Возвращённый рай (Мильтон; Чюмина)/Книга третья/ДО
| ← Книга вторая | Возвращённый Рай — Книга третья | Книга четвёртая → |
Потерпѣвъ новую неудачу, пристыженный и озлобленный Сатана рѣшаетъ прибѣгнуть къ старой хитрости змѣя. Онъ старается искуситъ Спасителя славой и почестями, но Христосъ спокойно отклоняетъ его предложеніе и снова приводить въ примѣръ многострадальнаго Іова. Діаволъ возражаетъ, говоря, что и Самъ Господь Богъ добивается славы и чести, которую должны воздавать Ему силы земныя и небесныя. Когда Христосъ и на этомъ опровергаетъ Сатану, то послѣдній, сначала ничего не говоря, потомъ взываетъ къ Божественному Посланнику спасти народъ Божій отъ римскаго порабощенія. Христосъ отвѣчаетъ ему, что это уже предусмотрѣно, и присовокупляетъ вопросъ о томъ, что неужели Сатана не знаеть, что и онъ со временемъ потерпитъ паденіе. Соглашаясь притворно со словами Спасителя, Сатана возносить Его на вершину высокой горы и оттуда указываетъ на роскошную страну, по которой идутъ войска и, то и дѣло, вспупаютъ въ бой. Сатана предлагаетъ Христу принять начальство надъ однимъ изъ войскъ и отвоевать престолъ царя Давида. Христосъ отвѣчаетъ, что часъ Его еще не насталъ, но, если онъ и настанетъ, то для Него не понадобятся ни войска, ни оружіе, и въ заключеніе говоритъ, что придетъ часъ, когда всѣ народы будутъ свободны. Сатана призналъ себя побѣжденнымъ и на этотъ разъ, хотя и не понялъ истиннаго значенія словъ Христа-Спасителя.
ТАКЪ говорилъ Сынъ Божій. Сатана
Стоялъ предъ Нимъ безмолвный и смущенный,
Не находя достойнаго отвѣта.
Онъ былъ разбитъ и слабость сознавалъ
Всѣхъ доводовъ своихъ и убѣжденій.
И, наконецъ, призвавъ на помощь хитрость
Змѣиную, сладкорѣчиво молвилъ:
— Да, вижу я: Тебѣ открыто все,
И разрѣшить Ты можешь всѣ вопросы;
Дѣла Твои согласны со словами,
Слова-жъ Твои для выраженья служатъ
Твоей души великой, а душа
Является высокимъ воплощеньемъ
Премудрости и правды, и добра.
Подобныя Уриму и Туммиму[1],
Пророческимъ каменьямъ драгоцѣннымъ,
Украсившимъ нагрудникъ Аарона,
Слова Твои премудростью блистаютъ.
Въ сужденьяхъ. Ты не можешь ошибаться
И, если-бы на поле ратной славы
Ты призванъ былъ — и съ малою дружиной
Ты доблестно завоевалъ-бы міръ.
Зачѣмъ-же Ты божественныхъ даровъ
Сіяніе таишь въ уединеньѣ
И здѣсь Одинъ въ пустынѣ дикой бродишь?
Вселенную зачѣмъ лишаешь Ты
Возможности дѣламъ Твоимъ дивиться,
А Самого Себя лишаешь славы
И почестей, незамѣнимой славы,
Единственной награды несравненной,
Которая стремленья пробуждаетъ
Могучія и пламенемъ своимъ
Избранниковъ высокіе умы
И чистый духъ охватываетъ дивно.
Она горитъ въ возвышенныхъ сердцахъ,
Которыя не придаютъ значенья
Сокровищамъ и почестямъ инымъ.
Ты зрѣлыхъ лѣтъ достигъ уже давно,
Моложе былъ властитель македонскій[2],
Когда престоломъ Кира завладѣлъ,
И Сципіонъ, гордыню Карѳагена
Унизившій, а также и Помпей,
Когда, смиривъ Понтійскаго царя,
Въ столицу онъ вступалъ, какъ тріумфаторъ.
