1. Виды Т. По наиболее распространенному современному определению, Т. заключается в производимом в виде промысла приобретении товаров, с целью их перепродажи без переработки их. Но такое определение обнимает только купеческую Т., деятельность торгового класса. Рядом с „купеческой“ Т., продающей покупные товары, существует еще и иная — „фабричная“ Т. В отличие от купца, фабрикант продает переработанные товары, но в „фабричных предприятиях мы находим не только производственную, но и коммерческую технику: покупка сырья и сбыт изделий являются настоящими торговыми сделками, в которых комиссионеры, агенты, маклера и биржа принимают не меньше участия, чем в операциях купцов, занимающихся исключительно торговой деятельностью“. К фабричной Т. стали присоединять и сельскохозяйственную (закупку сырья-семян, удобрений, машин и сбыт сельскохозяйственных продуктов) и Т. ремесленную, ибо и для многих ремесл деятельность по сбыту представляет существенное значение, многие ремесленники имеют лавки и без Т. часто вовсе существовать не могут; лишь поскольку ремесло работает на заказ, сбыт ремесленника не входит в понятие Т. Таким образом, получилось новое определение понятия Т., или Т. в широком смысле слова, которое стали отличать от упомянутого определения купеческой Т., или Т. в узком смысле. В первом смысле Т. является всякий сбыт товаров в виде промысла, независимо от того, произведены ли они сбывающим лицом или приобретены у других лиц, если только сбыт не производится по предварительному заказу. К нему надо присоединить и закупку товаров производителями. В области купеческой Т. о приобретении товаров нет надобности особо упоминать, так как оно не является самоцелью, а имеет лишь подчиненное значение, товары закупаются для перепродажи; оба действия составляют части одного и того же акта. Напротив, в сельском хозяйстве и промышленности каждое из них является самостоятельным, они отделены друг от друга производственным процессом.
На ряду, однако, с такими определениями, подчеркивающими деятельность купца, фабриканта, сельского хозяина, мы находим и другие, которые выдвигают роль Т. как отрасли народного хозяйства, как связывающего звена между производителем и потребителем, обращают внимание на то, что ее деятельность выражается в реализации продуктов сельского хозяйства и промышленности, составляет конечную стадию хозяйственного процесса, дополняющую процесс производства. Действительно, как указывал еще Маркс, при капиталистическом способе производства торговый капитал является особым моментом применения капитала вообще, капиталом с особой функцией; процесс производства захватывает обращение как свой конечный момент, как реализацию продуктов; сферы производства связываются между собой при посредстве третьего звена обращения — в этом состоит роль торгового капитала.
Т. можно делить на виды с различных точек зрения. Прежде всего необходимо различать Т. внешнюю и внутреннюю. Далее следует различать Т. оптовую и розничную. Т. может быть оседлая и подвижная. В последнем случае она производится в развоз или в разнос. С иной точки зрения она делится на постоянную и временную. То и другое деление не совпадают. Развозная и разносная Т. может быть постоянной, производимой изо дня в день, тогда как Т. оседлая носит нередко характер временный; такова Т. ярмарочная, аукционная.
С точки зрения целей, преследуемых Т., и ее характера различается Т. государственная (или органов местного самоуправления — муниципальная), кооперативная и частная.
2. Главные моменты развития внешней Т. до середины XIX ст. Т., которая всегда имеет характер сбыта товаров в качестве промысла (и в видах извлечения прибыли), предшествует простой обмен, имеющий случайный характер и совершаемый для удовлетворения собственных потребностей (см. товарное хозяйство); в определенных местах встречаются лица (точнее, группы лиц), вступающие в обмен для отчуждения ненужных им предметов (излишков) взамен получения того, что им необходимо. Такой обмен, по мнению некоторых авторов, существовал всегда и у всех народов. Этнологи, однако, на основании данных, собранных ими о первобытных народах, приходят к тому выводу, что человек на ранних ступенях не знает обмена и не способен вступать в обмен. В самом деле, при господстве первобытного хозяйства возникновению обмена препятствуют различные обстоятельства. Прежде всего, не следует упускать из виду, что не только на территории данного племени, но и на значительных пространствах вокруг него имеется одна и та же фауна и флора, т.-е. одни и те же сельскохозяйственные продукты и то же промышленное сырье, а так как способы обработки его одинаковые, столь же примитивные, мало изменяющиеся, то обмена возникнуть не может. Далее, для возникновения обмена необходимо еще другое условие — нужно, чтобы и при наличии разнообразия в предметах, которыми располагают встречающиеся племена, каждое из них заинтересовалось тем, чего нет у него, при чем этот интерес необходимо должен возникнуть у каждой стороны, в противном случае обмена возникнуть не может. Между тем, чем ниже стоит в культурном отношении человек, тем у́же круг его интересов, тем меньше его интересует новое, ему еще неизвестное, и тем труднее его, поэтому, вовлечь в обмен. И, наконец, поскольку уже появляются такие предметы, которыми обладает одно племя, но которых не имеет другое племя и которые его заинтересовывают, — люди первоначально не прибегают к обмену, а пытаются добыть эти предметы насильственным путем, так что зарождение интереса к новым вещам первоначально ведет только к войнам. Первобытный человек знает лишь одно из двух — или общность имущества, практикуемую по отношению к „своим“, к единоплеменникам, с которыми он готов делиться всем, или враждебное отношение, захват, насилие по отношению к „чужим“, к иноплеменникам. Между племенами происходят постоянные войны, и поэтому мирный обмен долгое время возникнуть не может.
Путешественники действительно сообщают о различных племенах, с которыми не было никакой возможности вступить в обмен, и хотя им и возражали, что причиной здесь являлось, вероятно, враждебное отношение туземцев к европейцам, однако есть и такие случаи, когда такое объяснение исключено и взаимные отношения были, напротив, весьма дружественные, и все же, напр., вследствие отсутствия интереса у этих народов к предлагаемым им европейцами предметам или нежелания взамен полученного отдать что-либо из своего имущества — о последнем в особенности часто сообщают путешественники — обмен состояться не мог.
С другой стороны, в доказательство существования обмена еще в доисторические времена нередко приводят то обстоятельство, что предметы из дерева, камня, костей животных, как и минералы, найдены вдали от тех местностей, где они растут или водятся. Однако, археологи сами же несогласны по поводу того, что́ именно в том или другом случае является местным произведением и что привезено в данную местность, и в особенности относительно того, что попало путем обмена и что — в результате грабежа, либо было оставлено перекочевавшим племенем. Любопытные разъяснения в этом отношении дает опять-таки этнография. У различных племен Бразилии, напр., не существует обмена, и все же происходят оживленные сношения между ними, благодаря которым горшки, каменные товары, цыновки, бумажные нитки, ожерелья из раковин переходят от одного племени к другому. Как же это может происходить? Суть в том, что, кроме обмена, существует ряд односторонних сделок. Переход совершается путем дарения, далее — похищения, военной добычи или штрафа, возмещения убытков. Большую роль играют взаимные дарения. Благодаря этому обычаю, редкие продукты какой-нибудь местности или искусные изделия какого-нибудь племени, передаваемые одним из них другому, могли совершать столь же далекие странствования от места своего возникновения, как и теперь путем Т.
Вопрос о том, как возник впервые обмен, едва ли когда-нибудь будет выяснен. Предполагают, что это должно было иметь место таким образом, что при заключении перемирия, которое происходило в промежутке между двумя войнами, представители обоих племен встречались в нейтральном месте с зелеными ветвями в руках в знак мира, при чем в доказательство своих дружелюбных намерений они передавали друг другу какие-либо предметы. Таким образом совершался обмен подарками, который являлся исходной точкой в возникновении обмена. В виду того, что должно было быть необходимо взаимное одаривание, ибо каждая сторона должна была выразить свое миролюбие, получался акт двойственного характера, двусторонняя сделка, возникал меновой акт. Конечно, этим одним действием дело могло ограничиться, война могла возобновиться или полученные предметы могли не понравиться той или другой стороне. Но меновые действия могли и продолжаться, могли происходить и в дальнейшем периодически, и тогда создавался обмен между двумя племенами.
За возникновением обмена вскоре следует и возникновение Т., ибо появляются племена, которые начинают заниматься обменом в качестве промысла, становятся посредниками между другими, чисто земледельческими народами, появляется купеческая Т. Купеческие караваны посещают различные рынки, сбывая в каждой местности одни товары и приобретая взамен их другие для перепродажи последних в иных местах.
В ранние эпохи своего развития Т. проходит несколько различных форм. Прежде всего мы наблюдаем у всех народов в качестве наиболее ранней формы т. наз. немой обмен, или обмен с невидимыми покупателями. Он заключается в том, что каждая сторона — представители каждого племени — совершает меновые действия в отсутствии другой стороны. Появляется сначала одно племя и кладет в определенном месте доставленные им продукты; затем оно уходит, и появляются представители другого, которые приносят свои продукты и также после этого удаляются; тогда возвращаются опять первые и осматривают предлагаемое им в обмен за принесенное ими; если они признают эквивалент достаточным, то берут его, а свое оставляют; после ухода их приходит противная сторона и тоже берет оставленное для нее. Если же кто-нибудь из них находит предложенное недостаточным, то оставляет его нетронутым, и тогда другое племя еще прибавляет, пока обе стороны не удовлетворены, но делает все это каждый раз в отсутствие другого, ибо участники обмена являются врагами и поэтому не решаются не только встретиться, но даже видеть друг друга.
Такой обмен может держаться весьма долго, следы его сохраняются в течение столетий. Мы находим пережитки его и в древности, и в средние века, и иногда чистые формы его у современных первобытных народов. Мало-по-малу совершается переход к следующей форме — к рыночному обмену. Он происходит лишь постепенно, путем ряда промежуточных форм. Наприм., два племени располагаются лагерем друг против друга и высылают от себя представителей, которые непосредственно уславливаются относительно сделки. За этим следует прямой обмен на рынке, где не только обе стороны встречаются и видят друг друга, но разговаривают (чего раньше не бывает) и передают предметы из рук в руки.
