Ромео и Джульетта (Шекспир; Григорьев)/1902 (ДО)/Акт четвёртый

Ромео и Джульетта — Актъ четвертый
авторъ Вильямъ Шекспиръ (1564—1616), пер. А. А. Григорьевъ (1822—1864)
Оригинал: англ. Romeo and Juliet. — См. Содержаніе. Перевод созд.: 1592, опубл: 1623/1860. Источникъ: В. Шекспиръ. Ромео и Джульетта // Полное собраніе сочиненій Шекспира / подъ ред. С. А. Венгерова — СПб.: Брокгаузъ-Ефронъ, 1902. — Т. 1. — (Библіотека великихъ писателей).

[243]
АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.
СЦЕНА I.
Келья фра Лоренцо.
Входятъ фра Лоренцо и Парисъ.
Лоренцо.

Въ четвергъ, мессеръ? Скоренько что-то очень!

Парисъ.

Да такъ желаетъ тесть мой Капулетъ:
Я скорости такой не поперечу.

Лоренцо.

Сказали вы, что неизвѣстны вамъ
Синьоры мысли. Значитъ, бой неравенъ.
Не похвалю, синьоръ мой.

Парисъ.

Смерть Тибальта
Оплакиваетъ все она безмѣрно;
И потому, съ ней мало говорилъ
Я о любви. Кипридинымъ улыбкамъ
Нѣтъ мѣста въ домѣ плача; но находитъ
Ея отецъ, мой падре, что опасно
Ей предаваться такъ своей печали,
И, мудростью руководясь, рѣшилъ онъ
День нашего вѣнчанія ускорить
И наводненье слезъ остановить:
Себѣ самимъ оставленныя, слезы
Текутъ сильнѣй въ сообществѣ другихъ —
Скорѣй изсякнутъ. Вамъ теперь, надѣюсь,
Ясна причина свадьбой поспѣшить.

Лоренцо (про себя).

Когда-бъ причины медлить я не вѣдалъ!

(Вслухъ).

Мессеръ, вотъ кстати въ келью и синьора.

Входитъ Джульетта.


Парисъ.

Вотъ счастливая встрѣча, о моя
Синьора и моя супруга!

[244]


Джульетта.

Ею
Тогда лишь буду я, какъ выйду замужъ.

Парисъ.

Да это будетъ, быть должно въ четвергъ,
Любовь моя.

Джульетта.

Что будетъ — то и будетъ.

Лоренцо.

Извѣстная и истинная правда.

Парисъ.

Навѣрное, на исповѣдь пришли
Къ отцу святому вы?

Джульетта.

Вамъ отвѣчая,
Была бъ не у него — у васъ я на духу.

Парисъ.

Любовь ко мнѣ предъ нимъ вы только не утайте!

Джульетта.

Въ любви къ нему я признаюся вамъ.

Парисъ.

Въ любви ко мнѣ признаетесь ли также?

Джульетта.

Когда и такъ, признаніе заочно
Дороже несравненно чѣмъ въ лицо.

Парисъ.

О, бѣдная! отъ слезъ твой ликъ прекрасный
Ужасно пострадалъ.

Джульетта.

Плохая жъ
Слезамъ добыча… И до ихъ напора
Лицо мое — не Богъ знаетъ чѣмъ было.

Парисъ.

Обиднѣй слезъ ему — слова такія.

Джульетта.

Не клевещу, мессеръ: сказала правду я,
И — что сказала, то себѣ сказала.

Парисъ.

Лицо твое — мое, а на него ты
Клевещешь!

Джульетта.

Можетъ быть. Оно не мнѣ вѣдь
Принадлежитъ. Святой отецъ! Досугъ ли
Теперь вамъ иль мнѣ вечеромъ придти?

Лоренцо.

Досугъ мой — весь мой. Бѣдное дитя!
Готовъ я. Мой синьоръ: наединѣ
На время мы должны остаться съ нею.

Парисъ.

Избави Богъ мѣшать святому дѣлу!
Въ четвергъ, Джульетта, утромъ разбужу васъ,
До тѣхъ же поръ прощайте — и примите
Вы отъ меня мой поцѣлуй святой.

(Уходитъ).


Джульетта.

