Крушеніе было полное. Оно поразило пиратовъ какъ громомъ. Первымъ какъ и всегда оправился Сильверъ. Цѣлые мѣсяцы и недѣли онъ только и думалъ, что о кладѣ, только и жилъ надеждою его достать, и вдругъ такое разочарованіе! Однако онъ не потерялъ головы, разомъ сообразилъ положеніе и составилъ себѣ планъ прежде, чѣмъ остальные пираты поняли самую суть дѣла.
— Джимъ, сказалъ онъ мнѣ тихо, — вотъ тебѣ пистолетъ и смотри въ оба.
Въ то же время онъ отклонился влѣво и въ какихъ-нибудь три прыжка отдѣлился вмѣстѣ со мною отъ пиратовъ, такъ что яма пришлась между нами. Послѣ этого онъ посмотрѣлъ на меня и покачалъ головою, словно желая сказать:
— Вотъ такъ каша!
Обращеніе его со мною снова сдѣлалось самымъ дружественнымъ, ласковымъ, такъ что я, раздосадованный этимъ вѣчнымъ хамелеонствомъ, не утерпѣлъ, чтобы не замѣтить ему наухо:
— Вы кажется опять изволили перемѣнить фронтъ, мистеръ Сильверъ?
Но он не успѣлъ мнѣ отвѣтить. Пираты, ругаясь, попрыгали один за другимъ въ яму и принялись руками разгребать землю и разбрасывать доски. Морганъ нашелъ одну золотую монету и поднялъ ее. То была золотая гинея. Матросы повертѣли ее въ рукахъ и Морганъ перекинул ее Сильверу, говоря:
— Что, господинъ умникъ! Гдѣ же вашъ огромный кладъ? Доумничались вы, нечего сказать.
— Ищите, ищите, ребята, — возразилъ Сильверъ съ холоднымъ издѣвательствомъ. — Ищите! Можетъ быть и найдете много… трюфелей…
— Трюфелей! — не своимъ голосомъ взвизгнулъ Джордж Мерри. — Слышите, товарищи? Говорю вамъ, что онъ все это зналъ заранѣе. Стоитъ только на него взглянуть! Это написано у него на лицѣ! Онъ измѣнникъ!
— Ахъ, Джорджъ Мерри, Джорджъ Мерри! — отвѣчалъ Сильверъ. — Тебѣ-таки непремѣнно хочется пролѣзть въ капитаны. Наужто это такъ лестно теперь?
Но на этотъ разъ всѣ были на сторонѣ Мерри. Пираты одинъ за другимъ вышли изъ ямы, яростно оглядываясь назадъ. Мнѣ показалось хорошимъ предзнаменованіемъ, что они позаботились выбраться изъ ямы на противоположный отъ Сильвера край.
И вотъ мы очутились вдвоемъ противъ пятерыхъ. Насъ раздѣляла только яма. Однако никто не рѣшался открыть нападеніе. Сильверъ стоялъ неподвижно, опираясь на костыль и спокойно поглядывая на матросовъ. Надо отдать ему должную справедливость, онъ умѣлъ быть храбрымъ.
Наконецъ Мерри счелъ умѣстнымъ сказать краткую рѣчь.
— Товарищи, — крикнулъ онъ, — ихъ только двое: хромой, благодаря которому мы лишились всего, и волченокъ, который насъ продалъ… Вперед, товарищи!
Онъ поднялъ руку, собираясь, должно быть, подать примѣръ, какъ вдругъ — пифъ! пафъ! пафъ! — одинъ за другимъ раздались изъ рощи три выстрѣла. Мерри упалъ въ яму внизъ головой; человѣкъ съ повязкой на головѣ перевернулся точно волчекъ и въ судорогахъ растянулся по землѣ. Остальные трое показали пятки и пустились на утекъ.
Въ ту же минуту изъ рощи вышли докторъ, Грей и Бенъ Гуннъ и направились къ намъ. У нихъ еще дымились ружья.
— Впередъ, и какъ можно скорѣе! — крикнулъ докторъ. — Не нужно подпускать ихъ къ шлюпкамъ!
Мы побѣжали по лѣсу, уходя иногда въ траву по самыя плечи. Сильверъ не отставалъ отъ насъ и бѣжалъ почти так же быстро, какъ мы, ковыляя на своемъ костылѣ. Потъ лилъ съ него градомъ; онъ тяжело отдувался, но продолжалъ бѣжать и отсталъ .jpg)
— Докторъ! — закричалъ онъ, — посмотрите: незачѣмъ торопиться!