В виду того, что обмен легко может смениться грабежом, рыночная Т. обставляется различными мероприятиями, которые должны это предупредить. Самые рынки устраиваются на пограничной черте, на меже, отделяющей территорию двух племен, на нейтральном месте. Рынок происходит в определенное время. На рынке присутствует представитель племени, царь или старейшина, с вооруженной свитой, который следит за порядком на рынке. На рынок запрещается являться вооруженным, всякое столкновение немедленно прекращается, нарушители порядка наказываются, обычно их убивают, чтобы приостановить всякое начавшееся нападение. Позже из этого возникают специальные рыночные или купеческие суды, быстро разрешающие всякий спор. В древности, как и в средние века, рынок находится и под покровительством божества („рыночные боги“ в Греции, „рыночные церкви“ в раннее средневековье в различных городах).
Оба эти элемента — представители политической власти и религии — играют большую роль и в дальнейшем развитии Т. Предводитель племени или король является необходимым посредником между кочующими купцами, приходящими на рынок, и собственными подданными. Вообще говоря, обмен возникает между различными племенами, а не внутри племени, среди которого еще существует первоначально безвозмездная передача имущества. Но и впоследствии, когда появляется обмен среди единоплеменников, он имеет характер простого обмена для удовлетворения собственных потребностей, а не характер Т., ибо наживаться на счет „своих“ не допускается. Исключительное положение в этом отношении занимает, однако, предводитель племени, который вообще живет на счет своих подданных (получает от них оброки, дани, подати), может и торговать с ними, перепродавая им приобретенные у иноземных торговцев товары. Последние не решаются непосредственно вступать в обмен с иноплеменниками, а торгуют с предводителем племени, берущим их под свое покровительство. У него скопляются значительные запасы продуктов, полученных в виде оброков, даней и т. д., и он по необходимости становится торговцем. Король долгое время первый торговец среди своего народа. Впоследствии, когда уже появляются и другие торговцы, он сохраняет за собой монополию Т. различными товарами, обыкновенно наиболее ценными, являющимися главными продуктами вывоза из страны. Так это было в средние века (английские короли, неаполитанские герцоги, имп. Фридрих II Гогенштауфен и др., новгородские князья) и еще позднее (Густав Ваза в Швеции, царь Алексей Михайлович и др.).
Усердно торговали и храмы в древнем мире, и представители церкви в средневековую эпоху, и монастыри в Московской Руси. Рынок совершался в дни и часы церковных празднеств и богослужений (месса обозначает и обедню и рынок, тоже и feriae). Торговые города развивались первоначально в тех местах, где происходили скопления народа, приходившего для поклонения мощам того или другого святого. Некоторые города специально приобретали мощи святых для расширения своей Т.
Зачатки Т. мы находим уже в древней Вавилонии (кодекс Хаммураби), дальнейшее ее развитие в древнем Египте, в особ. же славились в древности своими торговыми операциями финикияне, которые разъезжали вдоль берегов Средиземного моря, но выходили и за пределы его и устраивали в разных прибрежных местностях фактории, являясь посредниками между различными народами древности. Для устранения возможных конкурентов, они распространяли отпугивающие легенды о тех странах, которые они посещали, рассказывали о тех огромных преградах, которые стоят у них на пути при плаваниях и добывании различных продуктов и которые побороть им одним по силам. Однако, уже Геродот называет их рассказы баснями. Впоследствии, начиная с VII ст. до н. э., грекам удается постепенно вытеснить их, в особенности из восточной части Средиземного моря, тогда как в западной части его Т. взяли в свои руки карфагеняне. Однако, греческая Т. развивалась лишь весьма медленно, ибо греки долго еще боялись безбрежного морского простора и опасались выходить в открытое море, тем более, что моря, омывающие Элладу, изобилуют бурями, мелями и подводными рифами. И впоследствии торговое значение приобрели лишь немногие города Греции, прежде всего Афины, куда стекались товары со всех сторон, где был международный рынок того времени, а кроме того лишь Коринф, Эгина, Родос, да и их значение едва ли было очень велико. Относительно других городов мы знаем лишь, что они имели военный флот или устраивали колонии, но торговая деятельность их из этого вовсе не вытекает. Но и вообще Т. древней Греции ограничивалась почти исключительно сельскохозяйственными продуктами, промышленные же изделия весьма редко являлись объектами обмена, ибо промышленности, работающей для вывоза, если не считать немногих предметов роскоши, которые именно в виду этого характера их не могли вывозиться в значительном количестве, почти не существовало. В частности и Афины такого вывоза не имели, привозимый же ими из различных местностей хлеб и некоторые другие сельскохозяйственные продукты оплачивали добываемым в Аттике серебром.
Все же торговый капитал в Афинах, несомненно, существовал, тогда как промышленного капитала и здесь еще не было. Из речей Демосфена или приписываемых ему мы особенно узнаем о многообразии и многочисленности торговых (и кредитных) операций, совершавшихся афинскими купцами. Гораздо меньше сведений мы имеем о Т. древнего Рима. Римские купцы, правда, производили торговые операции во всевозможных частях обширной Римской империи, в разных провинциях — в Африке, Сицилии, Галлии, Британии. Однако, в большинстве случаев этот обмен с иноплеменниками имел пограничный характер и сводился к очень незначительным размерам. В Рим привозились пряности, благовония, ценные ткани, слоновая кость и т. д. с Востока, но все это были предметы роскоши, и сколько-нибудь существенной роли в хозяйственной жизни того времени они играть не могли. Гораздо большее значение имел привоз хлеба из провинций, которым кормилось население Рима. Однако, это не была Т., а был только импорт, ибо хлеб не закупался, а получался в провинциях в виде дани — Сицилия, Сардиния, Африка должны были доставлять Риму ⅒ и даже ⅕ часть урожая.
И в средневековую эпоху Т. развивается очень медленно. Сначала она обнаруживает обратное движение по сравнению с Римской империей, а затем постепенно растет и приобретает некоторое значение в хозяйственной жизни. И теперь сохраняются характерные черты, свойственные периодам слабого развития товарообмена. Торговыми посредниками попрежнему являются иностранцы, Т. сосредоточивается на ярмарках и рынках и происходит в связи с церковными празднествами, она совершается караванами купцов, которые впоследствии объединяются в постоянные организации — гильдии. Купцы проживают в особых факториях и подворьях (фондако), отделенных от прочего (туземного) населения, посредниками между ними и местным населением являются хозяева постоялых дворов, из которых затем образуется институт маклеров. При этом Т. теснейшим образом связана с разбоем. Проезжающих купцов грабят феодалы и короли, как и местное население; купеческие караваны — как это было и в древности — легко превращаются в ассоциации грабителей, и пиратство считается промыслом, вполне подходящим для крупного коммерсанта. Основным принципом является монополия; немногие города стараются захватить Т. в свои руки, при чем ее монополизируют отдельные организации, так что весь товарообмен сосредоточивается в немногих руках.
В период IV—VIII ст. существовавший ранее в Зап. Римской империи товарообмен продолжался попрежнему, в особ. в романских странах — в Италии, южной Франции, Испании, Галлии, хотя и в ограниченных размерах не исчез, повидимому, и в Германии, но здесь Т. совершалась первоначально лишь в некоторых местностях и долго имела случайный характер. Упоминается о кочующих торговцах, о торговых сношениях Рима и Равенны, Марселя и Нарбонны, о ярмарках в Сен-Дени около Парижа, о Т. Лондона и т. д.
Центром международной Т. в IX—XI ст. являлся Константинополь, куда съезжались купцы севера и юга — болгары, армяне, русские, арабы, итальянцы, отсюда товары уже распространялись по Европе. Византийские императоры, желая сохранить за Константинополем монопольное положение, не дозволяли европейским купцам ехать дальше, а заставляли их здесь же приобретать товары других стран. Из Константинополя товары отправлялись частью Средиземным морем в Марсель и затем в нынешнюю Францию, в особ. на ярмарки в Сен-Дени и Труа, или же они перевозились в Италию на ярмарки Феррары и Павии; наконец, важный путь с юга шел по Рейну во Фландрию; на Рейне важными торговыми центрами являлись Шпейер и Вормс, в особ. же Кельн и Майнц, из фрисландских городов сначала Дорестад, а затем Тиль. Большую роль играл на Дунае Регенсбург. Посредниками в этой Т. раннего средневековья являлись фризы, саксы, сирийцы, евреи и еще более, повидимому, арабы, которыми в особ. произведения халифата доставлялись в Константинополь. Роль арабов в Т. того времени отразилась на торговых терминах, заимствованных у них европейскими народами и сохранившихся с тех пор (слова: караван, магазин, сарай, амбар, тара, тариф, адмирал, драгоман, догана, фондако, риск и др.).
Однако, роль Т. в эту эпоху была незначительна: странствующие торговцы появлялись лишь от времени до времени, привозя, гл. обр. с Востока, через Константинополь, предметы роскоши и иные редкие товары, предназначенные для церковного обихода (шелковые ткани и ковры, благовония, драгоценные камни) и богослужения (вино, лампадное масло, воск), либо для королей и феодалов, приобретавших пряности Востока, рабов и золотом шитые ткани, янтарь, стеклянные бусы и сосуды, меха, воск, соль, вино в обмен за избытки, доставляемые им поместьями.
Оживление в западно-европейской Т. начинается со времени Крестовых походов (см.), которые ознакомили европейцев с новыми странами и их продуктами. С этого времени возникают вместо прежних случайных постоянные торговые сношения между европейско-романско-христианским и арабско-магометанским миром. В течение всей эпохи, обнимающей XII—XV вв. вплоть до открытия морского пути в Индию, Средиземное море составляло торговый путь из северо-итальянских, а также каталонских и южно-французских прибрежных городов в страны Востока — Египет, Сирию и Палестину, Малую Азию и Византию, отчасти и в Северную Африку. Благодаря правильно из года в год отправляемым генуэзским и венецианским, а позже и флорентинским флотилиям, они являются средством снабжения Европы ценными произведениями стран Востока, вплоть до Индии и Китая.
Другой торговый путь составляли в средние века северные моря — Немецкое и Балтийское. Они соединяли восточные страны — Русь и Польшу, Скандинавский полуостров с Англией, Фландрией и Брабантом. Здесь посредствующим звеном и центральным местом, подобно итальянским городам на Средиземном море, являлись северогерманские города — вендские, померанские, прусские, лифляндские. От них шел путь, с одной стороны, в Ригу и Ревель, в Новгород и Псков, а с другой стороны — в Брюгге и Лондон, они же посещали Берген и Сконию. Во всех этих местах Ганзейский союз (см. XIII, 529/31 и сл.), образовавшийся постепенно в течение XIII ст., основал свои торговые фактории-конторы.