Запри скорѣе дверь ты и затѣмъ
Давай со мною плакать. Ни надежды,
Ни помощи и ни спасенья нѣтъ!

Лоренцо.

Ахъ! знаю я твое, Джульетта, горе!
Мой умъ оно повергло въ напряженье.
Я слышалъ, что должна — и безъ отсрочки —
Въ четвергъ ты съ этимъ графомъ повѣнчаться?

Джульетта.

Не говорилъ бы прежде ты объ этомъ,
О, падре, чѣмъ сказать мнѣ, какъ спастись!
Коль средствъ найти твоя не можетъ мудрость,
Ты только оправдай мое рѣшенье,
Я въ мигъ себѣ ножомъ вотъ этимъ помогу…
Сердца намъ съ Ромео небо сочетало,
А руки — ты, и прежде, чѣмъ рука,
Врученная тобой Ромео, будетъ
Другому въ обладанье отдана,
Иль сердце вѣрное мое къ другому
Клятвопреступно обратится, вотъ
Что ихъ за это ждетъ!
Подай же многолѣтнею своею
Ты мудростью совѣтъ мнѣ иль смотри:
Промежъ бѣдой и мною ножъ кровавый
Посредника сыграетъ и своимъ онъ
Судомъ разсудитъ то, чего не въ силахъ будетъ
Ни многолѣтній опытъ твой, ни мудрость
По совѣсти и чести разсудить.
Не медли же отвѣтомъ: опоздать я
Боюся умереть, коль то, что скажешь,
Не скажетъ ничего мнѣ о спасеньи.

Лоренцо.

Стой, дочь моя… Мнѣ что-то на надежду
Похожее пришло, но въ исполненьи
Отчаянное столько же, какъ то
Отчаянное, что мы предупреждаемъ.

[245]

Когда скорѣй, чѣмъ повѣнчаться съ графомъ
Парисомъ, силу воли ты находишь
Къ самоубійству, вѣроятно, ты
Подобье смерти вытерпѣть рѣшишься;
Вѣдь ты, чтобъ отвратить позоръ, на смерть,
На самую на смерть теперь готова.
Дерзай же: дамъ спасенья средство я.

Джульетта.

Вели ты мнѣ — скорѣй, чѣмъ повѣнчаться
Съ Парисомъ — соскочить съ зубчатой выси
Вонъ этой башни, или по дорогамъ,
Обложеннымъ бандитами скитаться,
Иль въ нору змѣй ползти мнѣ, или на цѣпь
Меня съ ревущимъ посади медвѣдемъ,
Иль ночью въ складѣ труповъ положи
Подъ грудою костей людскихъ, стучащихъ
Другъ объ друга, съ вонючими кусками
И съ черепами желтыми безъ зубъ,
Иль прикажи въ разрытую могилу
Мнѣ лечь живой и вмѣстѣ съ мертвецомъ
Покрыться саваномъ однимъ… все, все
Вели мнѣ сдѣлать ты, о чемъ и слышать
Безъ дрожи не могла я прежде, все
Исполню я безъ страха и сомнѣнья,
Лишь только бы женою безпорочной
Любимому осталась мужу я.

Лоренцо.

Такъ слушай же: ступай домой, — веселой
Ты притворись, согласье дай на бракъ
Съ Парисомъ. Завтра, въ середу, съ собой ты
Не позволяй кормилицѣ ложиться.
Возьми вотъ эту стклянку и, ложася,
Ты жидкость въ ней растворенную выпей!
Тогда по жиламъ пробѣжитъ твоимъ
Мертвящій, хладный сонъ; обычное движенье
Пульсъ прекратитъ свое и перестанетъ биться:
Ни теплоты не будетъ, ни дыханья;
Ничто не обличитъ, что ты живешь,
Ланитъ и устъ твоихъ поблекнутъ розы,
Какъ пепелъ блѣдны станутъ; окна глазъ
Замкнутся, какъ бы смерть сама закрыла
Для жизненнаго свѣта ихъ; и каждый
Твой членъ, упругой живости лишившись,
Окоченѣетъ, будетъ неподвиженъ
И холоденъ, какъ смерть сама; и въ этомъ
Подобьи смерти цѣпенящей — ты
Пробудешь сорокъ два часа. Когда
Будить тебя придетъ женихъ твой утромъ,
Тебя найдетъ онъ мертвою на ложѣ.
Тогда, какъ въ нашихъ сторонахъ ведется,
Въ одеждахъ лучшихъ, въ незакрытомъ гробѣ[1],
Чтобъ съ предками въ одной была могилѣ,
Снесутъ тебя въ старинный склепъ семейный,
Гдѣ Капулетовъ все родство лежитъ.
А между тѣмъ, еще до пробужденья
Увѣдомлю письмомъ я Ромео: онъ
Сюда пріѣдетъ. Я и онъ, мы оба
Стеречь минуту, какъ проснешься, будемъ,
И въ ту же ночь потомъ твой Ромео долженъ
Съ тобой отсюда въ Мантую бѣжать;
Вотъ что освободитъ тебя отъ срама,
Грозящаго тебѣ, коль только нрава
Непостоянство или женскій страхъ
Души твоей не поколеблять въ дѣлѣ.

