— Джимъ, — сказалъ мнѣ Сильверъ, когда мы остались одни, — я спасъ твою жизнь, а ты спасаешь мою. Я вѣдь видѣлъ, какъ докторъ дѣлалъ тебѣ знаки бѣжать съ нимъ и какъ ты отказался нарушить слово. Я хоть словъ и не слыхалъ, а догадался совершенно и никогда не забуду тебѣ этого. Черезъ тебя мнѣ мелькнулъ первый лучъ надежды, я всѣмъ тебѣ обязанъ… Но довольно болтать. Нужно приступить къ отысканію клада. Не знаю, чѣмъ все это кончится, но давай держаться друг друга, чтобы вмѣстѣ вывернуться такъ или иначе, когда настанетъ бѣда.
Одинъ изъ пиратовъ окликнулъ насъ, давая знать, что поспѣлъ завтракъ. Мы усѣлись на пескѣ и закусили жареной свининой и сухарями.
Огонь былъ разведенъ сильный и около него невозможно было сидѣть отъ страшной жары. Не жалѣя дровъ, разбойники не жалѣли и мяса; они изжарили его втрое больше, чѣмъ было нужно на насъ на всѣхъ, и послѣ завтрака одинъ изъ разбойниковъ, съ самымъ дурацкимъ смѣхомъ, кинулъ остатки въ огонь. Первый разъ въ жизни приходилось мнѣ видѣть такихъ безпечныхъ людей. Храбрость въ нихъ была, это вѣрно, но за то полнѣйшая непредусмотрительность и пагубная привычка спать въ караулѣ дѣлали ихъ совершенно неспособными къ сколько-нибудь продолжительной войнѣ.
Сильверъ, съ капитаномъ Флинтомъ на плечѣ, спокойно пилъ и ѣлъ вмѣстѣ съ другими, нисколько не негодуя на такую расточительность. Это показалось мнѣ немного страннымъ.
— Итакъ, ребята, — говорилъ онъ, уписывая свинину, — мы добились, чего хотѣли. Карта у насъ. Правда, шкуна пропала неизвѣстно куда, но это ничего не значитъ покуда. Мы ее отыщемъ. Во всякомъ случаѣ побѣда останется за тѣмъ, у кого есть шлюпки. Только бы кладъ поскорѣе найти.
Такъ говорилъ онъ, подбодряя не только матросовъ, но и самого себя.
— Что касается до нашего заложника, то теперь мы оставимъ его въ покоѣ и будемъ беречь какъ зеницу ока; а когда найдемъ кладъ, то и мистеръ Гоукинсъ получитъ свою долю. Да, друзья мои, мы съ лихвою отплатимъ ему за всѣ благодѣянія, которыя онъ намъ оказалъ.
Такія слова очень нравились разбойникамъ. Они смѣялись во все горло. Я чувствовалъ себя жутко. Еслибы планъ Сильвера былъ исполнимъ, то я не сомнѣвался, что такой архи-предатель, какъ нашъ поваръ, ни на минуту не задумался бы пожертвовать мною, позабывъ всѣ свои обѣщанія. Но даже еслибы дѣла пошли такъ, что ему пришлось бы волей-неволей остаться вѣрнымъ договору съ докторомъ Лайвей, все-таки мнѣ впереди предстояли большія опасности. Что могли мы сдѣлать вдвоемъ, инвалидъ и ребенокъ, противъ пятерыхъ здоровенныхъ, сильныхъ и смѣлыхъ матросовъ?
Прибавьте къ этому неизвѣстность, окружавшую намѣренія моихъ друзей, припомните слова доктора, чтобы Сильверъ ожидалъ всего худшаго, когда кладъ будетъ найденъ, и вы легко поймете, что я не съ особенною охотой пустился по окончаніи завтрака въ путь съ своими тюремщиками.
