Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Июнь/14

Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского — 14 июня

Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского (репринт). — Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 2004. — Т. X. Месяц июнь. — С. 284—318.

День четырнадцатый

---

Житие и чудеса

святаго Пророка

Елисея

‎вятый Пророк Елисей был сын Сафата из колена Рувимова^[1]. Он родился в городе Авел-Мехоле^[2] и был великим чудотворцем. Самое рождение его сопровождалось чудесными явлениями. В городе Силоме, отстоявшем далеко от Иерусалима, стояла золотая телица, которой совратившиеся в идолопоклонство Израильтяне поклонялись как Богу и приносили жертвы. В самый час рождения Елисея эта бездушная телица так громко закричала, что рев ее был слышен даже в Иерусалиме. Когда все весьма дивились этому, некий священник, исполненный Святаго Духа, сказал:

— Великий пророк Божий родился ныне, и он должен будет разрушить истуканов и сокрушить сильных!

Когда же Елисей достиг совершенного возраста, проводя жизнь свою, для бо́льшего угождения Богу, в девственной чистоте, Бог призвал его на пророческое служение. Призвание это совершилось так. Однажды Елисей двенадцатью парами волов пахал землю. Святый Пророк Илия, находившийся в то время на горе Хориве^[3] в собеседовании с Богом, получил повеление от Бога помазать Елисея вместо себя в пророка. И вот, когда Елисей был в поле, святый Пророк Илия приблизился к нему, возложил на него свою ми́лоть^[4], и, передав ему волю Господню, нарек его в пророка, и повелел ему следовать за собой. Елисей тотчас все оставил и готов был со всем усердием следовать за святым Пророком Божиим Илиею, и только испросил у него позволения на короткое время отлучиться домой, чтобы проститься с отцом и матерью. До́ма он взял ту пару волов, на которой сам пахал, заколол их, а плуг рассек на дрова, возложил их на огонь и, зажарив на нем мясо, сделал угощение прилучившимся людям и соседям; после этого, поцеловав отца и мать, Елисей немедленно последовал за Илиею и служил ему, поучаясь у него ведению тайн Божиих; по благодати Божией он сделался Пророком, не меньшим учителя и наставника своего — святаго Илии. Когда же Богу угодно было взять раба Своего Илию в вихре на огненной колеснице на небо^[5] и переселить его в рай, то Илия спросил у Елисея, какого дара он желает от Бога, который бы он, Илия, исходатайствовал ему молитвой своей.

— Проси, — сказал он, — что сделать тебе, прежде чем я буду взят от тебя.

Елисей не просил себе чего-либо земного, временного, ибо для него, оставившего все ради Бога и нищего духом, почитавшего все за ничто, не требовалось ничего на земле; он не просил у Илии ни здоровья для тела, ни долготы дней жизни своей, ибо, в чаянии наследия жизни вечной, не желал продолжительного пребывания в сей временной жизни, но испросил себе благодати Духа Святаго, сугубой по сравнению с почивавшей на святом Илии.

— Пусть будет, — сказал он, — тот дар пророчества, и дар чудотворения, какой в тебе, вдвое более во мне! Дабы я мог заблуждшихся людей, уклонившихся в служение Ваалу, словом пророческим научить, подтверждая наставления свои чудотворениями, и чрез сие обратить их опять к Единому Истинному Богу.

Илия согласился на просимое Елисеем, но под условием, сказав ему:

— Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так.

И вот, когда они продолжали путь и беседовали, появилась огненная колесница и огненные кони, которые разделили их друг от друга, и Илия в вихре понесся на небо. Елисей смотрел и взывал:

— Отец мой, отец мой! Колесница Израилева и конница его!^[6]

Наконец, когда Елисей перестал уже видеть огненную колесницу, далеко скрывшуюся от него вместе с Илиею в высоте, то начал плакать по нем, как об отце, разодрав одежду свою пополам. Но вот он увидел спущенную с высоты Илиею ми́лоть, которая и покрыла его, и он принял ее, как знак полученного сугубого духа Илии, и получил утешение в своей печали о нем. Он хранил ее у себя, как великое сокровище, или как драгоценную царскую порфиру, — и этой ми́лотию сотворил такое же чудо, как ранее Илия. Желая перейти реку Иордан, он ми́лотию ударил по воде, — вода расступилась, и Елисей перешел посуху. Видевшие это чудо ученики пророческие, жившие в Иерихоне, убедились, что Дух Илии почил на Елисее и, придя к нему, поклонились ему.

Святый же Елисей пришел в Иерихон и остановился в нем, чтобы пробыть здесь некоторое время. Жители города пришли к нему и сказали:

— Вот, местоположение города нашего хорошо, как и сам ты видишь; но вода нехороша, а от нее и земля бесплодна!

Елисей потребовал, чтобы принесли ему новый водонос и всыпали в него соли. Когда это исполнили, он взял водонос и пошел к тому месту, где были ключи и, высыпав там соль сказал:

— Так говорит Господь: «Я сделал эту воду здоровой: она не будет уже теперь причиной смерти и бесплодия».

После сего из Иерихона Елисей отправился в город Вефиль, жители которого — Израильтяне, отступив от Бога, поклонялись идолам. Когда он приближался к городу, то маленькие дети, игравшие здесь на дороге, встретив его и видя его плешивую голову, начали смеяться над ним и кричать:

— Ступай, плешивый! Ступай, плешивый!

Елисей, проходя мимо, осмотрелся и видя, что они следуют за ним, продолжая насмехаться и кричать, проклял их именем Божиим. И вот, выбежали из лесу две медведицы и растерзали из них сорок двух отроков, остальные едва спаслись бегством в город. Этою казнию пророк Божий по праведному суду наказал тех детей за поругание и пресек им жизнь, дабы, придя в мужественный возраст, они не явились более злыми людьми; родители же их были наказаны этим за свое идолопоклонство и вместе получили горькое поучение воспитывать детей в страхе Божием и наставлять их благоговейному почитанию слуг Божиих. — Из Вефиля Елисей пошел на гору Кармил^[7] и оттуда возвратился в Самарию.

В то время у Израильтян начиналась война против Моавитян. Царь Моавитский, земля которого изобиловала стадами, обыкновенно присылал ежегодно царю Израильскому дань из ста тысяч ягнят и ста тысяч овец с рунами^[8]. По смерти же Ахава, царя Израильского, Моса, царь Моавитский, отложился от царства Израильского и прекратил присыл обычной дани. Тогда Иорам, сын Ахавов, царствовавший над Израилем в Самарии и державшийся нечестия своего отца, собрав свою военную силу и, пригласив на помощь Иосафата, благочестивого царя Иудейского из Иерусалима, а также подчиненного ему царя Эдомского, двинулся на моавитян чрез пустыню Эдомскую. По усмотрению Божию, в полках находился и святый Пророк Елисей. Семь дней шли три царя со своими полками, и не было воды ни для людей, ни для скота; все изнемогали от жажды. Иорам, царь Израильский, сказал с воздыханием:

— Собрал Господь нас — трех царей, дабы предать в руки Моавитян.

Царь же Иудейский спросил:

— Нет ли здесь при полках кого-либо из пророков, чрез которого можно было бы вопросить Господа?

Слуга царя Израильского сообщил, что при полках находится Елисей, сын Сафатов, который служил Пророку Илии, возливая воду на его руки^[9]. Царь же Иосафат засвидетельствовал об Елисее, сказав:

— В сем муже пребывает слово Господне.

И вот, три царя пришли к святому Елисею и просили его помолиться о них Господу, дабы Он открыл ему, что их ожидает. Но святый Елисей ответил Иораму, царю Израильскому:

— Что общего у меня с тобой? Иди к пророкам отца своего Ахава и матери своей Иезавели и тех спроси, чтобы они сказали тебе, что вас ожидает.

Иорам же, царь Израильский, со смирением сказал ему:

— Неужели Господь собрал нас, трех царей, чтобы предать в руки Моавитян?

Елисей отвечал ему:

— Призываю во свидетельство Господа сил, Которому предстою, что, если бы я не почитал Иосафата — благочестивого царя Иудейского, то не пожелал бы и видеть тебя — идолопоклонника.

После этого Елисей потребовал, чтобы привели к нему певца^[10]. И вот, когда явился певец-левит, умевший прекрасно петь Псалмы Давида, и пел, — Дух Господень сошел на Елисея, и он, пророчествуя, сказал:

— Копайте глубокие рвы, потому что так говорит Господь: вы не увидите ни дождя, ни ветра, а рвы наполнятся водой, которую будете пить вы и скот ваш, да и самих Моавитян Господь предаст в руки ваши и вы победите их силу и разорите все их укрепленные города, посечете все дерева плодоносные и всякий водный источник запрудите камнем и землею, и всю страну моавитскую опустошите.

И сбылись все слова Пророка. Наутро, когда благочестивый Иосафат, царь Иерусалимский, по обычаю своему приносил жертву Богу руками священническими, люди увидали воду, текущую по Эдомскому пути, которая достигла сначала места, где стояли полки Иосафата, и, разливаясь по окрестности, наполняла все рвы и лощины потоков по долине, и вся земля пропиталась водой и была влажной. Люди утолили жажду и, подкрепившись силами, двинулись на Моавитян и нанесли им тяжкое поражение; всю страну их пленили, и, по повелению Пророка, предали ее опустошению, и после сего с торжеством возвратились в свою страну.

