Крушеніе парохода, «Еникале» по разсмотрѣніи слѣдственнаго дѣла, оставляетъ весьма непріятное впечатлѣніе; оно представляетъ собою странное сочетаніе самыхъ разнообразныхъ, разнорѣчивыхъ показаній, направленныхъ единственно ко взаимному обвиненію; между тѣмъ, какъ въ большинствѣ случаевъ гибели судовъ, показанія офицеровъ и команды служатъ исключительно источникомъ къ отысканію дѣйствительныхъ причинъ нссчастія, ко взаимному оправданію. Въ крушеніи же «Еникале» всѣ показанія офицеровъ, какъ я сказалъ уже выше, стремятся къ взаимному обвиненію и затемняютъ дѣло. Изъ 893-хъ листовъ слѣдственнаго дѣла нѣтъ возможности вывести какое нибудь точное заключеніе о дѣйствительныхъ причинахъ гибели «Еникале». Безъ тумана, при ясной погодѣ, въ тихую октябрскую ночь, пароходъ выскочилъ на камни у приглубаго возвышеннаго берега мыса Киркенесъ. Пароходъ принадлежалъ пароходной экспедиціи, шелъ рейсомъ, изъ Одессы въ Сухумъ подъ командою капитанъ-лейтенанта Дандри; служащіе на пароходѣ были: подпоручикъ Горголи, прапорщикъ Макаровъ и мичманъ Обольяниновъ. Изъ слѣдственнаго дѣла видно, что пароходъ «Еникале», 17 октября 1853 года въ 4 часа 45 минутъ по полуночи, въ бытность на вахтѣ корпуса флотскихъ штурмановъ прапорщика Макарова 2, слѣдуя изъ Севастополя въ Ялту вдоль берега, на траверсѣ мыса Киркенесъ, наткнулся на гряду камней, почему по свозѣ тогда же пассажировъ на берегъ, пароходъ перешелъ въ Алупку и поставленъ на мель. Для спасенія парохода «Еникале» были отправлены изъ Севастополя пароходы «Владиміръ» и «Грозный». Задѣлкѣ пробоинъ въ подводной части и люковъ на палубѣ постоянно препятствовала морская зыбь и вскорѣ за тѣмъ пароходы «Владиміръ» и «Грозный» были отозваны по экстренному назначенію. 29 октября, въ полдень сдѣлавшійся SO вѣтръ съ зыбью, въ продолженіи 4 часовъ, развелъ большое волненіе; на пароходѣ сломало мачты и трубы, разломало кормовую и носовую части и снесло ихъ палубы.
При производствѣ изслѣдованія прапорщикъ Макаровъ 2-й объяснилъ: что пароходъ снялся изъ Севастополя ровно въ полночь, и въ ½ 1 часа вышелъ за вѣхи, а въ ¼ 2-го часа, когда пароходъ обогнулъ траверзъ Херсонескаго маяка на R SW, въ растояніи не болѣе полумили, то корпуса штурмановъ поручикъ Горголи, крикнулъ съ площадки рулевымъ: держатъ на R SSO, и потомъ въ присутствіи командира приказалъ ему, Макарову, вступить на вахту, и о всѣхъ случаяхъ давать знать командиру, курсы же держать прежніе, именно: на R SSO пролежать миль 10-ть, лечь на R SO и пролежавъ до траверса мыса Сарыча лечь на R OtN до Таклынскаго маяка, почему онъ тогда же вступивши на вахту, пролежалъ первымъ румбомъ 13½ миль; вторымъ К пролежалъ ¼ часа, 2½ мили далѣе траверза мыса «Сарыча», самовольно, пользуясь отсутствіемъ командира съ верху; на R OtN пролежалъ только 10 минутъ, и прикрываясь незамѣтною вовсе зыбью съ морской стороны, легъ на R OtN ½ O; а въ 4 часа 35 м. курсъ этотъ по приказанію командира измѣненъ на OtS, но въ это время онъ Макаровъ, считая себя слишкомъ близко отъ берега, и не смотря на строгій присмотръ и неудовольствіе, самовольно приказалъ рулевому, положить руль право, а самъ отправился къ командиру, и сойдясь съ нимъ у трапа, доложилъ объ этомъ; но капитанъ-лейтенантъ Дандри, не говоря ни слова, подошелъ къ компасу; вмѣсто R OtN ½ O, лежали на OtS. Г. Дандри посмотрѣлъ на него строго, почему онъ Макаровъ, не измѣняя болѣе курса, продолжалъ лежать на R OtS. Въ это время командиръ отправился на площадку, куда вслѣдъ за нимъ пошелъ и онъ Макаровъ, чтобы разсмотрѣть берегъ; но какъ кромѣ вершины Сарыча, съ лѣвой стороны за кормою ничего не было видно, то Макаровъ вновь доложилъ командиру, не прикажетъ ли еще отойти отъ берега; но капитанъ лейтенантъ Дандри, не отвѣчая сошелъ съ площадки и ушелъ въ каюту, а пароходъ остался на R OtS. Въ 4 часа 45′, т. е. спустя 10 минутъ послѣ доклада, когда вахтенный унтеръ-офицеръ съ баку и часовые съ площадки закричали: «суда впереди видать», то онъ, Макаровъ, хотя бросился съ юта на площадку и крикнулъ оттуда «право на бортъ», но уже было поздно, пароходъ ударился