Поглядѣть со стороны, наше шествіе имѣло очень странный видъ. Впереди шелъ Сильверъ съ двумя ружьями за плечами, съ огромнымъ кортикомъ за поясомъ, съ пистолетомъ въ каждомъ карманѣ и съ капитаномъ Флинтомъ на плечѣ; послѣдній все время твердилъ свои безсвязныя фразы. За Сильверомъ выступалъ я, обвязанный вокругъ тѣла веревкой, конецъ которой поваръ держалъ въ рукахъ. Далѣе шествовали остальные матросы, изъ которыхъ одни несли взятые с Испаньолы заступы и тому подобные инструменты, лопаты, а другіе свинину и сухари. .jpg)
Всѣ эти припасы взяты были изъ блокгауза. Еслибы не договоръ, заключенный съ докторомъ, то бунтовщикамъ скоро бы пришлось перейти на пищу святаго Антонія, такъ какъ своихъ припасовъ они не позаботились взять со шкуны. Все это дѣлало для меня окончательно непонятнымъ поступокъ моихъ друзей.
Мы шли всѣ вмѣстѣ, не исключая даже человѣка съ раной на головѣ, которому, во всякомъ случаѣ, слѣдовало бы оставаться дома и не ходить по солнцу. Скоро мы дошли до берега, гдѣ были шлюпки. Тутъ опять мнѣ кинулось в глаза новое доказательство безпорядочности пиратовъ. У одной изъ лодокъ были переломаны скамейки и обѣ онѣ были наполовину залиты водой и грязью.
Для безопасности рѣшено было лодки взять съ собой. Банда раздѣлилась на двѣ части, мы разсѣлись по лодкамъ и поплыли въ глубину бухты.
Дорогой зашелъ споръ по поводу карты. Красный крестъ былъ далеко не особенно яснымъ указаніемъ, а замѣтки, написанныя на оборотѣ, тоже были довольно темноваты. Читатель помнитъ, что тамъ было сказано:
Большое дерево на склонѣ Далекаго Вида, отъ N до N—N—E.
Островъ Скелета E—S—E через E.
Десять футовъ.
Слѣдовательно большое дерево было главнымъ пунктомъ. Надо замѣтить, что наша бухта ограничивалась небольшимъ плоскогоріемъ въ триста футовъ высоты, которое примыкало на сѣверѣ къ южному склону Далекаго вида и шло къ югу подъемомъ, образуя отвѣсную вершину Фок-Мачты.
На плоскогоріи росли крупныя сосны. Но которая изъ нихъ была „большимъ деревомъ“ капитана Флинта? Этотъ вопросъ можно было рѣшить только на мѣстѣ и при помощи компаса. Однако это не мѣшало матросамъ выбирать каждому любое дерево и спорить между собою. Только Сильверъ сохранялъ благоразумие и пожималъ плечами, предлагая пиратамъ подождать до тѣхъ поръ, покуда они не придутъ къ мѣсту.
Мы гребли тихо. Сильверъ сказалъ, чтобы мы не утомлялись безъ надобности. Поэтому мы довольно долго плыли до устья втораго ручья, гдѣ мы и высадились. Отсюда, повернувъ налѣво, мы начали подниматься по плоскогорію.
Первое время намъ трудно было идти вслѣдствіе топкой, поросшей камышомъ, болотистой почвы, но мало по малу грунтъ дѣлался тверже и каменистѣе и скоро мы дошли до самаго пріятнаго мѣста на всемъ островѣ. Береговую, болотную растительность смѣнили душистый верескъ и цвѣтущіе кустарники. Пряный запахъ коричневыхъ деревьевъ мѣшался съ ароматомъ сосенъ. Воздухъ былъ свѣжъ и легокъ, несмотря на отвѣсные солнечные лучи. Такая здоровая атмосфера подѣйствовала даже на пиратовъ; они разсыпались въ одиночку, крича и прыгая точно школьники. Сильверъ остался со мною. Онъ шелъ съ трудомъ по каменистому грунту, пыхтя и отдуваясь, такъ что я временами долженъ былъ поддерживать его, подставляя ему плечо.
Такъ прошли мы около полумили и уже приближались къ мѣсту, какъ вдругъ одинъ изъ матросовъ, шедшій крайнимъ слѣва, началъ кричать отъ ужаса.
Всѣ кинулись к нему.
— Не можетъ быть, чтобъ онъ уже нашелъ кладъ, — проговорилъ на бѣгу, старый Морганъ, пробѣгая мимо насъ.