Однажды некая вдова пророческого ученика с горестью говорила Елисею:

— Раб твой, а мой муж, умер; ты же его хорошо знаешь, как человека богобоязненного. Теперь приходит заимодавец, которому очень много задолжал мой муж, и не находит у меня, что взять, ибо я совсем ничего не имею; и потому желает взять у меня в работу себе двоих моих сыновей, оставшихся мне в утешение в моем вдовстве и дорогих мне как зеницы очей моих.

Так горько взывала вдовица та к Пророку Божию. [По сказаниям некоторых, вдовица эта была супругой Пророка Авдия, управителя дома Ахавова, который скрыл от меча царицы Иезавели сто пророков Божиих и содержал их на свой счет, на что истратил все свое имущество, задолжав заимодавцам^[11]. Умирая, он предоставил жену и детей Промыслу Божию, заповедав им иметь твердое упование на Господа]. Святый Пророк Елисей, умилосердившись над вдовицей и ее детьми, спросил ее:

— Что ты желаешь, чтобы я сделал для тебя? Скажи, что ты имеешь теперь в доме у себя?

Она отвечала:

— Нет у рабы твоей ничего в доме, кроме посудины с небольшим количеством елея.

Тогда Елисей сказал ей:

— Поди попроси у соседей своих, как можно больше, порожних сосудов и, затворившись в доме с сыновьями своими, наливай из своей посудины масло во все эти сосуды, и они будут наполняться.

Вдовица исполнила повеление Пророка Божия. Она собрала у соседей порожние сосуды, поставила их в доме, затворила за собой двери и наливала елей из своей посудины в выпрошенные сосуды; сыновья ее, помогая матери, подавали сосуды и наливали их, и елей не оскудевал в ее сосуде, но лился как из источника. Когда сосуды все были наполнены, женщина сказала сыновьям:

— Подставьте еще сосуд.

Но дети сказали, что уже нет более порожнего сосуда, и елей перестал течь из сосуда вдовы. Вдовица с великою радостию поспешила к человеку Божию и сказала ему об этом чуде. Елисей же велел ей идти и продавать этот елей и заплатить долг своего мужа, а от оставшегося питаться со своими сыновьями.

Случилось святому Пророку Елисею проходить через город Сонам^[12]. Здесь одна богатая женщина упросила его к себе есть хлебы и со всем усердием угостила человека Божия. Пророку Елисею очень часто приходилось проходить тем городом при путешествии от Кармила к Иордану, или в Галгалы, или в Иерихон, и оттуда возвращаться в Кармил; после приглашения женщины он постоянно заходил в дом ее есть хлеб, потому что она была благочестива и добродетельна. Однажды женщина та сказала мужу:

— Я уверилась в том, что человек Божий, который часто проходит мимо нас, — человек святый. Устроим ему небольшую горницу, поставим ему там постель, стол, стул и подсвечник, чтобы он, заходя с дороги к нам, мог отдохнуть.

И устроили так. И святый Пророк каждый раз останавливался в этой горнице, когда случалось ему быть в этом городе. Однажды человек Божий, отдыхая в горнице, устроенной для него, размышлял, чем бы отблагодарить эту гостеприимную и добродетельную женщину. Он велел слуге своему Гиезию позвать женщину к себе. Когда она вошла, человек Божий сказал ей:

— Вот, ты так заботишься о нас; чем я могу отблагодарить тебя за это? Нет ли у тебя какой просьбы до царя, или князя, или военачальника?

Она отвечала:

— Нет у меня никакой просьбы к ним, потому что среди своего народа я живу.

Когда женщина ушла, святый обратился к Гиезию, спросив его совета, чем бы можно было отблагодарить ту женщину за ее благодеяние. Гиезий отвечал ему:

— Женщина эта не имеет детей, а муж ее стар, умоли Бога, чтобы Он подал ей наследника-сына.

Угодник Божий поступил так. Он усердно вознес горячую молитву о женщине той Богу и, получив извещение от Него, велел вторично призвать ее к себе. Когда она вошла и встала в дверях, человек Божий сказал ей, что она зачнет и родит сына. Женщина поклонилась ему, и как бы не веря от радости, с мольбой просила святаго уверить ее в том. Святый убедил ее, чтобы она твердо верила неложному слову. Женщина действительно зачала и по исполнении времени родила сына, которого и вскормила своею грудью. Однажды, когда отрок уже возрос, летом в жатвенное время он пошел к отцу своему на поле, где была жатва. Пробыв там немного, он разболелся головною болью и закричал:

— Голова болит, голова болит!

Отец велел слуге отнести больного сына домой. Дома больной отрок пролежал на коленях у матери только до полудня и умер^[13]. Мать взяла умершего, отнесла в горницу Пророка, положила его на постель и, затворив двери, вышла и позвала своего мужа. Ничего не сказав ему о смерти сына, она просила у него, чтобы он прислал ей слугу и осла, так как она должна идти к человеку Божию в Кармил, откуда скоро возвратится.

Муж спросил ее:

— Зачем ты пойдешь к нему? Ведь нынешний день не новомесячие, ни суббота?

(В эти дни к святому Пророку Елисею, жившему на Кармильской горе, собирались люди для славословия Божия и поучения). Жена же отвечала, что хотя ныне не суббота, ни новомесячие, но она должна идти, — и с поспешностью отправилась к святому. Когда она приближалась к Кармильской горе, человек Божий, провидя ее приход, сказал своему слуге Гиезию:

— Это та сонамитянка. Беги навстречу ей и спроси: здорова ли ты? здоров ли муж? здоров ли сын твой?

Она сказала встретившему ее Гиезию:

— Здоровы.

Но когда она пришла к святому на гору, то припала к его ногам. Гиезий хотел было ее отстранить от него, но Елисей сказал:

— Оставь ее, ибо душа ее ныне скорбит; Господь же утаил от меня об ее печали и не открыл мне.

Женщина сказала:

— Просила ли я сына у господина моего? Не сам ли ты, господин мой, испросил его мне у Бога? Не говорила ли я: не дай мне обмануться? И вот сын мой ныне умер.

Человек Божий умилился над ней и, дав свой посох Гиезию, велел ему скорее идти и возложить этот посох на умершего отрока. Мать же умершего отрока не удовольствовалась этим и, припав к святому Пророку, говорила ему:

— Жив Господь, и жива душа твоя, я не отстану от тебя.

Тогда святый Елисей встал и пошел вместе с ней. Гиезий же, прибыв ранее его, положил посох на лице отрока, но отрок не обнаруживал признаков жизни. Тогда Гиезий возвратился и, встретив человека Божия, сказал ему, что отрок не воскрес. Наконец, прибыл в город сам святый Пророк Елисей и, войдя в дом женщины, прошел в горницу. Здесь на его постели лежал умерший отрок. Святый Елисей затворил двери и, помолившись Господу, простерся над отроком, приникнув своими устами к его устам, и своими глазами к его глазам, и положив руки свои на его руки, и свои колена на его колена, и дышал на него, — и тело отрока стало согреваться. Пророк встал, походил по комнате и опять простерся над отроком. Так было до семи раз, после чего отрок открыл глаза. Елисей позвал Гиезия и велел ему призвать мать отрока. Когда она вошла, Елисей сказал ей:

— Возьми сына твоего!

Женщина припала к ногам человека Божия, и, взяв живого сына своего, радуясь, воздавала хвалу Богу^[14].

После сего Пророк Божий Елисей пришел в Галгал — место, где в древности Израильтяне на пути в Землю Обетованную переходили реку Иордан. Здесь Пророк Елисей пробыл продолжительное время. И вот, наступил голод в той стране. С Пророком были и ученики его, проводившие жизнь в подражание ему в чистоте и нищете, подобно инокам новой благодати. Пребывание человека Божия с учениками было в особом безлюдном месте. Елисей приказал слуге своему поставить на огонь большой котел и варить похлебку для учеников пророческих, которых было числом сто человек. Один ученик пошел в поле собирать зелень и нашел дикий плод, на вид схожий с виноградом, называвшийся колокинхидою, очень горький, почему называли его также желчью земли. Плод этот очень вреден для здоровья, хотя и употребляется при врачевании, но употребление его в большом количестве причиняет смерть. Собиравший не знал всего вреда этого плода и потому набрал полную одежду свою, и всыпал в котел, чтобы сварить. Когда пища была подана ученикам и они стали есть, тогда они тотчас почувствовали горечь и заболели.

— Смерть в котле, человек Божий! — вскричали они в испуге, обратившись к Елисею; и перестали есть, потому что было невозможно.

Елисей велел всыпать немного муки в котел (не затем, чтобы обезвредить пищу, а чтобы скрыть свое чудотворение), — и пища сделалась приятною и безвредною, и евшие ее насытились и исцелились.

В это время пришел к святому Пророку Елисею один благочестивый человек из города Ваал-Шалиши^[15] и принес двадцать ячменных небольших хлебцев от первого сбора ячменя. Человек Божий велел те хлебцы раздать присутствующим. Но слуга его сказал, что этих маленьких хлебцев не достанет на сто человек.

Елисей ответил ему:

— Раздай всем, пусть едят; ибо так Господь говорит: все они насытятся, и еще останется.