два раза о подводную скалу у мыса Киркенесъ. А что пароходъ находился тогда дѣйствительно на R OtS, это извѣстно кромѣ рулеваго и мичману Обольянинову, который во время удара выскочилъ на верхъ, бросился сперва къ рулю и спросилъ у рулеваго какъ лежали на румбѣ, когда пароходъ ударился, рулевой отвѣтилъ на R OtS; причемъ Макаровъ присовокупилъ, что приказаній отъ командира, относительно курсовъ, онъ никогда не получалъ и получать согласно § 438 Морскаго Устава не могъ; а распоряжался всѣмъ поручикъ Горголи, что извѣстно было также лейтенанту[1] Обольянинову. Г-нъ Горголи не смотря на постоянно ночные переходы, назначалъ близкіе курсы къ берегу и не оставался на вахтѣ, исключая перехода изъ Одессы въ Севастополь, и изъ укрѣпленія Геленджикъ въ Сухумъ-Кале и обратно, гдѣ прямые курсы; что въ первый рейсъ онъ Макаровъ, хотя докладывалъ командиру, что курсы, назначаемые по его приказанію поручикомъ Горголи, близки къ берегу и небезопасны для плаванія, какъ доказывалъ онъ по картѣ; но командиръ, не выслушавъ его объясненій ушелъ и прислалъ Горголи, который далъ ему замѣтить, что онъ знаетъ, что дѣлаетъ; изъ неудовольствія высказаннаго по этому случаю командиромъ, онъ Макаровъ понялъ, что не должно безпокоить его мимо старшаго. Плавая въ первые рейсы, онъ рѣшался, какъ и теперь, самовольно отходитъ отъ берега, рискуя попасть подъ строгую отвѣтственность законовъ; по приходѣ въ каждый портъ, Горголи повѣряя плаваніе по часамъ, находилъ всегда лишнее противъ своихъ расчисленій и требовалъ отъ него Макарова объясненій; но онъ не объясняя причины говорилъ только, что ему казалось отъ темноты, что должны непремѣнно выскочить на берегъ, и что лишнее время, полчаса или часъ, не много значатъ, потому что пароходъ снимается вмѣсто 10 часовъ вечера въ полночь, причемъ для удостовѣренія, предлагалъ ему Горголи выйти на верхъ ночью; но онъ не выходилъ на пути отъ Севастополя до Новороссійска и не довольствуясь объясненіями его, Макарова, обращался всегда съ жалобами къ командиру, слѣдствіемъ чего были неудовольствія подъ разными предлогами. Съ окончаніемъ втораго рейса, онъ, по распоряженію командира, былъ отправленъ на пароходъ «Петръ Великій» въ одномъ сюртукѣ. Послѣ крушенія парохода командиръ говорилъ ему въ Алупкѣ, «не знаю какъ это случилось, когда я разсматривалъ съ площадки берегъ, то онъ казался очень далеко; я привыкъ разсматривать берегъ ночью и глазъ мнѣ никогда не измѣнялъ». Утромъ 25 октября, г. Дандри чрезъ лейтенанта Обольянинова, потребовалъ его себѣ въ квартиру при поручикѣ Горголи, жившемъ съ нимъ въ одной комнатѣ, — началъ длинное разсужденіе и, указывая на слова шханечнаго журнала «желая пройти каменную гряду, — но за темнотою наскочили на нее» — вписанныя имъ, Макаровымъ, по личному его приказанію и перемаранныя, совѣтывалъ ему сказаться подверженнымъ болѣзненнымъ припадкамъ (сумасшествію), увѣряя, что и команда можетъ показать тоже самое подъ присягою. Послѣ же сего г-нъ Обольяниновъ объявилъ ему Макарову, что идя въ свою комнату, бывшую въ одномъ домѣ съ командиромъ, онъ встрѣтилъ въ корридорѣ того рулеваго, который былъ на вахтѣ во время несчастнаго случая и который на вопросъ его Обольянинова: зачѣмъ ты здѣсь? отвѣчалъ: «приходилъ человѣкъ отъ Степана Дмитріевича (Горголи), чтобы я, явился за приказаніемъ, какъ намъ рулевымъ отвѣчать въ судѣ». А за нѣсколько дней предъ отправленіемъ его Макарова изъ Алупки, унтеръ-офицеръ Насыпайка, явясь къ нему спрашивалъ: какъ прикажетъ командѣ отвѣчать на судѣ? но онъ запретилъ являться съ подобными предложеніями. Часовые находились на площадкѣ съ обѣихъ сторонъ, а на бакѣ былъ вахтенный унтеръ-офицеръ; огни въ боковыхъ каютахъ и на мачтѣ были зажжены; въ висячемъ компасѣ огня не было, и по приказанію Горголи его никогда не зажигали, что было извѣстно командиру; въ послѣдній рейсъ изъ Одессы въ Севастополь, путевой компасъ показалъ чувствительную разницу, о чемъ онъ, Макаровъ, докладывалъ Горголи, но никакого отвѣта на это не получилъ. И въ Севастополѣ этотъ компасъ повѣренъ не былъ. Капитанъ 2 ранга Дандри отозвался, что