V. Дворянство и местное самоуправление. Уже в 1294 г. заходит речь о праве жителей каждого графства выбирать трех воинов при одном дьяке, которые носят в источниках название „хранителей судебных протоколов короны“.
Со времени Генриха III постоянно заходит речь о королевском коронёре; это тот из разъездных судей, на которого возложено в фискальных интересах ведение списка лиц, подвергшихся судебному преследованию при разъездах королевских судей. Со временем к нему переходит производство следствий о всех тех преступлениях, последствием которых является отобрание в казну имущества виновного. Таковы различные виды смертоубийства, нанесение тяжких ран, а рядом с этим и присвоение клада или обломков от кораблекрушения. Коронер в этих случаях охранял интересы казны, и в виду такого характера его первоначальных функций, возник и самый титул, ему присвоенный (от слова „корона“, казна, „коронер“ — охраняющий интересы казны).
Констэбли, или выборные полицейские чиновники, упоминаются уже в середине XIII ст.; они следят и за тем, чтобы все, призванные нести службу в ополчении, имели при себе надлежащее вооружение; но они обязаны также открывать преследование против лиц, присвоивших себе право носить оружие вообще, или не то, какое им полагается. Полицейские функции констэблей расширены со временем, и в приносимой ими должностной присяге говорится о том, что они должны охранять мир королевства, задерживать всех лиц, производящих смуту и нарушающих спокойствие, следить за нищими, бродягами, лентяями; если лица, подлежащие задержанию, будут противиться ему, констэбли вправе криком призывать к себе на помощь членов народного ополчения и преследовать виновных, пока они не дадут себя задержать (см. мою „Историю полицейской администрации в английских графствах“, стр. 94—99).
Ко всем этим органам местного самоуправления присоединяются к концу XIII в. и в течение XIV ст. так наз. охранители мира (conservatores pacis); о них заходит речь еще в 1195 г., но под именем „воинов“ (milites), несущих те же обязанности по отношению к поддержанию спокойствия и порядка, какие в XIII в. возлагаются на „охранителей мира“. Когда Генрих III покончил договором свою распрю с восставшим против него феодальным дворянством, то подымать тревогу против нарушителей мира и преследовать преступников с помощью аркебуз и стрел, или другим легким оружием, предоставлено было в селах четырем или шести лицам, над которыми в графствах начальниками поставлено два свободных, проникнутых законностью и, более или менее, могущественных рыцаря. Не ранее времен Эдуардов (в частности Эдуарда II) мы видим, что такие „охранители мира“ из сел переходят в сотни, т. е. в те округа, на которые разделено графство; они подчинены верховным „охранителям мира“, имеющим пребывание в центре графств.
Избрание заменяется назначением, в котором участвует король: „охранители мира“ остаются на местах, пока королю будет угодно удержать их. При Эдуарде III они превращаются в мировых судей. С шестого года правления короля, по ходайству лордов и общин, они приобретают право не только задерживать, но и наказывать (potestas castigandi et puniendi) всех противящихся им нарушителей мира. В статуте от 18 г. правления Эдуарда III упоминается на англо-французском языке того времени о том, что два или три человека с добрым именем (mieux vantés) в каждом графстве должны быть назначены королем „охранителями мира“; с другими, мудрыми и сведущими в законах (sages et appris de la ley), они королевской комиссией уполномочены слушать и оканчивать (oïer et terminer) дела о преступлениях и проступках, направленных против мира. К мировым судьям переходит разбирательство и других дел, напр., случаев подделки мер и весов, продажи товаров и съестных припасов по ценам выше тех, которые были в ходу в предшествующее царствование, требования или платежа высшей заработной платы, против той, какая существовала до чумы. Они не только задерживают и судят, но еще вправе требовать от лиц, заподозренных ими в намерении нарушить мир, поручительства в его соблюдении (surety of the peace).
В ближайшее царствование устанавливаются между мировыми судьями иерархические отношения: рядом с единоличным судом и малыми сессиями мировых судей, в которых принимали участие не менее двух из них, повторяются 4 раза в год съезды судей одного и того же графства, т. наз. „четвертные съезды“ (quarter sessions); они ведают одинаково и административные и судебные дела, осуществляя по отношению к единоличным судьям роль апелляционной инстанции. Еще в XIV в. мировые судьи, места которых заполнятся местными землевладельцами, отказались, как люди обеспеченные, от всякого вознаграждения; сделавшись даровой, служба становится почетной. Когда при Елизавете к числу прочих органов местного управления в графстве прибавлен был еще начальник над милицией, так наз. лорд-лейтенант, то составление списка лиц, на которых возлагается даровое несение должности мирового судьи, было поручено этим начальникам над ополчением графства. Как общее правило, лорды-лейтенанты вносили в эти списки всех местных зажиточных землевладельцев; от короля зависело не согласиться на назначение того или другого лица, имя которого он в этом случае прокалывал булавкой. Несколько веков прошло с тех пор, как короли перестали пользоваться этой возможностью; у кандидатов перестали спрашивать, к какой партии они принадлежат и любы ли или не любы их политические взгляды правительству. „Если бы должность мировых судей отправлялась надлежащим образом“, писал Елизаветинский судья Кок, „во всем христианском мире нельзя было бы найти ничего равного ей по достоинству“.
Если прибавить, что сперва все свободное население, а с середины XIV в. одни земельные собственники (фригольдеры) призываются к участию в гражданских и уголовном суде, а также к производству, совместно с коронерами, предварительного следствия; что в роли великоприсяжных (Grand jury) земельные собственники предъявляют обвинение против всех обнаруженных в графстве злоумышленников в промежуток времени между двумя „судебными разъездами“ (т.-е. посещениями графств членами верховных королевских судов), то нам придется только выразить изумление перед массою труда, принимаемого на свои плечи местным джентри и, вообще, свободным людом графства. То, что в других странах осуществляется чиновниками и судьями на жаловании, в Англии с XIII и XIV составляет сферу деятельности коллективных и индивидуальных органов местного самоуправления, а это имеет, разумеется, целый ряд выгодных последствий: применение закона и обычая людьми, знакомыми с местными условиями, отвлечение дворянства от вотчинной или патримониальной юрисдикции и приурочение ее забот к охране общего спокойствия и порядка, сравнительную дешевизну прецессов, удержание на местах людей зажиточных, более тесное общение их с простым народом, возможность взаимного понимания и дружной деятельности в охране завоеванных прав и вольностей.
Но все это имеет и обратную сторону, заключающуюся в том, что простой народ подпадает, так сказать, под опеку зажиточных землевладельцев, а последние приобретают возможность пользоваться своим влиянием для проведения своих классовых интересов и в управлении, и при постановке приговоров, и при выборе депутатов в парламент, и при осуществлении в этом парламенте законодательной власти.
Мы еще будем иметь случай вернуться к этой стороне местного самоуправления в Англии в позднейшую эпоху, когда она выступит с особенной наглядностью, — в настоящее же время перейдем к краткому очерку судеб английской промышленности и торговли и в связи с ними — к истории корпоративного устройства ремесл и внутренней организации городского управления в течение всех средних веков.