Дѣйствительно, съ площадки можно было видѣть, что разбойники бѣгутъ внизу по направленію къ фокъ-мачтѣ, слѣдовательно мы уже успѣли отрѣзать ихъ отъ лодокъ.
Тогда мы остановились, чтобы перевести немного духъ, и Сильверъ догналъ насъ, отирая рукавомъ потный лобъ.
— Какъ мы вамъ обязаны, докторъ! — сказалъ онъ, подходя. — Не прибѣги вы, намъ бы съ Джимомъ пришлось очень круто. Неужели это ты, Бенъ Гуннъ? Что это ты вздумалъ озорничать на старости лѣтъ?
— Да, это я, — отвѣчалъ лѣсной человѣкъ съ боязливой усмѣшкой и смущенно краснѣя. — Какъ вы поживаете, мистиръ Сильверъ? Надеюсь, все въ добромъ здоровьи?
— Ахъ, Бенъ, Бенъ! — отвѣчалъ Сильверъ, весело грозя ему пальцемъ. — Какую ты со мной штуку сыгралъ!..
Докторъ послалъ Грея за лопатой, которую бросили во время бѣгства пираты, и, дорогой къ берегу, разсказалъ намъ, какъ происходило дѣло. Героемъ разсказа отъ начала до конца явился Бенъ Гуннъ. Сильверъ слушалъ съ большимъ интересомъ, не пропускал ни слова. Я передамъ разсказъ доктора въ краткихъ чертахъ.
Блуждая по острову, Бенъ Гуннъ наткнулся на скелетъ и обчистилъ его карманы. Впослѣдствіи ему удалось отыскать и кладъ, благодаря сохранившимся слѣдамъ, въ то время еще совершенно свѣжимъ. Онъ раскопалъ яму и лопата, найденная нами, была та самая, которую онъ для этого употреблялъ. Въ нѣсколько пріемовъ онъ перетаскалъ кладъ изъ ямы въ другое мѣсто — въ одну отысканную имъ пещеру у подошвы двухвершиннаго холма на сѣверо-восточномъ концѣ острова. Ко времени прибытія Испаньолы кладъ капитана Флинта уже два мѣсяца лежалъ въ этомъ новомъ тайникѣ. Доктору удалось узнать отъ Бена Гунна тайну еще въ тотъ день, когда онъ ходилъ къ нему на свиданіе, послѣ аттаки на блокгаузъ. Доктора давно заботила мысль о томъ, чтобы покинуть нездоровый фортъ прежде, чѣмъ лихорадка начнетъ свое губительное дѣйствіе. Узнавъ, что въ пещерѣ Бена Гунна хранится запасъ соленаго козьяго мяса, приготовленнаго имъ для себя, онъ окончательно рѣшился вступить въ сдѣлку съ Сильверомъ и сдать ему не только блокгаузъ, но и самую карту, которая сдѣлалась теперь совершенно не нужна.
— Одно только тревожило меня при этой сдѣлкѣ, — сказалъ докторъ, — это твоя участь, Джимъ. Я долго не рѣшался уходить изъ блокгауза, не зная, гдѣ ты. Наконецъ я все-таки рѣшился, тѣмъ болѣе, что не наша вина, если тебя не было с нами.
Въ послѣдній день, увидавъ меня среди бунтовщиковъ, онъ поспѣшно вернулся въ пещеру, оставилъ тамъ сквайра и капитана, а съ собой взялъ Грея и Бена Гунна и поспѣшилъ къ большой соснѣ. Убѣдившись, что мы его опередили, онъ выслалъ Бена Гунна впередъ въ качествѣ развѣдчика, такъ какъ Бенъ Гуннъ ходилъ быстрѣе всѣхъ. Замѣтивъ, какое впечатлѣніе произвелъ на пиратовъ одинъ видъ скелета, лѣсной человѣкъ придумалъ хитрость, чтобы задержать ихъ еще на нѣсколько времени, и сталъ подражать голосу Флинта. Хитрость удалась и докторъ съ Греемъ успѣли занять позицію въ рощѣ.