съ 16 на 17 октября въ полночь, снявшись съ Севастопольскаго рейда и пройдя траверзъ Херсонескаго маяка не въ дальнемъ разстояніи, когда легли на R SSO, то поставивъ вахтенныхъ на часы по своимъ мѣстамъ, онъ приказалъ вахтенному офицеру, прапорщику Макарову идти вдоль берега, и обо всемъ давать ему знать; но какое разстояніе обходитъ на каждомъ курсѣ, ему Макарову, объяснено не было, потому что онъ зналъ это уже изъ прежнихъ плаваній, если же поручикъ Горголи отдѣльно передавалъ ему разстояніе и румбы и онъ находилъ ихъ несообразными, то почему не доложилъ о томъ ему, Дандри, при Горголи, или не объяснилъ послѣднему свое соображеніе зная, что вовремя нахожденія на вахтѣ, на немъ лежала вся отвѣтственность. Когда въ 4 часа, онъ, Дандри, вышелъ на верхъ, то съ площадки видѣлъ, что пароходъ смотрѣлъ носомъ въ море а мысъ Киркенесъ былъ влѣво; по компасу румбъ былъ OtS и разстояніе отъ берега обыкновенное, вершины горъ были чисты, на ихъ низменностяхъ только лежала небольшая мрачность. Объ измѣненіи румба OtN на OtS Макаровъ ему не говорилъ и весь разговоръ его, Дандри, заключался въ томъ только, что онъ спросилъ Макарова: который часъ?» Далѣе г-нъ Дандри говоритъ, что если бы Макаровъ продолжалъ идти по румбу OtS хотя до разсвѣта, то миновалъ бы всѣ рифы и несчастія не случилось бы, а ежели онъ, для безопасности парохода, признавалъ необходимымъ измѣнитъ курсъ OtN на OtS, то для большей предосторожности долженъ былъ уклониться еще болѣе, потому что ему какъ стоявшему на вахтѣ, мѣсто парохода относительно берега было лучше извѣстно, такъ какъ высота горъ и мысъ Киркенесъ были видны. Если, по объясненію г-на Макарова, курсами располагалъ поручикъ Горголи, по праву старшаго штурмана, то при сомнѣніи въ его дѣйствіяхъ онъ долженъ былъ вызвать г. Горголи на верхъ, для объясненія ему своего замѣчанія, дабы избѣжать несчастія. Онъ можетъ положительно утверждать, что компасы были въ хорошемъ состояніи; ежели же Макаровъ сомнѣвался въ вѣрности ихъ, то плавая въ виду береговъ, обязанъ былъ взять болѣе предосторожностей. Съ извѣщеніемъ Макарова «видны суда», ему надлежало сперва положить руль на бортъ, а потомъ идти на площадку; но онъ сдѣлалъ на оборотъ; и за это время пароходъ, при быстротѣ хода, успѣлъ пройти достаточное разстояніе и наткнулся на гряду; если же онъ дѣйствительно шелъ на OtS, то съ его стороны была невнимательность въ присмотрѣ за рулевыми, которые уклонялись правя не на румбѣ, присовокупляя притомъ, что пароходъ слушалъ руля превосходно, такъ, что еслибы разстояніе было ¼ кабельтова, то при положеніи руля на бортъ, пароходъ уклонился бы болѣе чѣмъ на одинъ румбъ. Послѣ случившагося несчастія, онъ Дандри, точно требовалъ къ себѣ Макарова, потому что не видалъ его болѣе 4 дней, причемъ говорилъ ему, чтобы не торопиться писать журналъ, въ который должно быть внесено все какъ было дѣло; но видя, что Макаровъ началъ уже писать, онъ Дандри сдѣлалъ въ немъ нѣкоторыя замѣчанія; о намѣреніи же показать его сумасшедшимъ, вовсе не думалъ; о приходѣ въ квартиру къ нему, Дандри, рулеваго не задолго до выѣзда Макарова изъ Алупки, лейтенантъ Обольяниновъ не могъ передать ему, потому что поручикъ Горголи отправился въ исходѣ ноября, а Макаровъ въ половинѣ декабря мѣсяца; что у верхнихъ компасовъ огня не было отъ того, что плаваніе было у берега видимаго; нижніе же ограждены магнитными отводами и въ продолженіи большаго времени испытаны, а въ іюлѣ мѣсяцѣ 1853 года повѣрены. Ночные переходы у береговъ поручались Макарову, по его приказанію съ цѣлію, пока Горголи находился на пароходѣ, передать ему характеръ пакетъ-ботнаго плаванія, и всего того, что извѣстно Гороли изъ 5 лѣтъ его плаванія. Макаровъ былъ назначенъ на пароходъ «Петръ Великій» по распоряженію капитана 1-го ранга Швендера, и рейсъ этотъ долженъ былъ продолжаться только 7 дней, но по случаю назначенія парохода «Еникале» въ составъ эскадры, для перевозки 18 пѣхотной дивизіи, нахожденіе Макарова на томъ пароходѣ продлилось болѣе мѣсяца; отправленіе же его въ одномъ сюртукѣ зависѣло собственно отъ него самаго.