Джульетта.

Дай мнѣ ты, дай! Не говори о страхѣ!

Лоренцо.

Возьми… Ступай же! Будь неколебима
И счастлива ты въ дѣлѣ. Къ мужу я
Отправлю въ Мантую письмо; снесетъ
Его монахъ.

Джульетта.

О! дай любовь мнѣ силу, —
И сила та одна меня спасетъ!
Прощай, отецъ мой!

(Уходятъ).

СЦЕНА II.
Комната въ домѣ Капулетовъ.
Входятъ: Капулетъ, синьора Капулетъ, кормилица и слуги.
Капулетъ (давая слугѣ списокъ).

Зови ты всѣхъ, кто здѣсь записанъ, въ гости!

(Слуга уходитъ).

А ты, шельмецъ, поди найми
Мнѣ двадцать поваровъ хорошихъ![2]

2-й слуга.

Дурныхъ ужъ не приведу, мессеръ; потому — я напередъ посмотрю: облизываютъ ли они у себя пальцы.

Капулетъ.

Да что жъ ты изъ этого узнаешь?

2-й слуга.
Помилуйте, мессеръ! Плохой ужъ поваръ, который у себя пальцевъ не облизываетъ; не вкусно, значитъ, готовитъ; я потому и не приведу такихъ, которые пальцевъ у себя не облизываютъ. (Уходитъ). [246]
Капулетъ.

Ну, ступай!
Однако, не застали-бъ насъ врасплохъ!
Ну, что же? дочь ходила ль къ фра Лоренцо?

Кормилица.

Какъ не ходить — ходила!

Капулетъ.

Ну, онъ авось на умъ ее наставилъ…
Вѣдь этакая нравная дѣвчонка!

Входитъ Джульетта.


Кормилица.

Вы посмотрите-ко, съ какимъ веселымъ
Пришла она отъ исповѣди видомъ.

Капулетъ.

Ну, гдѣ, моя упрямица, шаталась?

Джульетта.

Гдѣ я училась каяться въ грѣхѣ
Преступнаго непослушанья
И вамъ и вашимъ приказаньямъ, Падре

[247]

Лоренцо мнѣ велѣлъ просить прощенья
У вашихъ ногъ: простите-жъ, умоляю!
Отнынѣ вамъ во всемъ я подчинюсь.

Капулетъ.

Послать за графомъ съ вѣстію объ этомъ!
Хочу я непремѣнно окрутить
Васъ завтра утромъ.

Джульетта.

Встрѣтилась сама я
Съ синьоромъ графомъ въ кельѣ фра Лоренцо
И выказала я къ нему на столько
Любви, на сколько лишь могла
Безъ нарушенья скромности дѣвичьей.

Капулетъ.

Ну, очень радъ! Прекрасно! Встань… Все это
Какъ слѣдственно… Мнѣ графа бъ повидать.
Идти-жъ, говорятъ, за нимъ! Скорѣе!
А золотой вѣдь, право, человѣкъ-то
Святой отецъ для города всего.

Джульетта.

Кормилица! пойдемъ со мною въ спальню
И помоги ты мнѣ наряды выбрать,
Какіе къ утру завтрашнему нужны.

Синьора Капулетъ.

Нѣтъ, нѣтъ! Въ четвергъ все это… Время будетъ.