Связь между обоими этими морями, южным и северным, центрами международной Т. того времени, установилась первоначально посредством происходивших в графстве Шампань ярмарок, куда сходились народы севера и юга для взаимного обмена своих продуктов. Независимое графство Шампань, лежавшее между Германией, Францией и Италией, через которое шел путь из Италии в Англию, как и путь из Средиземного моря по Роне, являлось тем нейтральным местом, той порубежной чертой, на которой первоначально только и могли встречаться народы, в те времена еще не решавшиеся ездить непосредственно в ту или другую страну. Здесь шесть раз в году, чередуясь между собой, происходили ярмарки, где итальянцы и купцы с юга Франции сбывали другим народам, в особ. народам северных стран, произведения Востока в обмен на фламандское и брабантское, позже и английское сукно и на льняные изделия южно-германских городов, меха и др. сырые продукты севера. Однако, с начала XIV ст. Шампань перестала быть нейтральным графством, войдя в состав королевства французского, вследствие чего на нем отражались те войны, которые вела Франция, а они тормозили Т. на этих ярмарках. Но еще большее значение имело то обстоятельство, что по мере того, как итальянцы, французы, фламандцы, немцы привыкали друг к другу благодаря торговым сношениям на ярмарках Шампани и постепенно переставали смотреть на иноземцев, как на врагов, потребность в нейтральном месте стала уже исчезать, а тем самым должен был измениться торговый путь и рынок. Шампань потеряла свое прежнее значение, немцы стали ездить непосредственно в Италию, итальянцы — во Фландрию и Англию. Торговые сношения между севером и югом производились теперь преимущественно через Гибралтарский пролив и Бискайский залив; установлены были ежегодные рейсы между Италией и Фландрией. Таким образом к двум центральным морским путям — по Средиземному, Северному и Балтийскому морям — присоединился и третий морской соединительный путь — по Атлантическому океану.
Среди городов, являвшихся посредниками в торговом обмене средневековья, на первом плане стояли Венеция (см. IX, 482/84) и Генуя (см. XIII, 198/200), которым во время крестовых походов удалось приобрести значительные владения в странах Востока и которые сосредоточили в своих руках Т. между Западом и Левантийскими странами; с XV ст. к ним присоединяется и Флоренция (см. XLIV, 174/76). Однако, эти города не эксплоатировали мирно свое монопольное положение, а вели между собой непрерывную борьбу на Востоке, жгли корабли, уничтожали фактории, облегчая этим общему неприятелю захват государств крестоносцев. Такую же исключительную роль в Т. играли на севере ганзейские города, с Любеком во главе. Все прочие страны и города занимали в сущности лишь пассивное положение в торговом обмене: они производили торговые операции через посредство итальянцев или ганзейцев. И те и другие сосредоточили в своих руках Т. и в Нидерландах, и во Франции, и в Скандинавских странах, и в Англии. Брюгге во Фландрии имел, правда, крупное торговое значение (см. XXX, 175/76), но активной роли никакой не играл. Здесь встречались ганзейцы, итальянцы и через головы местных жителей вели между собой торговые операции. Во Франции временно возвысились Ларошель, Нант, Эг-Морт, Марсель, Монпелье, но их процветание было непродолжительно. Подобно Брюгге, ярмарочный характер имела Т. и во Франкфурте на Майне, и в Кельне, и в Женеве, и в Лионе — все они явились наследниками ярмарок Шампани. Значение в Т. приобрели южно-германские города, в особенности Нюрнберг, вследствие их торговых сношений с итальянскими республиками, в особ. с Венецией.
В качестве объектов средневековой Т. имели существенное значение лишь немногие товары: пряности (первое место среди них занимал перец) и благовония, привовимые с Востока и высоко ценимые феодальной аристократией; краски; далее, сукно высоких сортов — фламандское и брабантское, итальянское, позднее и английское; рыба соленая, которая потреблялась во время многочисленных постов; соль, добывавшаяся лишь в немногих местностях; вина. Все остальные предметы товарообмена, как то: хлеб, меха, лес, металлические изделия, играли лишь второстепенную роль. Т. на Средиземном море сводилась, гл. об., к приобретению пряностей и благовоний Востока в обмен на европейское серебро, отчасти и на суконные ткани. Напротив, в области ганзейской Т. все участвовавшие в ней страны соединяли активную и пассивную роль одновременно — в Новгород ганзейцы привозили фламандское сукно, соль из Франции, хлеб из прусских областей, сельди из Сконии, пряности Востока, рейнское вино, а вывозили оттуда меха, воск и т. п.
Т. в эту эпоху была еще мало дифференцирована. Один и тот же купец торговал всевозможными товарами одновременно, производил Т. оптовую и розничную, в то же время занимался как Т., так и кредитными операциями (давал деньги в рост), брал на себя всякого рода подряды и поставки и т. д. Это обусловливалось незначительностью оборотов в те времена в каждой отдельной отрасли Т. и по каждому виду операций. Однако, если исходить из общего характера хозяйства того времени, иметь в виду незначительную численность населения, ограниченность обращающейся монеты, небольшие поступления государственных доходов, слабое развитие промышленности, то размеры Т. окажутся сравнительно значительными. Эти значительные по тому времени обороты сосредоточивались лишь в немногих крупных торговых центрах. Торговый капитал мы находим в средние века в ганзейских и в особ. в итальянских городах, где он тесно связан с кредитным капиталом. Если зачатки торгового капитала обнаруживаются уже в древности, в особ. в древней Греции (в частности в Афинах), то здесь, в особ. в итальянских республиках, он достигает дальнейшего развития. Об этом свидетельствует наличность многочисленных флорентинских товариществ, которые производят торговые и кредитные операции во всевозможных странах и городах Западной Европы и Востока, имеют повсюду свои отделения и своих представителей, пользуются векселями и т. д.
Дальнейший рост торгового капитала относится к периоду XVI—XVIII ст. Характер Т. в эту эпоху значительно меняется. В средние века лишь немногие торговые города, в особ. северо-итальянские и ганзейские, вели активную торговую политику в смысле поощрения своей Т. и судоходства, тогда как все другие страны и города сбывали свои произведения и получали нужные им товары через посредников и к развитию собственной Т. не стремились. Теперь же, наоборот, мы повсюду наблюдаем поощрение своей Т., при чем такую политику проявляют уже не отдельные города, а целые государства. Поощрение выражается, прежде всего, в монополизировании в своих руках Т. с колониями и судоходства между ними и метрополией. Оно состоит, далее, в мерах содействия развитию кораблестроения в форме выдачи премий построенным в стране судам, в форме обложения дополнительными сборами судов других стран и находящихся на них товаров. Многие государства идут и дальше. Не только Англия, но и Франция, Испания, Швеция, в целях поощрения собственного судоходства, запрещают привоз товаров из других стран иначе, как на собственных судах или на судах страны происхождения (т.-е. страны, где товары произведены). При этом центром тяжести является Т. и судоходство с колониями. Каждая страна старается приобрести колонии, как для Т. с ними, так и для эксплоатации имеющихся в них рудников, наконец и для заселения и обработки их (см. колонии). Начинается ожесточенная борьба за преобладание в Т., ведущая к нескончаемым войнам между европейскими странами, как в Европе, так и в колониях, к завоеванию заокеанских стран, к истреблению туземцев и насильственному отнятию у них их богатств. Вторая половина XVII в. изобилует войнами между Голландией и Англией из-за супрематии в Т., XVIII в. — войнами между Англией и Францией, Англией и Голландией, Голландией и Францией также из-за торговых интересов.
Всю историю Т. XVI—XVIII ст. можно разбить на две эпохи — на португальско-испанский период (приблизительно до 1600 г.) и голландско-английский период (XVII—XVIII ст.). Исходными моментами в истории Т. того времени являются два события. В 1498 г. Васко-де-Гама, обогнув мыс Доброй Надежды, после десятимесячного плавания прибыл в Каликут (который не следует смешивать с гораздо позже появившейся Калькуттой), находившийся на Малабарском берегу. Найден был новый прямой путь в Индию; сопряженные с такими трудностями, особ. со времени османского завоевания, путешествия по суше сменились гораздо более легкими и менее продолжительными плаваниями на кораблях, вмещавших в себе несравненно большее количество товаров. Почти одновременно с этим в 1492 г. Христофор Колумб (Colòn) открыл Антильские острова, а затем и континент Америки.
Под влиянием этих двух событий характер Т. коренным образом изменился. Т. вышла теперь за узкие пределы внутренних морей, Средиземного, Северного и Балтийского, и приобрела океанский характер, сосредоточиваясь на соединяющих между собой части света Атлантическом и Индийском океанах. Не ганзейцы и не итальянцы, а прибрежные к Атлантическому океану народы — португальцы, испанцы, голландцы, англичане, французы борются теперь из-за преобладания в Т.
Португальцам принадлежат первые открытия на западном берегу Африки, в Индии, на Зондских и Молуккских островах. Они образовали в Индии великую колониальную империю, и Лиссабон стал в XVI в. центром международной Т.
Т. пряностями сосредоточилась в их руках. Однако, достаточно было появления в Индии голландцев, и португальцы были очень скоро вытеснены ими, и Т. с Индией перешла в руки голландцев, к которым вскоре присоединились англичане.
Если пряности привлекали португальцев в Индию, то Америка манила к себе испанцев золотом. Они завоевали Панаму, Чили, Перу, Мексику и установили строгую монополию Т. с Америкой. Все богатства колоний должны были итти исключительно в Испанию, и одна Испания лишь могла их снабжать необходимыми европейскими продуктами. Даже между собой колонии могли торговать только через посредство испанских коммерсантов, при чем торговые сношения с Америкой были дозволены одним лишь кастильцам и только через один морской порт — сначала Севилью, позже Кадикс. Однако, фактически эта строгая монополия нарушалась уже с пол. XVI ст. небывалым развитием контрабанды, которая вызывалась отсутствием у Испании как необходимого для Т. с колониями флота, так и товаров для сбыта в последние. В других случаях монополия обходилась легально: французские, голландские, английские купцы посылали свои товары своим комиссионерам в Испанию, и те от своего имени отправляли их за океан.
Некоторые отрасли Т., в особ. Т. неграми, Испания, будучи не в состоянии вести самостоятельно, вообще предоставила иностранцам. Кроме того, она вынуждена была разрешить англичанам Т. с ее колониями в известных пределах; англичане пользовались этим и контрабандным путем еще более увеличивали свои торговые обороты с испанскими колониями. Только с конца XVIII ст. Испания стала изменять свою торговую политику, открывая свои порты как в Испании, так и в колониях и допуская к Т. с последними и иностранцев. Но с этого времени Испания вообще постепенно начинает терять свои колонии.