И действительно, сто человек насытились и, по слову Господню, сказанному устами Пророка, осталось много кусков.

В то время заболел проказою^[16] знаменитый воевода царя Сирийского, по имени Нееман: он славился своею храбростию и военными победами, и потому был в большом почете у царя. Болея продолжительное время, Нееман не находил врачей, которые бы могли исцелить его. Однажды сирийские воины привели из израильской страны взятую в плен девочку и отдали ее в услужение жене Неемана. Девочка та слыхала от своих родителей о святом Пророке Елисее и о великих чудесах, совершавшихся по его молитвам, и сказала о том своей госпоже, которой служила.

— О, если бы господин мой, — говорила та девочка, — побывал у Пророка Божия, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его!

Эти слова девочки жена Неемана и передала в точности своему мужу. Нееман пошел к царю своему и стал просить у него, чтобы он отпустил его в землю Израильскую, в Самарию — к Пророку Божию для исцеления. Царь не только дозволил ему идти, но дал с ним письмо к царю Израильскому Иораму, сыну Ахавову. Нееман, взяв с собой дары для человека Божия, — десять талантов серебра, шесть тысяч золотых монет и десять перемен дорогих одежд, — прибыл в землю Израильскую и подал царю Иораму письмо от своего царя. В письме было написано:

«Из моего письма, которое ты получишь, узнай, что я послал к тебе слугу моего Неемана, чтобы ты очистил его от проказы».

Царь израильский Иорам, прочитав письмо царя Сирийского, сильно опечалился и, разодрав на себе одежды, сказал:

— Разве я Бог, Который один может умерщвлять и оживлять, что он прислал ко мне прокаженного человека, чтобы я очистил его от проказы? Не замечаете ли, что это он ищет предлога, чтобы начать войну против меня?

Святый Пророк Елисей, узнав, что царь очень опечален и разодрал одежды свои, послал сказать ему:

— Что ты печалишься и зачем разодрал одежды свои? Пусть Нееман тотчас придет и узнает, что есть Пророк Божий в Израиле.

Нееман пришел с конями и колесницами и остановился у дверей дома Елисеева. Святый Пророк чрез посланного слугу сказал ему:

— Иди, окунись семь раз в Иордане и тело твое будет таким, каким было ранее, и ты очистишься^[17].

Нееман почувствовал себя обиженным этими словами Пророка и ушел, говоря:

— Я ожидал, что он сам выйдет ко мне и, встав надо мной, призовет Имя Бога своего, прикоснется рукой своею к прокаженным местам моего тела и очистит проказу, а он повелевает мне идти к Иордану. Реки Дамасские — Авана и Фарфар^[18] не лучше ли Иордана и всех вод израильских? Разве я не мог бы омыться в них и очиститься?

И пошел Нееман обратно из Самарии в сильном гневе. Но на пути слуги его посоветовали ему послушаться повеления Пророка Божия и сказали при этом:

— Если бы Пророк приказал тебе сделать что-либо очень трудное, разве ты не исполнил бы его повеления? А он тебе сказал только: окунись в Иордане и очистишься, а ты и этого не хочешь исполнить.

Нееман послушался совета своих слуг, отправился на Иордан, сошел с колесницы и семь раз окунулся в реке, как велел ему человек Божий, и тотчас тело его очистилось, и он вышел из реки бодрый и здоровый, как юноша. И возвратился Нееман со всеми сопровождавшими его к святому Елисею, и, став перед ним, сказал:

— Теперь я знаю, что нет Бога по всей земле, кроме Израиля; посему прими от раба твоего дары эти, какие я принес тебе.

И при этом предложил человеку Божию золото, серебро, одежды. Но святый Елисей сказал ему:

— Жив Господь, Которому я служу, я не возьму у тебя ничего.

Нееман начал убеждать Пророка взять принесенное, но он был непреклонен и не взял ничего.

Тогда Нееман обратился к святому с просьбой, сказав:

— Дозволь рабу твоему взять земли^[19], сколько можно увезти на двух парах мулов; привезя ее домой, я поставлю жертвенник Господу Богу Израилеву, ибо отныне раб твой не будет приносить жертвы никаким богам, кроме Единого Истинного Бога^[20].

Святый Елисей дозволил ему взять просимое и отпустил его с миром. Когда Нееман ушел от человека Божия Елисея, слуга его, Гиезий, начал размышлять:

«Вот, какую великую радость сделал Нееману Сириянину господин мой, а он не взял из рук его ни одного дара; пойду вслед за ним, догоню и возьму что-либо у него».

И, встав, поспешил вслед за Нееманом. Нееман, увидав, что Гиезий поспешно догоняет его, сошел с колесницы и пошел навстречу к нему. Когда они сошлись вместе, Гиезий, после приветствия, сказал Нееману:

— Господин мой послал меня сказать тебе, что сейчас с горы Ефремовой пришли к нему двое учеников пророческих, и он просит тебя дать для них талант серебра и две перемены одежд.

Нееман сказал:

— Возьми два таланта.

И тотчас велел положить серебро в два мешка, и дал Гиезию двоих своих слуг отнести посланное, а сверх того дал ему и две одежды. Гиезий, придя с теми слугами домой в вечерний сумрак, взял у них принесенное и, отослав их обратно, скрыл взятое в доме, а сам явился к господину своему.

Святый Елисей спросил у него:

— Откуда ты пришел, Гиезий?

Гиезий отвечал:

— Не ходил раб твой никуда.

Тогда святый Елисей сказал ему:

— Разве сердце мое не ходило с тобой и не видело, как, сойдя с колесницы, человек тот шел навстречу тебе, и как ты принял от него серебро и одежды; и разве я не знаю, что ты намерен на это серебро купить себе масличные деревья и виноградники, овец и волов, слуг и служанок? За это проказа Нееманова пристанет к тебе и к твоему потомству навеки.

И вышел Гиезий от Елисея, покрытый проказой и белый, как снег.

Однажды ученики пророческие сказали Елисею:

— Вот, жилище, в котором мы живем около тебя, тесно для нас; пойдем к Иордану и принесем каждый по бревну, и сделаем себе там жилище.

Святый отпустил их. Один из учеников кротко пригласил и его самого пойти вместе с ними, сказав ему:

— Пойди, отче, и ты сам с рабами твоими.

Человек Божий встал и пошел вместе с ними. Когда они пришли на Иордан и начали рубить бревна, у одного из рубивших соскочил топор с топорища и упал в воду, и он вскричал: «Ах, господин мой! Топор этот я взял на подержание у друга».

Человек Божий спросил его, где упал топор и, когда тот указал место, Елисей отрубил кусок дерева, бросил его в воду, и топор всплыл на поверхность воды. Святый велел рубившему взять его, и тот, протянув руку, взял его. Столь великая дана была сила святому мужу, что он мог даже естественную тяжесть железа уменьшить так, что железная секира плавала сверх воды, как лист, упавший с дерева.

Святый Пророк Елисей провидел происходящее вдали от него с такой ясностью, что как бы все это происходило перед его очами. Царь Сирийский, воевавший с Израильтянами, много раз совещался с приближенными своими, как устроить засаду для царя Израильского, и назначал то или другое место, где должен был залечь назначенный для засады отряд воинов. Но святый Елисей, провидя это, посылал предупредить царя Израильского, говоря:

— Остерегись проходить сим местом, потому что там залегли Сирияне.

Царь посылал узнать, правда ли это, и уверившись в том, соблюдал осторожность и не приближался к тому месту, а сам посылал своих воинов, которые внезапно нападали на Сириян и поражали их. Это было несколько раз. Царь Сирийский, слыша об этом, пришел в смущение и, призвав своих подчиненных, сказал им:

— Почему вы не скажете мне, кто открывает мои тайны царю Израильскому и предает меня в его руки?

Один из них отвечал ему на это:

— Никто, господин мой царь, и не от нас это происходит! А у Израильтян есть Пророк Елисей, который пересказывает царю Израильскому даже те слова, которые ты говоришь в своей спальной комнате.

Царь сказал:

— Узнайте, где Пророк тот? Я пошлю воинов взять и привести его сюда.

Воины, разузнав, сказали ему, что Елисей пребывает в Дофаиме^[21]. Царь послал туда конницу, колесницы и большой отряд войска, которые ночью приступили и окружили город. Рано утром слуга Елисея, выйдя из дома, увидал сирийские войска с конями и колесницами, в большом количестве окружившие город, и, вбежав к Елисею, вскричал:

— Что нам делать, господин мой?

Святый Елисей отвечал:

— Не бойся: с нами больше, чем с ними.

И обратился Елисей к Богу с молитвою, говоря:

— Господи! Отверзи очи отрока твоего, дабы он узрел силу Твою.

И Бог отверз очи служителя Елисея, — он увидел, что вся гора занята конями и огненными колесницами кругом Елисея.

Святый Елисей вышел со слугой своим из города к Сириянам, а те пошли к нему. Елисей помолился к Господу, говоря:

— Порази, Господи, народ сей слепотою.

И Господь поразил их слепотою, как просил Елисей. Тогда Елисей сказал им:

— Это не та дорога и город этот не тот, куда вам нужно идти; но идите за мною, и я приведу вас к тому человеку, которого вы ищете.

И привел он их в Самарию. Когда они прибыли в Самарию, Елисей обратился с молитвой к Богу и сказал:

— Господи! Отверзи им очи, дабы они увидели, где находятся.

