ЮЛІЙ ЦЕЗАРЬ.
правитьСлѣдить за спектаклями Мейнингенской труппы, по разносторонности представляемаго ими интереса (исполненіе, группировка, декораціи, костюмы и т. п.) болѣе чѣмъ при какомъ либо другомъ случаѣ, затруднительно для русскихъ зрителей, рѣдко посѣщающихъ нѣмецкій театръ. Даже при прочтеніи пьесы дома, общая послѣдовательность часто разсѣевается какой нибудь подробностью. Это побудило меня выпустить самыя выдающіяся изъ пьесъ, исполняемыхъ Мейнингенцами, въ видѣ послѣдовательнаго пересказа содержанія изъ сцены въ сцену, благодаря которому, при самомъ поверхностномъ взглядѣ въ либретто, всегда легко возстановить -общую нить дѣйствія. Я счелъ не лишнимъ прибавить къ историческимъ пьесамъ напоминаніе историческаго момента, лежащаго въ основѣ этихъ пьесъ, для цѣльности впечатлѣнія спектаклей, коихъ обстановка разработана большею частью съ археологической вѣрностью. Для удобства чтенія въ, самомъ театрѣ сцены раздѣлены знакомъ *; намеки на костюмы и постановку соотвѣтствуютъ исполненіямъ Мейнингенской труппы.
ЮЛІЙ ЦЕЗАРЬ.
правитьПредисловіе.
правитьПослѣ смерти диктатора Суллы (78 года до Рождества Христова) республиканскому правленію въ Римѣ грозили сильные перевороты. Преемники Суллы не отличались блестящими дарованіями и скоро стали во враждебныя отношенія другъ къ другу, что и дало возможность молодому даровитому патрицію, Юлію Цезарю, возвыситься надъ ними и впослѣдствіи даже достигнуть единовластія.
Юлій Цезарь родился въ 100 г. до Рождества Христова. Онъ происходилъ отъ древней аристократической фамиліи, но не смотря на это съ молодости присталъ къ демократической оппозиціонной партіи, такъ какъ видѣлъ, что любовь народа и военные подвиги были самымъ надежнымъ средствомъ къ достиженію власти въ Римѣ. Назначенный преторомъ {Напоминаемъ значеніе высшихъ должностныхъ лицъ римской республики:
Консулы — были высшіе представители власти (взамѣнъ царей). Ихъ избиралось по два ежегодно; они имѣли всѣ знаки царскаго достоинства. Въ крайнихъ и исключительныхъ случаяхъ избирался диктаторъ, т. е. полновластный правитель государства, для приведенія въ порядокъ какихъ нибудь замѣшательствъ. Первоначально диктаторъ избирался только при надобности и на ограниченный срокъ, но впослѣдствіи званіе это давалось за личныя заслуги и являлось какъ бы плодомъ довѣрія гражданъ къ дарованію правителя. Для защиты правъ народа (плебеевъ) избирались въ республикѣ народные трибуны (сперва только два, а потомъ до десяти). Они не участвовали въ засѣданіяхъ Сената (высшаго правительственнаго мѣста), но могли однимъ словомъ veto (запрещаю) сдѣлать недѣйствительнымъ каждое его постановленіе. Поднимавшій руку на трибуна подлежалъ изгнанію. Въ позднѣйшее время республики высшая судебная и полицейская власти были отдѣлены отъ власти консула учрежденіемъ званія претора. По своему значенію преторъ былъ какъ бы третьимъ консуломъ или товарищемъ консуловъ (по юридической части). Впослѣдствіи число преторовъ возрасло сперва до четырехъ, а потомъ и до десяти человѣкъ.} въ Испанію, Цезарь пріобрѣлъ тамъ большія богатства и, возвратившись въ Римъ, сталъ добиваться консульства и начальства надъ войскомъ. Для этого онъ вошелъ въ соглашеніе съ двумя вліятельными, популярными, и потому распоряжавшимися судьбами государства людьми, полководцемъ Помпеемъ и богачемъ Крассомъ, составивъ съ ними такъ называемый тріумвиратъ, т. е. союзъ трехъ лицъ. Онъ вскорѣ получилъ званіе консула, въ которомъ управлялъ единовластно, устранивъ умно и ловко своего противника, втораго консула Бибула. По окончаніи срока консульства Цезарь при помощи народнаго собранія былъ назначенъ намѣстникомъ Верхней Италіи, Иллиріи и Галліи Трансальпинской. Предоставивъ своимъ двумъ союзникамъ управленіе городомъ, онъ отправился съ войскомъ въ Верхнюю Италію и Галлію. Въ отсутствіе его въ Римѣ происходили постоянныя смуты и вражда тріумвировъ съ партіей аристократической, во главѣ которой стояли Катонъ и Цицеронъ. Вскорѣ Крассъ удалился въ Сирію и былъ тамъ умерщвленъ, а Помпей, оставаясь одинъ въ Римѣ, все болѣе и болѣе терялъ свою власть и значеніе. Между тѣмъ Цезарь, одерживая надъ Галлами одну побѣду за другой значительно расширилъ свое