преподобным Иоанникием Великим, о чем житие его говорит так:
Игумен Агавронского монастыря Евстратий спросил некогда преподобного Иоанникия[1]:
— Отче, доколе же святые иконы будут попираемы (и доколе продолжится такое положение вещей), при котором Церкви не возвращаются, гонители возрастают и стадо Христово расхищают дикие звери?
Святый отец отвечал на это:
— Подожди еще немного, брат, и увидишь проявление силы Божией: церковное управление примет некто, именем Мефодий; озаренный Божественным Духом он будет руководить Церковию по истине, истребит ереси, утвердит Церковь православными догматами, создаст тишину и единомыслие; противящихся же смирит десница Вышнего.
Это пророчество преподобного Иоанникия сбылось с очевидностию на святом Мефодии. По смерти царя Феофила он был поставлен Патриархом Царьграда — как муж, достойный столь великого сана, как крепкий столп правоверия и непоколебимое утверждение благочестия, как украшенный мученичеством Христов воин, от Бога предзнаменованный и прозорливым мужем предуказанный на великое служение архиерейское. Святый Мефодий вместе с благоверной царицей Феодорой созвал в Константинополе Поместный Собор, который подтвердил догматические определения Седьмого Вселенского Собора, созванного в царствование Константина и Ирины в Никее на иконоборцев[2]. Не принимающих же догматов этого Вселенского Собора Поместный Собор, собранный при святом Мефодии, предал вторичной анафеме. Доставив радость православным, обратив церковную смуту в мир, бурю и волнение — в тишину, отцы Собора с великим торжеством в первую неделю Святой Четыредесятницы внесли честны́е иконы в церковь Господню. И была великая радость не только в Царьграде, но и во всех тех местах поднебесной, где находились православные христиане.
Когда повсюду православные христиане совершали духовное торжество, зависть терзала сердца тех, в душах которых была укоренена иконоборческая ересь: таковы были уже помя-