Капулетъ.

Ступай ты съ ней, кормилица! Такъ завтра
Мы въ церковь.

(Джульетта и кормилица уходятъ).


Синьора Капулетъ.

Какъ мы только все успѣемъ?
Вѣдь скоро ночь.

Капулетъ.

Молчи ужъ, самъ примусь я
За все и все пойдетъ по маслу, живо…
Ужъ ты покойна будь, жена!
Ступай къ Джульеттѣ, помогай въ нарядахъ!
Я спать не лягу, ты меня оставь!
Самъ за хозяйку нынче я… Эй вы!
Всѣ разбрелись… ну, что жъ? схожу, пожалуй,
Я къ графу самъ, чтобъ извѣстить его
О завтрашнемъ. Какъ на сердцѣ-то стало
Легко мнѣ удивительно, лишь только
Одумалась упрямая дѣвчонка! (Уходитъ).


СЦЕНА III.
Спальни Джульетты.
Входятъ Джульетта и кормилица.
Джульетта.

Да! этотъ вотъ нарядъ всѣхъ лучше будетъ.
Но, вотъ что, милая кормилица моя!
Пожалуйста, оставь меня одну ты
На эту ночь. Мнѣ нужно очень много
Молиться, чтобъ умилостивить небо мнѣ.
Ты знаешь: тяжкій грѣхъ на мнѣ лежитъ!

Входитъ синьора Капулетъ.


Синьора Капулетъ.

Что? заняты? Не надо ли помочь вамъ?

Джульетта.

О, нѣтъ, синьора! Выбрали мы все,
Что завтра нужно будетъ для обряда…
Позвольте мнѣ наединѣ съ собою
Теперь остаться. Пусть ужъ съ вами ночь
Кормилица пробудетъ. Я вѣдь знаю,
Что хлопоты у васъ большія на рукахъ
И дѣло къ спѣху.

Синьора Капулетъ.

Ну, покойной ночи!
Ложись въ постель и засыпай-ко съ Богомъ…
Тебѣ теперь покой необходимъ.

(Уходятъ синьора Капулетъ и кормилица).


Джульетта.

Прощайте… Знаетъ Богъ одинъ, когда мы
Увидимся… И странный, и холодный
Какой то страхъ по жиламъ пробѣгаетъ
И леденитъ всю жизни теплоту.
Не воротить ли ихъ, чтобъ ободриться?
Кормилица… Но что ей дѣлать здѣсь?
Одна ужасную должна сыграть я сцену…
Приди, фіалъ!..
Что, если не подѣйствуетъ напитокъ?
Меня вѣдь повѣнчаютъ завтра утромъ!
Нѣтъ! нѣтъ!

(Кладетъ подъ подушку ножъ).

Вотъ кто спасетъ меня… ложись ты здѣсь!
А что, коль это ядъ, коли вручилъ
Монахъ его мнѣ съ хитростью, нарочно,
Чтобъ умерла я?.. Опозоренъ этимъ
Вѣдь бракомъ онъ, меня вѣнчавшій съ Ромео!
Боюсь я… но нѣтъ… не можетъ быть!
За праведника онъ всегда считался
И мысли я питать дурныя не хочу…
А что, коли положенная въ гробъ,
Проснуся прежде я, чѣмъ Ромео мой

[248]

Придетъ освободить меня?.. О! страшно!
Что, коль задохнусь я въ могильномъ склепѣ,
Ужасный зѣвъ котораго въ себя
Струй воздуха свѣжащихъ не вдыхаетъ,
И, задохнувшися, умру я прежде,
Чѣмъ Ромео мой придетъ?
Иль, если я жива останусь, развѣ
Не можетъ быть, что сочетанье смерти
Со тьмой и ужасъ мѣста самаго…
Вѣдь это склепъ могильный и старинный.
Гдѣ, нѣсколько уже столѣтій, кости
Моихъ усопшихъ предковъ хоронились…
Гдѣ окровавленный и свѣжій трупъ Тибальта
Въ землѣ гніетъ подъ саваномъ своимъ,
Гдѣ, говорятъ, въ полуночную пору
Выходятъ мертвецы… увы! увы!
Не можетъ развѣ быть, что слишкомъ рано
Проснуся я?.. и этотъ смрадъ гніенья,
Глухіе стоны, стонамъ мандрагоры
Съ корнями вырванной подобные[3], которыхъ,
Не обезумѣвши, никто живущій
Не можетъ слышать… О! коль такъ проснуся,
Могу ль съ ума я не сойти, среди
Всѣхъ адскихъ ужасовъ и, обезумѣвъ,
Играть костями предковъ стану я,
И саванъ сдерну съ мертваго Тибальта,
И въ бешенствѣ, схвативши предка кость,
Какъ палицей ей раздроблю свой черепъ
Помѣшанный… О! вотъ: я вижу брата тѣнь…
За Ромео гонится она, который
Концомъ меча насквозь ее пронзилъ…
Стой, стой Тибальтъ! О Ромео, Ромео, Ромео!
Вотъ мой фіалъ!.. Пью за тебя его.