намѣстничество и, постоянно увеличивая отлично обученное войско, сдѣлался его идоломъ и своими успѣхами и разумнымъ распредѣленіемъ добычи упрочилъ за собой преданность и довѣріе римскихъ гражданъ. Такимъ образомъ властному Помпею онъ являлся опаснымъ соперникомъ и между ними неминуемо долженъ былъ произойти разрывъ. Дѣйствительно: послѣ долго тянувшихся натянутыхъ отношеній двухъ властителей, Помпей присталъ къ аристократической партіи, ненависть которой къ Цезарю, постепенно разгораясь, дошла наконецъ до крайнихъ предѣловъ и разразилась междоусобной войной. Цезарь побѣдилъ высланныя противъ него войска, изъ коихъ нѣкоторые отряды перешли на его сторону, и такъ скоро покорилъ всю Италію, что Помпей едва успѣлъ переправиться въ Грецію. За симъ, подчинивъ себѣ Испанію, Цезарь въ Греціи разбилъ Помпея, который бѣжалъ въ Египетъ, гдѣ былъ убитъ угодливыми царедворцами, желавшими сдѣлать Цезарю пріятное. Эти и другіе побѣдоносные походы, между прочимъ въ Африку, окончательно возвеличили Цезаря. Войны свои онъ велъ такъ быстро, что однажды послалъ донесеніе въ Сенатъ въ трехъ, сдѣлавшихся знаменитыми, словахъ; veni, vidi, vici (пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ). Вернувшись изъ Африки, Цезарь привезъ съ собой громадныя сокровища, обогатилъ казну и гражданъ, войску далъ большія награды (каждому солдату пришлось нѣсколько болѣе тысячи рублей на наши деньги) и наконецъ достигъ полнаго единовластія въ Римѣ. Ему воздвигли статую съ надписью «Полубогу» и оказывали всевозможныя почести. Сенатъ назначилъ его на всю жизнь диктаторомъ и далъ ему почетный титулъ Императора (полководца), который съ того времени пріобрѣлъ значеніе царскаго достоинства и неограниченной власти, при чемъ дозволилъ Цезарю постоянное ношеніе знаковъ тріумфатора — пурпуровой одежды и лавроваго вѣнка. Цезарь однако не съумѣлъ вполнѣ хорошо пользоваться тѣмъ высокимъ положеніемъ, на которое поставила его судьба. Конечно, многіе изъ его законовъ и распоряженій были благодѣтельны (къ числу ихъ относится и введеніе календаря, коимъ мы до сихъ поръ пользуемся), но съ другой стороны поблажка разнымъ любимцамъ, явное пренебреженіе къ республиканскимъ законамъ при назначеніи должностныхъ лицъ, роскошь, [самовластіе, — все это раздражало тѣхъ изъ его согражданъ, которые еще сохраняли въ душѣ преданія старины. Вслѣдствіе этого нѣсколько римскихъ аристократовъ составили противъ Цезаря заговоръ и 15 марта 44 г. до Рождества Христова убили его во время засѣданія Сената. Послѣ смерти Цезаря самымъ могущественнымъ человѣкомъ въ Римѣ сдѣлался Антоній, бывшій консуломъ во время отсутствія Цезаря. На похоронахъ убитаго, рѣчью надъ его трупомъ, Антоній съумѣлъ возбудить противъ убійцъ народъ, избалованный зрѣлищами и празднествами погибшаго властителя. Убійцы Цезаря съ сообщниками и войскомъ бѣжали изъ города, а Антоній, соединившись впослѣдствіи съ наслѣдникомъ Цезаря, Октавіаномъ, разбилъ ихъ главныхъ предводителей при Филиппахъ.
Шекспиръ написалъ свою драму «Юлій Цезарь» незадолго до Гамлета, въ 1602 году. Собственно самъ Цезарь является второстепеннымъ лицемъ въ драмѣ, первенствующую роль которой играетъ заговоръ противъ него, съ Брутомъ во главѣ. Сцены на форумѣ составляютъ лучшее мѣсто пьесы и принадлежатъ къ самымъ выдающимся проявленіямъ творчества великаго драматурга. Особенно превосходна рѣчь Марка Антонія и картина откликовъ толпы то въ одномъ направленіи (противъ Цезаря), то совершенно въ противоположномъ (за Цезаря), эта стадная жизнь массы, быстро поддающейся вліянію ловкаго человѣка и легко готовая сама себѣ противорѣчить.
ЮЛІЙ ЦЕЗАРЬ.
правитьЛица. Юлій Цезарь — диктаторъ. — Калпурнія — его жена, — Октавій Цезарь — родственникъ Юлія. — Маркъ Антоній — любимецъ и ближній сторонникъ Цезаря; впослѣдствіи мститель за его смерть. — Брутъ, Кассій, Каска, Цинна, Децій, Метеллъ и др. заговорщики противъ Юлія Цезаря. — Порція — жена Брута. — Флавій и Маруллъ — трибуны. — Артемидоръ — философъ. — Вѣщатель. — Сенаторы, граждане, сторонники Брута и его враги, стражи, воины, слуги и проч.
Дѣйствіе происходитъ сперва въ Римѣ, а потомъ въ Сардахъ и близъ Филиппи.
ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.