— Счастье мое, что со мною былъ Джимъ! — замѣтилъ Сильверъ по окончаніи разсказа. — Иначе, я увѣренъ, что вы безъ малѣйшей жалости позволили бы искрошить бѣднаго Джона въ куски.
— Безъ малѣйшей жалости, совершенно вѣрно, — весело подтвердилъ докторъ Лайвей.
Мы подошли къ шлюпкамъ. Докторъ изрубилъ одну лодку заступомъ, а въ другую мы сѣли и поѣхали въ бухту.
Ѣхать пришлось миль семь или восемь. Несмотря на страшное утомленіе, Сильверъ тоже взялъ себѣ весло, и лодка быстро понеслась по гладкому какъ зеркало морю. Вскорѣ мы увидали вдалекѣ чернѣющее отверстіе Беновой пещеры, передъ которой стояла какая-то высокая мужская фигура съ ружьемъ на плечѣ. То былъ самъ сквайръ. Мы принялись махать ему платками и кричать ура. Сильверъ дѣлалъ то же самое, что и мы.
Плывя дальше, мы достигли входа въ сѣверную бухту, и тутъ встрѣтили Испаньолу, которая преспокойно прогуливалась одна по бухтѣ. Приливомъ ее подняло на воду, и будь вѣтеръ хотя немного посильнѣе, тогда намъ не видать бы ея какъ своихъ ушей. По ближайшемъ осмотрѣ шкуны выяснилось, что большой аваріи она не потерпѣла, только лишилась фокъ-мачты. Мы поспѣшили достать изъ трюма запасный якорь и бросили его въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ берега. Затѣмъ мы направились въ лодкѣ къ Ромовой бухтѣ, ближайшей къ пещерѣ Бена Гунна, а Грей, высадивъ насъ, вернулся сторожить шкуну.
Съ берега къ пещерѣ шелъ отлогій подъемъ. Завидя насъ, сквайръ пошелъ къ намъ навстрѣчу. Со мной онъ обошелся ласково и ни словомъ ни упомянулъ о моей выходкѣ, но на поклонъ Сильвера вспыхнулъ весь какъ зарево.
— Джонъ Сильверъ, — вскричалъ онъ, — вы самая чудовищная каналья, какую только мнѣ доводилось видѣть! Кажется я теперь не долженъ васъ преслѣдовать. Я и не буду… Но пусть кровь всѣхъ убитыхъ ляжетъ на вашу голову.
— Покорно благодарю васъ, сэръ, — возразилъ Сильверъ, отвѣшивая низкий поклонъ, какъ ни въ чемъ не бывало.
— Не смѣйте меня благодарить! — оборвалъ его сквайръ. — Меня благодарить не за что! Поступая такъ, я измѣняю самому священному долгу… Подальше отъ меня, пожалуйста!.. Прочь!..
Мы вошли въ пещеру. Она была просторна, воздухъ въ ней былъ ровный и легкій. Въ глубинѣ былъ небольшой природный фонтанъ; подъ ногами хрустѣлъ чистый песокъ. Передъ входомъ горѣлъ костеръ, у котораго, на мягкой подстилкѣ изъ травы и моха, лежалъ выздоравливающій капитанъ Смоллетъ. Въ самомъ дальнем углу сверкала груда золота, озаряемая яркимъ пламенемъ очага.
То былъ знаменитый кладъ Флинта, стоившій жизни семнадцати человѣкамъ съ Испаньолы. А сколькихъ жизней стоило его накопленіе, — этого, я думаю, и сосчитать нельзя.
— Это вы, Джимъ? — сказалъ мнѣ капитанъ. — Ничего, вы мальчикъ храбрый, только на свой ладъ. Знаете, я не думаю, чтобы мы съ вами предприняли когда-нибудь еще разъ морское путешествіе. На мой взглядъ вы слишкомъ любите дѣлать по своему… А вы что скажете, Сильверъ? Чему я обязанъ удовольствіемъ васъ лицезрѣть?
— Я возвращаюсь къ своимъ обязанностямъ, сэръ, — отвѣчалъ нашъ поваръ.
— А! — произнесъ капитанъ.