(Пьетъ и кидается на постель).

СЦЕНА IV.
Зала въ домѣ Капулетовъ.
Входятъ синьора Капулетъ и кормилица.
Синьора Капулетъ.

На вотъ ключи и пряностей достань,
Кормилица!

Кормилица.

Въ пирожное айвы
И финиковъ тамъ требуютъ.

Входитъ Капулетъ.


Капулетъ.

Живѣй!
Живѣй! живѣй! Вторые пѣтухи
Пропѣли: колоколъ звонилъ… Теперь
Ужъ три часа, Анджелика! на кухню
Ты заглянула бы… да чтобы ничего
Тамъ не жалѣли!

Кормилица.

Охъ вы, суета!
Ложитесь-ко вы лучше. Вѣдь, ей Богу,
Вы не здоровы будете на утро,
Не спавши ночь.

Капулетъ.

Ни-ни: вотъ-на! Я часто
Ночей не спалъ бывало изъ за дѣлъ
Гораздо меньше важныхъ… не бывалъ же
Я боленъ.

Синьора Капулетъ.

Да! въ свое ты время былъ
Извѣстнымъ мышеловомъ… Но теперь
Мое ужъ дѣло, чтобъ въ такихъ дѣлахъ ты
Ночей безъ сна не проводилъ.

(Уходятъ синьора Капулетъ и кормилица).


Капулетъ.

Ишь ревность-то! ишь ревность-то!

Входятъ слуги съ блюдами и корзинами.

Эй! малый!
Что у тебя?

1-й слуга.

Для повара тутъ что-то,
Мессеръ, а самъ не знаю право что.

Капулетъ.

Тащи скорѣй, скорѣй!

(1-й слуга уходитъ).

Шельмецъ! Неси
Сюда полѣньевъ ты посуше… Пьетро
Покличь: тебѣ укажетъ онъ, гдѣ взять.

2-й слуга.

На столько у меня у самого, мессеръ,
Смекалки хватитъ… Что тревожить Пьетро? (Уходитъ).

Капулетъ.

Отвѣтилъ славно! Ай да — шельминъ сынъ!
Ай да полѣнный мастеръ!.. Богъ ты мой!
Ужъ день! Графъ тотчасъ съ музыкой прибудетъ;
Такъ обѣщался… да ужъ онъ и близко.
Я слышу… Эй! кормилица! жена!
Эй вы! кормилица! да ну же ты!

Входитъ кормилица.

Ступай, буди Джульетту, одѣвай!
А я пойду съ Парисомъ поболтаю.
Ну, шевелись, ступай! Женихъ ужъ здѣсь.
Ступай скорѣе, говорятъ!

(Уходятъ).
[250] 
СЦЕНА V.
Спальня Джульетты.
Входитъ кормилица.
Кормилица.

Синьора! эй, синьора! Джуля!.. Ну!
Признаться, спитъ же крѣпко. Эй, овечка!
Эй, барыня моя! Фай! что за соня!
Да ну-же, милочка, я говорю…
Сударыня! красавица! невѣста!
Ни слуху и ни духу все… Ну, точно
За деньги спать рядилась, — собралась
На цѣлую недѣлю отоспаться.
И то сказать вѣдь: въ будущую ночь
Синьоръ Парисъ усердно похлопочетъ,
Чтобы не много ты спала… Однако,
Господь меня прости, какъ крѣпко спитъ!
Вѣдь надо-жъ разбудить… Эй! синьорина!
Синьора! синьорина! Графъ застанетъ
Васъ на постели, раскачаетъ разомъ…
Да это что?.. Одѣтая совсѣмъ
И на постели!.. Надо побудить.
Синьора, синьорина, синьорина!
Ахъ, ахъ! сюда! скорѣе! умерла!
Охъ, горемычная моя ты доля!
Эй! водки! Мой синьоръ, о мой синьоръ!