С конца XVI ст. и голландцы обнаруживают стремление проникнуть в Индию. В 1602 г. образуется голландская Ост-индская компания, которая монополизирует в своих руках Т. с Индией, вытеснив оттуда португальцев. Вскоре голландцы направились и в Америку и создали в 1621 г. для Т. с ней Вест-индскую компанию (см. торговые компании). Не меньшее значение, однако, имела Т. Нидерландов на европейских морях — на Северном и Балтийском и на Средиземном, где голландцы, благодаря быстрому развитию своего судоходства и судостроения, заняли преобладающее положение. Амстердам стал в XVII ст. крупнейшим торговым центром; здесь сосредоточивались запасы различных товаров, доставляемых из всевозможных стран — хлеба, леса, сельдей, пряностей, и отсюда, уже на нидерландских кораблях, они отвозились в разных направлениях (см. XXX, 178/81).
С XVII ст. развивается и Т. Франции, сначала на Средиземном море, позже — Т. с континентом Америки и Антильскими островами, наконец Т. с Индией. В особ. со времени Кольбера (см.) повсюду французы делали попытки создать свои колонии (см. XLIV, 593/95).
Наконец, на сцену выступает в качестве торговой державы и Англия. В то время как еще в XVI ст. она иностранные товары получала через посредство итальянцев и ганзейцев и им же сбывала свои, теперь она постепенно вытесняет этих посредников и берет Т. в свои руки, она делает далее попытки создать свои колонии в Америке (см. XLI, ч. 6, 22 и 273 сл.) и Индии (см. XXII, 1/2), посылает свои суда в Средиземное море и в Белое море. Актом Кромвеля 1651 г. (см. навигационный акт) Англия устраняет и посредничество Нидерландов, допуская привоз товаров в Англию только на английских судах или на судах страны происхождения и разрешая сношения с колониями также только на английских кораблях. Англия заключает ряд торговых договоров. Таков Метуэнский договор с Португалией 1703 г., который обеспечил Англии торговое преобладание в Португалии, договор 1715 г. с Австрией, 1713 г. с Испанией, 1734 г. с Россией. Во всех случаях Англия выговаривала себе особые льготы для импорта своих шерстяных тканей, производство которых у нее играло первую роль. Свои колонии в Сев. Америке Англия потеряла, но в Индии ей удалось образовать в течение XVIII ст. обширную империю (см. IX, 141/44 сл.). С 1697 г. по 1773 г., по Уайтворсу, привоз и вывоз Англии увеличился в 3—4 раза (привоз с 3½ до 11,4 млн. ф. ст., вывоз с 3½ до 14¾ млн. ф.), а до 1805 г. весь торговый обмен возрос в 9 раз (с 7 млн. в 1697 г. до 64½ млн. в 1805 г.). Торговый флот ее, насчитывавший в 1704 г. 260 тыс. тонн, вырос в XVIII ст. на 1½ млн. тонн, при чем в состав его входило большое количество отнятых у других стран кораблей. Англия была к концу XVIII в. как первой промышленной, так и первой торговой и колониальной державой мира.
Соответственно изменившемуся торговому пути изменились и главные рынки, торговые города, игравшие роль в международном обмене. Прежде всего выдвигаются Лиссабон и Севилья — центры Т. в XVI в. — первый с Индией, второй с Америкой; позже Севилью заменил Кадикс. Для XVI ст. важны кастильские ярмарки, где производились обширные платежи путем сконтрации (зачет взаимных требований). Из французских городов на ряду с Парижем и Лионом играли роль порты Гавр, Нант, Ларошель, Диепп, Бордо, Марсель. Они вели Т. с Антильскими островами, в особ. усердно занимались Т. неграми.
Однако, центр торгового обмена все более перемещался в тот пункт северо-западной Европы, где Атлантический океан сливается с Северным морем, где морские пути с юга, из южной Европы, Индии, Америки, и с северо-востока встречаются с сухопутной дорогой, идущей с юга-востока внутрь материка. Уже одновременно с Лиссабоном и Лионом здесь выдвинулся по своему торговому значению, затмевая их все более и более, Антверпен, где возникла первая мировая биржа и которому должен был уступить место Брюгге. Но с конца XVI ст. начинается упадок Антверпена, и его скоро заменяет Амстердам. Одновременно начинается и рост Лондона и Ливерпуля; постепенное развитие их дает представление о возвышении торгового могущества Англии.
В противоположность этим городам и странам, торговые центры, расположенные у Средиземного моря — Венеция и Генуя, с открытием нового пути в Индию потеряли свое прежнее значение. Совершилось это, правда, не сразу, упадок их начинается не с начала, а только с конца XVI ст. и усиливается в последующие столетия, после того как другие страны, Нидерланды, Англия, проникают и в Средиземное море и вытесняют и оттуда итальянские города. По мере экономического развития других стран, по мере приобретения ими самостоятельности в области Т., нарождения у них собственного купеческого класса и образования торгового капитала, итальянцы должны были потерять свое прежнее положение посредников в международной Т., основывавшееся на пассивной роли прочих европейских народов. Такая же участь должна была постигнуть и ганзейцев, которые занимали в средние века такое же место, как и итальянцы. Политика покровительства иноземным купцам повсюду заменяется политикой национальной исключительности. Не только Англия, но и Швеция, Норвегия, Дания, Нидерланды — все они вступают самостоятельно на путь Т. и мореплавания, и тем самым ганзейцы лишаются своего прежнего привилегированного положения. Мало того, англичане и голландцы проникают в ганзейские города, и последние теряют свою прежнюю роль — ганзейский союз распадается.
В противоположность северо-германским городам, южно-германские торговые центры, в особ. Аугсбург и Нюрнберг, в XVI ст. переживают еще период расцвета, однако не в области товарной Т., а вследствие широко поставленных ими кредитных операций. В особ. выдвигаются здесь торговые фирмы Фуггеров (см.) и Вельзеров (см.), приобретающих мировое значение. Однако, крупные капиталы, накопленные в этих городах, вскоре погибают, ибо государи объявляют себя несостоятельными и отказываются возвратить полученные в кредит суммы. Из немецких городов крупное значение в Т. имеют лишь Франкфурт на Майне и Лейпциг, известные своими международными ярмарками, а также Гамбург, выдвигающийся, в особ. в XVIII ст., в качестве торгового порта.
К прежним объектам международной Т. присоединяются теперь, в особ. в XVII ст., новые, так наз. колониальные товары, ибо они получаются из вновь созданных колоний — кофе, чай, какао, рис, табак, сахар. Крайне важным объектом Т. становятся и люди — негры, вывозимые из Африки в Америку для эксплоатации их труда на возникающих в колониях плантациях. Рабство, сохранявшееся в средние века, теперь чрезвычайно усиливается. Испанцы предоставляют право Т. неграми (ассиенто, см. IV, 149) другим государствам, в особ. усердно занимаются ею англичане — богатство Ливерпуля было построено на Т. неграми.
Ярмарки постепенно теряют свое прежнее значение: лишь немногие из них (лейпцигская, франкфуртская, лионская, антверпенская) играют важную роль, и во внутренней Т. временная ярмарочная Т. уступает место сбыту товаров из постоянных складов. Или же ярмарки превращаются в биржи, которые постепенно становятся постоянными. На ряду с концентрацией Т. в немногих местах, для бирж характерным является то обстоятельство, что здесь фигурируют заменимые объекты Т.: сначала это векселя, затем к ним присоединяются государственные фонды, с XVII ст. и акции; постепенно появляется и товарная биржа. Торговый капитал приобретает здесь новый спекулятивный характер; в XVII ст. на амстердамской, а в XVIII ст. на лондонской и парижской биржах возникает оживленная спекуляция как акциями, так и различного рода товарами. Получается возможность составить себе состояние путем биржевой игры, продажей бумаг и товаров на разницу.
Как указывает Маркс, торговый капитал, который появляется задолго до того, как капитал подчинил себе самое производство, имеет в это время еще самостоятельное существование, независимое от промышленного капитала; условием его существования является простое товарное и денежное обращение, капитал в этом случае развивается на основе чуждой ему и независимой от него общественной формы производства. Главная роль его обнаруживается в посреднической Т., при чем эта Т. основывается на варварстве тех народов, среди которых он является посредником. Но эта Т. приходит в упадок по мере экономического развития тех народов, неразвитость которых была базисом ее существования. Совершается переход к капиталистическому способу производства. Торговый капитал действует сам разлагающим образом на прежнюю систему производства. Производитель становится купцом и капиталистом, или же торговец подчиняет себе производство. А с появлением капиталистического способа производства для торгового капитала создается подчиненная роль, заключающаяся в реализации произведений, созданных промышленным капиталом, торговый капитал является лишь капиталом с особой функцией.
Этот новый период начинается в Англии с конца XVIII ст., на континенте Европы с начала XIX в., со времени развития фабричной промышленности. Промышленный переворот не мог не вызвать полного переворота и в области международной Т. Но перемена в Т. в XIX ст. связана и с другими моментами — с переворотом в области транспорта, вызванным применением силы пара как на суше, так и на море. Железные дороги соединили отдельные страны между собой, а паровое судоходство облегчило связь между континентами.
В полной мере влияние этих факторов начинает сказываться в международной Т. со второй половины XIX в., когда становится уже возможным говорить о мировом хозяйстве. Эта эпоха в развитии международных торговых сношений будет рассмотрена ниже (ст. 472 сл.) в связи с империализмом и его результатом — мировой войной. Предварительно остановимся на развитии торговой политики в области внешней Т. и на применяемых в ней мероприятиях, а также на некоторых явлениях новейшего времени в организации внутренней Т. (Историю русской Т. см. Россия).
3. Основные начала торговой политики в области внешней Т. Обращаясь к политике внешней Т., необходимо прежде всего отметить, что разбить ее на части представляется делом чрезвычайно трудным. Мы можем здесь, правда, говорить о таможенной политике, о политике торговых договоров и об экспортной политике. Однако, эти три части будут неминуемо взаимно перекрещиваться, так как ряд вопросов таможенной политики регулируется торговыми договорами, и точно так же в области экспортной политики мы встречаемся и с мерами таможенного характера. Но всякое другое деление было бы не более удачно и во всяком случае менее целесообразно. Поэтому приходится остановиться на этих трех отделах.