Поручикъ Горголи, отвергая объясненія прапорщика Макарова насчетъ назначенія его на вахту, утверждалъ, что онъ самъ просилъ его объ этомъ, однако онъ Горголи, считая себя обязаннымъ быть всегда на верху при выходѣ и входѣ въ порты, остался на вахтѣ до траверса Херсонескаго маяка, а въ ½ 2 часа по проходѣ уже траверса маяка, когда Макаровъ обратился къ нему съ тѣмъ же предложеніемъ, онъ передавая ему вахту не назначалъ ему румбовъ, которыми должны слѣдовать, а сказалъ только: «мы лежимъ на SSO въ разстояніи отъ берега около одной мили, вотъ мысъ Ѳеолентъ, а вотъ Айя», и указывая на оба мыса, которые были видны очень ясно, передалъ ему свои часы, съ предложеніемъ держатъ по направленію берега и замѣтить по часамъ траверзъ мыса Сарыча дабы въ случаѣ тумана, можно было по времени опредѣлять мѣста; и что дѣлалось послѣ того на верху, ему Горголи не извѣстно, потому что онъ до разбитія парохода не выходилъ на верхъ. Показаніе Макарова объ уклоненіи будто бы его, Горголи, отъ ночныхъ вахтъ совершенно не справедливо и онъ всегда очередовался съ нимъ вахтами; въ послѣдніе же два рейса не оставался на верху потому, что прежде онъ находился одинъ, а послѣднее время быль присланъ и Макаровъ, и докладывалъ ли онъ когда командиру, о близости къ берегу и небезопасности курсовъ, назначаемыхъ имъ Горголи, будто бы по приказанію командира, ему неизвѣстно, и онъ никогда не доказывалъ Мокарову его заблужденія; равно не повѣрялъ плаванія по часамъ, и замѣчаній Макарову не дѣлалъ; при повѣркѣ командиромъ у себя въ квартирѣ румбовъ, написанныхъ Макаровымъ въ журналѣ, и указаній ему большихъ ошибокъ, онъ, Горголи, въ разговоры ихъ не вмѣшивался и никто не совѣтывалъ ему притвориться сумасшедшимъ; равно онъ не призывалъ рулеваго, чтобы научить какъ показывать при допросѣ; что висячій компасъ не былъ освѣщенъ по неисправности лампы, то на это не было обращено особаго вниманія потому, что путевой компасъ, съ магнитными пластинками съ боковъ, былъ въ совершенной исправности и испытанъ въ вѣрности имъ, Горголи, и всѣми командирами; къ тому же нельзя приписывать компасу случившагося несчастія, ибо крушеніе произошло у береговъ высокихъ, и ясно обозначающихся, особенно въ такую свѣтлую ночь, какая была съ 16 на 17 октября; причемъ поручикъ Горголи присовокупилъ, что послѣ удара парохода о камень, онъ выйдя на палубу, вбѣжалъ на площадку и желая замѣтить время удара, приказалъ матросу Демьянову взять у Макарова его часы, но послѣдній отвѣчалъ: «часы въ моей каютѣ въ карманѣ сюртука, въ которомъ былъ при вступленіи на вахту;» — и дѣйствительно тамъ найдены часы, изъ чего онъ Горголи заключаетъ, что во время приближенія парохода къ опасности Макаровъ не былъ на верху, а извѣщенъ вахтеннымъ унтеръ-офицеромъ, вѣроятно въ каютѣ, ибо по разбитіи парохода, онъ былъ въ одной шинели. На очной же ставкѣ, данной капитану 2 ранга Дандри съ прапорщикомъ Макаровымъ, сей послѣдній хотя уличалъ Дандри въ томъ, что онъ совѣтывалъ ему сказаться сумасшедшимъ, но при несознаніи г-на Дандри, Макаровъ никакихъ доказательствъ не имѣетъ. Въ подкрѣпленіе своихъ другихъ показаній онъ представилъ данную ему Горголи книжечку, по которой повѣряли его; что о не безопасности курсовъ и разстояній, написанныхъ въ этой книжкѣ, онъ въ первый же рейсъ докладывалъ командиру потому, что въ ней не приняты въ разсчетъ: ни девіація, ни теченіе, и ни волненіе; но все это командиромъ отвергнуто. Съ площадки откуда командиръ разсматривалъ берегъ, его не было видно потому, что былъ 27 день луны и уже половина октября, когда послѣ теплой погоды днемъ, воздухъ отъ холода сгущается ночью у береговъ, и въ особенности на горахъ; что отъ перемѣны курса до удара, прошло всего 10 минутъ, и при теченіи, которое особенно сильно у самаго берега, и девіаціи компаса, отойти не успѣли бы; берегъ же у Киркенеса не былъ видѣнъ потому, что была мрачность, и часовые въ весьма близкомъ разстояніи приняли камни за суда, а прорѣзывалась одна только вершина мыса Сарыча съ лѣвой