И больше не сказалъ ни слова. Поужинали мы солониной Бена Гунна и кое-какими лакомствами, захваченными съ Испаньолы. Вкусенъ показался мнѣ этотъ ужинъ среди друзей, которые радовались не меньше меня, что все благополучно окончилось. Сильверъ былъ тутъ же. Онъ сидѣлъ поодаль, но ѣлъ съ большимъ аппетитомъ, каждую минуту бросаясь услуживать то тому, то другому изъ насъ. Это былъ прежній почтительный, ласковый, привѣтливый Сильверъ, какимъ мы знали его до описанныхъ мною трагическихъ событій.
На другой день мы съ утра принялись за работу, потому что при нашей малочисленности переносъ огромной массы золота на Испаньолу былъ для насъ дѣломъ далеко не легкимъ. Три разбойника, оставшіеся на островѣ, ни мало насъ не смущали. Чтобы держать ихъ въ страхѣ, достаточно было одного часоваго на склонѣ холма, такъ какъ у нихъ едва ли могло явиться желаніе продолжать военныя дѣйствія. Работа наша кипѣла. Грей и Бенъ Гуннъ разъѣзжали на лодкѣ между Ромовой бухтой и Испаньолой, а мы перетаскивали золото изъ пещеры на берег. Мнѣ поручили ссыпать золото въ мѣшки, которые таскали на себѣ сквайръ и докторъ.
Какихъ только не было тутъ монетъ! Коллекція была совершенно такая же, какъ у блаженной памяти Билля Бунса, только еще разнообразнѣе. Что же касается до количества денегъ, то имъ кажется не было счета; по крайней мѣрѣ у меня пальцы заломило отъ усталости, пока я съ ними возился.
Работа продолжалась нѣсколько дней. Каждый вечеръ мы сплавляли на шкуну по цѣлому состоянію, а на другой день въ пещерѣ насъ дожидалось все новое и новое богатство. За все это время три бунтовщика ни разу не заявили о своемъ существованіи.
Наконецъ, однажды вечеромъ, когда мы съ докторомъ прогуливались по склону холма, до насъ по вѣтру донеслись какие-то звуки, напоминавшіе не то пѣніе, не то крикъ. Потомъ опять все смолкло.
— Это они, несчастные! — сказалъ докторъ. — Сжалься надъ ними, Господи!
— Они пьяны, — замѣтилъ сзади насъ Сильверъ.
Я забыл сказать, что Сильверъ пользовался у нас полною свободой. Несмотря на ежедневныя униженія отъ капитана и сквайра, онъ попрежнему держалъ себя вѣрнымъ и почтительнымъ слугой. Я не могъ не удивляться терпѣнію, съ какимъ онъ переносилъ постоянныя щелчки, не отступая ни на шагъ отъ правилъ самой изысканной вѣжливости. И все-таки съ нимъ всѣ обращались какъ съ собакой, исключая только меня и Бена Гунна. Бенъ Гуннъ чувствовалъ къ нему прежній почтительный страхъ, а я .jpg)
— Пьяны, а можетъ быть отъ лихорадки умираютъ.
— Ваша правда, сэръ, — согласился Сильверъ. — Но въ сущности не все ли равно то или другое?
— Я, мистеръ Сильверъ, имѣю о вашей гуманности очень невысокое понятіе и не жду отъ васъ состраданія къ товарищамъ, — иронически возразилъ докторъ, — но смѣю васъ увѣрить, что еслибъ я зналъ навѣрное, что они больны, то пошелъ бы къ нимъ на свой страхъ и подалъ бы имъ медицинскую помощь.
— И, позвольте вамъ замѣтить, сэръ, это было бы совершенно напрасно, — возразилъ Сильверъ. — Вы поплатились бы за свое великодушіе жизнью, что было бы очень жаль. Я теперь вашъ душой и тѣломъ и вовсе не желаю, чтобы наша партія теряла такого превосходнаго человѣка, не говоря уже о томъ, что я лично вамъ такъ много обязанъ. Поэтому я считаю долгомъ васъ предупредить, что эти люди не въ состояніи сдержать даннаго слова. Да, наконецъ, они не въ состояніи и вѣрить, что вы сами сдержите свое.
— Охъ, ужь не вы бы говорили, не я бы слушалъ! — сказалъ докторъ. — Знаемъ мы, какъ вы сами умѣете держать слово…
Въ этотъ вечеръ мы больше ничего не слыхали о пиратахъ. Въ другой разъ до насъ донесся ружейный выстрѣлъ, изъ чего мы заключили, что бунтовщики охотятся.