Таможенные пошлины, однако, именуются пошлинами неправильно, ибо в финансовой науке под пошлинами (в отличие от налогов) понимаются сборы, уплачиваемые за определенную услугу, оказываемую государством, и идущие на покрытие определенных расходов (см. пошлины). Таможенные пошлины такого характера не имеют, они являются на самом деле налогами; поэтому правильнее их называть таможенными сборами.
Первоначально они взимались на дорогах, реках, мостах, перевозах (проездные мыты) и на рынке или у городских ворот (рыночные, привратные сборы), а также при ввозе товаров в данное княжество (феодальное владение) и вывозе из него. Впоследствии, с образованием территориальных государств, они продвинулись на границы последних, но сохранялись частью и в прежнем своем виде в качестве внутренних сборов, которые только постепенно стали исчезать. Только в 1789 г. вся Франция превратилась в единую таможенную единицу, в других странах это произошло значительно позже: в Швейцарии в 1874 г., в Италии вместе с политическим объединением в 1859 г. В 1834 г. был образован германский таможенный союз (см. XIV, 6, 38, 46, 57/58, 73/78), объединивший большую часть Германии; в дальнейшем в нему примкнули и остальные немецкие государства (ганзейские вольные города только в 80-х годах), а в 1871 г. он растворился во вновь созданной Германской империи.
В России первый общий для всей империи таможенный тариф появляется в 1724 г., но внутренние пошлины Великороссии были отменены лишь в 1753 г., а вскоре последовало и уничтожение таможенной черты, отделявшей Украину от Великороссии, как и упразднение внутренних таможен в пределах первой.
Таможенные территории в настоящее время обычно совпадают с границами государства. Но иногда они шире государственной территории, включая в себя два или несколько государств; в этом случае возникает таможенный союз. Таков был прежде германский таможенный союз, в состав которого входил целый ряд в то время самостоятельных в политическом отношении немецких государств. Герцогство Люксембургское входило до мировой войны в германскую таможенную черту, после войны заключило таможенный союз с Бельгией (1921); княжество Лихтенштейн, до войны включенное в австро-венгерскую таможенную территорию, в 1924 г. образовало таможенный союз со Швейцарией. Созданный после войны вольный город Данциг (самостоятельное государство) вступил в таможенную унию с Польшей. Во французскую таможенную территорию входит княжество Монако. Однако, во всех этих случаях мы не имеем равноправных членов таможенного союза, одно из входящих в состав союза государств пользуется более значительными правами, чем другое, в области заключения торговых договоров, назначения таможенных чинов и т. д.
Едва ли не важнейшим вопросом торговой политики является проблема протекционизма и свободной Т. Она служила предметом горячих споров в экономической науке еще в XVII—XVIII вв., в особ. со времен Адама Смита, и с тех пор дебаты по этому вопросу не прекращаются. Фритредеры (англ. free trade) — Смит, Рикардо, а за ними вся классическая школа — учили, что при наличности свободной Т., т.-е. пошлин, устанавливаемых лишь с фискальной целью, но не в видах охраны собственного хозяйства от иностранной конкуренции, страна естественно затрачивает свой капитал и труд на такие отрасли промышленности, которые доставляют ей наибольшие выгоды. Если, допустим, Португалия обладает преимуществом, по сравнению с Англией, как в виноделии, так и в выделке сукна, но в первой отрасли это преимущество больше, чем во второй, то для нее выгода будет заключаться в том, чтобы сосредоточить свой капитал на одном лишь виноделии. Преемники Смита и Рикардо к этому прибавили немного. Они повторяли, что мир есть не что иное, как обширный рынок, и когда Т. свободна, каждый может закупить товар в самом дешевом месте. Стороны являются не соперниками, а взаимными покупательницами, свободная Т. означает всеобщий мир, создает дружественные отношения между государствами в противоположность той вражде и ненависти, которая создается протекционизмом и которая ведет не только к таможенным войнам, но и к войнам с оружием в руках.
В противоположность этому, протекционисты утверждают, что мир есть не только рынок, каждое государство преследует и другие цели, в том числе обнаруживает желание развивать свои производительные силы, а для этого необходимо создание собственной промышленности, ибо при возрастании населения оно одним сельским хозяйством существовать не может. Создать же национальную промышленность не значит ограничиваться теми немногими отраслями, в области которых данная страна отличается превосходством перед прочими, необходимо развивать и другие отрасли производства, иначе получается односторонность, зависимость страны от других государств, от всякого рода случайностей, которые могут вредно отразиться на немногих существующих у нее производствах и тем самым поставить ее в тяжелое положение. Чисто аграрный строй не только не дает полностью развернуться производительным силам страны, не только обрекает ее на отсталость экономическую, но обрекает ее и на отсталость культурную, социальную и политическую. Только индустрия есть залог прогресса, и только аграрно-индустриально-торговый строй обеспечивает разностороннее развитие (см. Лист Ф., XXVII, 207/10). Наиболее старая из теорий протекционизма исходила из учения о торговом балансе, господствовавшего в эпоху меркантилизма (см.). Для создания активного баланса необходимо развитие промышленности. Впоследствии, впрочем, уже исходили из расчетного баланса, но именно вследствие этого указывали на необходимость стеснения привоза во избежание создания задолженности другим государствам. Другое обоснование необходимости ввозных пошлин сводится к ссылке на различие государств в отношении издержек производства, в последнее время в особ. на более высокие расходы социального характера (на страхование рабочих и т. п.), более тяжелые налоги, менее благоприятные естественные условия. Все это необходимо уравнять при помощи таможенных пошлин.
Высказывают, наконец, и соображения в пользу временного установления таможенной защиты — в предыдущих случаях речь шла об охране, как институте постоянном. Такого рода временные пошлины необходимы в случае кризиса; напр., они вызываются тем кризисом в сельском хозяйстве Западной Европы, который был создан вследствие появления американского хлеба на европейском рынке в конце 70-х годов XIX в. Необходимо временно оказать помощь европейскому сельскому хозяйству, пока тяжелая пора для него не пройдет и не прекратится наплыв заокеанского хлеба, что должно наступить с ростом населения в других частях света, — тогда им нечего будет вывозить (ср. XLV, ч. 2, 479/87). Таким же временным характером должны отличаться пошлины, которые имеют характер своего рода репрессалий, ответа на протекционизм, существующий в других странах. Государство в этом случае вынуждено следовать их примеру, хотя бы для того, чтобы заставить их понизить свои пошлины и облегчить тем самым экспорт своих товаров.
Однако, наиболее важной среди теорий установления временных пошлин является учение о воспитательных пошлинах, выдвинутое еще Гамильтоном в конце XVIII в. (в Соед. Штатах) и подробно обоснованное Фридрихом Листом в 40-х гг. XIX в. в связи с отмеченной выше теорией аграрно-индустриально-торгового строя. Лист при этом не только подчеркивает временный характер пошлин, но и признает необходимой их умеренность, как и применимость лишь к определенным отраслям производства, к тем, которые имеют надежду на успешное развитие в стране.
Конечно, убежденные фритредеры и с такими временными, умеренными и применяемыми в ограниченных размерах пошлинами не могут примириться. Однако, фритредерское направление готово все же итти на уступки, и в настоящее время оно охотно бы пошло на воспитательные пошлины, если бы оно не опасалось, что вообще всякого рода временный протекционизм может превратиться в постоянный, ибо представители соответствующих отраслей производства, как показывает опыт, никогда не согласятся признать, что кризис прекратился или что воспитание можно считать законченным.
В противоположность этому временному покровительству, сторонники постоянной охраны при помощи таможенных пошлин указывают на то, что из платежного баланса, как из различия в издержках производства, вытекает необходимость сохранения пошлин и тогда, когда о воспитании уже речи быть не может. Постоянный характер пошлин они мотивируют еще и тем, что всегда найдутся отсталые в техническом отношении предприятия, нуждающиеся в защите, хотя, казалось бы, сохранять их нет никакой надобности с точки зрения интересов народного хозяйства. Они исходят — в отличие от теории воспитательных пошлин — из обложения огульного, распространяющегося на все отрасли, и достаточно высокого, так как в противном случае охрана недействительна. (См. ниже, 492/96).
К числу наиболее ранних мер политики внешней т. относится запрещение привоза и вывоза товаров. Лишь тарифом 1818 г. Пруссия уничтожила все многочисленные, существовавшие к этому времени запрещения, в Англии они отменяются в 20-х гг. XIX ст. Только к половине XIX ст. они исчезают во Франции и в Австрии. В России только тарифы 1851 и 1867 гг. уже свободны от такого рода мер покровительственной политики.
Торговые договоры второй половины XIX в. уже не допускают запрещений ни вывоза, ни привоза. В договорах провозглашается принцип свободной Т., который, на ряду с правом подданных данной страны приезжать в другую страну, селиться там и заниматься Т. и промыслами, являлся всегда основной и главной частью торговых трактатов. Эта свобода Т., конечно, отнюдь не обозначает свободы в смысле освобождения от уплаты пошлин при ввозе или вывозе товаров, так что при помощи высоких (так и именуемых запретительными) пошлин цель недопущения привоза или вывоза может все-таки достигаться. Но принципиально привоз и вывоз признавался свободным, за исключением, однако, определенных случаев. Именно, в интересах гигиены, санитарной полиции, в видах предохранения животных или полезных растений от болезней, вредных насекомых и паразитов, или в целях общественной безопасности и нравственности, а равно по причине применения к иностранным товарам запрещений, установленных для внутреннего производства, или же по иным соображениям чрезвычайной важности, могут применяться исключительные запретительные меры.
Хотя запрещения по соображениям экономическим, т.-е. в целях протекционного характера, договорами не допускаются, тем не менее они нередко все же имели место, прикрываясь мотивами санитарного характера; таковы были в России запрещения ввоза маргаринового масла и сахарина, в Германии и Австрии — запрещения привоза скота и мяса. Но все же это были лишь исключения.
Коренным образом это изменилось с начала мировой войны, когда повсюду была создана запретительно-разрешительная система, отменявшая свободу привоза и вывоза и допускавшая экспорт и импорт того или другого товара лишь с особого каждый раз разрешения (система лицензий) на основании установленного контингента.