И дѣйствительно, оказалось нѣчто совсѣмъ другое… Подъ довольно большою сосной лежалъ на землѣ человѣческій скелетъ, прикрытый обрывками какого-то рубища, но за то весь обвитый ползучими растеніями. Всѣ мы на нѣсколько минутъ застыли отъ ужаса.
— Это морякъ, — сказалъ Джорджъ Мерри, который первый наклонился къ скелету, чтобъ осмотрѣть остатки одежды. — Вѣдь это настоящее матроское сукно.
— Очень возможно, — согласился Сильверъ. — Надѣюсь, здѣсь не откуда взяться монаху… Но какъ странно лежатъ эти кости. Что-то неестественно…
Дѣйствительно, положеніе костей было въ высшей степени оригинально. Скелетъ лежалъ совершенно прямолинейно, за исключеніемъ нѣкоторыхъ частей, потревоженныхъ или птицами, или медленною работой ползучихъ растеній. Но его ноги были сведены вмѣстѣ и слегка приподняты, какъ бы для того, чтобъ обозначить извѣстное направленіе, а руки, вытянутыя надъ головой, какъ у человѣка, собирающагося плавать, обращены были прямо въ противоположную сторону. Въ общемъ скелетъ напоминалъ стрѣлку, какія ставятъ на ландкартахъ для обозначенія направленія. Сильверу должно быть показалось то же, что и мнѣ, потому что онъ сказалъ:
— Кажется, я догадываюсь, что это значитъ. Это компасъ. Вотъ вершина Острова Скелета, выступающая на горизонтѣ точно сломанный зубъ. Поставьте-ка компасъ, мы сейчасъ увидимъ. Компасъ поставили по линіи трупа и стрѣлка сейчасъ же показала E—Ѕ—E.
— Я такъ и думалъ. Вотъ гдѣ кладъ. Вотъ и полярная звѣзда, указывающая путь. Чортъ возьми, просто даже холодно дѣлается, какъ вспомню Флинта… Это такъ на него похоже. Узнаю его. Помните, какъ онъ убилъ тогда шестерыхъ человѣкъ? Ну, вотъ одного изъ нихъ онъ взялъ да и положилъ въ видѣ компаса. Человѣкъ былъ большаго роста… волосы рыжіе… Я увѣренъ, что это Оллердайсъ. Помнишь Оллердайса, Морганъ?
— Какъ не помнить! Онъ остался мнѣ долженъ 18 шиллинговъ и, уѣзжая на берегъ, взялъ мой кортикъ.
— Кортикъ! — замѣтилъ кто-то. — Онъ долженъ быть гдѣ нибудь тутъ. Флинтъ не могъ его взять. Не унесли же его вороны.
— Правда, — сказалъ Сильверъ.
— А между тѣмъ кортика нигдѣ нѣтъ, — сказалъ Джорджъ Мерри, поискавъ около скелета. — Ни одной монеты нѣтъ, ни даже табакерки. Странно.
— Странно и есть, — сказалъ задумчиво Сильверъ. — А что товарищи, еслибы Флинтъ былъ живъ, какъ бы мы себя чувствовали, а? Что бы съ нами было?
— Ну, что объ этомъ говорить! Флинта нѣтъ въ живыхъ — и ладно, — сказалъ Морганъ. — Я самъ его видѣлъ на смертномъ одрѣ. Билли водилъ меня къ нему.
— Умеръ-то умеръ, — сказалъ человѣкъ съ прострѣленною головой, — но вѣдь не всѣ мертвецы мирно спятъ въ гробѣ. Грѣшнымъ людямъ и по смерти иногда не бываетъ покоя: они бродятъ по землѣ… А ужь онъ ли не нагрѣшилъ въ своей жизни!
— Будетъ болтать! — перебилъ Сильверъ. — Оставьте Флинта въ покоѣ, давайте лучше отрывать его кладъ. Вперед!
Мы снова двинулись въ путь. Но теперь пираты уже не пѣли и не прыгали, несмотря на прекрасный день. Тѣсно прижавшись другъ къ другу, они говорили шепотомъ и удерживали дыханіе. Старый пиратъ даже мертвый наводилъ на нихъ ужасъ.