Входитъ синьора Капулетъ.


Синьора Капулетъ.
.

Что ты шумишь тутъ?

Кормилица.

Охъ! бѣда лихая!

Синьора Капулетъ.
.

Да что тутъ?

Кормилица.

Посмотрите, посмотрите:
Вотъ горе-то!

Синьора Капулетъ.
.

Охъ! охъ! мое дитя,
Сокровище единое! Проснись ты,
Взгляни ты иль умру съ тобою вмѣстѣ!
О, помогите, помогите!.. Кличь ты,
Зови, кричи ты!

Входитъ Капулетъ.


Капулетъ.

Что за срамъ? Ведите
Джульетту вы: — женихъ давно пріѣхалъ.

Кормилица.

Охъ! умерла, скончалась, умерла!
Охъ, горе, горе!

Синьора Капулетъ.
.

Господи!.. Мертва!
Мертва! мертва!

Капулетъ.

Что? дайте поглядѣть мнѣ…
Остановилась кровь, окоченѣли члены
И жизнь давно разсталася съ устами…
Смерть на нее легла: безвременный морозъ
Палъ на цвѣтокъ на самый лучшій луга.

Кормилица.

Охъ, горе горькое!

Синьора Капулетъ.
.

О, день несчастный!

Капулетъ.

Смерть,
Которая, чтобы стеналъ я горько,
Взяла ее, языкъ связала мой
И не даетъ мнѣ вымолвить ни слова.

Входятъ фра Лоренцо и Парисъ съ музыкантами.


Лоренцо.

Что жъ? Въ церковь собралася ли невѣста?

Капулетъ.

Да! собралась туда она навѣкъ.
О, сынъ мой! Въ ночь передъ твоею свадьбой
Легла съ твоей женою смерть… Взгляни вотъ,
Лежитъ она, цвѣтокъ, сраженный смертью.
Смерть — зять теперь мнѣ смерть — наслѣдникъ мой;
Съ моею дочерью она вѣнчилась:
Умру — и все оставлю ей! И жизнь
И все житье-бытье — добыча смерти!

Парисъ.

Такъ ждалъ я утро увидать въ лицо
И вотъ оно въ какомъ предстало видѣ!

Синьора Капулетъ.
.

Проклятый, скорбный, гнусный, ненавистный день!
Часъ злополучнѣйшій изъ всѣхъ, какіе
Лишь видѣло когда либо въ своемъ
Теченьи многотрудномъ время!
Одно, одно, одно любимое дитя!
Одно, что мнѣ отрадой, утѣшеньемъ было,
Смерть лютая отъ глазъ моихъ сокрыла.

Кормилица.

Ахти, бѣда! Охъ, горе, горе, горе!
Безчастный день ты, горемычный день!
Такого никогда не знала!.. День ты, день проклятый!

[251]

Темнѣй такого дня и не бывало!
Охъ, день безчастный, охъ, безчастный день!

Парисъ.

Осуждена, разведена,
Оскорблена, поражена, убита!...
О, смерть проклятая! Тобой осуждена,
Тобой, изъ лютыхъ лютая, убита
Любовь и жизнь моя! — Не жизнь ужъ больше,
Но въ самой смерти ты моя любовь.

Капулетъ.

Отчаянный, проклятый, ненавистный,
Мученій полный, смертію разящій,
Нежданный и незванный часъ! Зачѣмъ ты
Пришелъ убить, убить веселье наше?
Дитя, дитя мое! О, нѣтъ! Душа
Моя, а не дитя! Ты умерла!
Ахъ! умерло дитя мое и съ нимъ,
Съ дитей моимъ, всю жизнь мою схоронятъ.

Лоренцо.