Относительно ихъ участи у нас состоялось совѣщаніе, на которомъ было рѣшено оставить ихъ на островѣ, что вызвало безконечный восторгъ Бена Гунна и полнѣйшее одобреніе Грея. Для покидаемыхъ мы рѣшили оставить въ пещерѣ запасъ солонины и пороха, ящикъ съ лѣкарствами, нѣсколько предметовъ первой необходимости и значительное количество табаку. Послѣднее было сдѣлано по особому настоянію доктора.
Это было нашимъ послѣднимъ дѣйствіемъ на островѣ. Кладъ былъ уже нагруженъ на шкуну. Мы взяли съ собой надлежащій запасъ воды и солонины и въ одно прекрасное утро подняли якорь, что совершилось не безъ труда, потому что у шпиля насъ было только три человѣка. При выходѣ изъ бухты на шкунѣ развѣвался тотъ же самый флагъ, который былъ водруженъ капитаномъ на блокгаузѣ.
Трое ссыльныхъ наблюдали за нами ближе, чѣмъ мы предполагали. Выходя въ море, намъ пришлось очень близко пройти мимо одного мыса, и тутъ мы увидѣли трехъ бунтовщиковъ, стоявшихъ на колѣняхъ на прибрежномъ пескѣ. Они съ умоляющимъ выраженіемъ простирали къ намъ руки.
Жалко намъ было покидать ихъ такимъ образомъ, но дѣлать было нечего. Мы не могли рисковать новымъ бунтомъ на кораблѣ, къ тому же въ Англіи ожидала ихъ не особенная радость: судъ и висѣлица. Докторъ окликнулъ ихъ и сказалъ, что мы оставили имъ припасовъ и пороха въ пещерѣ, которая находится тамъ-то. Но несчастные не переставали взывать къ намъ ко всѣмъ поименно, именемъ Бога умоляя насъ сжалиться надъ ними и не покидать ихъ на погибель въ пустынѣ.
Наконецъ, видя, что шкуна продолжаетъ плыть, одинъ изъ нихъ, не знаю который, вдругъ съ крикомъ вскочилъ на ноги, прицѣлился изъ ружья и послалъ намъ вслѣдъ пулю, которая просвистала над головой у Сильвера и затерялась гдѣ-то въ большомъ парусѣ.
Тогда мы стали прятаться за снасти, но выстрѣловъ больше не послѣдовало. Выглянувъ черезъ нѣсколько времени, я увидалъ, что пираты ушли съ мыса, да и самый мысъ постепенно исчезалъ вдали. Къ полудню мы потеряли изъ вида самую высокую вершину Острова Сокровищъ.
Насъ было такъ мало на бортѣ, что всѣмъ пришлось приложить руки къ дѣлу. Только капитанъ лежалъ на кормѣ на матрасѣ и раздавалъ приказанія. Онъ выздоравливалъ, но нуждался еще въ уходѣ и покоѣ.
Безъ новаго экипажа нечего было и думать плыть в Бристоль. Поэтому мы направились къ берегамъ Южной Америки, какъ къ самымъ ближайшимъ около нашего пути; но еще задолго до прибытія туда намъ пришлось выдержать двѣ сильнѣйшія бури. Наконецъ, послѣ труднаго плаванія, мы увидали передъ собой искомую гавань. На закатѣ вступили мы въ прекрасную бухту и насъ тотчасъ же окружила стая лодокъ съ неграми и мулатами, которые предлагали намъ кто фруктовъ, кто овощей, кто нырнуть въ глубину за мелкую серебряную монету. Видъ улыбающихся негрскихъ и мулатскихъ лицъ, ароматъ тропическихъ плодовъ, а главное зажигавшіеся въ городѣ огни, произвели на насъ невыразимо-пріятное впечатлѣніе послѣ тяжелыхъ сценъ на островѣ. Доктора и сквайра сейчасъ же потянуло на берегъ. Они съѣхали, захвативъ и меня съ собою. Встрѣтившись съ командиромъ одного англійскаго военнаго судна, они познакомились съ нимъ, поѣхали къ нему въ гости на корабль и вернулись на Испаньолу уже засвѣтло.