Дойдя до плоскогорія, всѣ усѣлись на землю, чтобы дать Сильверу и больнымъ отдохнуть, а отчасти для того, чтобы нѣсколько оправиться отъ волненія. Плоскогоріе было слегка наклонено къ западу и съ него открывался обширный видъ направо и налѣво. Впереди, черезъ деревья, мы увидали мысъ Лѣсной, окруженный пѣнистыми бурунами. Сзади передъ нами разстилалась южная бухта, Островъ Скелета, а еще дальше, за низкимъ песчанымъ взморьемъ, широкая полоса океана. Прямо надъ нами высился Далекій Видъ, мѣстами поросшій соснами, мѣстами чернѣющій пропастями. Издалека до насъ долеталъ смутный гулъ волнъ, а вблизи въ ушахъ стояло немолчное жужжаніе насѣкомыхъ. На морѣ не бѣлѣлось ни паруса и весь пейзажъ имѣлъ крайне пустынный характеръ.
Усаживаясь, Сильверъ поспѣшилъ оріентироваться при помощи компаса.
— Вотъ цѣлыхъ три „большихъ дерева“, — сказалъ онъ. — Гребень Далекаго Вида — это по всей вѣроятности шпора, выдающаяся вонъ тамъ. Долго ли послѣ этого отыскать то, что намъ нужно… Не пообѣдать ли намъ?
— Право, мнѣ не до ѣды! — проворчалъ Морганъ. — Этотъ Флинтъ отнялъ у меня всякій аппетитъ.
— Въ сущности мы должны радоваться, что онъ умеръ — замѣтилъ Сильверъ.
— А какой онъ былъ гадкій! Помнишь, какое у него въ послѣднее время было сизое лицо?
— Отъ рома, — объяснилъ Морганъ.
Съ тѣхъ поръ, какъ пираты увидали скелетъ, они подъ вліяніемъ мрачныхъ воспоминаній стали говорить тихо, почти шепотомъ, словно боясь, чтобы звукъ ихъ рѣчей не нарушилъ тишины сосѣднихъ лѣсовъ.
Вдругъ за деревьями, которыя возвышались напротивъ насъ, раздался чей-то непріятный, рѣзкій, дребезжащій голосъ, запѣвшій обычную пиратскую пѣсню:
Было насъ, матросиковъ, пятнадцать человѣкъ,
Пятнадцать матросовъ, морскихъ волков…
Въ жизнь свою не былъ я свидѣтелемъ такого испуга, какой овладѣлъ моими спутниками при звукахъ этого голоса. Блѣдные, дрожащіе повскакали они съ своихъ мѣстъ, растерянно хватаясь друг за друга. Морганъ кинулся ничкомъ на землю. Всѣ молчали.
— Это Флинтъ! — пролепеталъ упавшимъ голосом Джорджъ Мерри.
Пѣсня оборвалась, точно пѣвцу зажалъ кто-нибудь вдругъ ротъ рукою. .jpg)
— Ну, довольно! — сказалъ Сильверъ, едва шевеля поблѣднѣвшими губами. — Что тутъ думать! Кто же можетъ здѣсь пѣть, какъ не живой человѣкъ? Я не знаю, чей это голосъ, но навѣрное это какой-нибудь озорникъ.
Онъ постепенно успокоивался самъ, а съ нимъ и остальные, какъ вдругъ голосъ послышался опять. На этотъ разъ голосъ не пѣлъ, а словно звалъ кого-то, и слабое эхо разносилось по долинамъ Далекаго Вида.
— Дарби-Мэкъ-Гро! — дребезжалъ голосъ, — Дарби-Мэкъ-Гро!
Это имя было повторено нѣсколько разъ подрядъ, потомъ раздалась еще болѣе крикливая нота:
— Стакан рому, Дарби-Мэкъ-Гро!
Пираты стояли какъ пригвожденные къ мѣсту, отъ ужаса вытаращивъ глаза. Голосъ умолкъ, а они долго послѣ того стояли неподвижные и безмолвные.