Но зрѣлые года не умаляютъ,
Наоборотъ — усиливаютъ въ насъ
Желаніе прославиться. Самъ Цезарь,
Которому дивится цѣлый міръ,
Чѣмъ далѣе, тѣмъ больше жаждалъ славы
И съ горечью оплакивалъ года,
Протекшіе безъ славы для него.
И отвѣчалъ спокойно Іисусъ:
— Ты убѣдить Меня не въ состояньѣ.
Не стану Я искать земныхъ сокровищъ,
Дабы обрѣсть владычество земное,
И не ищу владычества для славы.
Къ чему она и что она такое?
Ничтожный блескъ, народная хвала,
А самъ народъ — не жалкое-ли стадо
И пестрый сбродъ, превозносящій часто
То, что скорѣй достойно порицанья?
И хвалитъ онъ, не зная самъ кого,
Плѣняется, не зная чѣмъ. Ужели
Цѣнителей подобныхъ восхищенье
Желательно? Неодобренье ихъ
Не служитъ-ли скорѣе похвалою?
Какъ счастливъ тотъ, кто это сознаетъ!
Немногіе разумны между ними,
Немногихъ-же разумныхъ похвала,
Къ несчастію, не составляетъ славы.
Когда Господь, увидѣвъ человѣка
Достойнаго, его превознесетъ,
И ангелы, ликуя непритворно,
Ему хвалы святыя воспоютъ —
Вотъ истинная слава! Такъ случилось,
Когда Господь, Іова прославляя,
Спросилъ тебя (ты долженъ это помнить!),
Видалъ-ли ты раба Его, Іова?
Онъ болѣе былъ славенъ въ небесахъ,
Чѣмъ на землѣ, гдѣ ложно превозносятъ
Все, что хвалы бываетъ недостойно.
Находится въ глубокомъ заблужденьѣ —
Кто славою великою считаетъ
Одерживать побѣды, покорять
Оружіемъ народы и въ страну
Вносить съ собой одно опустошенье.
Что дѣлаютъ подобные вожди?
Рѣзня, грабежъ, людей порабощенье —
Вотъ ихъ дѣла. Плоды любви и мира
На ихъ пути безслѣдно погибаютъ
Затѣмъ они въ гордынѣ безъ предѣла
Желаютъ стать для міра божествами
И требуютъ, чтобъ поклонялись имъ.
Они себя сынами величаютъ
Юпитера и Марса, торжествуя,
Покуда смерть стопой побѣдоносной
Къ нимъ не взойдетъ, и образъ человѣка
Въ ихъ обликѣ, запятнанномъ порокомъ,
Съ усиліемъ узнаетъ смерть сама.
Постыдная, мучительная смерть —
Достойная награда ихъ геройству.
Но, если-бы въ той славѣ, о которой
Ты говоришь, и заключалось благо —
Насиліе и войны устранивъ,
Инымъ путемъ ее достигнуть можно:
Премудростью, терпѣньемъ, воздержаньемъ.
Опять въ примѣръ Я приведу того,
Кто выносилъ гоненія твои
Съ терпѣніемъ воистину небеснымъ.
Вторымъ за нимъ считаю Я Сократа.
За истину пожертвовавшій жизнью,
Не равенъ-ли славнѣйшимъ онъ героямъ?
Кто подвига не безкорыстно ищетъ —
Лишается награды за него.
И буду-ли къ такой стремиться славѣ,
Которую лишь честолюбцы ищутъ,
Ея порой ничѣмъ не заслуживъ?
Не для Себя ищу Я вѣчной славы,
Но для Того, Кѣмъ посланъ Я, и въ этомъ —
Свидѣтельство посланья Моего.
И, возроптавъ, отвѣтилъ Искуситель:
— Съ презрѣніемъ Ты думаешь о славѣ,
Которою Великій Твой Отецъ
Такъ дорожитъ. Своей лишь славы ради
Онъ сотворилъ вселенную, и въ ней
Всѣмъ правитъ Онъ и всѣмъ повелѣваетъ.
