Сочинение капитана Маржерета «Состояние Российской Державы и Великого Княжества Московского» является одним из наиболее любопытных иностранных источников, трактующих о России в начале XVII в. и о событиях смутного времени. Маржерет был интересующимся и наблюдательным человеком и, кроме того сам принимал близкое и непосредственное участие в событиях, им описываемых; и потому свидетельства его представляют немалое значение, особенно много ценного дает сочинение Маржерета для истории первого Лжедимитрия и воцарения Василия Шуйского. Но наряду с описанием исторических событий начального периода Смуты наш автор дает весьма занимательный общий очерк русской жизни того времени, государственного и общественного строя, нравов и обычаев. И здесь рассказ его представляет существенный интерес и значение. Хотя у нас имеются и более обстоятельные описания России, сделанные иностранными путешественниками до и после Маржерета (Герберштейном, Флетчером, Олеарием и др.), однако свидетельства наблюдательного француза нисколько не теряют от сравнения с ними, а часто дают и новый фактический материал. Так, например, особенно следует отметить сведения, сообщаемые Маржеретом относительно военно-боевой и финансовой организации Московского государства. Немудрено поэтому, что нередкие ссылки на сочинение Маржерета мы встречаем и в классическом труде проф. Платонова «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв.» и в известной работе проф. Ключевского «Сказания иностранцев о Московском государстве».
Сам Маржерет представляет интересную и стильную фигуру своего времени. Это неутомимый воин, удалой искатель приключений, вернее, искатель подвигов и боевых утех. Мирная, спокойная жизнь была не по нём; военная слава, военные авантюры в далеких странах влекли и манили его. У себя на родине он чувствует себя в своей сфере только тогда, когда идет ожесточенная борьба между католиками и гугенотами, между Лигой и Генрихом Бурбоном. Маржерет сражается под знаменами последнего, он ревностный сторонник и горячий поклонник великодушного и храброго короля. Но когда междоусобия кончились, и жизнь стала входить в свою колею, Маржерета потянуло за пределы отечества. И вот, подобно итальянскому кондотьеру или испанскому конквистадору, он начинает свои «годы странствий», сражается с турками, служит то князю Трансильванскому, то королям Венгерскому и Польскому. Наконец, в 1600 году Маржерет получает приглашение от русского посланника Власьева поступить на службу в Россию. Борис Годунов поручает ему начальство над отрядом всадников. В битве при Добрыничах (20 января 1605 года) Маржерет проявил выдающуюся храбрость и много способствовал победе русских над Лжедимитрием. По смерти Годунова и воцарении названного Димитрия Маржерет стал начальником стражи нового государя и пользовался его близким расположением. Заговор бояр, убийство Димитрия и вступление на престол Василия Шуйского, видимо, неблагоприятно подействовали на Маржерета и, пробыв недолго на службе у Шуйского, он в конце 1606 года возвращается во Францию. Здесь он поведал о своих русских приключениях Генриху IV, здесь же он написал и свое сочинение о России.
Но покой и тишина были созданы не для Маржерета. Не усидев на родине, он вскоре снова возвращается в Россию. Здесь он попадает в разгар смуты, в самый острый период «великой разрухи». Сначала Маржерет служит в Тушине, а затем переходит к полякам. Под начальством гетмана Жолкевского он участвует в битве при Клушине, где был разбит наголову царский воевода князь Дмитрий Шуйский. С поляками Маржерет вступает в Москву; здесь он особенно отличается в отражении кн. Пожарского и восставших москвичей. В конце 1611 года Маржерет удаляется в Польшу, где за заслуги получает право присутствия в Королевском Совете. Но и здесь Маржерет не успокоился. В мае месяце 1612 года он из Гамбурга просит у наших бояр позволения вступить на русскую службу. Это прошение осталось без ответа. Через несколько времени Маржерет вместе с другими иностранцами — Фрейгером, Эстоном, Гилем — снова предлагает свои услуги. На это в августе 1612 года кн. Пожарский, глава земского ополчения, отвечает длинным посланием, в котором отказывается от услуг иностранцев, указывая, что в данное время надобности в них нет. Любопытно, что к Маржерету здесь проявлено самое отрицательное отношение. Обращаясь к другим иностранцам, Пожарский выражает удивление, что они «о том деле в совете с француженином с Яковом Мержеретом, а Якова Мержерета мы все Московского Государства бояре и воеводы знаем достаточно и ведаем про него подлинно». Выписав далее все вины Маржерета, его службу врагам России, кн. Пожарский подозревает в нём польского агента: «И мы тому удивляемся: такое Яков Московскому Государству зло учинил, с Польскими и с Литовскими людьми кровь крестьянскую проливал, да и злее Польских и Литовских чинил, и у короля зато жалованье получил, в Раде его король учинил; а ныне б ему нам против Польских и Литовских людей помогати! И нам ся мнит, что Яков хочет в Московское Государство быти, по умышлению Польского короля и Польских и Литовских людей, чтоб ему зло которое, по умышленью Польского Жигимонта короля и панов рад, Московскому Государству учинити…» Нельзя не согласиться с проф. Устряловым, который считает неосновательными эти подозрения бояр; другие данные (между прочим, письмо Маржерета к англичанину Мерику) свидетельствуют о симпатии Маржерета к России в эту тяжелую годину испытаний и о желании ей послужить. Этой неудачной попыткой французского капитана еще раз попасть на русскую службу и прекращаются наши сведения о нём. Где закончил он свою бурную и мятежную жизнь, в лихой ли битве с случайным врагом или у себя на родине, в патриархальном и идиллическом Оксонне — мы не знаем. Неизвестен и год его смерти.