И открыл Господь глаза их, и они увидели, что находятся в Самарии. Царь Израильский, узнав об их прибытии и увидев их, спросил святаго Елисея:

— Не велишь ли, отче, их истребить?

Но святый отвечал:

— Нет не истребляй, ибо не ты привел их сюда, и не ты пленил их своим оружием; но сделай им угощение, чтобы они шли к государю своему.

Царь сделал им большое угощение, и они ели и пили, и были отпущены к царю своему, и после этого прекратили свои нашествия из Сирии на землю Израильскую.

Прошло довольно продолжительное время и царь Сирийский Венадад начал войну с Иорамом, царем Израильским. Он собрал все свое войско и окружил Самарию, столичный город царей израильских, где находился тогда и святый Пророк Елисей. Начался сильный голод в городе, так что самые бедные жители поедали своих детей. Однажды к царю Израильскому, когда он ходил по городской стене, подошла женщина и с воплем говорила ему:

— Помоги мне господин, мой царь!

Царь отвечал ей:

— Если тебе не поможет Господь, как я могу помочь тебе? С гумна или с точила дам тебе пропитание? Впрочем скажи, что тебе нужно?

Она начала свою жалобу на другую женщину, сказав:

— Вот, эта женщина сказала мне: давай съедим сегодня твоего сына, а завтра моего, и мы сварили моего сына и съели. На другой день я сказала ей: давай съедим и твоего сына, но она его спрятала.

Царь Израильский, выслушав такой ужасный рассказ женщины, разодрал одежду свою и страшно разгневался на Пророка Божия Елисея за то, что тот своим советом удерживал его не покоряться царю Сирийскому и не сдавать ему город, а ожидать помощи Божией.

— Пусть покарает меня Бог и прибавит еще к моему наказанию, если сегодня голова Елисеева останется на нем! — сказал царь во гневе.

И тотчас был послан исполнитель казни, чтобы отсечь голову Пророку. Человек же Божий находился у себя дома, и у него были старцы израильские.

— Знаете ли вы, — сказал он старцам, — что царь Иорам, сын убийцы Ахава, убившего неповинно Навуфея, послал исполнителя казни снять с меня сейчас голову? Но вы заприте крепко двери и не пускайте его сюда, пока не придет сюда господин его, ибо слышится топот ног господина его, потому что он спешит уже вслед за ним.

Еще святый говорил эти слова, как подошел царь и остановил исполнителя казни; потому что после злого решения своего царь раскаялся, и сам поспешил вслед за посланным, чтобы предупредить исполнение жестокого приказания, ибо царь знал о святости Пророка Елисея и его неповинности, и о всех благодеяниях его для Израильского царства и для многих людей. Войдя к Пророку, царь сказал:

— Вот какое великое бедствие послано на нас от Господа! Чего же мне ждать от Него? Отдам город Сирийскому царю и смирюсь перед ним, чтобы не умереть всем нам от голода: лучше, подчинившись ему, остаться всем нам живыми, чем, сопротивляясь, погибнуть от голода.

Но святый Елисей, обратившись к царю и ко всем присутствовавшим, сказал:

— Слушайте слово Господне! Вот что говорит Господь: в этот же час завтра в воротах Самарии^[22] будут продавать меру муки пшеничной за один сикль, и две меры ячменя за один сикль.

Один из сановников, самый приближенный к царю, на руку которого царь опирался, сказал на это Елисею:

— Если бы даже Господь отверз Небеса, и тогда не будет того, что ты говоришь.

Святый Елисей отвечал ему:

— Вот, ты сам увидишь это своими очами, но не вкусишь от хлеба того.

Успокоившись немного, царь ушел в свою палатку. И вот ночью, когда святый Елисей молился ко Господу Богу об освобождении города, Бог наслал великое смятение на войско сирийское: Сириянам послышался большой шум от оружия и ржания коней, как бы от большого собравшегося войска, и они порешили между собой, что это цари Хеттейский и Египетский, нанятые царем Израильским, пришли к нему на помощь со своими войсками.

— Бежим отсюда, бежим! — кричали они в великом страхе.

И ночью вместе с царем своим побежали обратно, оставив на месте свои палатки, коней, ослов и все, что было у них в стане, спасая лишь только свою жизнь. В эту же ночь около городских ворот сидели четверо прокаженных, которые, рассуждая друг с другом, говорили:

— Зачем мы здесь сидим, ожидая смерти? Если в город пойдем, то умрем от голода, а оставаясь здесь, также умрем; не пойти ли нам в сирийский стан, и если пощадят нас, то лучше умереть от меча, чем терпеть невыносимые муки от голода.

И, согласившись, встали и пошли в сирийский стан, покрытый еще ночным мраком. Войдя в стан, они не нашли ни одного человека и, пройдя до середины стана и никого не видя, много дивились этому. Они вошли в одну из палаток, и ели, и пили, взяли из нее серебро, и золото, и одежды и, отойдя, скрыли. Возвратившись, они вошли в другую палатку и взяли из нее все, что хотели и сколько могли унести, и опять скрыли. После сего они начали совещаться, говоря:

— Нехорошо мы делаем; настоящий день — день радостной вести, а мы молчим: и если останемся здесь до рассвета, то будем повинны в большом грехе; посему поспешим к городу и известим царский двор.

Они поспешили к городу и, подойдя к воротам городским, сказали стражам:

— Мы ходили в стан сирийский и не видели там ни одного человека, и не слыхали даже голоса человеческого; только кони на привязи и ослы остались там, также и шатры стоят на своих местах, наполненные богатством.

Немедленно обо всем известили царя. Царь встал ночью, собрал приближенных и начал с ними совещаться и, усомнившись, сказал им:

— Я открою вам коварный замысел Сириян, который они задумали против нас. Они узнали, что мы страдаем от голода; посему, выйдя из стана, скрылись где-либо в поле, намереваясь, когда мы выйдем, гонимые голодом, из города, захватить нас живыми и войти в наш город.

Слуги царя посоветовали послать кого-либо на разведку. Были посланы двое всадников, которые, прибыв в стан сирийский и, никого не найдя в нем, поскакали по следам Сириян до Иордана. Весь путь был устлан одеждою и оружием, которые бросали бежавшие в великом страхе Сирияне. Посланные возвратились и обо всем известили царя и народ. Люди бросились из города и расхитили весь лагерь сирийский; и мера муки пшеничной и две меры ячменя продавались за один сикль, как сказано было Господом чрез Пророка. Вышеупомянутый сановник — тот, на руку которого опирался царь, получил от него приказание встать у городских ворот для наблюдения за порядком. И вот, когда он хотел распоряжаться, чтобы народ не теснился в воротах, толпа стиснула его и задавила его насмерть, как это и было предсказано человеком Божиим Елисеем, когда этот сановник, не веря слову Господню, сказанному устами пророческими об изобилии хлеба, противоречил:

— Если Господь и Небо отверзет, то этого не будет^[23].

Славен был сей великий угодник Божий и в других дивных пророческих дарованиях и деяниях, как о том пространно повествуется в книгах Царств. Он предсказал семилетний голод в земле Израильской^[24]. Предусмотрев смерть Венадада — царя Сирийского, он предсказал переход царства Сирийского в руки Азаила. Помазав Ииуя — одного из князей израильских — на царство^[25], он возбудил его истребить богоненавистный идолопоклоннический Ахавов дом. Ииуй убил двоих царей идолопоклонников: Иорама Израильского и Охозию Иудейского, внука благочестивого царя Иосафата, который, не подражая деду своему, уклонился в нечестие. Он умертвил Иезавель, нечестивую жену Ахавову, мать Иорама, и избил всех жрецов и волхвов Вааловых. Во всех этих делах ему споспешествовали благословения и молитвы святаго Пророка Елисея. По смерти Ииуя царствовал в Израиле сын его Иоахаз, а ему наследовал Иоас, внук Ииуя. В царствование Иоаса человек Божий, имевший пребывание в Самарии и будучи уже глубоким старцем, разболелся. Царь израильский Иоас пришел навестить его и, плача над ним, говорил:

— Отче, отче, колесница Израилева и кони его!

Елисей сказал ему:

— Возьми лук и стрелы, открой окно к востоку, где находится Сирия, и натяни лук со стрелою.

Царь исполнил это. Пророк же Божий, положив свои руки на руки царя, сказал:

— Пусти стрелу к Сирии.

И царь пустил стрелу. Пророк сказал:

— Стрела эта — стрела спасения Господня, и ты победишь Сирию.

И опять велел царю взять в руки лук и стрелы. Царь взял. Пророк сказал ему:

— Ударь стрелой по земле.

Царь ударил три раза и остановился. Человек Божий разгневался на него, сказав:

— Если бы ты ударил пять или шесть раз, то победил бы Сирию окончательно, теперь же ты нанесешь ей только три поражения^[26].

Так пророчествуя царю, святый Елисей скончался и был погребен с почестями^[27].

Не только при жизни Пророк Елисей творил чудеса, но он и по смерти своей явил себя чудотворцем. Через год после его смерти несли хоронить за город одного умершего. В это время появилась толпа Моавитян, которые производили набег на землю Израильскую. Несшие умершего еще издали увидали неприятелей и бросили труп в близлежащую пещеру. Это была та пещера, в которой покоился прах Пророка Елисея. Лишь только мертвец коснулся костей Пророка, как тотчас ожил и, выйдя из пещеры, пошел в город^[28].