На Небесахъ всечасно прославляемъ,
Онъ требуетъ хвалы и отъ людей,
Отъ всѣхъ племенъ: отъ эллиновъ, евреевъ
И варваровъ, и Онъ желаетъ даже,
Чтобъ мы, Его заклятые враги,
Его въ своихъ хваленьяхъ прославляли.
И отвѣчалъ съ горячностью Спаситель:
— Онъ требуетъ лишь должнаго Себѣ.
Все создалось не по Его-ли Слову?
Не славы Онъ искалъ первоначально,
Но захотѣлъ излить Свои щедроты
И милости на все, что существуетъ.
Чего-же могъ Онъ требовать за это,
Какъ не хвалы признательныхъ сердецъ?
Ужель взамѣнъ Ему пренебреженьемъ,
Обидами, должны они платить?
Печальная награда, воздаянье
Жестокое за множество даровъ!
И славы ждать—пристало-ль человѣку?
Вѣдь, онъ ничѣмъ своимъ не обладаетъ
И лишь хулы достоинъ и стыда.
Онъ отступилъ отъ Бога вѣроломно
И тѣмъ себя блаженства онъ лишилъ.
И, несмотря на это, онъ дерзаетъ
Кощунственно присвоивать себѣ
То, чѣмъ Одинъ Всевышній лишь владѣетъ.
Но милости Господни безпредѣльны:
О собственной не помышляя славѣ,
Стремится Онъ лишь тѣхъ превознести,
Кто воздаетъ хваленія Ему.
Такъ говорилъ Сынъ Божій. Сатана
Подавленъ былъ виновностью своею
И въ первый мигъ не находилъ отвѣта.
Но вскорѣ онъ измыслилъ ухищренье
И возразилъ: — Суди о славѣ такъ,
Какъ думаешь, но Ты рожденъ для царства,
Наслѣдникомъ Давидова престола.
Твои права — въ рукахъ у властелина
Могучаго. Добытое оружьемъ
Онъ не легко уступитъ. Іудея
Священная съ землей Обѣтованной
Находятся теперь во власти Рима,
Гдѣ царствуетъ Тиверій. Не всегда
Владычество чужое было кроткимъ;
Властители нерѣдко оскверняли
Господень храмъ, подобно Антіоху.
Ужели Ты, безвѣстнымъ пребывая,
Права Свои намѣренъ возвратить?
И Маккавей въ пустыню удалялся,
Но не одинъ,—съ вооруженной силой,
И пріобрѣлъ сынамъ своимъ вѣнецъ.
Но, если Ты къ престолу не стремишься,
Пускай Тебя подвигнутъ долгъ и рвенье.
А рвеніе и долгъ не любятъ медлить.
Освободивъ страну свою отъ ига
Язычниковъ, пророковъ предсказанья
Исполнишь Ты, Тебѣ предрекшихъ царство,
Которому конца во вѣкъ не будетъ.
И, чѣмъ скорѣй придетъ оно, тѣмъ лучше.
Такъ царствуй-же, повелѣвай мірами!
И отвѣчалъ на это Іисусъ:
— Свершится все, когда настанетъ время,
Воистину такъ сказано въ Писаньѣ.
Быть можетъ, Самъ Всевышній предназначилъ
Мнѣ пребывать въ смиренномъ состояньѣ,
Претерпѣвать гоненья и обиды,
Презрѣніе, насилье, для того,
Чтобъ пріучить Меня къ повиновенью.
Умѣющій страдать—умѣетъ также
И дѣйствовать. Тотъ — лучшій повелитель,
Кто пріученъ къ повиновенью былъ.
Но обо Мнѣ къ чему твоя забота?
Зачѣмъ ко Мнѣ съ допросами твоими
Ты приступать пытаешься? Ужели
Не знаешь ты, что гибелью твоею
Тотъ будетъ день, когда возвышусь Я?
И, внутрейно затрепетавъ отъ страха,
Спасителю отвѣтилъ Искуситель:
— Да будетъ то, что будетъ! Для меня
Надежды нѣтъ на милосердье Бога;
Гдѣ нѣтъ ея—не можетъ быть и страха.