стороны за кормой; что положить руль на бортъ право или лѣво — на угадъ нельзя. Часовые кричали «суда впереди видать», а парусныя суда всегда держатъ далѣе отъ берега нежели пароходы, и не успѣли еще положить руль на бортъ, какъ пароходъ ударился о подводную скалу, а не о камни видѣнные часовыми и разстояніе до подводной скалы опредѣлить было трудно; когда же руль былъ положенъ, во время 2 ударовъ, то пароходъ легъ не на OtS, а почти на S, рулевые правили хорошо, и за этимъ онъ Макаровъ присматривалъ строго; характеръ пакетботнаго плаванія весьма простъ, гораздо проще плаванія на парусныхъ судахъ и другихъ пароходахъ, гдѣ онъ часто служилъ или старшимъ штурманомъ или одинъ: стоило только сняться въ 10 часовъ вечера, какъ назначено по росписанію и идти дальше отъ берега, то и несчастія никакого бы не случилось; что упрашивать поручика Горголи, о дозволеніи ему Макарову вступить на вахту, онъ не могъ потому, что долженъ былъ стоять цѣлую ночь безсмѣнно, а это противно природѣ; что указывать на Ѳеолентъ и Айю по темнотѣ ночи было невозможно и разговора о замѣчаніи времени прохожденія траверза мыса Сарыча быть не могло. Когда онъ Макаровъ, въ квартирѣ командира въ Алупкѣ, прокладывалъ на картѣ мѣсто, оно дѣйствительно оказалось на 2½ мили позади и на столько же мористѣе, вслѣдствіе теченія, которое сильнѣе у берега, и которымъ прижимало къ берегу, — и девіаціи компаса — которая тоже сближала съ берегомъ; наконецъ, что во время удара, когда поручикъ Горголи отправился на ютъ для совѣта съ командиромъ, то онъ, Макаровъ, желая удостовѣриться: дѣйствительно ли такъ много воды на кубрикѣ, какъ кричали пассажиры, отправился на кубрикъ и видя, что вода поднялась уже на 1½ Фута, взглянулъ въ свою каюту, гдѣ вещи его уже были въ водѣ, сбросилъ съ себя старый сюртукъ и надѣлъ новый и потому часы Горголи остались въ старомъ; безъ сюртука же на вахтѣ онъ не былъ.
А капитанъ 2 ранга Дандри и поручикъ Горголи отозвались, что прапорщику Макарову передана поручикомъ Горголи выписка курсовъ изъ имѣвшейся у него книжечки для руководства при плаваніи въ темныя ночи, въ туманное время и вообще когда невозможно было съ точностію опознавать береговъ; при чемъ Горголи представилъ оставшуюся у него книжечку, при разсматриваніи которой въ военномъ судѣ аудиторскими чиновниками найдено, что въ книжечкѣ, представленной Макаровымъ, на первой страницѣ гдѣ написано: и «пройти онымъ румбомъ 10 миль» — цыфра 10 исправлена изъ 16, а въ книжечкѣ Горголи написана цыфра 16 миль; однако прапорщикъ Макаровъ въ переправѣ означенной цыфры не сознался.
Изъ спрошенныхъ по сему дѣлу, нижнихъ чиновъ, находившихся для кампаніи на пароходѣ «Еникале» квартирмейстеръ Насыпайка, за присягою показалъ, что онъ поступилъ на вахту въ 4 часа пополуночи, и находился на бакѣ, въ это время пароходъ шелъ близко берега и когда въ исходѣ первой склянки, часовые на площадкѣ дали ему знать, что берегъ близокъ по носу, то онъ тогда же доложилъ объ этомъ вахтенному прапорщику Макарову, который вбѣжавъ на площадку удостовѣрился, что берегъ видно, приказалъ положить руль право на бортъ, не останавливая и не уменьшая хода машины, вскорѣ послѣ чего пароходъ ударился о камень, покачнулся и соскочилъ на большую воду. Въ это время командиръ, офицеры и пассажиры выскочили на верхъ; по приказанію командира тогда же свезены на берегъ пассажиры, а пароходъ отправился въ Алупку гдѣ сталъ на мель. Прапорщикъ Макаровъ на вахтѣ находился въ шинели безотлучно, при чемъ Насыпайка присовокупилъ, что онъ не спрашивалъ г. Макарова какъ ему показывать въ коммиссіи и никто ему о томъ никакихъ наставленій не дѣлалъ; огни на кожухахъ и на фокъ-мачтѣ были зажжены, а въ нактоузахъ не знаетъ; — что по свозѣ команды на берегъ, первый день Макаровъ находился у парохода, а второй и третій день не помнитъ чтобы видѣлъ это, затѣмъ въ слѣдующіе дни видѣлъ его ходившимъ по горѣ противу того мѣста, гдѣ исправлялся пароходъ, но на работѣ при выгрузкѣ съ парохода вещей, онъ Макаровъ не былъ.
