Пѣсенка о раскаяніи.
[38]
Ульрихъ лѣсомъ зеленымъ спѣшитъ на конѣ,
Лѣсъ зеленый такъ шепчется сладко;
Вдругъ онъ видитъ… дѣвица стоитъ въ сторонѣ
И глядитъ изъ-за вѣтви украдкой.
[39]
Говоритъ онъ: «Да, знаю, другъ нѣжный ты мой,
Я твой образъ прекрасный, цвѣтущій;
Онъ всегда увлекаетъ меня за собой
И въ толпу, и въ пустынныя кущи!..
«Вонъ двѣ розы-уста, что́ такъ милы, свѣжи,
Такъ привѣтной улыбкой сверкаютъ;
Но изъ нихъ сколько словъ вѣроломства и лжи
Такъ противно подчасъ вылетаютъ!
«Оттого-то уста у подруги моей
Точно розы расцвѣтшей кусточки,
Гдѣ, шипя, пресмыкается множество змѣй,
Пропускающихъ ядъ сквозь листочки.
«Вижу ямочки двѣ, краше свѣтлаго дня,
На щекахъ, точно солнышко, ясныхъ —
Это бездна, куда увлекалъ такъ меня
Пылъ желаній безумныхъ и страстныхъ.
«Вотъ и милыхъ кудрей золотая волна,
Внизъ бѣгущихъ съ чудесной головки:
То волшебная сѣть, что́ соплелъ сатана,
Чтобъ отдать меня въ руки плутовки.
«Вотъ и очи, свѣтлѣе волны голубой,
Въ нихъ такая и тишь и прохлада!
Я мечталъ въ нихъ найти чистый рай неземной,
А нашелъ лишь преддверіе ада!»
Ульрихъ дальше чрезъ лѣсъ держитъ путь на конѣ;
Лѣсъ шумитъ такъ уныло, прощально…
Вдругъ онъ видитъ — старушка сидитъ въ сторонѣ,
И блѣдна такъ она и печальна…
Говоритъ онъ: «О, мать дорогая моя,
Одного лишь меня въ мірѣ цѣломъ
Ты любила — и жизнь твою бѣдную я
Такъ печалилъ и словомъ, и дѣломъ!
«О, когда бы я слезы твои осушить
Могъ моею горячей любовью,
Дать румянецъ на блѣдныя щеки, облить
Ихъ изъ сердца добытою кровью!»
Ульрихъ далѣе ѣдетъ на борзомъ конѣ,
И въ лѣсу понемногу темнѣетъ,
[40]
И онъ слышитъ порой голоса въ сторонѣ,
И порою вдругъ вѣтеръ повѣетъ.
Ульрихъ слышитъ, что звуки имъ сказанныхъ словъ
Кто-то по лѣсу вслухъ повторяетъ:
Повторяютъ ихъ птички въ раздольѣ кустовъ,
Пѣнье весело лѣсъ оглашаетъ.
Ульрихъ ѣдетъ и славную пѣсню поетъ
О раскаяньѣ, му́кѣ суровой,
И когда онъ ее до конца допоетъ,
Начинаетъ затягивать снова.
|
|
