— Джимъ, — сказалъ мнѣ Сильверъ, когда мы остались одни, — я спасъ твою жизнь, а ты спасаешь мою. Я вѣдь видѣлъ, какъ докторъ дѣлалъ тебѣ знаки бѣжать съ нимъ и какъ ты отказался нарушить слово. Я хоть словъ и не слыхалъ, а догадался совершенно и никогда не забуду тебѣ этого. Черезъ тебя мнѣ мелькнулъ первый лучъ надежды, я всѣмъ тебѣ обязанъ… Но довольно болтать. Нужно приступить къ отысканію клада. Не знаю, чѣмъ все это кончится, но давай держаться друг друга, чтобы вмѣстѣ вывернуться такъ или иначе, когда настанетъ бѣда.
Одинъ изъ пиратовъ окликнулъ насъ, давая знать, что поспѣлъ завтракъ. Мы усѣлись на пескѣ и закусили жареной свининой и сухарями.
Огонь былъ разведенъ сильный и около него невозможно было сидѣть отъ страшной жары. Не жалѣя дровъ, разбойники не жалѣли и мяса; они изжарили его втрое больше, чѣмъ было нужно на насъ на всѣхъ, и послѣ завтрака одинъ изъ разбойниковъ, съ самымъ дурацкимъ смѣхомъ, кинулъ остатки въ огонь. Первый разъ въ жизни приходилось мнѣ видѣть такихъ безпечныхъ людей. Храбрость въ нихъ была, это вѣрно, но за то полнѣйшая непредусмотрительность и пагубная привычка спать въ караулѣ дѣлали ихъ совершенно неспособными къ сколько-нибудь продолжительной войнѣ.
— Джим, — сказал мне Сильвер, когда мы остались одни, — я спас твою жизнь, а ты спасаешь мою. Я ведь видел, как доктор делал тебе знаки бежать с ним и как ты отказался нарушить слово. Я хоть слов и не слыхал, а догадался совершенно и никогда не забуду тебе этого. Через тебя мне мелькнул первый луч надежды, я всем тебе обязан… Но довольно болтать. Нужно приступить к отысканию клада. Не знаю, чем всё это кончится, но давай держаться друг друга, чтобы вместе вывернуться так или иначе, когда настанет беда.
Один из пиратов окликнул нас, давая знать, что поспел завтрак. Мы уселись на песке и закусили жареной свининой и сухарями.
Огонь был разведён сильный и около него невозможно было сидеть от страшной жары. Не жалея дров, разбойники не жалели и мяса; они изжарили его втрое больше, чем было нужно на нас на всех, и после завтрака один из разбойников с самым дурацким смехом кинул остатки в огонь. Первый раз в жизни приходилось мне видеть таких беспечных людей. Храбрость в них была, это верно, но зато полнейшая непредусмотрительность и пагубная привычка спать в карауле делали их совершенно неспособными к сколько-нибудь продолжительной войне.