— Довольно, — сказалъ одинъ изъ нихъ. — Идемте!
— Это были его послѣднія слова, — проговорилъ наставительнымъ тономъ Морганъ. — Онъ именно это говорилъ передъ смертью.
Дикъ стучалъ зубами и судорожно сжималъ въ рукахъ Библію, которую вынулъ изъ кармана.
Даже Сильверъ, и тотъ дрожалъ всѣми членами, но не желалъ признать себя побѣжденнымъ.
— Никто на всемъ островѣ не имѣетъ понятія о Дарби-Мэкъ-Гро, — сказалъ онъ, какъ бы успокоивая самъ себя, — никто кромѣ насъ.
Сдѣлавъ надъ собою нечеловѣческое усилие, онъ продолжалъ:
— Товарищи, я пришелъ сюда за кладомъ и не поверну назадъ ни отъ человѣка, ни отъ чорта. Я не боялся Флинта, когда онъ былъ живъ, — не стану бояться его и мертваго. Не забывайте, что в четверти мили отъ насъ лежитъ семьсотъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Рыцарямъ ли фортуны удирать отъ такого сокровища? И ради чего? — Ради пьяницы, который давнымъ-давно умеръ!
Но это не возвратило пиратамъ храбрости. Напротивъ, непочтительный жаргонъ Сильвера даже какъ будто еще больше напугалъ ихъ.
— Не говори такъ, Джонъ Сильверъ, — отвѣчалъ Джорджъ Мерри. — Не оскорбляй покойника!
Прочіе были такъ напуганы, что не могли даже говорить. Они съ удовольствіемъ убѣжали бы, еслибы смѣли. Въ страхѣ они жались къ Сильверу, словно его безстрашие было для нихъ послѣднимъ прибѣжищемъ.
Послѣднему удалось наконецъ совершенно побѣдить свою слабость. Онъ заговорилъ еще смѣлѣе.
— Покойника? Такъ вы думаете, что это его призракъ?.. Знаете, что я вам скажу? Слышно было эхо, а между тѣмъ извѣстно, что призракъ не имѣетъ тѣни. Какими же судьбами будетъ у него эхо? Какъ хотите, это очень странно.
На мой взглядъ доводъ былъ недостаточно убѣдителенъ, но, къ моему удивленію, онъ подѣйствовалъ на разбойниковъ. Странныя вообще были у нихъ головы.
— Правда! — вскричалъ, успокоившись, Джорджъ Мерри. — Славная голова у васъ на плечахъ, Джонъ Сильверъ… Смѣлѣе, товарищи, нечего падать духомъ. Все это вздоръ. Правда, голосъ былъ очень похож на голосъ Флинта, но не такъ звученъ и повелителенъ. Онъ скорѣе похожъ…
— На голосъ Бена Гунна, я самъ только что хотѣлъ сказать! — перебилъ Сильверъ.
— Именно!… Точно Бенъ Гуннъ! — вскричалъ Морганъ, приподнимаясь на колѣнахъ.
— Часъ отъ часу не легче! — уныло проговорилъ Дикъ, — вѣдь и Бенъ Гуннъ, я думаю, не можетъ быть здѣсь живым?
На это замѣчаніе прочіе пираты только плечами пожали.
— Очень кому нуженъ Бенъ Гуннъ! — сказалъ Мерри. — Живой онъ или мертвый, не все ли намъ равно?
Мужество возвращалось къ нимъ съ каждою минутой. Вскорѣ они попрежнему стали болтать, хотя по временамъ умолкали и прислушивались. Не слыша больше ничего, они снова пустились въ путь; впереди пошелъ Джорджъ Мерри съ компасомъ въ рукѣ. Он сказалъ правду: Бенъ Гуннъ ни для кого не былъ страшенъ — ни мертвый, ни живой. Только Дикъ продолжалъ держать в рукахъ Библію и бросалъ кругомъ себя растерянные взгляды. Но онъ не находилъ сочувствія въ товарищахъ, а Сильверъ даже прямо подсмѣивался надъ нимъ.