правитьНа сценѣ толпа народу; трибуны Флавія и Маруллъ хотятъ разогнать лѣнтяевъ, день будній и всѣ должны работать. Въ народѣ говорятъ, что ждутъ процессіи Цезаря. Трибуны негодуютъ: «Что такое важное случилось? какія завоеванія?! давно ли вы, безчувственныя твари, восхищались шествіями Помпея, теперь уже это все забыто; вы падаете передъ Цезаремъ, который идетъ по крови Помпея». — Они уходятъ срывать со статуй Цезаря праздничныя украшенія. * За сценой музыка; входитъ Цезарь, окруженный войскомъ, сенаторами, народомъ; съ нимъ Антоній, Врутъ, Кассій, Каска, Калпурнія, Порція и друг. Всѣ идутъ на празднество. Антоній приготовляется къ священному бѣгу, Цезарь проситъ его во время бѣга тронуть Кальпурнію (жену Цезаря), по повѣрью это спасаетъ отъ безплодія. Процессія уходитъ. * Остаются только Брутъ и Кассій. Послѣдній замѣчаетъ, что Брутъ сталъ что-то мраченъ, не идетъ на игрища. Высказавши Бруту нѣсколько льстивыхъ словъ о томъ, какъ онъ любимъ народомъ, какъ онъ даровитъ, Кассій возмущается поклоненіемъ, которовсюду встрѣчаетъ Цезарь: «вѣдь мы родились такими же какъ онъ; я помню разъ вмѣстѣ плыли по бурному Тибру, онъ сталъ тонуть и я его спасъ — я видалъ, какъ онъ въ Испаніи трясся передъ лихорадкой; чѣмъ Брутъ хуже Цезаря? отчего Цезарь такъ возвеличился надъ нами?» — Брутъ, нѣсколько разъ съ неудовольствіемъ обращавшій вниманіе на звуки трубъ и крики за сценой (это должно быть Цезарю новые титулы предлагаютъ) прерываетъ рѣчь Кассія; Бруту понятно, къ чему клонится эта рѣчь, но онъ проситъ потерпѣть, хотя ему самому ненавистны тягостныя условія, до которыхъ дожили римскіе граждане. * Цезарь со свитой возвращается; онъ недоволенъ, шепчетъ Антонію, что не желалъ бы подлѣ себя имѣть Кассія, вѣчно мрачнаго, не любящаго ни зрѣлищъ, ни музыки, пытливаго: «онъ опасенъ, хотя я его и не боюсь». * Толпа уходитъ. Брутъ и Кассій остановили Каску, чтобы узнать, что происходило на площади и отчего народъ три раза кричалъ. Каска разсказываетъ, что тамъ Антоній три раза подносилъ корону Цезарю, но этотъ всѣ три раза рукой отстранялъ ее, что и приводило толпу въ восторгъ; кромѣ того Цезарю сдѣлалось дурно и онъ льстилъ толпѣ; ушелъ онъ въ дурномъ расположеніи, вѣроятно отъ рѣчи Цицерона, которую впрочемъ едва ли кто понялъ. Кассій приглашаетъ Каску на завтра обѣдать. * По его уходѣ Кассій замѣчаетъ, чтобъ Каскѣ развилось благоразуміе оттого онъ не такъ пылокъ, какъ прежде; но горячность, смѣлость и благородство въ немъ сохранились. Врутъ проситъ Кассія зайти къ нему и уходитъ. * Кассій одинъ; боится, чтобъ Брутъ не испортился отъ расположенія къ нему Цезаря; говоритъ: "я брошу въ окно Бруту нѣсколько записокъ разныхъ почерковъ, словно отъ многихъ гражданъ, съ увѣреніями о высокомъ мнѣніи объ немъ и съ намеками на честолюбіе Цезаря. Кассій уходитъ. * Наступаетъ гроза, сцена темнѣетъ. Каска встрѣчается съ Цицерономъ. Каска взволнованъ грозой, громовыми ударами, порывами вѣтра, какихъ никогда не бывало; кромѣ того онъ разсказываетъ про какія-то странныя невиданныя явленія: «онъ встрѣтилъ у Капитолія льва; онъ наткнулся на сотню помертвѣлыхъ женщинъ, которыя клялись, что видѣли ходящихъ по улицѣ пылающихъ огнемъ мужчинъ и т. п.» Цицеронъ замѣчаетъ: «да, время странное» — и удаляется. * Входитъ Кассій, окликаетъ Каску и на его замѣчанія о сильной грозѣ, объ ужасахъ неба, говоритъ, что онъ (Кассій) не боится грозы и даже радъ ей; надо не быть вялымъ и размышлять о причинахъ всѣхъ этихъ ужасныхъ явленій; всѣ они служатъ угрозой для вразумленія людей о грядущихъ бѣдствіяхъ: «я могу назвать человѣка, который какъ эта ночь мечетъ громы и молніи и какъ левъ реветъ среди Капитолія, а личнымъ могуществомъ онъ насъ не превосходитъ, — и горе намъ, въ насъ умеръ духъ отцевъ, мы стали женоподобны». Каска понимаетъ, что это намекъ на Цезаря; Каска также слышалъ, что завтра сенаторы хотятъ провозгласить Цезаря царемъ и онъ всюду будетъ носить корону. Кассій приходитъ въ негодованіе: «теперь я знаю, куда направить мечъ; Кассій освободитъ себя самъ отъ рабства, пускай всѣ узнаютъ, что я могу сбросить съ себя тиранію; оттого и Цезарь сталъ волкомъ, что остальные ягнята; какая дрянь этотъ Римъ, если онъ служитъ подтовкой, чтобы освѣщать такую тварь какъ Цезарь!? — но можетъ быть я не долженъ такъ говорить передъ покорнымъ рабомъ». Каска возражаетъ, что онъ не доносчикъ, и они сговариваются дѣйствовать заодно. Кассія ждутъ подъ портикомъ Помпея нѣсколько благородныхъ гражданъ, туда надо итти. * Входитъ Цинна, сообщаетъ Кассію что его ждутъ. Втроемъ они обсуждаютъ, какъ имъ въ ихъ заговорѣ необходимъ Брутъ: «онъ любимъ народомъ; что въ насъ бы показалось преступленьемъ, то ему поставится въ заслугу и добродѣтель».
ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ.
