Слышимъ, что вретъ ваша фа и вретъ ваша ре.
Спрячьте-ко вашъ кинжалъ, а достаньте лучше ваше остроуміе.
Берегитесь же: я проколю васъ остроуміемъ и вложу въ ножны кинжалъ! Съумѣйте вы только отвѣчать-то:
Коль сердцо болѣетъ отъ мукъ
И душу намъ скорбь тяготитъ,
Серебряный музыки звукъ…
Ну, почему тутъ: „серебряный звукъ?“ почему „серебряный звукъ?“ Ну, Симонъ, жильная струна?
Потому, мессеръ, что у серебра пріятный звукъ.
Прекрасно. Ну, а ты какъ скажешь, Уго Гудокъ?
По моему, потому „серебряный звукъ“, что за серебро музыканты играютъ…
Молодецъ! Ну, а ты какъ, Джакомо Труба?
Я, право, не знаю, что и сказать.
Ну, прости; я вѣдь и забылъ, что ты пѣвецъ — и, стало быть, глупъ по обязанности. „Серебряный музыки звукъ“ потому, что:
Серебряный музыки звукъ
Мгновенно печаль исцѣлитъ.
Вотъ ерникъ-то малый!
Ну его къ лысому бѣсу, Джакомо! Пойдемъ-ко, подождемъ выноса, да не дадутъ ли потомъ пообѣдать?