— Я вѣдь тебѣ говорилъ, зачѣмъ ты испортилъ свою Библію, — издѣвался онъ. — Неужели ты думаешь, что привидѣніе ея испугается? Нѣтъ, теперь она ничего не значитъ.
Дикъ былъ неутѣшенъ. Вскорѣ я замѣтилъ, что онъ насилу стоитъ на ногахъ. Усилившись отъ жары, усталости и испуга, предсказанная докторомъ Лайвей лихорадка видимо овладѣвала несчастнымъ матросомъ, не смотря на то, что идти намъ было очень недурно подъ тѣнистыми соснами, перемѣшанными съ кустами азалей и коричневыхъ деревьевъ. Мы постепенно подходили все ближе и ближе к Далекому Виду. Слѣва все шире и шире развертывался видъ на западную бухту, гдѣ я наканунѣ утромъ кувыркался въ своей утлой пирогѣ.
Дойдя до перваго изъ большихъ деревьевъ, справились съ компасомъ.
Оказалось не то. Со вторымъ было то же самое. Третье дерево гордо возвышалось шагахъ въ двухстахъ. То былъ великолѣпный лѣсной великанъ, широко раскинувшій свои темнозеленыя вѣтви.
Но разбойниковъ привлекала не громадность дерева, а предполагаемый подъ нимъ кладъ. Мысль о деньгахъ скоро разсѣяла въ нихъ послѣдніе остатки страха. Я видѣлъ, какъ разгорались ихъ глаза по мѣрѣ приближенія къ цѣли, какъ все легче и увѣреннѣе становилась ихъ походка. Даже Сильверъ какъ-то веселѣе подпрыгивалъ на своемъ костылѣ, ворча на камни, затруднявшіе ему ходьбу. Ноздри его раздувались; онъ ругался какъ язычникъ всякій разъ, когда какая-нибудь муха садилась ему на широкое лицо или на потный лобъ. По временамъ онъ сердито дергалъ за веревку, которою я былъ обвязанъ, и, оборачиваясь назадъ, кидалъ на меня уничтожающій взгляд. Самъ ли онъ не находилъ нужнымъ скрывать своихъ мыслей, или онѣ помимо его желанія отражались у него на лицѣ, но только я читалъ ихъ какъ по писанному. Приближаясь къ золоту, онъ видимо терялъ изъ памяти и предостереженія доктора, и мои обѣщанія. Должно быть онъ надѣялся овладѣть кладомъ, отыскать Испаньолу, сѣсть на нее, предварительно перерѣзавъ всѣхъ честныхъ людей на островѣ, и уплыть въ море съ грузомъ золота и злодѣйствъ.
Мнѣ сдѣлалось жутко. Подъ гнетомъ тревоги я едва поспѣвалъ идти за жадными искателями золота и каждую минуту спотыкался, причемъ Сильверъ всякій разъ дергалъ меня за веревку и свирѣпо на меня оборачивался. Дикъ шелъ сзади всѣхъ, трясясь въ лихорадкѣ и еле волоча ноги. Видъ больнаго матроса увеличивалъ мое уныніе и сверхъ того мнѣ невольно мерещилась давнишняя драма на этомъ самомъ плоскогорьи, когда свирѣпый пиратъ убилъ шестерыхъ матросовъ. Мнѣ даже какъ будто чудились ихъ жалобные крики. Но вотъ мы дошли до опушки рощи.
— Ну, товарищи, бѣгомъ! — крикнулъ Джорджъ Мерри.
Всѣ, кто могъ бѣжать, побѣжали. Черезъ какие-нибудь десять шаговъ они неожиданно остановились. Послышался дружный, но сдержанный крикъ. Сильверъ кинулся къ нимъ, отчаянно стукая по землѣ костылемъ. И вотъ мы остановились.
У нашихъ ногъ чернѣла широкая яма, выкопанная довольно давно, потому что на днѣ ея и по бокамъ уже пробивалась зеленая травка. Въ ямѣ лежала рукоятка заступа и нѣсколько досокъ отъ разломанныхъ ящиковъ.
Было ясно какъ день, что мы опоздали. Кто-то раньше насъ побывалъ тутъ, раскопалъ яму и выбралъ изъ нея все.