правитьБрутъ кличетъ сонливаго мальчика-слугу и велитъ ему зажечь свѣчу въ комнатѣ. Брутъ одинъ, онъ размышляетъ о Цезарѣ: «одной смертью можно достигнуть цѣли; я злобы къ нему не чувствую, но стремлюсь къ общей пользѣ. Какъ-то Цезарь измѣнится, достигнувъ могущества? Честолюбецъ, входя на лѣстницу, обращенъ лицемъ къ ея ступенямъ, входитъ смиренно, но, добравшись до высоты, показываетъ спину ступенямъ, по которымъ входилъ, и презираетъ ихъ. Теперь, правда, нѣтъ предлога къ враждѣ; но змѣиному яйцу не надо давать развиваться.» * Слуга возвращается и подаетъ Бруту письмо, найденное имъ въ комнатѣ на окнѣ. Брутъ читаетъ воззваніе къ его мужеству: «проснись! ужели долженъ Римъ… рази! спасай…» — и онъ даетъ, себѣ слово спасти Римъ; послѣ разговора съ Кассіемъ, онъ не перестаетъ объ этомъ тревожно размышлять. Стучатъ. Слуга, справившійся кто стучитъ, докладываетъ, что пришелъ Кассій съ какими-то неизвѣстными людьми, коихъ лица закрыты шапками. Брутъ велитъ впустить ихъ и говоритъ про себя: «это заговорщики, они стыдятся даже и во тьмѣ ночной открыть свое лицо! какъ же скрыть его днемъ?»… и проч. * Входятъ Кассій, Каска, Децій, Цинна и другіе заговорщики. Брутъ спрашиваетъ: знакомы ли ему всѣ эти люди? — Кассій отвѣчаетъ: да, и называетъ по имени всѣхъ заговорщиковъ, которые въ это время открываютъ свои лица. Пока Кассій шепчется съ Брутомъ, другіе спорятъ о томъ, скоро ли разсвѣтъ дня. Брутъ подходитъ, протягиваетъ каждому заговорщику руку, но онъ отвергаетъ предложеніе взаимной клятвы въ томъ, что каждый исполнитъ общее рѣшеніе: «если позоръ и душевныя страданія дѣйствительно велики и вполнѣ прочувствованы, то довольно одного слова; клятва не подвинетъ болѣе сознанія нужды, а когда его нѣтъ, тѣмъ больше клятва ни къ чему. Въ злыхъ дѣлахъ клянутся сомнительные люди, а намъ наше дѣло пятнать не слѣдуетъ». Обсуждаютъ, нужно ли завербовать въ заговоръ Цицерона? его сѣдые волосы послужатъ залогомъ мудрой обдуманности предпріятія; но, возражаютъ, Цицеронъ не пристаетъ ни къ какому дѣлу, которое начато не имъ. — Предлагаютъ съ Цезаремъ вмѣстѣ убить и любимца его, Марка Антонія. Брутъ противъ этого: «Мы хотимъ только убить духъ Цезаря; о! еслибъ можно было убить духъ, не убивая человѣка! — отрѣзавъ голову не зачѣмъ уже отрѣзать члены; разгульный Антоній, любитель забавъ, не опасенъ: юнъ самъ умретъ съ горя». — Сомнѣваются придетъ ли Цезарь завтра въ сенатъ: онъ суевѣренъ, видѣнья ночи, предвѣщанья авгуровъ (жрецовъ), могутъ его остановить. Децій берется его заманить лестью; Кассій говоритъ: «мы всѣ пойдемъ за нимъ». Заговорщики уходятъ. * Разсвѣло. Жена Брута Порція выходитъ въ садъ, она встревожена: Брутъ за послѣднее время измѣнился, легко раздражается, сталъ задумчивъ и скрытенъ; она хочетъ знать причину такого настроенія духа. Брутъ говоритъ: что онъ боленъ и Порція опровергаетъ это: «онъ благоразуменъ, онъ сталъ бы лечиться, онъ не вышелъ бы сырой, холодной ночью въ садъ да еще съ обнаженной грудью, — онъ боленъ душой». Она на колѣняхъ умоляетъ его открыть ей, что его тревожитъ. — «развѣ въ брачномъ договорѣ постановлено, чтобъ я твоихъ секретовъ не знала? — неужели я для того тебѣ жена, чтобъ только дѣлить постель и пищу? — если я далеко отъ сердца твоего живу, такъ я тебѣ наложница, а не жена. — Я женщина, но вѣдь Брутъ избралъ меня женой и я дочь Катона; я тверже другихъ женщинъ; я не выдамъ твои намѣренья; я доказала твердость духа поранивъ себѣ добровольно бедро и съ терпѣньемъ вынесла рану». — Брутъ восклицаетъ: «боги! дайте мнѣ силу быть достойнымъ этой жены! пойдемъ я открою тебѣ тайну сердца». Оба уходятъ въ домъ.
Перемѣна: Комната во дворцѣ Цезаря.
правитьЦезарь покою не имѣлъ ночью, жена его просыпалась и кричала: «рѣжутъ Цезаря!» — онъ посылаетъ слугу къ жрецамъ разъяснить это. * Входитъ жена Цезаря Калпурнія, проситъ его не выходить сегодня; не говоря уже о своихъ впечатлѣніяхъ ночи, она передаетъ ему слышанныя ею видѣнія другихъ людей: «львица ощенилась, гроба раскрывались, мертвые выходили, огненные люди сражались въ облакахъ и капала кровь на Капитолій; всѣ эти знаменія не касаются простыхъ людей — они возвѣщаютъ смерть властелина». — Цезарь отвѣчаетъ, что угрозъ не боится: «трусъ умираетъ задолго до смерти, а храбрый одинъ только разъ, въ часъ ему назначенный». * Слуга приноситъ мнѣніе жрецовъ: «они при жертвоприношеніи во внутренностяхъ жертвъ не нашли сердецъ. Цезарь не долженъ выходить сегодня». — Цезарь смѣется надъ такимъ толкованіемъ, но жена его умоляетъ послать Антонія въ сенатъ сказать, что Цезарь нездоровъ. Ради жены онъ соглашается. * Входитъ Децій звать Цезаря въ сенатъ. Цезарь проситъ передать сенату, что сегодня туда не пойдетъ, не оттого, чтобы онъ боялся или не могъ, а просто онъ не хочетъ; онъ лгать передъ стариками не будетъ, онъ не боленъ, а вся причина — его воля. Децію, однако, по дружбѣ онъ открываетъ, что не идетъ въ сенатъ по усиленной просьбѣ жены; ей снилось, что изъ статуи Цезаря бѣжала кровь ручьями и римляне смѣясь умывали ею руки; Калпурнія испугалась дурнаго знаменія. — Хитрый Децій толкуетъ сонъ иначе: «ты будешь поить Римъ животворной кровью, люди станутъ тѣсниться вокругъ тебя, чтобы у тебя занять цвѣта и отличія; сегодня сенатъ рѣшилъ поднести тебѣ корону, онъ можетъ передумать или даже станетъ насмѣхаться, скажетъ — отложимъ засѣданіе до того времени, когда жена Цезаря будетъ видѣть благопріятные сны». — Цезарь стыдится, что послушалъ жену, и рѣшается идти. * Входятъ Брутъ, Каска, Цинна и другіе заговорщики, потомъ Антоній; всѣ пришли звать Цезаря въ сенатъ, онъ любёзно привѣтствуетъ каждаго, приглашаетъ ихъ выпить вина и потомъ идти всѣмъ вмѣстѣ, какъ друзьямъ. Эти слова приводятъ Брута въ содроганіе.
ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.
правитьФилософъ Артемидоръ перечитываетъ записку, въ которой онъ остерегаетъ Цезаря отъ Брута, Кассія, Каски, Цинны и другихъ заговорщиковъ. Артемидоръ хочетъ стать на дорогѣ Цезаря и подать ему эту записку, чтобы спасти ему жизнь. Философъ уходитъ. * Изъ дома Брута выходятъ жена его, Порція, и мальчикъ слуга; Порція очень встревожена, посылаетъ мальчика въ сенатъ, она говоритъ: «узнай, здоровъ ли твой господинъ и что дѣлаетъ Цезарь и много ли просителей?» Ужь ей слышатся шумъ и крики со стороны Капитолія. * Входитъ вѣщатель, онъ тоже хочетъ встрѣтить Цезаря, и, если Цезарь будетъ добръ къ себѣ, онъ выслушаетъ вѣщателя, со страхомъ думающаго о томъ, что можетъ случиться. * По его уходѣ Порція торопитъ слугу идти въ сенатъ.
Перемѣна: Римъ. Капитолій. Зала засѣданія сената, съ большой статуей Помпея. Передъ Капитоліемъ на улицѣ народъ.
правитьВходитъ Цезарь и съ нимъ Брутъ, Кассій, Каска, Децій и др. — Артемидоръ подаетъ прошеніе Цезарю и настоятельно проситъ прочитать, говоря, что это его касается; Цезарь отвѣчаетъ: «что насъ касается, то должно быть отложено къ концу». Назойливаго философа отталкиваютъ и Цезарь входитъ въ Капитолій. — Брутъ перешептывается съ Кассіемъ, они подозрѣваютъ, по намеку прошедшаго мимо нихъ сенатора Попилія, что заговоръ ихъ извѣстенъ. * Но нѣтъ; они видятъ, что одинъ изъ заговорщиковъ уводитъ любимца Цезаря, Антонія. Каска долженъ первый ударить Цезаря; другой заговорщикъ, Метеллъ, долженъ начать дѣло подачей прошенія. Онъ подходитъ и падаетъ на колѣна. Цезарь говоритъ ему: «не пресмыкайся, раболѣпство плѣняетъ обыкновенныхъ людей, а не меня; твой братъ сосланъ по приговору, и если ты за него гнешься, то я отшвырну тебя; Цезарь справедливъ». — Но Метеллъ продолжаетъ просить за брата; съ той же просьбой подходятъ къ Цезарю Брутъ и Кассій. — Цезарь непоколебимъ; онъ сравниваетъ себя съ неизмѣнно блещущей звѣздой; другіе люди слабы, но онъ твердъ, онъ рѣшилъ изгнать брата Металла и не измѣнитъ приговора. — Такъ же отталкиваетъ онъ Цинну. — Тогда Каска наноситъ ему ударъ въ шею; послѣ Каски другіе заговорщики и наконецъ Брутъ. — Цезарь вскрикиваетъ: «и ты, Брутъ! — такъ умри, Цезарь!» — и падаетъ мертвый. — Сенаторы и народъ разбѣгаются въ безпорядкѣ. * Заговорщики провозглашаютъ свободу, зовутъ другъ друга на трибуны кричать: вольность! освобожденіе!… Имъ сообщаютъ, что Антоній убѣжалъ домой, а народъ обезумѣлъ, бѣжитъ и воетъ. — Брутъ предлагаетъ идти на площадь и, потрясая надъ собой мечами, провозгласить миръ и освобожденіе. * Входитъ слуга Антонія и объявляетъ отъ имени своего господина, что Антоній всегда любилъ Брута, а Цезаря любилъ и боялся. Если Антоній можетъ безъ страха придти къ Бруту, то онъ придетъ узнать о причинахъ умерщвленія Цезаря и обѣщаетъ Бруту вѣрность и участіе. — Брутъ приглашаетъ Антонія, клянется, что ему опасаться нечего, и по уходѣ слуги высказываетъ надежду на дружбу Антонія. * Входитъ Антоній, горько страдая, прощается онъ съ трупомъ Цезаря и говоритъ заговорщикамъ: «если и я обреченъ вами на смерть, то разите меня сейчасъ, потому что не будетъ на это для меня лучшаго оружія, какъ мечи, обагренные благороднѣйшей въ мірѣ кровью, никогда умереть не будетъ мнѣ пріятнѣй, чѣмъ теперь и здѣсь близь Цезаря и отъ вашихъ рукъ». — «Не проси у насъ смерти, отвѣчаетъ ему Врутъ, ты видишь кровавое дѣло и руки, но не видишь нашихъ сердецъ, а ими двигало состраданіе къ бѣдамъ Рима». — Врутъ протягиваетъ Антонію братски руку, Кассій сулитъ ему участіе при новомъ распредѣленіи должностей. Антоній пожимаетъ каждому изъ заговорщиковъ руку и, обращаясь къ трупу Цезаря, проситъ въ этомъ прощенія: «если бы у меня было столько глазъ, сколько на твоемъ тѣлѣ ранъ, и если бы я могъ такъ плакать, какъ струится твоя кровь, это было бы приличнѣе, чѣмъ вступать въ союзъ съ твоими убійцами». Окликнутый Кассіемъ, Антоній однако извиняется и обѣщаетъ быть другомъ, въ надеждѣ, что ему объяснятъ, чѣмъ былъ опасенъ Цезарь, и проситъ, чтобъ ему, Антонію, было позволено снести трупъ на площадь и сказать надъ нимъ рѣчь съ трибуны. Брутъ соглашается. Предостерегаемый Кассіемъ, онъ однако допускаетъ эту рѣчь только послѣ того, какъ самъ скажетъ рѣчь народу и объяснитъ ему причины убійства; притомъ Антоній можетъ хвалить Цезаря сколько угодно, но не долженъ бранить его убійцъ. * Оставшись одинъ, Антоній снова проситъ прощенья у убитаго Цезаря, что былъ ласковъ съ его палачами, и пророчитъ Италіи раздоры и междоусобія, гибель, убійства и проч. * Входитъ слуга Октавія Цезаря[1] и ужасается, увидя трупъ. Антоній сперва хочетъ, чтобы слуга скорѣе шелъ къ своему господину остеречь его отъ опасности, но потомъ задерживаетъ: «посмотримъ, каково будетъ мнѣніе народа объ этомъ кровожадномъ поступкѣ и какъ будетъ принята рѣчь Антонія».
