XXXII.
Если ты переживешь мои смиренные дни и если послѣ того, какъ грубая смерть покроетъ прахомъ мои кости, тебѣ случится на счастье перечесть еще разъ эти бѣдные, неискусные стихи твоего умершаго обожателя, ты сравнишь ихъ тогда съ современными, улучшенными; но хотя-бы ихъ превосходило всякое перо, сохрани ихъ ради моей любви, а не ради ихъ сложенія, которое съумѣютъ превзойти другіе высшіе, болѣе счастливые люди. О! посвяти мнѣ тогда лишь эту любовную мысль: «если-бы муза моего друга росла вмѣстѣ съ возрастающимъ вѣкомъ, то его любовь породила-бы нѣчто болѣе драгоцѣнное, нежели это, для шествованія въ рядахъ улучшеннаго строя; но если онъ умеръ, а поэты превосходятъ его, то я буду читать ихъ ради ихъ слога, а его ради его любви».