Молчите! Стыдно! Горя врачевство
Не въ гореваньи этомъ! Вы и небо
Въ прекрасной дѣвицѣ по ровной части
Имѣли: нынѣ небо все взяло!
И что жъ могло для дѣвицы быть лучше?
Вѣдь не могли бъ отъ смерти уберечь
Вы часть свою! Свою же небо нынѣ
Въ жизнь вѣчную взяло. Ее возвысить
Желаньемъ высшимъ было вашимъ; доля
Ея высокая была вамъ небомъ —
И плачете о томъ, что выше облакъ
Теперь она на небо воспарила!
О! любите вы дочь плохой любовью —
Когда ей хорошо, вы сходите съ ума!
Не въ томъ вѣдь брака счастье, чтобы долго
Во бракѣ жить; блаженнѣе стократъ
Удѣлъ почившей по недолгомъ бракѣ.
Отрите-жъ слезы ваши; розмариномъ
Вы тѣло ей прекрасное осыпьте[4],
И, по обычаю, въ убранствѣ лучшемъ
Несите въ церковь; ибо, хоть природа
Велитъ намъ плакать, но природы слезы
Для разума — посмѣшище одно.

Капулетъ.

Все то, что мы готовили для свадьбы,
Для горестныхъ намъ похоронъ послужитъ;
Замѣнитъ звуки колокольный звонъ…
Поминки вмѣсто свадебнаго пира,
А вмѣсто пѣсенъ брачныхъ панихида;
Вѣнокъ невѣсты трупъ ея украситъ…
Все, все перемѣнило назначенье.

Лоренцо.

Мессеръ, идите! — да и вы, синьора,
И вы, мессеръ Парисъ! Готовьтесь провожать
Прекрасную покойницу въ могилу.
За грѣхъ, какой то небо васъ караетъ…
Страшитесь раздражить его еще сильнѣй
Безумнымъ ропотомъ на Божью волю.

(Уходятъ Капулетъ, синьора Капулетъ, Парисъ и Лоренцо).
1-й музыкантъ.

Ну, намъ, значитъ, убирать наши дудки, да самимъ убираться…

Кормилица.

Ахъ! убирайте, убирайте вы
Ихъ, люди добрые, скорѣе… Потому
Вы сами видите, какое здѣсь
У насъ теперь разстройство.

(Уходитъ).


1-й музыкантъ.

Всежъ бы, надо
Настроить постараться какъ нибудь!

Входитъ Пьетро.
Пьетро.

Музыканты, а музыканты! Скорѣй: „Сердца радость — жизни сладость“![5] Если вы хотите, чтобы я жилъ, сыграйте: „Сердца радость“.

1-й музыкантъ.

Зачѣмъ же „Сердца радость“?..

Пьетро.

Ахъ, музыканты! Затѣмъ, что у меня сердце наигрываетъ: „о горесть, о мученье!“ Сыграйте вы мнѣ что-нибудь веселенькое для куражу.

2-й музыкантъ.

Нельзя веселенькое, да и не времятеперь играть.

Пьетро.

Такъ вы не хотите?

2-й музыкантъ.

Нѣтъ.

Пьетро.

А я бы вамъ звонко заплатилъ.

1-й музыкантъ.

Чѣмъ это?

Пьетро.

Не монетой, конечно, а голосомъ… ужъ дралъ бы я вамъ уши, деруны проклятые!

1-й музыкантъ.

Хамово отродье!

Пьетро.

Хамскій кинжалъ, пожалуй, съѣздитъ васъ по макушкѣ. Не переносны мнѣ ваши крючки, ваши фа да ваши ре. Слышите? [252]

1-й музыкантъ.

Слышимъ, что вретъ ваша фа и вретъ ваша ре.

2-й музыкантъ.

Спрячьте-ко вашъ кинжалъ, а достаньте лучше ваше остроуміе.

Пьетро.

Берегитесь же: я проколю васъ остроуміемъ и вложу въ ножны кинжалъ! Съумѣйте вы только отвѣчать-то:

Коль сердцо болѣетъ отъ мукъ
И душу намъ скорбь тяготитъ,
Серебряный музыки звукъ…

Ну, почему тутъ: „серебряный звукъ?“ почему „серебряный звукъ?“ Ну, Симонъ, жильная струна?

1-й музыкантъ.

