XXX.
Когда къ суду моей тихой, молчаливой думы я вызову воспоминанія о прошломъ, я вздыхаю по потерѣ многаго, чего я искалъ, и, вмѣстѣ съ старыми горестями, оплакиваю вновь утраты дорогого времени. Мои глаза, непривычные къ слезамъ, могутъ тогда заливаться ими по дорогимъ друзьямъ, сокрытымъ въ безсрочной ночи смерти. Я снова плачу надъ давно схороненными любовными огорченіями и сѣтую надъ потерей многихъ исчезнувшихъ видѣній. И я могу печалиться такъ по минувшимъ печалямъ и тяжело перебирать горе за горемъ, подводя счетъ давнишнимъ стонамъ, за которые расплачиваюсь снова, какъ бы за неоплаченные прежде. Но если, среди этого, я вспомню о тебѣ, дорогой другъ, всѣ утраты вознаграждены и конецъ скорбямъ!