— Ну, довольно! — сказалъ Сильверъ, едва шевеля поблѣднѣвшими губами. — Что тутъ думать! Кто же можетъ здѣсь пѣть, какъ не живой человѣкъ? Я не знаю, чей это голосъ, но навѣрное это какой-нибудь озорникъ.
Онъ постепенно успокоивался самъ, а съ нимъ и остальные, какъ вдругъ голосъ послышался опять. На этотъ разъ голосъ не пѣлъ, а словно звалъ кого-то, и слабое эхо разносилось по долинамъ Далекаго Вида.
— Дарби-Мэкъ-Гро! — дребезжалъ голосъ, — Дарби-Мэкъ-Гро!
Это имя было повторено нѣсколько разъ подрядъ, потомъ раздалась еще болѣе крикливая нота:
— Стакан рому, Дарби-Мэкъ-Гро!
Пираты стояли какъ пригвожденные къ мѣсту, отъ ужаса вытаращивъ глаза. Голосъ умолкъ, а они долго послѣ того стояли неподвижные и безмолвные.
— Довольно, — сказалъ одинъ изъ нихъ. — Идемте!
— Это были его послѣднія слова, — проговорилъ наставительнымъ тономъ Морганъ. — Онъ именно это говорилъ передъ смертью.
Дикъ стучалъ зубами и судорожно сжималъ въ рукахъ Библію, которую вынулъ изъ кармана.
Даже Сильверъ, и тотъ дрожалъ всѣми членами, но не желалъ признать себя побѣжденнымъ.
— Никто на всемъ островѣ не имѣетъ понятія о Дарби-Мэкъ-Гро, — сказалъ онъ, какъ бы успокоивая самъ себя, — никто кромѣ насъ.
Сдѣлавъ надъ собою нечеловѣческое усилие, онъ продолжалъ:
— Товарищи, я пришелъ сюда за кладомъ и не поверну назадъ ни отъ человѣка, ни отъ чорта. Я не боялся Флинта, когда онъ былъ живъ, — не стану бояться его и мертваго. Не забывайте, что в четверти мили отъ насъ лежитъ семьсотъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Рыцарямъ ли фортуны удирать отъ такого сокровища? И ради чего? — Ради пьяницы, который давнымъ-давно умеръ!
Но это не возвратило пиратамъ храбрости. Напротивъ, непочтительный жаргонъ Сильвера даже какъ будто еще больше напугалъ ихъ.
— Не говори такъ, Джонъ Сильверъ, — отвѣчалъ Джорджъ Мерри. — Не оскорбляй покойника!
Прочіе были такъ напуганы, что не могли даже говорить. Они съ удовольствіемъ убѣжали бы, еслибы смѣли. Въ страхѣ они
— Ну, довольно! — сказал Сильвер, едва шевеля побледневшими губами. — Что тут думать! Кто же может здесь петь, как не живой человек? Я не знаю, чей это голос, но, наверное, это какой-нибудь озорник.
Он постепенно успокаивался сам, а с ним и остальные, как вдруг голос послышался опять. На этот раз голос не пел, а словно звал кого-то, и слабое эхо разносилось по долинам Далёкого Вида.
— Дарби-Мэк-Гро! — дребезжалъ голос, — Дарби-Мэк-Гро!
Это имя было повторено несколько раз подряд, потом раздалась еще более крикливая нота:
— Стакан рому, Дарби-Мэк-Гро!
Пираты стояли как пригвождённые к месту, от ужаса вытаращив глаза. Голос умолк, а они долго после того стояли неподвижные и безмолвные.
— Довольно, — сказал один из них. — Идёмте!
— Это были его последние слова, — проговорил наставительным тоном Морган. — Он именно это говорил перед смертью.
Дик стучал зубами и судорожно сжимал в руках Библию, которую вынул из кармана.
Даже Сильвер, и тот дрожал всеми членами, но не желал признать себя побеждённым.
— Никто на всём острове не имеет понятия о Дарби-Мэк-Гро, — сказал он, как бы успокаивая сам себя, — никто кроме нас.
Сделав над собою нечеловеческое усилие, он продолжал:
— Товарищи, я пришёл сюда за кладом и не поверну назад ни от человека, ни от чёрта. Я не боялся Флинта, когда он был жив, — не стану бояться его и мёртвого. Не забывайте, что в четверти мили от нас лежит семьсот тысяч фунтов стерлингов. Рыцарям ли фортуны удирать от такого сокровища? И ради чего? — Ради пьяницы, который давным-давно умер!
Но это не возвратило пиратам храбрости. Напротив, непочтительный жаргон Сильвера даже как будто ещё больше напугал их.
— Не говори так, Джон Сильвер, — отвечал Джордж Мерри. — Не оскорбляй покойника!
Прочие были так напуганы, что не могли даже говорить. Они с удовольствием убежали бы, если бы смели. В страхе они