Так и по смерти Бог прославил Своего угодника^[29]. За все сие Богу нашему слава, честь и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь^[30].

---

Тропа́рь, гла́съ д҃:

Во пло́ти а҆́гг҃лъ, прⷪ҇ро́кѡвъ ѡ҆снова́нїе, вторы́й прⷣте́ча прише́ствїѧ хрⷭ҇то́ва, и҆лїа̀ сла́вный, свы́ше посла́вый є҆лїссе́еви бл҃года́ть, недꙋ́ги ѿгонѧ́ти, и҆ прокажє́нныѧ ѡ҆чища́ти: тѣ́мже и҆ почита́ющымъ є҆го̀ то́читъ и҆сцѣлє́нїѧ.

Конда́къ, гла́съ в҃:

Прⷪ҇ро́къ бж҃їй ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, сꙋгꙋ́бꙋю^[31] бл҃года́ть прїе́мъ, вои́стиннꙋ досто́йнꙋю тебѐ, є҆лїссе́е бл҃же́нне: и҆лїи́ бо бы́лъ є҆сѝ совсе́льникъ^[32], съ ни́мъ же хрⷭ҇тꙋ̀ бг҃ꙋ моли́сѧ непреста́ннѡ ѡ҆ всѣ́хъ на́съ.

Житие

святаго отца нашего

Мефодия,

Патриарха Константинопольского

‎роженец Сицилии^[33] святитель Христов Мефодий в юных летах воспринял иноческий образ, преуспевая в добродетельной жизни. В царствование Льва Армянина^[34], иконоборца, он занимал при святейшем Никифоре, Патриархе Цареградском^[35], должность апокрисиария^[36]. Патриарх Никифор послал святаго Мефодия к папе в Рим^[37] с одним поручением, касающимся церковных дел; здесь, в Риме, он намеренно задержался на довольно продолжительное время, потому что нечестивый Лев, свергнув с патриаршего престола святейшего Никифора, возвел на него еретика иконоборца Феодота Милиссийского, по прозванию Касситера^[38]. По кончине царя Льва и лжепатриарха Феодота святый Мефодий возвратился из Ветхого Рима в Новый^[39]. В сане пресвитера он служил Господу в правде и преподобии, неустанно борясь с иконоборческой ересью, особенно усилившейся в то время: по Льве Армянине на царский престол вступил, тоже еретик-иконоборец, Михаил Валвос, или Травлос^[40]; Патриархами во дни его были люди неблагочестивые. И великий подвиг взял на себя блаженный Мефодий, препираясь с еретиками и постыжая их. За такую деятельность нечестивый царь томил в муках и темнице святаго Мефодия, как сообщает об этом грек Зонара^[41]: он передает, что Михаил Травлос в начале царствования своего показал себя милостивым правителем: многих святых отцев, заточенных Львом Армянином за почитание икон, он освободил от уз и заключения, но затем, по прошествии уже довольно значительного времени, Михаил отменил это, внушенное лицемерием, доброе дело и, не скрывая своего злобного нечестия, воздвиг гонение на православных. С гневом он ополчился на святаго Мефодия и на Евфимия, Сардийского епископа, — о многих других, много пострадавших от него, уже не говорим. Евфимия он отправил за почитание икон в изгнание, а святаго Мефодия заключил в темнице в Акрите^[42]. Тот же Зонара следующим образом описывает нечестие Михаила Травлоса: он подражал во всем, по его словам, царю Копрониму^[43]; благоволя Иудеям, он приказал поститься в субботу; не веря воскресению мертвых, Михаил осмеивал надежду на блаженную жизнь за гробом; подвергал насмешкам и предсказания святых Пророков; утверждал, что бесов не существует и не почитал за грех скверных плотских деяний: почитая Иуду предателя за святаго, Михаил думал, что последний будет спасен. Он ненавидел учение книжное и препятствовал родителям отдавать детей в (православные) школы, чтобы, изучив Священное Писание, они не обличили его безумия, но, пребывая невеждами и бескнижными, следовали его еретическому заблуждению. Так говорит Зонара. Святый Мефодий мужественно противился зловерному царю как пастырь мудрый, сведущий в Божественном Писании, православных догматах и преданиях святых отцев; за это он, как исповедник истины, переносил не только узы и темницы, но даже и раны.

По смерти Михаила Травлоса воцарился сын его Феофил^[44] — наследник не только престола, но и зловерия своего отца, Феофил многих замучил за честно́е почитание святых икон; однако, любя учение книжное, он обновил запустевшие было школы Царьграда, приказал снова начать в них занятия. Он же освободил из заточения и святаго Мефодия, как передает об этом греческий историк Михаил Гликос: небывалым, — говорит он, — и чудесным образом извел Бог Мефодия из мрачного узилища: Феофил из любви к знаниям часто проводил время за чтением книг; однажды царю попалась в руки книга, содержание которой ему было малопонятно; кто-то из приближенных заметил Феофилу, что Мефодий, заключенный в темнице в Акрите, известен своим уменьем изъяснять трудные для уразумения места в книгах. Тотчас же царь послал приказ привести к нему из узилища святаго Мефодия; увидевшись с ним, он после беседы понял, что святый Мефодий муж мудрый, и освободил его из уважения к нему.

Получив свободу, святый Мефодий снова вступил в словесную борьбу с еретиками, уча воздавать святым иконам достойные их честь и поклонение; этим он опять навлекал на себя гнев иконоборцев: деятельность святаго Мефодия на защиту Православия стала известна царю, который сильно гневался на угодника Божия, скрывая свое недовольство до более удобного времени. В эти дни греки вели войну с Сарацинами^[45], и была необходимость самому царю присутствовать при войске. Отправляясь к полкам, царь взял с собой и святаго Мефодия — частию как бы ради молитвы, частию для бесед от писания и решения недоуменных вопросов, которые, как убедился царь, святый Мефодий искусен был разъяснять. В действительности же царь взял с собою угодника Божия из боязни, как бы в столице, если в ней останется святый Мефодий, не возникло народное возмущение против иконоборцев: народ любил преподобного — как мужа святаго и учительного, прекрасно сведущего не только в области управления духовного, но и гражданского; поэтому-то царь и не оставил его в столице на время своего отсутствия, а взял с собою. Но вот, по Божию попущению, Измаильтяне одолели Греков, уничтожив почти все войско царя, так что последний едва спасся бегством с малыми остатками от своих полков; тогда нечестивый царь обнаружил на святаго Мефодия свой гнев, который доселе таил в сердце:

— Потому Бог и даровал врагам нашим победу, — говорил Феофил, — что среди нас находятся идолопоклонники.

На это святый Мефодий возразил:

— Господь, поругаемый христианами в Своей святой иконе, прогневался на них и попустил врагам одержать над нами победу.

Исполнившись ярости, царь сослал святаго Мефодия после жестокого бичевания^[46] в заточение на один остров: здесь он приказал заключить его вместе с двумя разбойниками в глубокой гробной пещере, куда не проникал и солнечный свет. Так святый Мефодий явился живым мертвецом, как Иона во чреве китове, пребывая в земных недрах и благодаря Бога. Одному рыбаку поручено было доставлять ему пищу и притом столь скудную, чтобы только не умереть с голода; мучители желали продолжить жизнь угодника Божия, а с ней — и его страдания в том гробе.

Во время этого заключения святаго Мефодия царь Феофил поверг мукам за почитание честных икон двух святых исповедников — Феодора и Феофана^[47]: на их лицах раскаленным железом была выжжена надпись, свидетельствующая об их поклонении святым иконам, после чего царь отправил мучеников в заточение. Путь их лежал мимо того острова, где томился святый Мефодий, заключенный в гробной пещере. Случайно встретившись с рыбаком, питающим узника, святые исповедники разузнали от него все подробно об угоднике Божием. Не имея возможности увидеться со святым Мефодием, потому что очень строги были люди, ведшие их в заключение, Феодор и Феофан написали к нему следующее приветствие, доставить которое по назначению взялся тот же рыбак:

«К живому, как мертвому сидящему во гробе, к земному, обходящему горние страны и к носящему узы, пишут окованные, имеющие «лица начертаны».

Прочтя это, присланное с рыбаком, приветствие и узнав от последнего о подвигах святых страстотерпцев, святый Мефодий благодарил Бога, даровавшего им такое мужество. Затем он ответил им в свою очередь на их приветствие таким письмом:

«Погребенный прежде смерти и скованный узами приветствует тех узников, из которых каждый, имея «начертанное лице», вписан горе́ в книгу жизни».