Перемѣна. Площадь (форумъ).
правитьТолпа гражданъ; входятъ Врутъ и Кассій, народъ требуетъ у нихъ отчета въ убійствѣ; Брутъ говоритъ: «кто хочетъ слушать меня, или сюда, кто хочетъ слушать Кассія, или съ нимъ». Нѣкоторые удаляются съ Кассіемъ. * Врутъ входитъ на трибуну. Въ рѣчи своей онъ прежде всего проситъ быть терпѣливыми и вѣрить ему, уважая его честь: «въ этомъ собраніи, говоритъ онъ, нѣтъ человѣка, который бы любилъ Цезаря больше чѣмъ я, — и все-таки я убилъ его, потому что Римъ люблю больше чѣмъ Цезаря. Чего бы вы желали: видѣть Цезаря живымъ и умереть рабами, или видѣть его мертвымъ и жить свободными людьми? — Цезарь меня любилъ — я плачу о немъ; онъ былъ счастливъ — я этому радъ; онъ былъ доблестенъ — я его чту, — но онъ былъ властолюбивъ — и я его убилъ. — Кто изъ васъ такъ низокъ, что хочетъ быть рабомъ? кто такъ грубъ, что не хочетъ быть римляниномъ? кто такъ подлъ, что не любитъ отечества? — если есть между вами такой человѣкъ — такъ его я оскорбилъ. — Жду отвѣта». — «Такихъ нѣтъ!» — кричатъ граждане. — «Значитъ, прибавляетъ Брутъ, я никого не оскорбилъ. Вы всѣ бы сдѣлали то же, что я». — Въ это время вносятъ трупъ Цезаря, сопровождаемый Антоніемъ. — Брутъ указываетъ на трупъ и прибавляетъ: «вотъ Антоній плачетъ надъ тѣломъ Цезаря, а получитъ мѣсто въ республикѣ, какъ каждый изъ насъ. Пусть кинжалъ, которымъ я убилъ Цезаря, послужитъ и противъ меня, если моя смерть понадобится моему отечеству». Наэлектризованный рѣчью, народъ привѣтствуетъ Брута, готовъ ставить его статую, съ кликами восторга проводить его домой; но Брутъ проситъ всѣхъ еще выслушать Антонія и уходитъ. * Антоній входитъ на трибуну и прежде всего благодаритъ всѣхъ за Брута. Общее недоумѣніе; народъ волнуется: Брута восхваляютъ, Цезаря порицаютъ. Антоній говоритъ: «Я прихожу хоронить Цезаря. Вамъ Брутъ сказалъ, что Цезарь былъ властолюбивъ; если это правда, то онъ за свою вину поплатился. Я говорю съ позволенія Брута и другихъ, всѣ они честные люди». За симъ Антоній перечисляетъ всякіе доблестные подвиги и добродѣтели Цезаря, безпрестанно прибавляя: «но Брутъ сказалъ, — онъ былъ властолюбивъ; а Брутъ безспорно честный человѣкъ». — «Цезарь, говоритъ Антоній, былъ мнѣ вѣрнымъ справедливымъ другомъ; Цезарь привелъ въ Римъ много плѣнниковъ, ихъ выкупомъ обогатилась казна, онъ плакалъ надъ бѣдняками, онъ три раза оттолкнулъ корону, которую я ему предлагалъ — и вы его любили; ничто намъ не мѣшаетъ его оплакивать! люди потеряли здравый разсудокъ!» — Возгласы народа начинаютъ мѣняться, слышны слова сочувствія Цезарю и слезамъ Антонія. — Тутъ Антоній говоритъ, что нашелъ завѣщаніе Цезаря, и еслибъ граждане его знали, они бы бросились цѣловать раны покойнаго, въ его священной крови стали бы мочить платки. На просьбы прочитать завѣщаніе, Антоній жалѣетъ, что упомянулъ объ немъ: «вѣдь вы люди, оно можетъ васъ воспламенить и свести съ ума. Я боюсь, что этимъ повредилъ честнымъ людямъ, убійцамъ Цезаря». Негодованіе толпы на убійцъ ростетъ. Антоній сходитъ съ трибуны, открываетъ трупъ Цезаря, показываетъ раны его, поминая каждаго изъ убійцъ поочередно, описываетъ всю картину убійства; прибавляетъ къ этому, что онъ не ораторъ, какъ Брутъ, и не умѣетъ говорить, но излагаетъ только правду: "еслибъ я былъ Брутомъ, я бы моею рѣчью камни Рима подвигъ на возстаніе! — Толпа приходитъ въ ярость, хотятъ сжечь домъ Брута, идти искать другихъ заговорщиковъ. Антоній заявляетъ, что въ завѣщаніи Цезарь дѣлаетъ Римъ своимъ наслѣдникомъ, каждому гражданину оставляетъ 75 драхмъ и городу всѣ свои сады и дачи. Тогда изступленіе толпы доходитъ до крайнихъ предѣловъ. Убійцъ хотятъ растерзать. * Случайно попадаетъ въ толпу поэтъ Цинна, но ужъ за одно имя, напоминающее заговорщика, хотятъ разорвать на части неповиннаго поэта; крикъ, волненье. — Антоній заключаетъ актъ словами: «Мятежъ, ты въ ходу! направь свое стремленье куда хочешь!»