Потому, мессеръ, что у серебра пріятный звукъ.

Пьетро.

Прекрасно. Ну, а ты какъ скажешь, Уго Гудокъ?[6]

2-й музыкантъ.

По моему, потому „серебряный звукъ“, что за серебро музыканты играютъ…

Пьетро.

Молодецъ! Ну, а ты какъ, Джакомо Труба?

3-й музыкантъ.

Я, право, не знаю, что и сказать.

Пьетро.

Ну, прости; я вѣдь и забылъ, что ты пѣвецъ — и, стало быть, глупъ по обязанности. „Серебряный музыки звукъ“ потому, что:

Серебряный музыки звукъ
Мгновенно печаль исцѣлитъ.

(Уходитъ).
1-й музыкантъ.

Вотъ ерникъ-то малый!

2-й музыкантъ.

Ну его къ лысому бѣсу, Джакомо! Пойдемъ-ко, подождемъ выноса, да не дадутъ ли потомъ пообѣдать?

(Уходятъ).

Примѣчанія

править
  1. [556]

    Лоренцо. Въ одеждахъ лучшихъ, въ незакрытомъ гробѣ.

    По итальянскому обычаю, покойниковъ хоронили въ склепахъ въ незакрытыхъ гробахъ.

  2. Капулетъ. . . . . . . . найми
    Мнѣ двадцать поваровъ хорошихъ.

    По счетнымъ книгамъ лондонской Stationers Company 1560 года видно, что проповѣднику платили 6 шиллинговъ 2 пенса, менестрелю (пѣвцу, музыканту) — 12 шиллинговъ, а повару — 15. Эта сравнительная оцѣнка услугъ почти не мѣнялась въ теченіе двухъ столѣтій. Капулетъ, какъ человѣкъ тщеславный, хочетъ большимъ числомъ поваровъ показать свое богатство и роскошь.

  3. Джульетта. Глухіе стоны, стонамъ мандрагоры,
    Съ корнями вырванной, подобные…

    Корню мандрагоры приписывалось сходство съ человѣческой фигурой, отчего и думали, что этому растенію присуща извѣстная степень сознательной жизни и нѣкоторыя человѣческія свойства, напр, — голосъ; мандрагора, если ее вырвать съ корнемъ, будто бы стонетъ, и этотъ стонъ убиваетъ или сводитъ съ ума человѣка, вырвавшаго растеніе. Чтобы избѣжать такихъ послѣдствій, рекомендовалось обвязывать мандрагору веревкой, другой конецъ которой привязывался бы къ собакѣ, такъ чтобы вырывала мандрагору эта послѣдняя.

  4. Лоренцо. . . . . . размариномъ
    Вы тѣло ей прекрасное осыпьте.

    Розмаринъ, какъ растеніе вѣчно-зеленое, считался эмблемою безсмертія, а потому и употреблялся при погребальныхъ обрядахъ.

  5. Пьетро. Музыканты, а музыканты! Скорѣй:
    «Сердца радость — жизни сладость!»

    Здѣсь мы имѣемъ одну изъ тѣхъ шуточныхъ интермедій, которыми время отъ времени прерывалось дѣйствіе въ старинной англійской драмѣ. Въ изданіи «Ромео и Джульетты» in quarto 1599 года, этой сценѣ предшествуетъ указаніе: «Входитъ Билль Кемпъ». Это — имя артиста, очевидно, игравшаго роль Пьетро. Билль Кемпъ былъ въ свое время однимъ изъ самыхъ любимыхъ клоуновъ. Пѣсня: «Сердца радость» — очень популярная старинная англійская мелодія. «О горесть, о мученье!» — припѣвъ также популярной баллады «О двухъ любовникахъ». Дальше Пьетро поетъ начальные стихи пѣсни, напечатанной въ шекспировское время Ричардомъ Эдуардсомъ подъ названіемъ: «Въ похвалу музыкѣ».

  6. Пьетро. Ну, а ты какъ скажешь, Уго Гудокъ.

    Въ подлинникѣ: Hugh Rebeck. Ребекъ — трехструнный смычковый музыкальный инструментъ, перешедшій въ Англію изъ Италіи (ribeca), гдѣ онъ былъ первоначально введенъ маврами (арабское reheb).