В своем гробном заключении святый Мефодий пробыл до смерти царя Феофила, и когда (один) гроб приял мертвеца по истине^[48], тогда (другой) гроб, подобно киту, изрыгнувшему из чрева Иону Пророка, даровал миру «живого мертвеца»^[49]. Когда смерть закрыла очи Феофила гробной перстью и затворила его нечестивые уста, наложив молчание на хульный язык, тогда славный исповедник увидел дневной свет и снова отверз свои уста для проповеди благочестия. По кончине Феофила воцарился сын его, Михаил (III-ий), причем за его малолетством управляла его мать Феодора^[50]. Первой заботой правительницы была забота о мире церковном, совершенно нарушенном иконоборством: от дней первого царя-иконоборца Льва Исаврянина^[51] до смерти Феофила прошло сто двадцать лет; в течение этого времени икона Христова была поругаема христианами, и разгневанный Бог воздвигал за это немалые бедствия на Христианское царство. В эти годы Сарацины, овладев многими христианскими странами, многих жителей их увели, как пленников, в свою область. Тогда же Греко-Римское государство разделилось на два царства: между тем ранее царь Нового Рима, или греческий, обладал и Ветхим Римом, так что Восток и Запад объединялись под скипетром одного царя Греческого. Но вследствие развития иконоборческой ереси, связанной с лютыми кровавыми мучениями множества исповедников благочестия, Запад отторгся из-под власти греческих царей, поставив себе своего собственного царя. Поэтому Греческий царь вынужден был управлять одной только Грецией, да и то не всей, потому что Палестина со Святым Градом Иерусалимом, Сирия, Аравия, а также и Египет, с подлежавшими ему областями, взяты были Сарацинами. Все это Бог попустил за грехи христиан, отпавших от благочестия в ересь и поругавших святые иконы. Принимая во внимание последнее обстоятельство, благочестивая и исполненная боговдохновенного разума царица Феодора приложила все старания к тому, чтобы, уничтожив в Христианском царстве проклятую иконоборческую ересь, утвердить правоверие, возвратив как драгоценное украшение невесты Христовой — Святой Церкви почитание честны́х икон. Она повелела освободить от уз и заключения, а также возвратить из ссылки всех исповедников благочестия, чтобы они пришли на Собор в Константинополь, который бы возвратил с подобающею честью храмам святые иконы. По этому указу был освобожден из гробного затвора и святый Мефодий. На патриаршем же престоле, как мерзость запустения на месте святе, все еще пребывал лжепатриарх Иоанн, по прозванию Анний^[52], — еретик и волхв, возведенный на престол царем Феофилом. И так как святые отцы не желали иметь с ним общения, то благочестивая царица Феодора помянутого лжепатриарха, лишив престола, изгнала из Церкви, как дикого вепря из виноградника. По благоволению Божию на патриарший престол к неизреченной радости всех православных был возведен святый исповедник Мефодий.

Это возведение святаго Мефодия, происшедшее более по Божию нежели человеческому избранию, еще прежде было предсказано преподобным Иоанникием Великим, о чем житие его говорит так:

Игумен Агавронского монастыря Евстратий спросил некогда преподобного Иоанникия^[53]:

— Отче, доколе же святые иконы будут попираемы (и доколе продолжится такое положение вещей), при котором Церкви не возвращаются, гонители возрастают и стадо Христово расхищают дикие звери?

Святый отец отвечал на это:

— Подожди еще немного, брат, и увидишь проявление силы Божией: церковное управление примет некто, именем Мефодий; озаренный Божественным Духом он будет руководить Церковию по истине, истребит ереси, утвердит Церковь православными догматами, создаст тишину и единомыслие; противящихся же смирит десница Вышнего.

Это пророчество преподобного Иоанникия сбылось с очевидностию на святом Мефодии. По смерти царя Феофила он был поставлен Патриархом Царьграда — как муж, достойный столь великого сана, как крепкий столп правоверия и непоколебимое утверждение благочестия, как украшенный мученичеством Христов воин, от Бога предзнаменованный и прозорливым мужем предуказанный на великое служение архиерейское. Святый Мефодий вместе с благоверной царицей Феодорой созвал в Константинополе Поместный Собор, который подтвердил догматические определения Седьмого Вселенского Собора, созванного в царствование Константина и Ирины в Никее на иконоборцев^[54]. Не принимающих же догматов этого Вселенского Собора Поместный Собор, собранный при святом Мефодии, предал вторичной анафеме. Доставив радость православным, обратив церковную смуту в мир, бурю и волнение — в тишину, отцы Собора с великим торжеством в первую неделю Святой Четыредесятницы внесли честны́е иконы в церковь Господню. И была великая радость не только в Царьграде, но и во всех тех местах поднебесной, где находились православные христиане.

Когда повсюду православные христиане совершали духовное торжество, зависть терзала сердца тех, в душах которых была укоренена иконоборческая ересь: таковы были уже помянутый, сверженный с престола, лжепатриарх Анний и брат его Ареабор, имевший сан сенатора и заседавший в царской палате; таковы были и некоторые другие из числа сановных вельмож и людей меньшего чина. Не зная, что делать, они по злобе придумывали, как бы оклеветать святейшего Мефодия. За золото еретики наняли одну единомысленную с ними и знатную женщину, — сын ее был ипатом^[55] в Смирне, — чтобы она, согласно их наставлению, пошла к царице и воспитателям молодого царя и сообщила им, что будто бы новопоставленный Патриарх Мефодий блудодействовал с ней. Так поступили клеветники в том расчете, что им будет более удобно хулить как учение святаго Мефодия, защищавшего почитание честных икон, так и самые иконы, если Патриарха удастся обесславить, распустив о нем в народе дурную молву и тем опозорив его имя. Подученная еретиками женщина, отправившись к царице и воспитателям молодого царя, открыто пред всеми оклеветала святаго Мефодия, принеся жалобу на мужа ни в чем не повинного. Чтобы клевета ее была принята за истину, она проливала слезы, как бы потерпевшая насилие от новопоставленного Патриарха. Они удивлялись такому поступку первосвятителя, породившему великий соблазн; тотчас молва распространилась по всему городу, православных смущая, а нечестивым доставляя радость и торжество. Еретики смеялись над православными:

— Вот какого имеете вы Патриарха! Вот за кем вы следуете!

Когда клевета дошла до самого святейшего Мефодия, он недоумевал, откуда именно она могла возникнуть. Но имея совесть чистою, он в душе радовался незаслуженному бедствию, вместе с тем Патриарх и печалился, видя столь великий соблазн среди народа и насмешки еретиков над православными. Как же поступает сей великий святитель, муж неповинный руками и чистый сердцем, соблюдший от утробы матерней непорочно чистоту своего тела? Желая не столько себя очистить от ложного обвинения, сколько — отнять у Церкви соблазн и заградить лживые уста еретиков, Патриарх решил, жертвуя своим стыдом, открыть доколе никому не ведомый недуг, которым он страдал и который с очевидностью обнаруживал неспособность первосвятителя к плотскому греховному смешению. Послав в палату цареву, Патриарх просил справедливого суда, который расследовал бы дело между ним и помянутой женой. Представ же пред судом, состоящим из честных лиц, Патриарх, не хотя спорить с бесстыдною женщиною и желая непререкаемым образом засвидетельствовать о своей неповинности и убежденный к тому же наступившей необходимостью отложить природный стыд, соблюдение коего особенно было обязательно для человека его сана, — святейший Мефодий обнажил «тайное место» своего тела, объятое болезнию, так что «плоть ро́дная» была как бы умерщвленной; и все узнали, насколько ложна была клевета женщины, так как видели, что невозможно столь больному человеку совершить плотской грех. И возрадовались православные, что уничтожился соблазн в Церкви и отнялось поношение от сынов благочестия. Еретики же покрылись стыдом и заградились нечестивые уста их; болезнь их обратилась на их головы и издевательство их принесло посрамление и уничтожение им же самим.

Когда же судьи спросили святейшего Мефодия, каким образом прилучилась ему болезнь, он, обнаруживая недуг свой, открыл и причину его, о которой доселе тоже никому не говорил:

— Когда, — сказал он, — я был послан Святейшим Патриархом Никифором к папе в Рим и там задержался, в это время по действию пакостника плоти, ангела сатанина, напало на меня сильное плотское вожделение, соединенное с возбуждением плотских удов; многие дни и ночи боролся я с похотною страстью, изнуряя постом и бдением и умерщвляя себя всякого рода трудами, и так как страсть все-таки не оставляла меня и мне казалось, что я уже близок к падению, со слезами повергся пред святым верховным Апостолом Петром, вручая себя его помощи и прося у него ослабления: я молил его, чтобы он дарованной ему от Бога благодатною силою избавил меня от плотской брани и тем не попустил оскверниться моему телу, освященному для чистоты. Когда я в печали забылся немного сном, мне явился святый Апостол Петр и коснулся своею десницею тайных частей моего тела; от этого прикосновения я ощутил сильную боль, — точно кто огнем ожег заболевшее место; я сильно застонал. Апостол же Петр сказал мне:

— Отселе ты не будешь более испытывать плотской греховной брани.

Я тотчас пробудился от сна и нашел себя с тем повреждением, какое вы уже видели.

