|
[212-213]
Суд графа
(М. Н. Писареву)
Луна струила свет дрожащий и холодный,
И замок де-Кеннер на выступе скалы
Чернея высился среди пучины водной.
[214-215]
Вокруг него, шумя, вздымалися валы,
5 Туман окутывал береговые дали,
И ветер завывал среди туманной мглы.
И души тех, кто смерть в грехе или печали
Нашёл когда-нибудь в бушующих волнах —
На их поверхности, казалось, трепетали…
10 Осенний вихрь шумел в прибрежных камышах
И цепью потрясал, державшей мост подъёмный,
И вторил хищный зверь, блуждающий в лесах
Ему рычанием во мраке ночи тёмной.
При свете факела, в одной из старых зал
15 Жилища графского, пустынной и огромной.
Маститый граф Комор в волнении шагал,
С нахмуренным челом скрестив надменно руки.
Казалось, ропот волн к нему не достигал.
Он был высок и бодр, но выраженье муки
20 Застыло на лице суровом старика.
Стараясь уловить шагов далёких звуки,
Прислушивался он, и сильная рука
Сжималася порой с движением угрозы;
И рдела краскою мгновенною щека,
25 Где сохли жгучие, непрошенные слёзы…
В углу виднелся лик задумчивый Христа,
Ушедшего душой в божественные грёзы.
Пред ним — массивная, гранитная плита,
И рядом — острый меч с железной рукоятью.
30 — Ну, что ж нейдёт монах? — и бледные уста
Комора дрогнули, и подойдя к Распятью,
Колена преклонил с молитвою старик.
Но мир не осенил своею благодатью
Души его. Вдали послышались чрез миг
35 Какие-то шаги, и тихо на пороге
Соседней комнаты явился духовник.
— Граф, я исполнил всё, но вы не будьте строги,
В крови её своих не обагряйте рук.
О милосердии подумайте, о Боге!..
40 — Довольно, брат-монах! Мне более услуг
Твоих не надобно. Покрывшая позором
Наш славный дом — умрёт… Но ни один из слуг
Не прикоснётся к ней. — И граф с блеснувшим взором
Ударил в колокол, стоявший перед ним.
45 И заунывный гул пошёл по коридорам,
Отдавшись далеко под сводом вековым
Придела тёмного, где спали одиноко,
В безмолвии гробниц, последним сном своим —
Герои, рыцари без страха и упрёка.
50 Потом затихло всё. Лишь волн морских прибой
Порою слышался как будто издалёка.
Завеса дрогнула — и в сумрачный покой
Вступила женщина, как светлое виденье,
Сияя нежною и грустною красой.
55 Она увидела без страха и волненья:
Распятие, плиту, сверкающий клинок…
И с твёрдостью ждала последнего решенья.
[216-217]
Комор затрепетал от головы до ног;
Ему припомнилась жены его измена,
60 И тихо с губ его слетело, как упрёк:
— Ты заслужила смерть и ты умрёшь, Тифэна! —
— Готова я, мессир!.. Молила я Творца
И Матерь Божию. Спокойно и смиренно,
Но безбоязненно я жду себе конца. —
65 — Супруга, падшая под бременем позора,
Дочь недостойная великого отца,
Ты, запятнавшая старинный род Комора —
Молись, дабы тебя помиловал Христос!
Готов промедлить я свершеньем приговора.—
70 И, голову склонив под массой светлых кос,
Окутавших её сияющим покровом,
Повиновалася графиня. Об утёс
По-прежнему волна дробилась, и в багровом
Мерцанье факела тяжёлый меч сверкал,
75 И граф спокойно ждал в молчании суровом.
Тифэну странный сон собой околдовал:
Опять в кудрях её благоухали розы,
У ног её шумел и разбивался вал,
И ветер навевал чарующие грёзы.
80 Любовь явилась ей, как лучезарный день,
Но скоро он померк и разразились грозы.
Насильственный союз, палат суровых сень,
Её отчаянье и муки… Возвращенье
Того, кто был любим, цветущая сирень,
85 Весна любви, борьба и тайное влеченье…
Очарованье ласк, волшебные слова
И неизбежное, но сладкое забвенье…
Отмщенье свершено. Убитым пал сперва
Её возлюбленный, и меч висит над нею,
90 Но он не страшен ей: она уже мертва.
— Раскаялась ли ты, и смертию своею
Готова ль искупить вину передо мной?
Губить души твоей я права не имею. —
— Убей меня! Его и здесь и в жизни той
95 Люблю я, и любить я буду неизменно.
Да сжалится Господь над грешною душой! —
Умри же, гнусною запятнана изменой! —
Воскликнул граф Комор, и меч его блеснул
И опустился он над бледною Тифэной…
100 А море пенилось, и буйный ветер дул.
Комор, поднявший труп недвижный и безгласный,
На башню с ним взошёл, и там его швырнул
Он прямо с высоты в водоворот ужасный.
Раздался лёгкий плеск, и всё исчезло вмиг…
105 Комор следил за ним, суровый и бесстрастный
Он видел взор её, её прекрасный лик
И слышал голоса умолкнувшего звуки…
Потом, перекрестясь, издал он дикий крик,
Исполненный тоски и безысходной муки,
110 Достигший самых недр береговых пещер,
И в волны кинулся, подняв высоко руки.
Так умерли Комор с Тифэной-де-Кеннер.
1894 г.
|
|