Вольные матросы Тарасовъ и Литвиненко: что они поступили на вахту на руль въ 4 часа пополуночи, и отъ прежняго рулеваго Зиновія Демьянова приняли пароходъ на румбъ OtN¾O— (что подтверждаетъ безъ присяги и сей послѣдній), — который шелъ полнымъ ходомъ и они на этомъ румбѣ держали до выхода на верхъ командира т. е. до начала первой склянки, а въ это время вахтенный штурманъ Макаровъ, подбѣжавъ къ рулю, приказалъ положить право и держать на румбѣ OtS½O, что они и исполнили; но когда командиръ ушелъ въ низъ, то Макаровъ, приказалъ держать на O, а немного спустя вновь приказалъ OtS½O; послѣ того во второй склянкѣ унтеръ-офицеръ Насыпайка подбѣжалъ къ Макарову и доложилъ, что берегъ близко по носу; Макаровъ вбѣжавъ на площадку и осмотрѣвшись приказалъ положить право на бортъ, не останавливая машины и не уменьшая хода, и пароходъ покатившись вправо, въ то же время стукнулся о камень такъ сильно, что его кочнуло со стороны на сторону и сбросило съ камня на вольную воду; что поручикъ Горголи ихъ къ себѣ не требовалъ и никакихъ наставленій о томъ, какъ показывать въ коммиссіи, не дѣлалъ; Литвиченко присовокупилъ, что въ то время берега были видны ясно и въ близкомъ разстояніи, когда онъ доложилъ Макарову, что близко идетъ отъ берега; то онъ отвѣчалъ: «не твое дѣло», а черезъ четверть часа пароходъ ударился о камень, по чему въ тоже время положенъ руль на бортъ, по направленію въ море. Показаніе это подтвердили за присягою матросы Мельниченко и Рябошапкинь, занимавшіе тогда съ 4 часовъ вахту на площадкѣ парохода; при чемъ всѣ эти свидѣтели о нахожденіи Макарова безотлучно на вахтѣ и не бытности его во время работъ на своемъ мѣстѣ, отозвались согласно показанію квартирмейстера Насыпайки. Лейтенантъ же Обольяниновъ по требованію поручика Горголи остался по сему дѣлу не спрошенъ.
Для дознанія правильно ли прапорщикъ Макаровъ держалъ курсы во время слѣдованія парохода Еникале до удара его о камень, было поручено штабсъ-капитану Горюшкину и подпоручику Мордовскому, разсмотрѣть дѣйствія Макарова. Разсмотрѣвъ ихъ они объяснили, что по показаннымъ въ журналѣ курсамъ и по пройденному разстоянію, пароходъ въ 4 часа 45 минутъ т. е. въ моментъ когда онъ сталъ на каменья, находился бы отъ мыса Киркенесь на SW 26° по правому компасу въ 6½ миляхъ, — если же принять въ расчетъ самый большой дрейфъ, какой только можно допустить, отъ бывшей въ то время весьма малой морской зыби до ½ румба, то и въ такомъ случаѣ, пароходъ во время крушенія долженъ бы былъ находиться мористѣе мыса Киркиненсъ 4-мя милями, слѣдовательно курсы назначенные прапорщикомъ Макаровымъ могли бы провести пароходъ внѣ опасности, если бы не была упущена изъ вида девіація компаса, которая на желѣзныхъ пароходахъ бываетъ очень значительна. Изъ показаній командира парохода, прапорщика Макарова и рулевыхъ видно, что огня не было при компасѣ, обыкновенно столь возвышенномъ надъ палубою, что вліяніе на него судоваго желѣза не чувствительно, слѣдовательно на пароходѣ правили по компасу находившемуся въ нактоузѣ на палубѣ и потому подверженному девіаціи; хотя г-нъ Дандри и показываетъ, что компасъ бывшій въ нактаузѣ и тотъ, который находился въ значительномъ возвышеніи надъ палубою, показывали румбы согласно между собою при всѣхъ направленіяхъ, но принимая въ соображеніе, что на желѣзныхъ пароходахъ Черноморскаго вѣдомства, построенныхъ въ Англіи, также какъ и «Еникале,» девіація нактоузнаго компаса весьма значительна, какъ можно видѣть изъ журналовъ пароходовъ «Инкерманъ» и «Эльборусъ» перваго за 1838, а втораго за 1849 годъ, нельзя поэтому согласить съ г-номъ Дандри, чтобы на пароходѣ «Еникале» нактоузный компасъ не былъ подверженъ девіаціи, тогда какъ на другихъ подобныхъ пароходахъ она оказывается въ такой значительной степени. Притомъ г. Дандри не представилъ опытовъ надъ девіаціею нактоузнаго компаса при всѣхъ румбахъ и не указалъ, чтобы эти опыты были дѣланы и помѣщены въ шханечномъ журналѣ хотя за прежніе годы, почему можно бы было видѣть, что вліяніе судоваго желѣза, на пароходѣ «Еникале,» на магнитную стрѣлку нактаузнаго компаса было нечувствительно. Взявши въ расчетъ для курсовъ парохода Еникале, девіацію опредѣленную для нактоузнаго компаса парохода «Эльборусъ» показанную въ шханечномъ журналѣ за 1849 годъ, они нашли, что курсъ «Еникале» повелъ былъ его къ тому мѣсту, гдѣ онъ разбился; но въ тотъ моментъ когда онъ сталъ на каменья, по сличенію оказывается, что онъ долженъ бы былъ не дойти до камней на 1½ мили. Эта погрѣшность въ пройденномъ разстояніи, полагаютъ могла произойти отъ несовершенства лага и песочной склянки, употребляемыхъ для опредѣленія хода судна, — а потому по всѣмъ этимъ обстоятельствамъ они заключили: что пароходъ «Еникале» наткнулся на гряду камней потому что онъ правилъ по нактоузному компасу, подверженному большой девіаціи, а не по возвышенному надъ палубою, который по приказанію командира парохода не освѣщался.