Этот рассказ святаго Мефодия умилил его судей: они признали его неповинным; женщину же ту они приказали подвергнуть наказанию, чтобы она сказала, кто научил ее оклеветать неповинного и чистого архиерея Божия. И тотчас явились палачи, чтобы взять ее для мучений; она же, увидевши обнаженный меч, приготовленный огонь, острые терновые жезлы, сильно испугалась и, не доводя дело до казни, открыла истину: она назвала по имени всех, нанимавших и учивших ее, сообщила и о большом количестве золота, полученном от наустителей, указала и место, где оно положено в ее доме. Судьи послали в дом женщины заслуживающих доверия служителей; они отправились и, действительно, нашли на месте, указанном женщиной, золото, которое и принесли судьям. Последние произнесли смертный приговор как над женщиной, так и над подучившими ее оклеветать святаго Мефодия. Святейший же Патриарх, будучи по своему незлобию верным и истинным последователем Господа, не только не допустил до осуществления смертного приговора, но освободил своих врагов и от предстоящих им ран; он наложил на них одно только наказание: чтобы они во все великие праздники чинно с возжженными свечами приходили от Влахернской^[56] церкви Пречистой Богородицы к соборной церкви святой Софии и здесь при вратах храма выслушивали анафему, что и исполнялось. Тогда умолкли хульные еретические уста и ересь иконоборная была совершенно уничтожена в Царьграде благодатию Божиею, молитвою и неусыпным радением угодника Божия — Святейшего Патриаха Мефодия, который из причиненной ему незаслуженной напасти вышел с еще бо́льшею славою. Врагам его не было дано того, чего просит у Бога Давид согрешающим: и҆спо́лни ли́ца и҆́хъ безче́стїѧ, и҆ взы́щꙋтъ и҆́мене твоегѡ̀ гдⷭ҇и^[57]. Ослепленные злобою с окаменелым сердцем они к первым своим злым делам присоединили новые, не менее горшие. Вышеупомянутый лжепатриах Иоанн — он же и Анний, виновник всех зол — был послан на поклон в один монастырь; во время своего пребывания там, видя святые иконы Христа Спасителя и Пречистой Богородицы и святых Ангелов снова обновленные благочестивыми ревнителями после иконоборческого разорения, Анний приказал своему диакону тем святым иконам выколоть глаза. Диакон поступил согласно приказанию. Об этом было возвещено благоверной царице Феодоре. Ревнуя по Христе Боге, она повелела, было, выколоть глаза самому лжепатриарху, но потом, склоненная просьбами некоторых сенаторов, заменила первое наказание бичеванием: царица приказала нанести двести ударов твердыми бичами лжепатриарху, достойному бесчисленных мук и многих смертей; ибо он во время своей власти многих православных замучил до смерти и, находясь даже в заточении, не переставал наносить бесчестие святым иконам.

Святейший же Патриарх Мефодий после всех церковных смут и после многих злоключений, перенесенных им за икону Христову, остальное время своей жизни провел у кормила церковного в мире и тишине, украшая патриарший престол в Царьграде своим ангеловидным лицом и ангелоподобным житием, стадо словесных Христовых овец руководя к истине и насыщая на пажити богодухновенных учений. Под его влиянием возрастало почитание святых икон, в которых, собственно, чтились изображенные на них лица; вместе с тем он заботился и о том, чтобы в Царьграде и честны́м мощам угодников Божиих снова по-прежнему воздавалась достойная их честь; во дни владычества иконоборцев честны́е мощи были поругаемы как и иконы, — на них плевали, их попирали ногами, влачили с поруганием по улицам, бросали в болота и навоз, иногда же уничтожали, предавая их сожжению или потоплению; только те мощи и сохранились нетронутыми, которых рука благочестивых поспешила укрыть в земле от руки нечестивых. Все это привело к тому, что в Царьграде исчез и самый слух о мощах святых угодников Божиих; поэтому-то святитель Христов Мефодий и приложил все старания к тому, чтобы снова обогатить Царьград честны́ми мощами и научить православных достодолжному их почитанию. Прежде всего он торжественно перенес с места первоначального погребения в столицу мощи преподобного Феодора Студита, пребывшие нетленными и по истечении восемнадцати лет со дня преставления его к Богу. Затем он перенес в Царьград честные мощи Патриарха Никифора, покоившиеся на месте его заточения; об этом перенесении Патриархом Мефодием мощей своего господина, у которого он был апокрисиарием и который посылал его в Рим, подробно говорится под 13 числом месяца марта. Наконец, он как драгоценное сокровище готовил церкви Цареградской в нетленные мощи свое многотрудное, многострадальное и освященное чистотой тело: он уже приблизился к своей кончине, которую и сам предвидел и о которой получил предсказание от преподобного Иоанникия. Предсказав ему в начале патриаршество, он впоследствии предсказал ему кончину. Оба они, одаренные от Духа Святаго прозорливостью, предвидели преставление друг друга, как говорится об этом в житии преподобного Иоанникия. В пятый год царствования Михаила святый Патриарх Мефодий, провидя приближающееся отшествие к Господу преподобного Иоанникия, пришел к нему со всем своим клиром, прося последнего благословения и молитв. Преподобный Иоанникий, достаточно побеседовав со святым Мефодием и поучив пришедших с ним православной вере, предсказал Патриарху Мефодию, что и он, по его кончине, не замедлит перейти от временного в вечное житие; затем, после молитвы и последнего прощания, они расстались. Патриарх возвратился к себе, а преподобный Иоанникий остался в своей келлии, молясь и приготовляясь к кончине. На третий день по отбытии Патриарха преподобный и богоносный отец наш Иоанникий отошел ко Господу (4 ноября); через семь месяцев, июня, 14-го дня почил о Господе и Святейший Патриарх Мефодий^[58]. Так сбылось пророчество преподобного Иоанникия, что Патриарх не умедлит по его кончине и сам отойти в вечность.

По преставлении святейшего Мефодия поднялись великий плач и рыдание во всей Константинопольской Церкви, лишившейся столь великого отца и всемирного светильника; он был погребен с честью, подобающей столь высокому по жизни и служению архиерею. — Святый Мефодий пас Церковь Христову четыре года и три месяца и затем перешел в жизнь неоскудевающую временем; причтенный к лику святых иерархов он предстал Пастыреначальнику и великому Архиерею, Небеса прошедшему, Господу нашему Иисусу Христу, всеми святыми славимому Богу; Ему же и от нас, грешных, да будет честь и слава со Отцем и Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

---

Конда́къ, гла́съ в҃:

На землѝ подвиза́лсѧ є҆сѝ ꙗ҆́кѡ безпло́тный, и҆ нб҃са̀ наслѣ́довалъ є҆сѝ меѳо́дїе, ꙗ҆́кѡ и҆з̾ѧсни́вый въ концѣ́хъ і҆кѡ́нъ поклоне́нїе: въ трꙋдѣ́хъ бо и҆ болѣ́знехъ вѧ́щше пребы́въ, не преста́л є҆сѝ дерзнове́нїемъ ѡ҆блича́ѧ ѿмета́ющыѧсѧ і҆кѡ́ны хрⷭ҇тѡ́вы.