Эта система сохранилась в Западной Европе и после войны, и лишь постепенно ее стали упразднять, возвращаясь вновь к принципу свободы привоза и вывоза. Однако, в послевоенных торговых договорах, на ряду с исключениями, допускаемыми в целях санитарных, общественной безопасности и т. д., которые устанавливались и до войны, прибавляется обыкновенно право установления запрещений или ограничения привоза и вывоза, вызываемых внутренним законодательством о производстве, сбыте, транспорте или потреблении однородных товаров внутри страны, в особ. же право ввезения их „в прочих случаях, когда это признается необходимым в силу исключительных ныне действующих обстоятельств и не исключено специальными соглашениями об этом“. Эта прибавка дает возможность устанавливать любые ограничения, ссылаясь на необходимость их для страны. На практике, впрочем, таких ограничений мы обыкновенно почти не находим. (О запретительно-разрешительной системе, существующей в СССР в связи с национализацией внешней Т., см. XLI, ч. 2, 149/51 и 175/77).
Уже с половины XIX ст. система запрещений привоза или вывоза уступает место политике привозных и вывозных пошлин, которые также имеют целью, поскольку они носят покровительственный характер, регулирование привоза и вывоза, но достигают этого далеко не в той мере, как запретительная и запретительно-разрешительная система, и во всяком случае не вполне. Действуя окольным путем, посредством поднятия цен на привозимые товары, привозные пошлины стараются сжать привоз и этим добиться выгодного торгового баланса и вексельного курса. Однако, нередко удорожание товаров, охраняя соответствующую отрасль производства, все же привоза не сокращает, и поэтому прочие преследуемые при этом цели не достигаются. Зато, впрочем, поступления пошлин в этом случае растут, и, следов., с фискальной точки зрения получается выгода, на которую часто вовсе не рассчитывали.
Подобно привозным пошлинам и вывозные могут преследовать цель двоякого рода: с одной стороны — покровительственную, с другой стороны — фискальную, при чем и то и другое может иметь место одновременно. Однако, покровительственные вывозные пошлины несколько отличны от привозных пошлин того же рода. Покровительство собственному хозяйству в этом случае выражается в том, что государство, стесняя вывоз товаров из страны, тем самым понижает их цену на внутреннем рынке и обеспечивает промышленность необходимым ей сырьем и полуфабрикатами, поощряя переработку последних в пределах страны. Этими воображениями обусловливается, напр., обложение пошлиной вывоза леса, имеющее место в различных государствах и преследующее цель предотвращения вырубки леса и поощрения деревообрабатывающей и лесопильной промышленности. По этим же причинам взимаются пошлины с руды, с металлических отбросов, с костей, нужных для удобрения, с яичек шелковичных червей, которые должны превращаться в коконы в пределах страны и доставлять необходимый для развития шелковой промышленности материал. В целях снабжения бумажной промышленности сырьем устанавливались прежде и в России и в других странах пошлины на тряпье и лоскутье, но когда бумагу стали выделывать из целлулозы, пошлины оказались, очевидно, ненужными. И в других случаях вывозные пошлины далеко не всегда достигали своей цели. Напр., Италии, бедной рудой, несмотря на обложение последней, все же не удается сохранить немногие существующие запасы руды в пределах страны, они уходят за границу. У нас в самое последнее время многие установленные ранее вывозные пошлины были снова упразднены (тарифы 1923 и 1927 гг.), ибо обнаружилась невозможность использовать обложенное ими сырье в нашей промышленности.
На ряду с вывозными пошлинами этого рода существуют другие, преследующие цель иного рода — фискальные пошлины. В этом случае государство не старается удержать соответствующие товары в пределах страны, а напротив, стремится усилить их экспорт и всячески поощряет последний. Но в то же время оно имеет в виду извлечь из этих товаров доход. Однако, такого роды пошлины возможны только в немногих странах, именно лишь тогда, когда страна занимает в данной отрасли монопольное или близкое к монопольному положение на мировом рынке. Это позволяет ей без ущерба для своего экспорта устанавливать вывозные пошлины, ибо она может нормировать цены и таким образом перелагать пошлину на иностранного потребителя. Если же этих условий налицо нет, тогда пошлину несет собственный экспортер, и, след., вывоз сокращается; вывозная пошлина получает характер стесняющей вывоз, хотя эта цель в данном случае отнюдь не преследуется. По этой причине в настоящее время (как и до войны) в европейских государствах почти не существует вывозных пошлин. Только монопольные товары (в Испании и Португалии пробковое дерево, у нас платина, в Чили селитра, в Перу гуано и т. д.), по общему правилу, облагаются фискальными вывозными пошлинами; в экзотических странах количество их больше, но и там, вследствие появления конкуренции, их приходится совращать. СССР сильно увеличил число их тарифом 1922 г., но тариф 1923 г. снова их сократил, ибо они увеличивали накладные расходы при экспорте; в 1926 и 1927 гг. последовала дальнейшая отмена еще сохранившихся пошлин, так что осталось всего несколько статей.
В области транзита обычно ни запрещений, ни пошлин не существует. С половины XIX ст. и те и другие стали исчезать, так как все страны были заинтересованы в поощрении транзита, дающего заработок в особ. железным дорогам, и если какое-либо государство его стесняло, то товары обходили его, проходя через другие территории. В торговых договорах обыкновенно устанавливалась полная свобода транзита. Однако, в договорах, заключенных Россией в довоенное время, обыкновенно имелась прибавка, что транзит свободен за исключением тех направлений, которые будут объявлены закрытыми для транзита. Действительно, Россия, на основании этого постановления, запрещала транзит через Закавказье в Персию, желая сохранить персидский рынок для своих товаров. Однако, вследствие присоединения Персии к Вашингтонской почтовой конвенции, это закрытие транзита обходилось посредством пересылки маловесных (до 5 кгр.) почтовых посылок, которыми наводнялся персидский рынок, вытесняя оттуда русские товары. И в настоящее время, по общему правилу, транзит является свободным; впрочем, некоторые страны, как Польша, его стесняют. Для СССР наибольшее значение имеет транзит через Латвию и Эстонию, который свободен; эти страны, в своих собственных интересах, стараются его облегчить.
Таможенные пошлины взимаются либо ценовные (с цены — ad valorem), либо специфические. В первом случае уплачивается определенный процент с цены товара, во втором — установлены твердые ставки по весу, мере, со штуки и т. д. Наиболее естественным является взимание пошлин с цены, ибо в этом случае они построены именно на том моменте, который должен определять размер пошлин — на цене. Кроме того, в этом случае тариф отличается краткостью и простотой, состоит из немногих ставок. Вся дальнейшая дифференциация уже совершается естественным путем, без всякого участия законодателя. Каждый килогр. сырья оказывается обложенным ниже, чем килогр. полуобработанного продукта, а последний ниже, чем килогр. готовых изделий, ибо по мере обработки товара, по мере перехода его из состояния сырого товара на дальнейшие ступени производства, ценность его возрастает. След., поднимаясь по этой лестнице, товар автоматически переходит из одного разряда в другой, более высокий, притом переход совершается непрерывно, как бы незаметно. Наконец, автоматичность тарифа пошлин с цены обнаруживается не только в пространстве, в соотношении между обложением отдельных товаров, но и во времени — со всяким повышением цены товара повышается и сумма уплачиваемой пошлины, которой он подлежит; с падением цены и пошлина понижается, так что тяжесть обложения остается одна и та же, степень охраны не изменяется.
Но пошлины с цены имеют в то же время одну отрицательную сторону, которая перевешивает все положительные качества их. Они всецело покоятся на том представлении, что товар облагается по действительно существующей цене, по той цене, которая действительно уплачивается в данное время и в данном месте. Если же, как оказывается, выяснить эту цену невозможно, так как таможня этих сведений не имеет, а импортер вовсе не заинтересован в показании правильной цены, то исчезает тот фундамент, на котором покоятся пошлины с цены. Правда, с неправильными заявлениями импортеров пытались бороться различными способами: либо предоставляя таможне право скупить в свою пользу товар по указанной импортером цене (с прибавкой 5—10%), либо посредством установления официальных цен, которыми обязана руководствоваться таможня. Однако, ни тот, ни другой способ не приводил к цели. Таможники цен не знали и легко могли приобрести товар по слишком высокой цене, импортеры же устраивали стачку между собой и не покупали продаваемых таможней товаров, так что она терпела убыток. Официальные цены уничтожали главное преимущество пошлин с цены, заключавшееся в обложении товаров по действительной цене. Цена, установленная для целой группы товаров нередко много лет тому назад, ничего общего не имела с действительной ценой данного, провозимого через таможню, товара.
В виду этого, во второй половине XIX в. пошлины с цены повсюду вымирают, и все государства переходят к специфическим пошлинам. Только в Соед. Штатах мы находим на ряду с специфическими пошлинами и пошлины с цены. Но там применяются при оценке товаров весьма решительные меры, которые гарантируют правильность ее. Имеется целый штат оценщиков, импортер обязан предъявить фактуру, проверенную и удостоверенную американским консулом в той стране, откуда вывезен товар; по требованию таможни он должен открыть и свои торговые книги, иначе ему грозит прибавка в 15% на все товары к цене до тех пор, пока он не выполнит этого требования. Эта система справедливо вызывает возмущение в других странах, тем более, что она дает возможность Соед. Штатам путем повышения оценок усиленно облагать товары тех стран, которые являются для нее опасными конкурентами.
Но Соед. Штаты все же могут позволить себе подобный образ действия, для других стран это было бы невозможно. Им приходится отказаться от пошлин с цены и заменить их специфическими. Последние, главным образом в виде пошлин, взимаемых по весу, также не лишены недостатков, хотя и отличаются чрезвычайной простотой взимания. Получаются обширные и громоздкие тарифы, и все же приходится устанавливать на многие товары одну и ту же ставку, несмотря на различие их качеств, почему для одних сортов она оказывается слишком высокой, тогда как для других чрезмерно низкой. Но еще хуже то обстоятельство, что всякое колебание в цене изменяет бремя обложения. Последствия этого мы замечаем в особ. после мировой войны, когда обнаружился сильнейший рост цен, за которым с 1921 г. последовало вновь резкое понижение их. И в дальнейшем колебания продолжались, вследствие чего размеры обложения каждый раз меняются. Все же вернуться к пошлинам с цены не решались, хотя советы такого рода и давались. Только Англия, установив на некоторые виды товаров новые пошлины охранительного характера, взимала их в 33⅓% с цены.