Томительнѣй бываетъ ожиданье,
Чѣмъ самое несчастіе, и въ худшемъ —
Теперь мое прибѣжище и цѣль.
И будешь-ли Ты царствовать, иль нѣтъ —
Я понесу за преступленье кару.
Къ Тебѣ хочу прибѣгнуть съ упованьемъ:
Твой кроткій ликъ и благосклонный взоръ
Внушаютъ мнѣ отрадную надежду,
Что, облаку подобно въ знойный день,
Ты оградишь Собой меня отъ гнѣва
Всевышняго, Котораго страшусь я.
И, если самъ я къ худшему стремлюсь,
Зачѣмъ-же Ты такъ медлишь на пути
Къ всеобщему блаженству и не хочешь
Вселенную скорѣе осчастливить,
Надъ нею ставъ достойнѣйшимъ царемъ?
Иль, можетъ быть, Ты медлишь потому,
Что погруженъ глубоко въ размышленья
О подвигахъ, что предстоятъ Тебѣ?
Я не дивлюсь. Хотя соединяешь
Въ Своей душѣ Ты совершенства всѣ,
Которыя доступны человѣку,
Но жизнь Твоя текла въ уединеньѣ.
Лишь въ городахъ немногихъ Галилеи
Тебѣ досель случалося бывать
И посѣщать однажды въ годъ столицу „
На краткій срокъ. Ты мало наблюдалъ
И до сихъ поръ еще не видѣлъ свѣта.
Понятія не можешь Ты о славѣ
Его имѣть, о царствѣ и монархахъ,
О роскоши и блескѣ ихъ дворовъ.
А, между тѣмъ, наставникъ лучшій — опытъ,
Безъ опыта мудрѣйшій человѣкъ
Становится неловкимъ и смущеннымъ,
Какъ юноша-пастухъ, нашедшій царство,
Покуда онъ отыскивалъ ословъ.
Но я хочу возвесть Тебя туда,
Откуда Ты, во всемъ величьѣ ихъ,
Воочію увидишь царства міра,
И, въ царственной наукѣ искушенъ,
Познаешь Ты, какъ приступить къ борьбѣ.
И власть ему была дана такая,
Что съ этими словами Іисуса
На гору онъ высокую возвелъ.
Вокругъ ея подножья разстилалась
Обширная равнина. По краямъ
Струились двѣ прекрасныя рѣки,
Неся, какъ дань, свои потоки морю.
Пшеницею, елеемъ и виномъ
Была земля окрестная богата,
На пастбищахъ вездѣ стада паслися,
И съ башнями виднѣлись города
Роскошные — властителей столицы
Настолько былъ обширенъ кругозоръ,
Что вдалекѣ виднѣлися пустыни
Безводныя и дикія.
Духъ Зла,
Взойдя туда, коварно ркчь повелъ:
— Ты видишь-ли, съ какою быстротою
Перенеслись съ Тобою мы сюда?
Преградою намъ не были ни горй,
Ни лѣсъ, ни степь, ни стѣны, ни моря.
Смотри, вотъ здѣсь Ассирія.
Границы Ея—Араксъ и Каспій; на востокѣ —
Могучій Индъ, на западѣ — Евфратъ,
На югъ—заливъ Персидскій и пустыни
Аравіи. Вотъ это — Ниневія,
Которую построилъ славный Нинъ,
Салманасара гордаго столица,
Чье торжество плѣненный имъ Израиль
Еще досель оплакиваетъ горько.
Вотъ Вавилонъ, народовъ удивленье;
Онъ перестроенъ тѣмъ, кто Іудею
Поработилъ и весь Давидовъ домъ,
Которые въ неволѣ пребывали,
Покуда Киръ имъ не вернулъ свободу.
Вотъ Персеполь и Бактру. Тамъ видны
Роскошныя палаты Экбатаны,
Гетамомнилъ стовратый. Дальше — Суза,
Рѣка Хоаспъ, янтарная рѣка,
Одни монархи пили изъ нея.