ЧЕТВЕРТОЕ ДѢЙСТВІЕ.
правитьБруту докладываютъ, что Кассій съ войскомъ къ нему приближается; Кассій въ обращеніи своемъ сталъ холодно учтивъ и нѣтъ въ немъ прежней безцеремонной ласки. * Слышенъ маршъ, является Кассій и прямо говоритъ, что Брутъ его обидѣлъ; на глазахъ воиновъ Врутъ не хочетъ спорить и велитъ завѣсить палатку. * Оставшись наединѣ съ Брутомъ, Кассій упрекаетъ его, что онъ былъ слишкомъ строгъ къ какому-то военачальнику за взятки, не смотря на то, что Кассій просилъ за провинившагося. Брутъ упрекаетъ самого Кассія во взяткахъ, въ продажѣ должностей недостойнымъ людямъ: «Цезаря убили ради правосудія, за то, что въ немъ находили опору грабители, кто же теперь рѣшится марать руки постыднымъ лихоимствомъ? — да я лучше буду собакой, чѣмъ такимъ римляниномъ». Кассій оскорбляется; отсюда разгорается ссора и перебранка между полководцами. Кассій угрожаетъ: «я могу сдѣлать то, о чемъ послѣ пожалѣю!» — «Ты ужь сдѣлалъ то, о чемъ долженъ жалѣть», отвѣчаетъ Брутъ, и негодуетъ на Кассія, что онъ не хотѣлъ ему дать денегъ, когда Брутъ просилъ; изъ-за этого приходится ихъ вымогать у крестьянъ. Кассій отвѣчаетъ, что онъ никогда не отказывалъ въ деньгахъ, что это перевралъ его гонецъ, и смягчаетъ Брута сѣтованіями на судьбу: «онъ усталъ жить; если ужь любимый человѣкъ его ненавидитъ, онъ предлагаетъ убить себя» — и проч. Они подаютъ другъ другу руки и снова мирятся, при чемъ Брутъ говоритъ, что онъ раздраженъ, потому что у него большое горе: его жена, Порція, не перенесла разлуки съ нимъ и лишила себя жизни. Онъ велитъ принести вина, чтобъ въ немъ утопить свои страданья. * Входятъ два военачальника, Тётиній и Мессала. Они приносятъ вѣсть о томъ, что правительство Антонія, Октавія и Лепида постановило смертный приговоръ надъ сотнею сенаторовъ, въ томъ числѣ и надъ. Цицерономъ. — Обсуждаютъ, какъ дѣйствовать противъ войскъ Антонія? Кассій не совѣтуетъ идти къ нимъ навстрѣчу, къ Филиппи, чтобъ не утомлять своихъ солдатъ; лучше ждать, чтобъ враги сами подошли и утомили себя. Брутъ возражаетъ, что римское войско, наступая, усилится крестьянами, недовольными войскомъ Брута, которое брало съ нихъ поборы и раззоряло ихъ. Такимъ образомъ всѣ рѣшаютъ двинуться къ Филиппи, чтобъ имѣть недовольныхъ, но трусливыхъ, крестьянъ сзади себя, — и разстаются, пожелавъ другъ другу покойной ночи. * Брутъ приказываетъ своимъ молодымъ слугамъ (мальчикамъ) лечь спать въ его палаткѣ, они могутъ ему понадобиться; проситъ одного изъ мальчиковъ сыграть на арфѣ, но этотъ, едва взявъ арфу въ руки, засыпаетъ надъ ней. * Брутъ хочетъ читать книгу; вдругъ ему во мракѣ появляется тѣнь Цезаря. «Я пришелъ сказать тебѣ, что ты меня увидишь при Филиппи!» — говоритъ привидѣніе и исчезаетъ. — Брутъ въ ужасѣ; онъ будитъ мальчиковъ и посылаетъ ихъ къ Кассію сказать, чтобъ тотъ со своимъ отрядомъ выступалъ раньше всѣхъ.
ПЯТОЕ ДѢЙСТВІЕ.