На ряду с взиманием привозных пошлин мы находим, однако, и другую меру торговой политики в виде возврата пошлин. Это обусловливается тем, что фабрикаты удорожаются обложением пошлинами сырья, из которого они выделываются, и машин, при помощи которых они изготовляются. А это удорожание затрудняет экспорт их на иностранные рынки. В виду этого приходится при вывозе готовых изделий возвращать пошлины, уплаченные за сырье и машины. Такой возврат пошлин отчасти практиковался в прежнее время в Западной Европе, в особенности же имел место в России.
У нас это делалось в форме выдачи при вывозе зачетных квитанций, что было равносильно возврату пошлин наличными, так как этими квитанциями можно было уплачивать пошлину за сырье, употребленное при вывозе соответствующих товаров. Так, квитанция, выданная при экспорте хлопчато-бумажных материй, погашала пошлину на хлопок, квитанция от вывоза шерстяных тканей — пошлину на шерсть, квитанция, выданная при вывозе спичек, — пошлину на употребляемые при производстве спичек химические материалы. Однако, опыт показал, что возврат пошлин легко создает вывозные премии (см. ниже), так как невозможно исчислить подлежащую возврату сумму так, чтобы это соответствовало предприятиям с различным техническим оборудованием. Приходится исходить из средней затраты материала (а при возврате пошлин, уплаченных за машины — и машин), но в предприятиях, лучше поставленных в техническом отношении, эта затрата оказывается меньше; точно так же достаточно малейшего изменения в технике производства, чтобы затрата сырья при выработке тех или других изделий сократилась. В обоих случаях получается премия. Единственный исход — не возвращать пошлину полностью, а ограничиваться выдачей части ее, но в этом случае получается известное затруднение при экспорте.
У нас действительно до войны экспорт, в особенности бумажных тканей и спичек в страны Востока, благодаря возврату пошлин, значительно возрос. Однако, на самом деле имела место вывозная премия. Декретом 11 янв. 1923 г. также предусмотрена возможность установления при вывозе возврата пошлин, уплаченных за сырье и машины, при чем и теперь он имеет место в прежней форме выдачи свидетельств на право беспошлинного привоза определенного количества сырья. Этот декрет применяется при вывозе различных товаров.
В иностранных государствах возврат пошлин заменяется иной системой — условного или временного беспошлинного товарообмена (admission temporaire, Veredelungsverkehr, Vormerkverkehr), при котором не выдается обратно уже уплаченная пошлина, а происходит беспошлинный привоз, так что пошлина вообще не вносится. Однако, это допускается лишь под условием обратного вывоза в течение определенного срока; привоз допускается лишь в целях переработки и вывоза товара, и последний не должен оставаться на внутреннем рынке. Эта система применяется не огульно ко всем товарам, привозимым в страну для переработки, а перечисляются определенные товары с указанием тех процессов, которые над ними должны быть произведены; только в этих случаях такой льготный привоз имеет место. С другой стороны, однако, некоторые товары пользуются правом беспошлинного привоза не только в той стране, где они подлежат переработке (активная сторона), но и в той, из которой они вывозятся за границу для выполнения над ними определенных действий (пассивная сторона); в этом последнем случае речь идет об освобождении их от пошлин при возвращении их обратно. Однако, такой пассивный беспошлинный товарообмен допускается гораздо реже, чем активный, а некоторые страны, как, напр., Франция, его вообще не признают. Это объясняется тем, что они не желают терять на том, что различные стадии производства совершаются не в их пределах, а за границей. Поэтому Франция всегда облагала возвращающиеся из-за границы после переработки товары наравне с иностранными.
Отрицательной стороной системы условно-беспошлинного товарообмена является, однако, и то обстоятельство, что отказываясь от системы тождества привозимых и вывозимых товаров, т.-е. требуя лишь, чтобы было вывезено то же количество такого же товара, которое было привезено, легко создать и здесь вывозные премии, ибо проверить качество сырья, примененного в производстве привезенного и вывезенного товара, и выяснить, насколько одно соответствует другому, почти немыслимо. Если же, вследствие этого, требовать тождества, т.-е. того, чтобы именно привезенный товар и был вывезен обратно, как это в большинстве случаев делается, то необходимо исключить многие категории товаров из списка допускаемых к временному привозу; во всех тех случаях, когда пломбы, клейма, печати не могут оставаться в полной сохранности при переработке, осуществление этого принципа немыслимо. Есть еще и средний путь, при котором тождественность понимается шире и допускаются помимо печатей и пломб и другие способы проверки и контроля, в виде доказательства, что импортер владеет соответствующим промышленным предприятием, просмотра и сличения его торговых книг, допущения обработки лишь под надзором таможенных чинов. Однако, эти меры настолько затрудняют и удорожают производство, что часто выгоды, получаемые от условно беспошлинного товарообмена, совершенно пропадают. В настоящее время (1928) условно-беспошлинный товарообмен принципиально допущен и в СССР.
Таможенные пошлины соединяются в таможенные тарифы (тариф и обозначает по-арабски список, реестр). Тарифы можно классифицировать по различным признакам. Наиболее важным является деление их на автономные и договорные, или конвенционные, в зависимости от того, создается ли тариф данным государством самостоятельно, по своему усмотрению (хотя при этом оно может учитывать не только свои собственные нужды, но и интересы других стран), или же он является результатом соглашения с другими государствами. С другой точки зрения, в зависимости от того, сколько различных тарифов имеется у государства (по той же границе — на различных границах могут быть разные тарифы, но это сюда не относится), мы находим однотарифную, двухтарифную и трехтарифную систему.
Однотарифная система выражается в едином автономном тарифе, двухтарифная может заключаться в соединении автономного общего тарифа с конвенционным или в наличности на ряду с автономным общим тарифом еще второго автономного тарифа — минимального. Разница между этими двумя двухтарифными системами заключается, следовательно, в том, что в первом случае комбинируется автономный тариф с договорным, тогда как во втором имеются два автономных тарифа. При наличности общего тарифа конвенционный тариф отличается от него тем, что различные ставки последнего связаны, т.-е. не могут быть изменены в течение срока действия договора, тогда как ставки общего тарифа могут изменяться в любое время. Эти связанные ставки либо понижены сравнительно с общим тарифом, либо только закреплены, т.-е. имеют тот же размер, что и в последнем, но только не подлежат изменению.
Конвенционный тариф применяется ко всем государствам, с которыми заключены торговые договоры, при чем, хотя конвенционные тарифы, установленные в силу соглашения с различными охранами, и могут быть разнообразны, но применяется ко всем странам один и тот же тариф, в который входят наиболее низкие ставки из имеющихся в различных конвенционных тарифах. Это обусловливается существованием т. наз. принципа наибольшего благоприятствования, предоставляющего договаривающейся стороне все льготы и преимущества, которые будут даны какому-либо иному государству (см. ниже).
Только в отношении тех стран, с которыми не последовало никаких соглашений, действует общий тариф (именуемый также максимальным), который таким образом приобретает характер боевого тарифа, применяемого при отказе от договора.
Такую же роль играет общий тариф и при господстве минимального тарифа, тогда как последний соответствует конвенционному тарифу первой системы с той только разницей, что он не является результатом соглашения, а установлен, подобно общему тарифу, также автономно. Он действует в отношении всех государств, с которыми имеются соглашения. Они могут получить этот наиболее низкий тариф, но ни на какие скидки рассчитывать не могут, ибо государство не желает связывать себя и не желает вступать в соглашения по поводу размеров своих таможенных пошлин; ниже минимального тарифа оно не идет.
В британских колониях находим, наконец, и трехтарифную систему. На ряду с общим и конвенционным или общим и минимальным тарифами имеется еще третий тариф — преференциальный, установленный для метрополии или других британских колоний. В настоящее время, после войны, и в Англии встречаем несколько преференциальных пошлин на товары, привозимые из колоний. Однако, они составляют лишь дополнение к единому автономному тарифу, существующему в Англии, так что получается двухтарифная, а не трехтарифная система.
В тех случаях, когда имеется конвенционный тариф, когда, след., к торговому договору приложен таможенный тариф, такой договор именуется тарифным договором в противоложность всем прочим, называемым конвенциями, или просто торговыми договорами. В последнем случае в торговом договоре содержатся постановления относительно прав подданных другого государства и его судов, а также регулируется привоз и вывоз, но относительно размера пошлин в договоре ничего не говорится, за исключением предоставления права наибольшего благоприятствования, т.-е. распространения на контрагента всех прав и преимуществ, устанавливаемых в пользу третьих держав; во всяком случае никаких тарифных ставок договор не содержит. В тарифном же договоре, на ряду с указанными постановлениями, имеется и таможенный тариф.
Рассматривая содержание торговых договоров, нельзя не заметить, что они включают в себя, на ряду с немногими статьями, которые выговаривает себе специально данное государство (главным образом это касается ставок таможенного тарифа в тарифных договорах), почти исключительно постановления, в отношении которых договаривающаяся сторона приравнивается к другим державам. Либо это собственные подданные или суда, права которых распространяются и на подданных и на суда иностранного государства (traitement national), либо товары, привозимые из другой договаривающейся страны, в отношении которых применяются права, предоставленные третьим державам (право наибольшего благоприятствования). Впрочем, в послевоенных торговых договорах нередко и подданным и судам контрагента предоставляется лишь право наибольшего благоприятствования. Однако, если хоть какая-нибудь третья держава выговаривает себе traitement national, то в силу того же правила о наибольшем благоприятствовании права собственных подданных распространяются на все прочие, хотя последнее в договорах, заключенных с ними, не указано.
Что касается товаров, то здесь, очевидно, речь может итти лишь о системе наибольшего благоприятствования, и с 60-х годов XIX в. этот принцип всегда применялся в торговых договорах. Только одни Соед. Штаты придерживались принципа компенсации, или эквивалента (иногда ошибочно именуемого условным наибольшим благоприятствованием), согласно которому льготы, предоставленные третьим державам, не распространяются немедленно же и на договаривающуюся сторону, а последняя может их получить лишь за соответствующую компенсацию, т.-е за предоставление с своей стороны тех или иных прав, которые будут признаны достаточными.