Коммиссія Военнаго Суда положила, что по этому дѣлу виновны: капитанъ 2 ранга Дандри въ томъ, что хотя онъ не находилъ надобности имѣть въ малыхъ переходахъ въ верхнемъ компасѣ огня, но не долженъ былъ нарушать правилъ, установленныхъ на желѣзныхъ пароходахъ, а прапорщикъ Макаровъ въ небрежномъ исполненіи вахтенной обязанности заключающемся въ томъ: 1) что онъ вступивши на вахту, и находя, что данные курсы не безопасны, не избралъ такого, который бы велъ мимо опасности; 2) что по выходѣ командира на верхъ, онъ тотчасъ же приказалъ держать на OtS, а по уходѣ измѣнилъ на O, который приближалъ къ берегу; 3) что онъ самъ не былъ внимателенъ въ наблюденіи берега, и при докладѣ рулевымъ о близости берега не принялъ никакихъ мѣръ; 4) что когда дали ему знать, что по носу близко берегъ, онъ въ тотъ же моментъ не остановилъ машину, а ограничился осмотромъ съ площадки мѣстности и потомъ уже положилъ право на бортъ, чрезъ что пароходъ подвергся гибели, а сверхъ того, въ несправедливомъ обвиненіи Дандри и Горголи въ совѣтѣ ему Макарову, послѣ крушенія парохода сказаться подверженномъ сумасшествію и въ томъ, что онъ Макаровъ, находя неправильныя распоряженія поручика Горголи и небезопасность курсовъ и разстояніи, написанныхъ въ книжкѣ, составленной Горголи, не только не внесъ этаго обстоятельства своевременно въ шханечный журналъ, но и не донесъ письменно объ этомъ командиру парохода, а потому поступки ихъ предоставить на усмотрѣніе высшаго начальства.
Аудиторіатъ Черноморскаго Штаба и завѣдывающій морскою частію въ Николаевѣ нашли: что ударъ парохода о подводную скалу произошелъ отъ несоразмѣрно близкаго курса къ берегу и что хотя о близости берега и было представлено прапорщикомъ Макаровымъ командиру судна, но симъ послѣднимъ не было принято въ этомъ отношеніи никакихъ распорядительныхъ мѣръ, а прапорщикъ Макаровъ, не получивъ на свое представленіе отъ командира никакого разрѣшенія, не оказалъ особеннаго вниманія въ наблюденіи за управляемымъ имъ пароходомъ; при недостаткѣ опытности и практическихъ знаній, измѣнялъ курсъ плаванія и наконецъ, при предупрежденіи вахтеннаго унтеръ-офицера о близости берега, не положилъ руля право на бортъ и не остановилъ хода впередъ; что хотя послѣдствіемъ всего этаго было поврежденіе парохода, но окончательную гибель этаго судна, должно отнести къ тому, что занимавшіеся спасеніемъ парохода «Еникале», другіе два парохода, были отозваны по экстренному назначенію. Въ силу этихъ обстоятельствъ положено, что хотя на основаніи законовъ капитанъ 2-го ранга Дандри, за излишнее довѣріе къ вахтенному начальнику прапорщику Макарову, а послѣдній за небрежное исполненіе обязанностей службы, бывшее причиною поврежденія судна, подлежали бы суду и по рѣшенію онаго аресту, первый на одинъ мѣсяцъ, а второй на четыре мѣсяца, съ содержаніемъ на гауптвахтѣ и взысканію причиненнаго казнѣ убытка; но такъ какъ означенныя дѣйствія происходили до Всемилостивѣйшнхъ манифестовъ 27 марта 1855 и 26 Августа 1856 года, то полагали бы освободить ихъ, Дандри и Макарова, отъ суда и личнаго оштрафованія; относительно же возмѣщенія съ виновныхъ убытка казны подвергнуть Монаршему милосердію по уваженію тому, что конечная гибель парохода произошла единственно отъ обстоятельствъ войны, когда не было времени заниматься спасеніемъ этого судна, и что прапорщикъ Макаровъ отличіями, оказанными во время осады Севастополя и полученною на 4 бастіонѣ контузіею заслужилъ Высочашія награды.
При разсмотрѣніи обстоятельствъ настоящаго дѣла Аудиторіатскій Департаментъ нашелъ, что въ поврежденіи парохода «Еникале» виновенъ стоявшій на вахтѣ прапорщикъ корпуса флотскихъ штурмановъ Макаровъ, который не оказалъ должнаго вниманія въ управленіи пароходомъ и въ слѣдствіе этого назначилъ ему курсъ, ведущій къ опасности, и въ то время когда опасность сдѣлалась очевидною, не принялъ надлежащихъ мѣръ, чтобы предупредить ударъ парохода о камни.
Командиръ парохода «Еникале», капитанъ 2 ранга Дандри виновенъ въ слабомъ наблюденіи за дѣйствіями подчиненнаго ему прапорщика Макарова, ибо не имѣя достаточнаго основанія, чтобы полагаться на опытность этого офицера, ввѣрилъ ему управленіе пароходомъ ночью, вблизи отъ берега, не ясно видимаго.
Основываясь на этихъ соображеніяхъ, Аудиторіатскій Департаментъ положилъ: не предлагая слѣдственнаго дѣла о поврежденіи и гибели парохода «Еникале» на разсмотрѣніе Морскаго Генералъ-Аудиторіата, капитана 2 р. Дандри и прапорщика Макарова предать суду, перваго за бездѣйствіе власти, а втораго за неисполненіе обязанностей вахтенной службы.