Бенъ Гуннъ оставался вахтеннымъ на палубѣ. Когда мы вернулись, онъ съ нелѣпыми ужимками началъ извиняться и оправдываться въ большомъ промахѣ. Сильверъ съ его разрѣшенія уѣхалъ съ корабля въ наемной лодкѣ. Бенъ Гуннъ клялся, что отпустилъ его только для того, чтобы спасти намъ жизнь, которая была въ опасности до тѣхъ поръ, пока „одноногій“ оставался на шкунѣ. Но тутъ была еще одна загвоздка. Поваръ нашъ уѣхалъ не с пустыми руками. Проломавъ стѣну кладовой, онъ ухитрился стащить мѣшокъ золота, котораго было въ мѣшкѣ примѣрно тысячъ на восемь фунтовъ стерлинговъ, и взялъ его себѣ на путевыя издержки.
Подведя итогъ, мы остались очень довольны, что избавились отъ негодяя.
Это было послѣднимъ замѣчательнымъ событіемъ изъ нашего путешествія. Безъ труда набравъ экипажъ, мы дождались попутныхъ вѣтровъ, и Испаньола прибыла въ Бристоль какъ разъ къ тому времени, когда мистеръ Бландли собрался плыть на поиски за нами. Деньги мы привезли почти цѣлостью, но изъ людей, за ними поѣхавшихъ, только пятеро воротились назадъ.
Согласно заключеннаго между сквайромъ и докторомъ уговора, казна и бѣдные получили свою часть, а затѣмъ каждый изъ насъ получилъ свою, для глупаго или умнаго употребленія. Рана оставила на здоровьи капитана Смоллета глубокій слѣдъ, такъ что честный и храбрый морякъ нашелъ себя вынужденнымъ оставить навсегда морскую службу. Онъ теперь уединенно живетъ около Бристоля. Грей не только съумѣлъ сберечь свои деньги, но даже проникся вдругъ честолюбіемъ и началъ изучать свою профессію. Теперь онъ уже подшкиперъ корабля, въ которомъ у него есть доля, женатъ и имѣетъ дѣтей. Бенъ Гуннъ, получивъ свою тысячу футовъ стерлинговъ, проѣлъ и промоталъ ее въ какихъ-нибудь три недѣли или, точнѣе сказать, въ девятнадцать дней, потому что на двадцатый онъ былъ уже голъ какъ соколъ. Тогда ему дали мѣсто егеря, чего именно онъ и не терпѣлъ всю свою жизнь. Въ сущности онъ устроился весьма недурно. Онъ сейчасъ живъ, его очень любятъ, хотя отчасти смотрятъ на него какъ на юродиваго или на шута.
О Джонѣ Сильверѣ не было съ тѣхъ поръ никакого извѣстія. Страшный одноногій морякъ не играетъ больше въ моей жизни никакой роли. Полагаю, что онъ соединился съ своею старой негритянкой и гдѣ-нибудь мирно доживаетъ дни въ обществѣ съ нею и съ своимъ попугаемъ.
Насколько я знаю, другая, меньшая часть Флинтова клада осталась на островѣ нетронутою тамъ, гдѣ ее зарылъ Флинтъ. Съ своей стороны я рѣшился не предпринимать ничего для ея отысканія. Ни за что въ свѣтѣ не пущусь я въ другой разъ въ подобную экспедицію, внукамъ и правнукамъ закажу… Со мною не бываетъ хуже кошмара, какъ если я когда-нибудь слышу во снѣ шумъ прибоя или пронзительный крикъ капитана Флинта: „червонцы! червонцы! червонцы!“
Говорить ли, съ какою радостью встрѣтила меня матушка, съ какимъ счастьемъ кинулся я къ ней на шею по пріѣздѣ и съ какимъ удовольствіемъ окунулся снова въ тихую домашнюю жизнь?
Докторъ крѣпко ко мнѣ привязался, за что я плачу ему глубокою преданностью и полнымъ уваженіемъ. Онъ взялся пополнить пробѣлы моего воспитанія и образованія и надѣется достигнуть успѣха. По его мнѣнію, совершенствоваться никогда не поздно. Ему хочется сдѣлать изъ меня ученаго медика. „Только на этомъ поприщѣ, — часто повторяетъ онъ мнѣ, — человѣкъ можетъ быть всегда полезенъ ближнимъ самъ по себѣ“. Мнѣніе это раздѣляетъ и сквайръ; поэтому читатель, я думаю, самъ видитъ, что я очень много выигрываю, вступая въ жизнь съ такими руководителями.
.jpg)