правитьТріумвиры Октавій и Антоній съ войскомъ. Они не ожидали, чтобъ Брутъ съ войскомъ пришелъ къ нимъ навстрѣчу къ Филиппи; Антоній думаетъ: это сдѣлано, чтобъ показать отвагу, которой нѣтъ. Приходитъ вѣстникъ сказать, что враги идутъ. Маршъ. * Съ противоположной стороны входятъ. Брутъ, Кассій и ихъ сторонники съ войскомъ. — Враги военачальники перебраниваются язвительными фразами. Брутъ говоритъ, что хорошія слова лучше скверныхъ ударовъ; Антоній замѣчаетъ: «ты мастеръ приправлять скверные удары хорошими словами, доказательствомъ тому рана Цезаря, сдѣланная тобой съ восклицаніемъ: живи и благоденствуй, Цезарь! — Вы не грозили подлецы, когда ваши кинжалы столкнулись на груди Цезаря, вы ластились какъ собаки» и т. п. Кассій замѣчаетъ Бруту: «еслибъ ты меня послушалъ (т. е. убилъ и Антонія), этотъ языкъ насъ бы сегодня не оскорблялъ». Октавій и Антоній съ войскомъ уходятъ, приглашая враговъ выступить въ бой. * Кассій говоритъ о дурныхъ примѣтахъ: ихъ войско на всемъ пути сопровождали два орла, а сегодня они улетѣли и въ воздухѣ кружатся только коршуны да вороны; онъ спрашиваетъ, что сдѣлаетъ Брутъ, если сраженіе будетъ проиграно? неужели онъ допуститъ, чтобъ его въ тріумфѣ вели по улицамъ Рима? — Брутъ, хотя и считаетъ трусостью и низостью самоубійство и хочетъ предаться на волю судьбы, но все таки Римъ его въ оковахъ не увидитъ. Вожди прощаются другъ съ другомъ въ виду битвы. * Кассій съ отрядомъ уходитъ сражаться. Брутъ дѣлаетъ военныя распоряженія и уходитъ. Войска движутся. * Кассій возвращается со знаменемъ въ рукахъ; солдаты бѣгутъ съ поля сраженія; Кассій негодуетъ, его отрядъ обратился въ бѣгство, онъ убилъ знаменоносца, показавшаго тылъ врагу. * Слуга Кассія умоляетъ его бѣжать; въ его станъ ворвались враги; Кассій проситъ одного изъ друзей своихъ, Титинія, ѣхать туда справиться, правда ли это, а слугѣ приказываетъ съ холма слѣдить за поѣздкой Титинія. * Вскорѣ слуга сообщаетъ, что Титиній взятъ въ плѣнъ; тогда Кассій приказываетъ ему заколоть своего господина, за что даетъ ему свободу; слуга закалываетъ Кассія тѣмъ самымъ мечемъ, которымъ былъ убитъ Цезарь, и убѣгаетъ: «куда нибудь дальше отъ римлянъ». * Между тѣмъ Титиній съ другимъ военачальникомъ Мессалой возвращается, они хотятъ успокоить Кассія: хотя отрядъ Кассія разбитъ Антоніемъ, за то Брутъ разбилъ Октавія; — съ горемъ и ужасомъ видятъ они Кассія мертвымъ. Мессала уходитъ сообщить печальную вѣсть Бруту; въ это время Титиній кладетъ на Кассія вѣнокъ присланный ему Брутомъ и закалывается подлѣ своего друга его же мечемъ. * Входятъ Брутъ и его сторонники; всѣ поражены смертью Кассія и его друга; Брутъ хвалитъ доблесть этихъ двухъ римлянъ, но теперь ему не до слезъ; онъ отправляетъ трупы въ Ѳососъ, чтобъ въ лагерѣ не видѣли погребенья, и уходитъ со всѣми другими. * На сценѣ сраженіе. Воины Антонія схватываютъ одного изъ друзей Брута, Люцилія, который выдаетъ себя за Брута. — Воины ликуютъ, что взяли въ плѣнъ главнаго вражескаго полководца, но входитъ Антоній и объясняетъ имъ ошибку. * По уходѣ всѣхъ возвращается Брутъ съ оставшимися друзьями; двоимъ изъ нихъ онъ шепчетъ просьбу, чтобъ они его убили, но оба отказываются. — Брутъ говоритъ, что дважды ему являлась тѣнь убитаго Цезаря, подъ Сардами и прошлой ночью при. Филиппи, — ' что часъ его насталъ и лучше самому развязаться съ жизнью. Бѣгущіе воины кричатъ: «бѣгите! спасайтесь!» — Брутъ прощается съ друзьями; онъ благодаритъ ихъ за дружбу и говоритъ, что этимъ днемъ потерь онъ прославится больше, чѣмъ Октавій и Антоній своей постыдной побѣдой; усталыя кости желаютъ отдыха. * Всѣ убѣгаютъ; Брутъ задерживаетъ только слугу своего Стратона, чтобъ онъ держалъ мечъ, когда Брутъ на него бросится. Слуга отворачивается отъ Брута, но держитъ мечъ; Брутъ кидается на него, закалывается и умираетъ. * Входятъ Октавій, Антоній, ихъ сторонники и войско — Стратонъ объявляетъ имъ о смерти Брута, о его свободѣ. — Антоній говоритъ: «Брутъ былъ благороднѣе другихъ заговорщиковъ, въ немъ не было зависти къ Цезарю, онъ и присталъ къ нимъ только движимый честной и благородной любовью къ благу общему; его жизнь была прекрасна». * Октавій хочетъ поступить съ Брутомъ согласно его заслугамъ, воздать ему почетъ при погребеньи, и велитъ положить его прахъ въ своей палаткѣ въ полномъ одѣяніи приличномъ воину. Всѣ торжествуютъ побѣду.
- ↑ Октавій Цезарь былъ внукъ сестры Юлія Цезаря, который въ своемъ духовномъ завѣщаніи назначилъ его своимъ наслѣдникомъ. Послѣ бѣгства Брута изъ Рима, онъ вмѣстѣ съ Маркомъ Антоніемъ и Лепидомъ составили второй тріумвиратъ.