Въ слѣдствіе отвѣтовъ прапорщика Макарова, по опредѣленію Генеральной Коммиссіи Военнаго Суда, 21 декабря 1858 года въ присутствіи ея были назначены два штурманскіе офицера поручики: Вранцевъ и Казариновъ для вторичной повѣрки курсовъ; въ составленномъ ими актѣ сказано: такъ какъ на пароходѣ «Еникале» не признавалась въ путевомъ компасѣ девіація, отсутствіе которой предполагалось безъ всякихъ къ тому точныхъ и вѣрныхъ доказательствъ по неимѣнію же представленныхъ надъ нею наблюденій, по законамъ науки, въ непризнаніи девіаціи согласиться нельзя. Таковая же девіація оставлена безъ вниманія г. подпоручикомъ Горголи при составленіи замѣтокъ, въ которыхъ, за исключеніемъ девіаціи, во многихъ мѣстахъ допущены ощибки; по шханечному журналу парохода за 1853 годъ оказалось что и самъ же г. подпоручикъ Гарголи никогда не руководствовался курсами своихъ замѣтокъ, сознавая вѣроятно ихъ ошибочность, то по симъ даннымъ, записки г. Горголи теряютъ довѣріе и заставляютъ убѣдиться, что и значительная разность между первою и второю тетрадями его замѣтокъ, въ проставленныхъ миляхъ при курсахъ изъ Севастополя въ Ялту, допущена самимъ же г. Горголи. Слѣдовательно, руководство столь ошибочными записками повело бы судно съ благопріятными обстоятельствами къ крушенію, тѣмъ болѣе, что съ употребленіемъ въ нихъ девіаціи, нѣтъ пути, по которому бы можно было достигнуть порта помимо опасностей. По показанію подпоручика Горголи на «Еникале» у нактоузнаго компаса были магнитныя пластинки, но онѣ могли только уменьшить девіацію а не уничтожить ее; чему въ доказательство могутъ послужить наблюденія парохода «Тамань», весьма сходнаго съ пароходомъ «Еникале» и имѣющаго также магнитныя пластинки у путеваго компаса.
Разсмотрѣвъ всѣ обстоятельства крушенія «Енинале» Коммисія Военнаго Суда нашла виновными бывшаго командира парохода «Еникале» капитана 2 ранга Дандри въ бездѣйствіи власти заключающейся въ томъ, что онъ приказавши сняться съ пароходомъ изъ Севастополя не согласно съ росписаніемъ въ 10, а въ 12½ часовъ ночи, не распорядился, въ настоящее новое время выхода, приказать путь свой проложить на картѣ и дать вахтенному приказанія какими должно слѣдовать курсами и румбами; а потомъ не за долго до удара парохода, выйдя на верхъ и видя, что пароходъ шелъ, по его, Дандри, словамъ, въ виду береговъ, съ низменностію покрытою мрачностію, не распорядился самъ прослѣдить за курсомъ и временемъ, по которымъ шёлъ пароходъ и не поручилъ управленіе пароходомъ старшему штурману поручику Горголи. А прапорщика Макарова въ невыполненіи вахтенной обязанности, потому что во всякомъ случаѣ Макаровъ долженъ былъ быть внимательнѣе къ своему дѣлу; ему дали знать, что передъ носомъ берегъ близко онъ не остановилъ машины и не далъ задняго хода, а отправился на площадку и велѣлъ положить право на бортъ только тогда, когда пароходъ былъ доведенъ до удара о подводную скалу. По сему Коммиссія Военнаго Суда приговорила: капитана 2 ранга Дандри и прапорщика Макарова 2-го за означенные поступки къ исключенію изъ службы и взысканію происшедшаго казнѣ убытка; но какъ означенныя дѣйствія происходили до Всемилостивѣйшихъ манифестовъ 27 марта 1855 года и 26 августа 1856 года, то по силѣ сихъ манифестовъ и перваго пункта приказа Его Императорскаго Высочества Генералъ-Адмирала 25 октября 1856 года № 178, ихъ, Дандри и Макарова отъ личнаго оштрафованія освободить, а убытокъ казнѣ пополнять удерживаемымъ у Дандри и Макарова довольствіемъ, а также описаннымъ у Дандри собственнымъ имуществомъ черезъ продажу онаго, дальнѣйшее съ нихъ взысканіе прекратить.
Морской Генералъ-аудиторіатъ опредѣлилъ: Капитана 2 ранга Дандри исключить изъ службы, подпоручика Макарова хотя бы и слѣдовало арестовать на гауптвахтѣ на одинъ мѣсяцъ, а поручика Горголи предать Военному Суду; но въ силу Всемилостивѣйшаго Манифеста положилъ: Макарова отъ ареста и Горголя отъ суда освободить. Кромѣ взысканныхъ съ Дандри и Макарова половиннаго жалованія, дальнѣйшее взысканіе прекратить по безнадежности пополненія.
На всеподданнѣйшемъ докладѣ Морскаго Генералъ-аудиторіата послѣдовала собственноручная Его Императорскаго Высочества конфирмація: «вмѣнить имъ бытность подъ судомъ въ наказаніе».
Примѣчанія править
- ↑ Мичманъ Обольяниновъ былъ произведенъ въ лейтенанты при производствъ слѣдствія.