Вотъ, ставшая извѣстною позднѣе,
Селевкія. Тамъ видишь Артаксату
И Ктесифонъ, которые теперь
Принадлежатъ парѳянамъ. Арзазесъ,
Монархіи парѳянской основатель,
Отвоевалъ всѣ эти города
У преданныхъ веселью Антіоховъ.
Ты видишь все могущество его.
Парѳянскія дружины въ Ктесифонѣ
Сбираетъ царь, дабы идти на скиѳовъ,
Набѣги чьи тревожатъ Согдіану.
Смотри, въ какихъ воинственныхъ доспѣхахъ
Полки его въ сраженье выступаютъ.
Оружье ихъ, окованное сталью,
Всегда врагамъ бываетъ смертоносно,
Ихъ конница въ бою непобѣдима.
Смотри сюда, какъ строятся они
Искусно въ ромбъ, крыло и полумѣсяцъ.
Взглянулъ Христосъ и рати увидалъ
Несмѣтныя въ вооруженьѣ легкомъ,
Отвагою дышали конь и всадникъ;
Со всѣхъ сторонъ монархіи обширной
Въ сраженіе собрался цвѣтъ бойцовъ:
Отъ Маргіаны до Гирканскихъ скалъ,
Отъ Мидіи и съ юга Сузіаны.
Онъ увидалъ, какъ, въ боевомъ порядкѣ
Построившись, неслися въ бой они
И, отъ врага искусно ускользая,
На всемъ скаку въ него метали стрѣлы,
Себѣ въ побѣду бѣгство обративъ.
Отъ множества оружья разливался
Надъ полемъ всѣмъ какой-то тусклый блескъ.
Тутъ не было въ пѣхотѣ недостатка
И въ латникахъ, закованныхъ въ броню
Тяжелую. Рабочихъ легіоны,
Вооружась лопатою, киркою
И топоромъ, усердно вырубали
Вокругъ лѣса, холмы уничтожая
И возводя искусственныя горы,
Свободныя оковывая рѣки
Плотинами, подобными ярму,
И прочными мостами, по которымъ
Верблюды шли, тащившіе обозы.
Не такъ великъ былъ Агрикана станъ,
Когда Со всею скверной дружиной
Онъ осаждалъ Альбракку для того,
Чтобъ овладѣть прекрасной Анжеликой.
При зрѣлищѣ подобномъ преисполнясь
Удвоенною смѣлостью, къ Христу
Вновь приступилъ отважно Искуситель:
— Дабы видалъ и убѣдился Ты,
Что не ищу святую добродѣтель
Твою сгубить и обольстить Тебя,—
Наоборотъ, стараюсь я, насколько
Возможно мнѣ, успѣхъ Твой обезпечить —
Тебя прошу я: слушай и вникай!
Хотя Тебѣ предсказано царенье,
Но, если Ты не станешь подражать
Великому Давиду и къ тому
Стараній всѣхъ усердно не приложишь,
Тебѣ во вѣкъ престола не достигнуть.
Таковъ и смыслъ пророческихъ рѣчей.
Но, если-бы, съ согласья іудеевъ
И самарянъ, Давидовымъ престоломъ
Ты овладѣлъ, какъ можешь Ты царить
Въ спокойствіи, тѣснимый съ двухъ сторонъ
Парѳянами и Римомъ? Заключить
Съ однимъ изъ нихъ союзъ необходимо.
Возьми Себѣ въ союзники парѳянъ,
Вторженье ихъ опасно Іудеѣ:
Недавно въ плѣнъ, на римлянъ не взирая,
Уведены Гирканъ и Антигонъ.
Посредствомъ-ли союза, иль побѣды —
Я предаю во власть Твою парѳянъ.
И только съ ихъ содѣйствіемъ Ты можешь
Пріобрѣсти наслѣдственный престолъ
И братій всѣхъ отъ Десяти Колѣнъ
Израиля, томящихся въ неволѣ,
Освободить. Всѣ десять сыновей
Іакова и двое сыновей
Іосифа досель рабами служатъ,
Какъ въ древности служили ихъ отцы.
