжении граничит с Швецией и омывается с другой стороны морем. Также как последняя получила имя от Sud т. е. юга, так Норвегия от Nort т. е. севера, куда она обращена. Ибо германцы дали свои собственные названия четырём странам света и по ним называли обращённые к ним страны. Так Ost означает восток: отсюда Австрия, которую германцы собственно называют Osterreich. Vuest значит запад: отсюда Вестфалия. Точно также от Sud и Nort, как сказано, прозвались Суеция (Швеция) и Нортвегия (Норвегии).
Скандия же — не остров, а материк, часть шведского королевства, и на длинном протяжении сопредельна с Готией; доброю частью её владеет ныне король датский. Впрочем, так как авторы, писавшие об этом предмете, сделали её больше самой Швеции и рассказывали, что из неё вышли готфы и лонгобарды, то, по моему мнению, эти три королевства, кажется, разумелись как нечто целое под именем одной Скандии; потому что в то время часть этой земли между Балтийским морем, которое омывает Финляндию, и морем Ледовитым была неизвестна; по причине множества болот, бесчисленных рек и неблагоприятности климата она и до сих пор не обработана и мало известна. От того многие называли этот, огромной величины остров одним именем Скандии.
О Кореле сказано выше, что она подвластна и королю шведскому и князю московскому, потому что находится между владениями обоих государей, от чего тот и другой считает её своею. Её границы тянутся до самого Ледовитого моря. Впрочем, так как о Ледовитом море у большей части писателей рассказывается много разноречивого, то кажется, что не будет лишним, если я в немногих словах приведу здесь описание плавания по этому морю.