Однако, другие государства не пошли за Соед. Штатами, устанавливая, напротив, что всякая льгота или преимущество, которое будет дано какой-либо третьей державе, распространяется немедленно, безусловно и без компенсации на контрагента. Правда, против такой системы делалось много возражений. Говорили, что нельзя безвозмездно предоставить льготы всем и каждому, что этот принцип задерживает развитие системы тарифных договоров, так как, имея возможность получить те же льготы в силу наибольшего благоприятствования, государства не заинтересованы в том, чтобы выговаривать их себе непосредственно, а в то же время нередко государства отказываются делать уступки в пользу той или иной державы, зная, что ее получат и все другие, которым они их давать вовсе не желают. Наконец, находят, что система наибольшего благоприятствования создает неустойчивость в мировом товарообмене, так как права, которыми пользуется данное государство в других странах, зависят не от тех условий, которые ему удалось получить для себя, а от того, что добыли для себя другие государства, а вследствие этого, с изменением их прав, немедленно же меняется и его положение. На эти возражения можно, однако, ответить следующее. В виду взаимного установления принципа наибольшего благоприятствования, никакой безвозмездной раздачи льгот получиться не может; ведь обе стороны пользуются теми же правами, и все государства, которым это право предоставлено, получают установленные в пользу других преимущества, так что все оказываются в равных условиях. Конечно, многие страны охотнее делали бы уступки в тарифах, если бы последние распространялись лишь на определенные страны, но не на все, если бы они взамен этого могли также получить льготы только для себя, т.-е. такие, которые другим государствам даны не будут. Однако, при такой замене принципа наибольшего благоприятствования иной системой, при которой каждая уступка распространяется лишь на определенное государство и прочих не касается, едва ли получилась бы выгода с точки зрения всего мирового хозяйства. То или другое государство располагало бы, быть может, более значительным количеством преимуществ, но это были бы индивидуальные преимущества, которых лишены были бы все прочие страны, тогда как в настоящее время число уступок если и меньше, зато каждая из них распространяется на многочисленные страны. Между тем для каждой страны наиболее существенно именно последнее обстоятельство — возможность находиться в равном с прочими положении. Это гораздо важнее, чем получить некоторые исключительные права, но зато не пользоваться другими льготами, которые предоставлены другим странам. Наибольшее благоприятствование именно создает такое равенство, такую возможность конкурировать на любом рынке на равных со всеми прочими основаниях. Не только система индивидуальных уступок, но и принцип эквивалента этой гарантии не дает, ибо в последнем случае от данного государства зависит распространить ли льготу на прочие страны. Если оно признает компенсацию несоответствующей, то предлагающее ее государство уступки не получает. В этом случае последнее легко может быть вытеснено с данного рынка; все уступки, которые оно ранее выговорило себе, быть может с большими жертвами для себя, теряют для него всякое значение, раз после заключения им договора другим странам предоставлены более значительные льготы, которые, в виду отсутствия наибольшего благоприятствования, на это государство не распространяются.
Впрочем, из двух принципов — наибольшего благоприятствования и компенсации, на практике почти всегда действовал только первый, второй же применялся лишь Соед. Штатами, да и в этом случае проявить себя не мог, так как Соединенные Штаты в сущности не знают системы конвенционных тарифов, т.-е. льгот почти не дают вообще, а при таких условиях вопрос о применении того или другого принципа теряет свое значение. В последние же годы и Соед. Штаты отказались от этого принципа и в заключенных ими с целым рядом стран договорах предоставили им право наибольшего благоприятствования.
Экспортная политика. С развитием промышленности в ее целом или отдельных отраслей ее за пределами потребностей внутреннего рынка, предпринимается ряд мер для содействия вывозу ее изделий в другие страны.
Наиболее старый способ в ряду этих мер — это премии на вывоз. Но они всегда вызывали большое недовольство в конкурирующих странах, вели к обострению торговой вражды, да и устанавливающей их стране были невыгодны для отраслей, не пользовавшихся таким поощрением. Поэтому в чистом виде и как государственное мероприятие они давно перестали применяться. Однако, они возрождались по временам в скрытой форме, в особенности в виде возврата пошлин — дробак (drawback, Rückzoll, remboursement), о чем говорилось выше, — чаще в виде возврата акциза при экспорте соответствующих товаров за границу; последняя форма дробака применялась в особ. в отношении сахара во многих странах. Скрытые вывозные премии получились при этом благодаря тому, что акциз взимался не по готовому продукту, а по сырью или снарядам, выработка же сахара значительно превышала предполагаемое количество; вследствие этого возвращалась при возврате акциза на экспортируемый сахар бо́льшая сумма, чем было уплачено акциза сахарозаводчиком. Впоследствии, с переходом к установлению акциза по готовому продукту, такая скрытая премия должна была исчезнуть, но тогда ее заменили явной (при экспорте не только возвращался акциз, но еще прибавлялась премия), пока Брюссельская конвенция 1902 г. не прекратила выдачу премий на сахар (см. сахарная нормировка и сахарная конвенция). С развитием картелей стали вновь применяться премии на вывоз в чистом виде, только выдаются они не государством, а картелями из их фондов (см. ниже, ст. 506/08).
Большую роль играет финансирование внешней Т. В довоенное время оно производилось во многих странах специальными, созданными для этой цели банками. Преобладая вексельный кредит, основанный на доверии и на тесной коммерческой связи между рынками сбыта европейских фабрикатов и местами закупки сырья в колониях. Вся кредитная операция, с момента выдачи ссуды экспортеру в одной стране вплоть до предоставления акцептного кредита импортеру той же партии товара, являлась единой, финансирование экспортной торговли одной страны было неразрывно связано с финансированием импорта другой страны. После войны это единство исчезло, вследствие отсутствия уверенности экспортирующих стран в добросовестности импортеров, кредитование во многих случаях заменилось расчетом на наличные. Однако, вскоре стали возникать в различных странах новые учреждения по финансированию внешней торговли, которые, впрочем, нередко применяют иные способы кредитования ее, чем те, которые применялись до войны. Частью это организации чисто банкового типа, частью же смешанного, наполовину торгово-промышленного, наполовину банкового характера, которые ставят себе задачей координирование деятельности банков, торговых и промышленных организаций в области внешней торговли, чтобы облегчить последней экспорт и создать новые связи между странами импорта и экспорта. На ряду с этими частными учреждениями и государство выступает после войны в деле финансирования экспорта. Частью правительство непосредственно кредитует внешнюю торговлю, главным образом путем выдачи авансов экспортерам, частью правительство лишь гарантирует кредит, что избавляет его от затраты больших сумм, так как экспортеры ведут свои дела попрежнему при посредстве банков, так что получается лишь страхование кредитов государством. Наконец, правительство гарантирует займы, заключенные внутри страны или за границей, в целях расширения внешней торговли или поддержания отраслей промышленности, работающих для экспорта. Ранее всего вступила на этот путь Англия, за ней последовали и другие страны, в частности — Германия, финансирующая экспорт в СССР.
В передовых земледельческих странах для содействия экспорту и обеспечения наиболее выгодных условий сбыта, особенно в Канаде и Соед. Штатах, принимаются широкие меры для регулирования качества вывозимых продуктов (см. хлебное дело, XLV, ч. 2, 447/51 и 471).
Большое значение для содействия экспорту придается далее, надлежащей постановке и развитию информации. Сюда относятся, прежде всего, информационные органы в виде консулов и специальных коммерческих агентов, учреждаемых в важнейших торговых центрах за границей. Консулы в этом отношении давали сравнительно немного, ибо содействие национальной Т. всегда является лишь дополнением к их прочей деятельности, а нередко они недостаточно подготовлены в этом отношении или, в лучшем случае, знакомы лишь с определенной отраслью хозяйства. Существенны, правда, присылаемые ими периодически отчеты, но они дают описание рынка всегда с известным опозданием, а сообщаемые ими немедленно сведения нередко поступают лишь к определенным торгово-промышленным организациям, а не печатаются во всеобщее сведение.
Большее значение имело учреждение специальных коммерческих агентов за границей, роль которых заключается, с одной стороны, в изучении экономических условий порученного им района, а с другой стороны — в ознакомлении национальной промышленности и в организации экспорта. Эти агенты могут внимательно изучить соответствующую область и оказать значительное содействие экспорту, как давая экспортерам нужные им справки и сведения, так и указывая на товары, которые желательно экспортировать в данную местность, разъясняя промышленникам выгодность экспорта и принимая все меры в целях облегчения и усовершенствования его.
Сюда относится, далее, учреждение торговых палат за границей. Эти палаты создаются купцами данной страны, проживающими в том или ином государстве. Наличность таких палат за границей дает возможность обойтись в экспорте без дорого стоящих комиссионеров, установить непосредственные сношения производителя с потребителем, а тем самым облегчает участие в экспорте и менее крупным фирмам.
К учреждениям, поощряющим экспорт, относятся и экспортные союзы и склады образцов. Их деятельность идет в различных направлениях. С одной стороны, они пропагандируют изделия данного района, являясь постоянными выставками с меняющимися экспонатами, коллекциями товарных образцов, выставляемых членами данной организации, а в то же время устраивают временные выставки своих образцов в иностранных государствах, которые имеют нередко передвижной, пловучий характер, помещаясь на пароходе, посещающем различные порты. С другой стороны, эти же союзы и музеи учреждают у себя справочные бюро, доставляющие членам по их запросам сведения относительно положения того или другого рынка, кредитоспособности различных фирм и т. д. Они отправляют и специальных агентов на места для собирания этих данных, организуют и сбыт самых изделий, фигурируя в качестве комиссионных учреждений.
Наконец, в целом ряде стран были созданы центральные справочные информационные учреждения для поощрения экспорта, именуемые торговыми музеями. Такой торговый музей возник впервые в Брюсселе в 1882 г., затем в 1885 г. были созданы такие же музеи в Вене, Будапеште, в 1895 г. в Филадельфии, в 1900 г. в Лондоне. Эти музеи возникали по различным поводам, в некоторых случаях в целях воспользоваться экспонатами, сохранившимися после международной выставки; создавалось постоянное учреждение, где хранились товары, каждый раз обновляясь и служа, таким образом, целям экспорта, так как эти коллекции знакомили экспортера с товарами, сбываемыми в различных странах. Другие на первый план выдвигают информацию в виде издания каталогов и справочников, таможенных тарифов, выяснения кредитоспособности иностранных фирм, печатания консульских отчетов и т. д. Некоторые из них обращают главное свое внимание на составление кадастра адресов всех безусловно благонадежных иностранных фирм, приобретающих товары данной охраны, при чем каждый абонент может получать списки фирм по своей специальности, для каждого индивидуально собираются необходимые сведения.
О торговой политике важнейших стран с середины XIX в. см. ниже международная Т. в эпоху империализма, ст. 472 сл.