Итакъ, прими, что предлагаю я,—
И лишь тогда, не ранѣе, отъ рабства
Освободишь собратій Ты Своихъ,
Со славою возсядешь на престолѣ
Давидовомъ и царствовать Ты будешь
До самого Египта и Евфрата,
Ни Кесаря, ни Рима не страшась.
И отвѣчалъ ему невозмутимо
Спаситель нашъ:—Ты взору Моему
Представилъ здѣсь не мало образцовъ
Тщеславнаго величія земного
И бреннаго оружія, снарядовъ,
Которые такъ трудно изготовить
И такъ легко бываетъ уничтожить.
Мой слухъ плѣнить намѣревался ты
Всей глубиной соображеній тонкихъ
По поводу взаимныхъ отношеній
Друзей, враговъ, сраженій и союзовъ,
Всего, что въ мірѣ важное значенье
Могло-бъ имѣть, но чуждо для Меня.
Ты говоришь, прибѣгнуть къ этимъ средствамъ
Мнѣ слѣдуетъ, чтобъ не утратить царства,—
Я говорю, что время не пришло!
(И, чѣмъ позднѣй Мое настанетъ время,
Тѣмъ для тебя-же лучше!) Но, когда
Придетъ оно — бездѣйствовать не стану,
И слабостью не укорятъ Меня.
Нуждаться Я не буду ни въ совѣтахъ,
Ни въ боевыхъ орудіяхъ твоихъ,
Которые, лишь бременемъ являясь,
Доказываютъ слабость, а не силу.
По-твоему, освободить Я долженъ
Всѣхъ сыновей Израиля, которыхъ
Ты братьями Моими называешь,
Когда хочу со славою взойти
Я на престолъ наслѣдственный Давида,
Соединивъ подъ скипетромъ Моимъ
Всѣ племена Израиля? Откуда
Является въ тебѣ такое рвенье
Къ Давидову престолу и народу?
Куда оно дѣвалося, когда,
Тщеславіемъ смущая іудеевъ,
Ты имъ внушалъ о переписи мысль,
И болѣе семидесяти тысячъ
Погибло ихъ отъ язвы моровой?
Вотъ каково твое усердье было
Къ Израилю, и нынѣ таково
Оно ко Мнѣ! А что-же до племенъ
Касается, томящихся въ оковахъ,
Они тому подверглись добровольно,
Отъ Господа отпавъ и поклонясь
Языческимъ Ваалу съ Астаротомъ.
Но идоламъ преступное служенье —
Не худшее изъ беззаконій ихъ.
Во времена плѣненья не смирились
Предъ Господомъ, не каялись они,
Но умерли, оставивъ по себѣ
Похожее на нихъ во всемъ потомство;
Которое чтитъ идоловъ и Бога.
И стану-ли радѣть о ихъ свободѣ
Я для того, чтобъ, свергнувши оковы,
Они опять вернулись къ поклоненью
Своимъ богамъ въ Веѳилѣ или Данѣ?
Пускай врагамъ слугою будетъ тотъ,
Кто Господу и лже-богамъ служилъ.
А, можетъ быть (извѣстно только Богу
Единому, когда случится это),
Захочетъ Онъ, какъ было Аврааму
Возвѣщено, къ раскаянью и правдѣ
Божественнымъ глаголомъ ихъ вернуть.
И въ этотъ день, когда въ страну родную
Ихъ племена, ликуя, поспѣшатъ,
На ихъ пути разступятся всѣ воды
Ассиріи, какъ передъ ихъ отцами,
Спѣшившими къ землѣ Обѣтованной.
Разверзлися морская глубина
И свѣтлые потоки Іордана.
Покуда-же предоставляю ихъ
Я времени и Промыслу Господню.
Такой отвѣтъ, уничтожавшій козни
Врага Небесъ, далъ истинный Монархъ
Израиля, и участь постигаетъ
Такая-же хитросплетенье лжи,
Когда она въ борьбу вступаетъ съ правдой.