XXXI.
Твоя грудь обогащена всѣми сердцами, которыя я считалъ умершими, утративъ ихъ; въ ней господствуютъ любовь и всѣ любезныя любви дѣянія, и всѣ тѣ друзья, которыхъ я считалъ схороненными. Сколько священныхъ, надмогильныхъ слезъ вызвала нѣжно-благоговѣйная любовь моя изъ моихъ глазъ, какъ дань покойнымъ, которые, какъ оказывается теперь, лишь удалились, но хранятся сокрытыми въ тебѣ! Ты та могила, въ которой жива моя схороненная любовь, и которая украшена побѣдными знаками моихъ былыхъ возлюбленныхъ, отдавшихъ тебѣ всѣ доли, взятыя ими отъ меня. Эта дань моя многимъ теперь у тебя одного; ихъ образы, любимые мною, я вижу въ тебѣ, и ты, въ которомъ они всѣ, обладаешь всѣмъ мною вполнѣ.