---

1. А по иным сказаниям он происходил из колена Манассиина.
2. 3 Кн. Царств, гл. 19, ст. 16. — Город Авел-Мехола находился недалеко от реки Иордана.
3. Хорив — гора в пустыне Аравийской, западная возвышенность того же горного хребта, восточную часть которого составляет гора Синай.
4. Ми́лоть — верхняя одежда, плащ.
5. 4 Кн. Царств., гл. 2, ст. 1—15.
6. Цари других народов на войне употребляли коней и колесницы. Поэтому Елисей назвал великого Илию колесницею Израилевою и конником, так как его одного было достаточно для того, чтобы поразить врагов и даровать победу соплеменникам (блаж. Феодор., вопр. 8).
7. Кармил — гора в колене Иссахаровом; здесь часто пребывал Пророк Илия (3 Кн. Цар., гл. 18, ст. 19).
8. Руно — шерсть, шкура.
9. «Возливал воду на руки Илии», т. е. был постоянным служителем Пророка Илии, и посему является Пророком, заслуживающим полного доверия, как сказал о Елисее царь Иудейский Иосафат (4 Цар., гл. 3, ст. 12), видимо уже слышавший о нем.
10. В том, что Прор. Елисей для приготовления своего духа к воспринятию откровения или для успокоения духа от гнева на царя Иорама (4 Цар., гл. 3, ст. 13—14) прибегает к действию струнной музыки, после чего «была Рука Господня на нем» (Ср.: 3 Кн. Цар., гл. 18, ст. 16; Иер., гл. 1, ст. 9), усматривается, во-первых, известный в древности обычай — прибегать к музыке (ср. 1 Кн. Цар., гл. 16, ст. 16) для отвлечения духа от внешнего мира, успокоения и возбуждения; во-вторых, употребление музыки (с пением гимнов) в пророческих школах (1 Кн. Цар., гл. 10, ст. 5), с которыми Прор. Елисей стоял в тесной связи. По словам блаж. Феодорита, «священники, по Моисееву Закону, употребляли трубы, а левиты — гусли, псалтири, кимвалы и другие музыкальные орудия. В употреблении же у них при сем было Давидово духовное сладкопение. Одного из этих певцов велел призвать Пророк. И когда певец воспевал, благодать Духа назнаменовала, что делать» (вопр. 12 на 4 Кн. Цар.).
11. 3 Кн. Цар., гл. 18, ст. 3 и след. Намерение кредитора продать в рабство детей вдовы оправдывалось буквою Закона (Кн. Лев., гл. 25, ст. 39; Кн. Исх., гл. 21, ст. 2) и жестокою практикою жизни (Еванг. от Матф., гл. 18, ст. 25).
12. Город Сонам, или Сунем, находился в колене Иссахаровом (И. Нав. 19, 18) против гор Гелвуя (1 Кн. Цар., 28, 4), близ Кармила.
13. Болезнью сына благочестивой женщины, видимо, был солнечный удар (Иудиф., 8, 2—3; Псал. 120, 6).
14. Действия Пророка при воскрешении умершего ребенка очень сходны по существу с действиями Прор. Илии при воскрешении сына вдовы Сарептской (3 Кн. Цар., 17, 19—23). Пророк Елисей «собственные свои орудия чувств приложил к орудиям чувств умершего, чтобы умерший стал причастен жизни живого, очевидно, по действию духовной благодати, дарующей жизнь» (блаж. Феодор., вопр. 18). Чудо это прообразовало воскресение Господа Иисуса Христа. (Повествование 4 Кн. Цар., 4, 8—37 читается в качестве паремии 12-й на вечерне в Великую Субботу).
15. Ваал-Шалиша (ср.: 1 Кн. Цар., 9, 4) — город, по предположению, в колене Ефремовом.
16. Проказа — это самая страшная и отвратительная, заразительная болезнь; она господствует преимущественно в странах с жарким климатом, особенно в Египте, Палестине, Сирии, Аравии, Индии и вообще на Востоке. При развитии этой болезни кожа делается белой, потом пухнет, сохнет, покрывается струпьями и язвами с отвратительным запахом, далее отпадают члены тела, и по большей части в конце концов пораженные этою болезнью умирают в страшных мучениях.
17. Когда Нееман прибыл к дому Пророка Елисея «он, храня Закон, как живущие под Законом, не согласился видеть Неемана, как прокаженного (по Закону Левит, гл. 13—14), а приказал ему семь раз измыться в р. Иордане» (блаж. Феодор. вопр. 19).
18. Сирийские реки Авана и Фарфар, по общему мнению, вытекали из гор Антиливана и орошали Дамаск.
19. Просьба Неемана к Пророку дать ему известное количество земли из страны Израильской объясняется глубоким благоговением Неемана к Иегове — самую землю страны Его почитания Нееман считает священной, и берет часть земли, освященной благословением Пророка Иеговы — Елисея.
20. Кроме того, Нееман Сириянин говорил о себе Пророку Божию, что он, по обязанности слуги царского, должен сопровождать своего государя в капище Реммана и там преклоняться вместе с царем, который повергается на землю перед идолом, опираясь на его руку; и теперь Нееман спрашивал у Елисея, простит ли ему Господь, что он преклоняется в капище Реммана? Елисей успокоил его, и он отправился (4 Кн. Цар., 5, 18—19).
21. Дофаим — город на торговой дороге из Галаада в Египет, к северу от Самарии; здесь некогда был продан Иосиф (Кн. Быт., 37, 17, 25).
22. Пророк говорит царю и старейшинам народа о предстоящей необыкновенной дешевизне хлеба именно «у ворот Самарии» — у ворот, где на Востоке сосредоточивалась вся общественная жизнь, между прочим — и торговля.
23. 1 Кн. Царств, гл. 6, ст. 24 и след.
24. 4 Кн. Царств, гл. 8, ст. 10.
25. 4 Кн. Царств, гл. 9, ст. 3.
26. На вопрос: «Почему Пророк Елисей возвестил будущую победу посредством лука и стрелы?» (4 Кн. Цар., 13, 15) блаж. Феодорит (вопр. 42) отвечает: «Не столько верили словам, сколько предречениям посредством дел. В данном случае символическое действие непосредственно выражало означаемую им действительность войны и победы. Положение рук Елисея на руки царя (гл. 13, ст. 16) могло указывать на молитвенную помощь Пророка, следовательно, и Иеговы, царю Израильскому в предстоящей борьбе с Сирийцами. Направление выстрела к востоку относилось к Сирийцам, занявшим восточноиорданские города и области Израильского царства (4 Кн. Цар., гл. 10, ст. 33)».
27. Св. Пророк Елисей умер в глубокой старости, около 100 лет. Он выступил на пророческое служение при Ахаве (3 Кн. Цар., 19, 19) — около 900 года до Р. Хр., а скончался при Иоасе, в тридцатых годах IX века. По блаженному Иерониму, могилу Пророка указывали близ Самарии (ср. 4 Кн. Цар., 5, 9; 6, 32). Св. мощи Пророка Елисея, во времена блаж. Иеронима, вместе с мощами св. Пророков Авдия и Иоанна Крестителя в Севастии или Самарии изгоняли демонов, во времена Юлиана сожжены, но останки от огня сохранены верными, часть их перенесена в Александрию. В Константинополе св. Пророку посвящен был храм, а в Палестине св. Иоанном Дамаскиным написан канон. Праздник в честь св. Пророка Елисея 14 июня есть древнейший и общий всем народам Востока и Запада.
28. Посмертное чудо Пророка, по блаж. Феодориту, имело такой смысл: «Пророк и по смерти воскресил поднесенного к нему мертвеца, чтобы и сие чудо свидетельствовало о приятой им сугубой, против учителя, благодати». Кроме того, временною целью чуда могло быть воодушевление Израиля на борьбу с врагами, а вечной и существенной — засвидетельствование истины всеобщего будущего воскресения мертвых. В частности, здесь доказывается истинность почитания Православною Церковию мощей святых угодников Божиих. Так, сила Божия, которая была на Пророке Елисее при жизни, сообщилась при этом чуде его мощам.
29. Кроме множества предсказаний, чудес и благодеяний, оказанных людям, Пророк Елисей много содействовал развитию и возвышению училищ пророческих (4 Кн. Цар., гл. 2, 3, 5 и др.) и, без сомнения, из этих училищ большею частию вышли те пророки, которых так много было во времена царей и которые частию устно, частию письменно поддерживали веру и благочестие в народе.
30. Иисус сын Сирахов в своей похвале Пр. Елисею говорит следующее: «Исполненный духа Илии, Елисей не трепетал во дни свои пред князем, и никто не превозмог его; ничто не одолело его, и по успении его пророчествовало тело его; как в жизни своей совершал он чудеса, так и по смерти дивны были дела его» (48, 12—15). В Новом Завете Сам Господь упоминает об Елисее, как о великом Пророке Божием, давая видеть в чудесах и исцелениях его премудрые пути Промысла Божия. «Много было прокаженных в Израиле при Пророке Елисее — говорил Он в обличение неверия своих соотечественников — и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина» (Еванг. от Луки, гл. 4, ст. 23—27).
31. Сꙋгꙋ́бый — двоякий, вдвое бо́льший.
32. Совсе́льникъ — сожитель.
33. Сицилия — один из больших островов Средиземного моря; от материка отделяется Мессинским проливом.
34. Лев V Армянин правил в 813—820 гг.
35. См. житие его под 2-м числом настоящего месяца.
36. Апокрисиариями назывались временные или постоянные представители епископов важнейших Церквей при особе государя, которые заведовали всеми сношениями своей Церкви и ее представителей с верховною властию.
37. Рим — главный город Римского государства, находится в средней части Италии и расположен по обеим сторонам реки Тибр, при впадении ее в море.
38. Феодот I Касситер был Патриархом с 815 по 821 гг.
39. Т. е. Царьград, или Константинополь.
40. Михаил II Косноязычный царствовал с 820 по 829 гг.
41. Зонара Иоанн (Ζωναρᾶς) — византийский историк и канонист, современник императора Алексея Комнена (1080—1118 гг.). Первое место по достоинству среди литературных трудов Зонары принадлежит его комментарию на полный текст церковных правил. Другим крупным трудом Зонары является его «Ἐπιτομὴ ἱστοριῶν» — хронологическое изложение событий всемирной истории от сотворения мира до вступления на престол императора Иоанна Комнена (1118 г.) Кроме того, от Зонары остались письма, жития святых, гимн и т. п.
42. Вероятно, близ Акритского мыса.
43. Константин Копроним занимал престол с 741 по 775 гг.
44. Феофил правил в 829—842 гг.
45. Сарацины иначе Арабы.
46. Феофил приказал бить св. Мефодия по щекам, причем челюсть его была разбита до того, что на всю жизнь у св. Мефодия остался безобразный шрам. Будучи Патриархом, св. Мефодий разрезал концы клобука и обвязал ими челюсть, чтобы скрыть рубец; из уважения к исповеднику и все иноки, по его примеру, начали носить клобук с разрезами.
47. Феофан и Феодор, иноки Иерусалимской лавры св. Саввы, при Льве Армянине были заточены за обличение ереси иконоборцев, при Феофиле на их лицах была выжжена надпись, говорящая об их поклонении честным иконам; отсюда они и называются Начертанными. Память их — 27-го декабря.
48. Т. е. царя Феофила.
49. Т. е. св. Мефодия.
50. С 842 по 855 гг. Михаил III Пьяный правил в 855—867 гг.
51. Лев III Исаврянин царствовал в 716—741 гг.
52. Был патриархом в 832—842 гг.
53. Память его — 4 ноября. † 846 г.
54. Был в 787 году.
55. Консул, начальник.
56. Влахерны — местность в Царьграде.
57. Псал. 82, ст. 17.
58. Скончался в 847 году; правил Церковию 4 года и 3 месяца с лишком. Святый Мефодий составил правила для обращающихся к вере, которые приняты Церковию в руководство: три Чина касательно браков, Покаянные правила и несколько церковных песней; после св. Мефодия осталось несколько пастырских поучений.