Из сказанного уже видно, что Маржерет не был писателем-профессионалом — это был воин, умевший лучше управлять шпагой, нежели пером. Но его природная наблюдательность и живое воображение дают ему возможность недюжинно проявить себя и на новом, не совсем свойственном ему поприще. Сочинение Маржерета до сих пор читается с неослабевающем интересом. Написано оно было, как сказано, после его первого пребывания в России. Первое издание книги вышло в Париже в 1607 г. под длинным и несколько вычурным заглавием: «Estat de l’Empire de Russie et Grand Duché de Moscovie. Avec се qui s’y est passé de plus memorable et Tragique, pendant le regne de quatre Empereurs: à savoir depuis l’an 1590 jusques en l’an 1606. en Septembre. Par le Capitaine Margeret[1]» Второе издание появилось в 1669 г., третье (точная копия с издания 1669 г.) — в 1821 г., четвертое — (Н. Chevreul) с биографическими и библиографическими сведениями — в 1855 г.; на русский язык сочинение Маржерета переведено было проф. Устряловым.
Маржерет, в общем, довольно правдиво передает события русской истории и русской жизни, хотя, конечно, очень многое непонятно и недоступно иностранцу. Маржерет с известной гордостью заявляет, что он выучился русскому языку, и нередко щеголяет в своем сочинении целым рядом русских фраз и выражений; но можно сильно сомневаться в основательности этого знания. Маржерет вообще любит подчеркнуть и поставить на вид свою полную осведомленность в том или другом вопросе, что далеко не всегда бывает удачно. Так, например, прямо курьезна его ссылка на русские летописи, когда он Рюрика производит в великие князья Владимирские, а Максимилиана I, умершего за 10 с лишком лет до рождения Ивана Грозного, заставляет даровать этому последнему императорский титул после завоевания Казани, Астрахани и Сибири. Но по сравнению с некоторыми другими иностранцами у Маржерета особенно грубых ошибок не встречается. Отметим лишь некоторые наиболее сомнительные места. В самом же начале сочинения, в посвящении Маржерет упоминает о скифах; здесь, надо думать, наш автор хотел сказать или вообще о варварах или о татарах (далее говорится о «других магометанских народах»). Очень странным на первый взгляд и фантастическим представляет описание каких-то диковинных животных-растений в окрестностях Астрахани. Но легенда об этих «баранах» или «баранцах» (Boranetz) встречается не только у Маржерета; большинство иностранцев, посещавших Россию (Герберштейн, Олеарий, Рейтенфельс, Стрейс и др.), говорят о них. Можно думать, что поводом к созданию этих фантастических животных-растений послужило паразитное растение «заразиха» (Orobanche), родственное львиному зеву и как раз распространенное в этих местах[2]. Растение это на длинном, тянущемся от земли стебле в цветении своем напоминает курчавую шерсть. Путешественники, пользуясь материалом из десятых рук, и превратили это паразитное растение в небывалое явление природы. Из фактических неточностей отметим смешение двух Симеонов — Казанского и Касимовского, неправильное приурочение основания патриаршества ко времени Ивана IV и некоторую путаность в изложении событий после воцарения Шуйского. Но в то же время для этих событий свидетельство Маржерета имеет первостепенное значение[3].
В заключение нельзя не отметить, что сочинение Маржерета являлось и является одним из главных источников для истории названного Димитрия. Сам Маржерет был твердо уверен, что это был истинный царевич, и постарался для доказательства этого события собрать все возможные данные. И до сих пор пока исторической наукой не решен вопрос о личности названного Димитрия, сведения, сообщаемые французским капитаном представляют выдающийся интерес.
